По ту сторону северного сияния

Галлагер, хоть и мысли не допускал о том, чтобы променять Говарда на какого-то там пилота-натурала из захолустного Денвера, пусть даже такого сексуального и брутального, однако в безотчетном желании понравиться включил все свое обаяние. Он обворожительно улыбался и просто сыпал вопросами, так что Микки очень скоро понял – с подводной лодки, то есть, конечно, в их случае с самолета, деться некуда, светская беседа неизбежна и лучший выход для него - перевести стрелки на пассажира и сделать вид, что его болтовню внимательно слушают. - Ну, расскажи, рыжий, чего ты несешься в Рино-Тахо как голый в баню? - Я выхожу замуж. Или женюсь. Это типа особый уикэнд, отпраздновать нашу помолвку. Замолчав, Иен с тоской осознал, что ляпнул что-то не то. Заглянув в бездонные голубые тарелки, в раз похолодевшие и взирающие на него с отчетливым потрясением, он сконфузился и тяжело вздохнул. «Лучше бы ты молчал, балабол несчастный, сейчас точно высадят». Будь Иен солнцем, он бы замерз под чужим взглядом, потому что для Микки всё это было уже слишком. Сначала пилот хотел в подробностях обрисовать Галлагеру свое видение геев в целом и гейских свадеб в частности. Но потом неожиданно залип на его губах. Подумав о том, что какой-то вполне обычный (но наверняка дохуя манерный) парень может свободно, на людях, этого красавца целовать, никого не стесняясь и не боясь. А уж не на людях.. тут Микки как назло припомнил сегодняшний сон. Мысли пилота тут же понеслись вскачь, разом утратив всякие приличия. Поймав себя на этом, он чуть не сплюнул от стыда и досады. - «Мать твою волшебницу!» - Милкович отклеился взглядом от рыжего и притворился, что рассматривает кнопки на приборной панели. - Что за херня? – уже вслух возмутился Микки и еще раз внимательно осмотрел все приборы и датчики. Сердце у него в груди тревожно стукнуло и сделало сальто, правда самообладание и выдержка тут же взяли свое. Мини-радар чернел пустотой и не подавал признаков жизни, половина кнопок не работала. Пилот быстро надел наушники, на ходу продолжая терзать приборную панель, и стал вызывать диспетчера, повторяя свой бортовой номер и позывной. Подтвердив его самые нехорошие опасения, радиовызов ни на земле, ни в воздухе отклика не нашел: до пилота доносился только ровный эфирный шум и изредка громкий треск. Мысленно вздохнув, Микки сдвинул наушник с одного уха и взглянул на пассажира. - Некудышные новости, - секунду помедлив, ровным тоном начал пилот, тщательно подбирая слова - Есть нехеровая вероятность, что вся электроника, а вместе с ней навигация и связь на нашем элитном, сука, лайнере накрылись медным тазом. Иен непонимающе вытаращил глаза. Казалось, в глубоком молчании, охватившем салон после этого заявления, слышится потрескивание воздуха от мгновенно разлившегося вокруг напряжения. А может это просто трещало в наушниках радио. - Что это значит? Почему? - Поверь, Галлагер, я и сам хотел бы знать почему! Машина новая, на ней муха не еблась!- тут Микки на секунду прикрыл глаза и мысленно сплюнул. - Ладно, хуйня, прорвемся, просто придется дальше идти не по приборам, а на глаз. Иен кивнул, до сих пор мало соображая, что происходит. - У тебя телефон далеко? - Что? - Твой телефон. - тихо и спокойно повторил Микки, однако голос его по температуре напоминал погоду за окном. Иен тут же полез в карман, на ходу соображая, кому собрался звонить пилот с высоты более четырех тысяч метров. В 911? Как и ожидалось, мобильной связи тоже не было. - Включи GPS и подержи телефон так, чтобы я видел. Нужно сориентироваться в этой снежной срани. Тут взгляд Микки внезапно споткнулся о крайне неприятную деталь. На ветровом стекле, напротив Галлагера, разноцветными алмазами сверкали кристаллики льда. Пилот молча, в каком-то оцепенении смотрел на искрящийся снег добрый десяток секунд. Потом в голове у него противно зашумело, и перед глазами в один миг сложился неприглядный, пугающий пазл: отказ автоматических систем самолета, в том числе наверняка анти-обледенительной, их недавнее нахождение в зоне усиленного снегопада и малых отрицательных температур и, наконец, вишенкой на торте, резкое нарастание льда на фюзеляже. Дальше все завертелось стремительно, прямо как в голливудском фильме-катастрофе. Не успел пилот додумать мысль о возможном обледенении двигателя и его последствиях, как в моторном отсеке что-то чихнуло. «Пиздец котенку». Микки слегка взбледнул лицом и мимоходом, но с острой тоской вспомнил свою двухмоторную «ласточку». У «Пайпер-Меридиан» двигатель был один, и он, судя по звукам, прямо сейчас собирался отправиться в известное путешествие - по пизде. У пассажира от этого явно нездорового чихания и вовсе все внутренности скрутились в узел. - Ми..Михайло, что это было?! – почти шепнул он, поражаясь невесть откуда взявшейся крайне неуместной мысли о том, что это имя пилоту совершенно не идет и не подходит. - Гребанная подача топлива сбоит, - честно ответил тот, быстро кинув на Иена нечитаемый взгляд. В салоне повисла тревожная пауза. Ответ еще сильнее напугал Галлагера, он так вцепился в кожаную обивку, что побелели пальцы. Тем временем, самолет ощутимо терял скорость, очевидно, падала подъёмная тяга под крыльями. Снижение пока было плавным, к тому же, слава яйцам, немного изменилось направление ветра, но теперь Микки нужно было ни в коем случае не допустить сваливания. Пилот изо всех сил давил на рычаги управления двигателем, чтобы разогнать мотор и выжать из него все возможное. Пока он пытался набрать высоту, Иен неотрывно, с нарастающей как снежный ком паникой, смотрел в иллюминатор. Легкий «Пайпер Меридиан», несмотря на отчаянные усилия пилота, неуклонно снижался, виляя хвостом и трепыхаясь на ветру. Отвесные скалы и лед теперь были прямо под ними, а в следующий момент и вовсе кругом обступили их, синие с белым монстры теперь закрывали обзор с обеих сторон. Мотор снова чихнул. У Иена зашевелились волосы на загривке, он выпрямил спину и в ужасе застыл в кресле, не в силах вдохнуть, открыть рот или шевельнуться. Его прямо-таки парализовал животный, непреодолимый страх. – Да ебанный ты господи! Что это, блять, за несчастное, богомерзкое корыто?! - Микки, кажется, окончательно и бесповоротно понял, что неисправный движок вот-вот сдохнет и его уже не раскочегарить. Пилот, до этого по привычке все же поглядывающий на панель в надежде получить хоть какие-то показания приборов, осознал, что для того чтобы выжить, самолет придется сажать. Сажать вслепую, только головой и руками, на ледяные скалы, между которыми он сейчас лавировал. Он, не прекращая попыток связаться с землей, одновременно, вытянув шею, смотрел поверх приборной доски, но видел ничего, кроме летящих прямо на них остро-отточенных ледников. Микки на секунду зажал пальцами переносицу, вдохнул, выдохнул и постарался успокоиться. - Так. Ладно. Давай, двигай в салон. Сядь позади меня. Пристегни ремень, наклонись вперед, прикрой голову руками. – через пару секунд велел Микки пассажиру. Он был настолько собран и решителен, что даже материться перестал. - Шевелись, Галлагер! – рявкнул пилот, дергая его за рукав и не отрывая взгляда от ветрового стекла. Иен ломанулся из кабины, сел и сделал то, что ему было велено, причем руки у него тряслись так, что пристегнуться удалось только с третьей попытки. Обшивка вибрировала и звенела, самолет подбрасывало и швыряло из стороны в сторону. Каждая секунда казалось последней, Иен уже мысленно видел, как ветер бросает игрушечный самолетик прямиком на скалу, а их бренные ошметки разносит по безмолвной пустыне. Двигатель снова споткнулся, тихонько чихнул и встал. У Иена в следующую секунду также встало сердце, в звенящей, оглушающей тишине он зажмурил глаза, в последний свой миг подумав о семье и об..отважном пилоте, слишком сексуальном и красивом чтобы так безвестно умирать. Но хоть лопасти винта и перестали крутиться, самолет все еще шел прямо, будто по инерции, планируя в воздушном потоке. В горах часто встречаются турбулентные потоки, когда воздух отражается от одной горы, потом от другой, и возникают восходящие и нисходящие движения. "Бля, только бы не кончился этот спасительный восходящий поток, чтобы протянуть еще чуть-чуть!" - Микки увидел впереди небольшое горизонтальное плато. В салоне все громче нарастал неприятный гул, машина ходила ходуном, а в один момент сильно накренилась вперед и на одно крыло. Пилот одной рукой изо всех сил вцепился в штурвал, второй – в большой вертикальный рычаг возле колена, вступая в ожесточенную схватку с ветром – кто кого. Самолет дернулся вверх-вниз, поднял нос и выровнялся в последнюю секунду, когда от плато их отделяло буквально две-три снежинки. Шасси нырнули в плотный снег и ровно в тот миг, когда они коснулись земли, Микки из последних сил отжал самый большой рычаг. Камни с отвратительным скрежетом прочертили по металлу фюзеляжа, самолет словно мячик отскочил пару раз от поверхности. Потом машину закружило на месте, она бешено дернулась, а кабина пилота приняла на себя первый удар. На лобовом стекле рассыпалась белоснежная каша вперемешку трещинами пластика. Столб снега, взметнувшись высоко вверх и накрыл самолет плотным белым покрывалом. Микки успел услышать, как бьется стекло, как совсем рядом оглушительно корежит металл и трещит обшивка, как с грохотом в салон валится багаж, а потом его мотнуло вперед и в сторону, и он страшно ударился виском о стенку кабины. Перед глазами в черной мгле напоследок вспыхнули яркие звезды, потом мир вокруг развалился на части и все стихло.