По ту сторону северного сияния

Микки безмятежно спал, прижавшись лицом к чужой мягкой и гладкой коже. Ее тепло и легкий, приятный запах обволакивали, словно укутывая в уютное покрывало и парню снилось что-то неясное, изменчивое как цветной калейдоскоп, но очень кайфовое. Досмотрев сумбурную историю до конца и довольно выдохнув, Микки выскользнул из объятий сна. Ему потребовалась пара секунд на то, чтобы сопоставить приятное, расслабляющее видение с мрачной действительностью. Оказалось, что он лежит в темноте, крепко обнимая рыжего, уткнувшись носом в изгиб его шеи и с головой укутавшись спасательным пледом, так что их общее дыхание согревало воздух под непродуваемой тканью. Микки осторожно отодвинулся и, стараясь не нарушить теплый кокон, шустро выбрался из импровизированной кровати. Подоткнув под Галлагера одно одеяло и набросив еще одно сверху, он присел на корточки, пробежался внимательным взглядом по его лицу и осторожно потряс парня за плечо. Без толку. Микки тут же пробрал внутренний озноб, который он опять совершенно малодушно, но при этом вполне правдоподобно списал на отвратительные погодные условия. Все это время за пределами самолета продолжал бушевать и реветь ветер, превратившийся, казалось, в белого ледяного зверя, который готов насмерть покусать любого, кто осмелится выйти наружу и оказать ему сопротивление. Пилот стремительно вскочил и, превозмогая боль, сделал несколько активных движений руками, разгоняя кровь. От таких усилий тут же резко заломило виски, но он, по крайней мере, согрелся. Но тут внезапно накатила дурнота, мир вокруг закружился и окрасился в черный, от чего Микки чуть не прилег рядом с Галлагером. Пришлось слегка наклониться и опереться руками в собственные колени. Очень медленно пилот приходил в себя, глубоко вдыхая ртом холодный воздух, которого легким все равно было мало. - «Господи, да что это за хуйня!» – за неимением другой аудитории сам себе пожаловался Милкович, нашаривая в кармане пачку сигарет и засовывая одну между губ, - «Только горняжки еще, блять, не хватало!» Он помнил, как чудом посадил самолет на крохотную ледяную площадку в горах высотой наверняка намного больше трех километров – естественно, воздух здесь сильно разреженный и нет возможности нормально дышать. - «Пиздец мы встряли!» - держа сигарету одними зубами, пилот покрутил головой в поисках мини-бара и не безрезультатно. Через минуту он уже бережно обнимал успевшей озябнуть ладонью пластиковую тару с украинским самогоном. Продолжив изыскания, Милкович смог убедиться, что вся остальная вино-водочная продукция, увы, не сумела выдержать прямого взаимодействия самолета с горным склоном. Зато почти литровая бутыль алкоголя, приготовленного собственными руками его дядьки, благополучно пережила авиакатастрофу и теперь приятно тяжелела в руке, обещая разлиться в груди знакомым жгучим теплом, мгновенно и мягко ударить в голову и немного унять тревогу в душе. Микки по опыту знал, что если начать рассматривать реальность через призму домашнего сорокаградусного дистиллята, то она довольно быстро переставала угнетать и давить на сердце свинцовой тяжестью. Глотнув обжигающей жидкости, Микки дернул пару раз головой и прикрыл глаза. Его все еще немного тошнило, так что возможно, не обошлось и без сотрясения мозга – к тому же всё тело, особенно ребра, болело так, будто по нему гопники на районе бейсбольными битами ебашили. Немного отдохнув, Микки еще раз похлопал себя по карманам и без особой надежды достал небольшой покоцанный смартфон. Связи, естественно не было, но его аппарат хотя бы не превратился в кучку бесполезных ошметков как айфон Галлагера. Микки включил GPS, мимоходом отмечая почти нулевой уровень зарядки и тут же пробормотал себе под нос несколько отрывистых, невнятных междометий – от увиденного у него упало сердце и вновь одолела острая потребность закурить. Если верить данным спутника, находились они на высоте три тысячи пятьсот десять метров над уровнем моря, в районе вершины хребта Уо́сатч, и на сотни километров вокруг них простирались одни только горы. Глазами, полными тревоги, Микки рассматривал карту, в надежде заметить неподалеку какой-нибудь захудалый городишко или один из хуевой тучи местных горнолыжных курортов. Но кроме бесчисленной череды горных ущелий, единственное, что ему удалось идентифицировать поблизости, пока его телефон окончательно не сдох - был средней крутизны отлог хребта длиной несколько километров. Далеко внизу, у подножия этого склона бежала горная речка, параллельно которой вроде как пролегала дорога, ведущая к одной небольшой одиноко стоящей туристической базе. По горизонтали до этой базы было почти пятьдесят километров. И это не считая десятка, а то и больше километров спуска в противоположную сторону. - Пиздец! – обреченно резюмировал Микки, прислушиваясь к тому, как рыжий сопит неподалеку. - «Тоже мне, спящая, блять, красавица.. отключился себе и в хуй не дышит!» - возмутился пилот и тут же устыдился своих мыслей. Иисусе! Скорее бы этот идиот очнулся! - «Поцеловать его, что ли?» - Микки скривился и закатил глаза. Он на всякий случай проверил, не замерз ли раненный, для чего ему сначала пришлось дыханием отогреть собственную ладонь, потом засунуть эту ладонь под несколько слоев одежды Галлагера. И все это для того, чтоб почувствовать под рукой мягкое тепло и одновременно твердость развитой, мускулистой грудной клетки, покрытой мягкими завитками волос. Микки неожиданно отчетливо и ярко представил чужую гладкую кожу, наверняка усыпанную маленькими поцелуями солнца, характерными для всех рыжух. «Да ну нахуй!» - пилот поспешно убрал ладонь, застегнул комбинезон и для верности укрыл парня еще парочкой теплых шмоток, особое внимание уделив ногам. Потом еще раз приложился к бутылке, поскреб начавшую отрастать щетину и, глубоко вздохнув как перед прыжком в воду, двинулся на разведку – прикидывать их шансы. Естественно, за несколько часов бурана дверь опять наглухо замело, так что выбираться из самолета пришлось через аварийный люк в крыше. Когда Микки оказался снаружи, от белизны снега у него тот час зажгло глаза, хотя небо было низкое и серое. Холодный ветер сразу же схватил за щеки, снег по-прежнему хлестал наискось, обжигая лицо, но уже не так яростно, видимо температура чуть-чуть поднялась, к тому же сейчас под курткой пилота согревала теплющая флисовая термо-хрень Галлагера. Морщась, отплевываясь от навязчивых снежинок и натягивая капюшон на уши, Микки осмотрелся и ему на мгновение почудилось, что в мире ничего, кроме самолета да его самого наедине с полуживым рыжим, не существует. Только снег, снег, снег – бескрайняя белая пелена, которой нет ни конца, ни края. Стало действительно, по-настоящему, жутко - бесконечный слепящий простор кружил голову, а снежный плен леденил не только тело, но и душу. Микки всматривался в режущую глаза белизну, но вокруг не было видно ничего, кроме снега и гор, которые с их голубыми расщелинами, впадинами и выступами выглядели величественными и навечно замерзшими. Самолет приземлился на крошечное плато, рядом сплошь громоздились скалы, справа разверзлась пропасть, сзади - тот самый склон, что пилот приметил на карте. Но и этот склон с такого ракурса казался достаточно крутым, непонятно было, как Микки вообще сумел совершить аварийную посадку в этом адовом местечке. Сейчас маленький, погребенный под сугробом «Пайпер Меридиан», естественно, полностью терялся на общем белом фоне и при взгляде сверху был наверняка совершенно незаметен. Микки охватил панический страх, когда он ощутил всю тщетность возможных усилий по их поиску и собственную ничтожность перед холодными великанами. Никто не придет на помощь, потому что их никогда в этой снежной срани не найдут. Ему суждено умереть в одиночестве среди холодных, равнодушных ледяных глыб. Хотелось орать, выть, ругаться матом и хуярить кулаками стену или собственное лицо. - Давай, расплачься еще, пиздастрадалец хренов! Хватит тут сопли распускать! - призвал себя к порядку Милкович буквально через секунду, – Полез блятские шансы оценивать, так и оценивай! Хотя итак с первого взгляда становилось ясно: перспективы хуевые, ситуация близка к драме, смерть притаилась за соседним сугробом. Из плюсов – он все-таки посадил самолет, снег смягчил удар, топливо не загорелось, и пожар машине не угрожал. Уцелевший корпус самолета и куча одежды Галлагера поможет им на какое-то время защититься от холода. Из минусов – аварийный маяк с виду цел, но сам по себе он полнейшее дерьмо. Сигнал слабый и прерывистый, если их GPS координаты не засекли еще в полете – тут, в этих ебенях, маяк вряд ли сработает. От полетного плана Микки отклонился и никто на земле не мог этого знать. Перед катастрофой слишком занятый тем, чтобы набрать высоту и справиться с самолетом, он не успел разобраться достиг ли цели сигнал SOS, ведь большинство времени радиосвязи между самолетом и землей попросту не было. Даже если они не замерзнут и продержатся пару дней и ночь, когда температура неминуемо опустится, ближайшее время для поддержания сил им потребуется еда и вода, а самое скверное - Галлагеру срочно нужна врачебная помощь. На мысли о еде живот пилота, который последний раз ел ранним утром, немедленно отозвался тихим грустным урчанием. С ног до головы заметенный мокрым снегом и от этого смахивающий на неумело слепленную снежную бабу, Микки полез обратно в салон, проверять имеющуюся провизию. К стратегическим запасам Игги прилагалась ракетница без ракет и два аварийных пайка, куда входило несколько небольших пластиковых бутылок с водой, две шоколадки, две пачки индивидуальных рационов питания из сухпайка армии США и десяток упаковок беспламенных нагревателей пищи. В чемодане Галлагера из еды удалось найти только пачку натуральных органических фруктовых леденцов, зато без глютена, без калорий, без красителей и без консервантов – Микки невольно хмыкнул и закатил глаза. В аптечке первой помощи обнаружились бинты, несколько просроченных ампул обезболивающего и жаропонижающего и перекись водорода. Зато в вещах у рыжего нашелся контейнер для таблеток, размером, казалось, с полчемодана, не меньше, полный шприцов и пилюль всех цветов радуги. «Охуенно, он еще и торчок!» Микки уселся прямо на обломки сидений, аккуратно отделил четверть порции готового месива «чили с бобами» из пачки, в пластиковом стаканчике для кулера растворил немного порошкового напитка и, не тратя зря такую роскошь как беспламенный нагреватель, подкрепился. Не забыл принять и порцию обезболивающего в виде пары глотков самогонки. Единственное, во что Милкович верил в этой жизни – это он сам и сейчас был полон решимости не допустить собственной гибели и гибели этого придурка. Пусть сдохнет, если желает, от наркоты или СПИДа напару со своим дружком-пидором, но не здесь, не у него на глазах. Пилота все еще беспокоил звон в ушах и головная боль, хоть та со временем и немного притупилась. Казалось, кто-то изнутри монотонно пиздячит по его вискам небольшим молоточком. Оглянувшись и вздохнув, он пополз в дальний угол салона и растянулся на лежанке рядом с рыжим, закутался, зевнул и стал придумывать план на следующий день. Проснулся Микки от того, что холод начал немилосердно запускать свои щупальца под его военную куртку, хватая за поясницу и за пятую точку. Он какое-то время еще безотчетно возился, прижимаясь к источнику тепла то одним боком, то другим, но потом резко сел на матрасе и протер глаза – срочно требовалось пойти отлить. Делать это в салоне пилот не решился и двинулся к люку. Холодный воздух ворвался в салон словно монстр, уничтожая относительное тепло, Микки инстинктивно прикрылся, ожидая залп привычного снега в лицо, но ничего не произошло. Снегопад стих, кругом царило безмолвие и эта оглушительная тишина давила на уши. В потоке голубого лунного света мягко искрился снег, серебристым покрывалом окутавший все вокруг - природа спала мирным сном. Месяц подсвечивал и четко вырисовывал на фоне черного неба силуэты зубчатых скал, рвущихся вверх, словно стены таинственных, фантастических замков. Небо было ясное, холодные звезды злорадно подмигивали Милковичу красным, зеленым и голубым светом. Клацающий зубами и чуть не отморозивший к хуям собачим все свои причиндалы, Микки успел определить единственное знакомое ему созвездие – Большую Медведицу. А потом со всех ног ломанулся обратно в самолет. Иен медленно приходил в себя. Внутри черепной коробки происходила медленная тяжелая работа, шестеренки со скрипом цеплялись друг за дружку, когда мозг пытался включиться и тогда парень начинал чувствовать боль и жажду, а потом снова все отдалялось, проваливалось в небытие. Отключаясь, Иен видел сон – он умер и целую вечность летит по черному подземному тоннелю, пока в конце этой адской тьмы вдруг не видит свет. В тот же миг он слышит дивный звук - прекрасный голос ангела, который зовет его к себе, наверх, к свету. - Эй, ты здесь? Посмотри на меня, – упрашивает небесное создание. - Я здесь, здесь, - хотелось ответить, чтобы успокоить ангела, но губы не слушались. - Галлагер, блять! - в отчаянии зовет прекрасный, встревоженный голос, - Ну, давай же, сука, очнись! - Минуточку, - думает Иен, - Что-то тут не так! Разве ангелы матерятся? - и распахивает веки, вырываясь из преисподней. Это его достижение мгновенно ознаменовалось ударом в гонг внутри головы и россыпью радужных искр перед глазами. Галлагер очень медленно наводил резкость и собирал в голове воедино обрывки мыслей и воспоминаний. Перед лицом маячило смутное пятно, и потребовалось некоторое время, чтобы понять, кому оно принадлежит. Постепенно светлый лик ангела трансформировался в изображение красавца-пилота, свесившего над ним голову и тревожно вглядывающегося ему в глаза. Что ж, тоже не плохо. - Так я живой? - Иен попытался сесть, но в глазах тут же опять потемнело, и он грохнулся обратно, бессмысленно таращась в потолок. - Живой, живой, - отозвался Милкович, второй раз за ночь вынужденный вскочить с постели. Хотя, нет, строго говоря, было уже ранее утро. - Где мы? - В самолете, - Микки решил сходу не перегружать мозг Галлагера информацией. Иен опять сфокусировал тусклый, больной взгляд на пилоте, и тут его неожиданно вырвало – он едва успел перегнуться через матрас. Милкович сразу подумал, что это верный признак сотрясения мозга. Сильная горняжка на такой высоте маловероятна. Реальная дурка начинается где-то с четырех-пяти километров. До этого - просто одышка и темные круги перед глазами. Но, несмотря на это, Микки был просто до усрачки рад тому, что пассажир, наконец, очнулся. Пока Иен вяло осматривался, он встал, подогрел воду прямо в бутылке и заставил парня потихоньку ее выпить, а заодно съесть пару долек шоколада. Для выздоровления важна энергия. - Ми..Михайло, я ничего не понимаю, что произошло? Почему я в костюме для сноуборда? - Это я тебя вчера переодел. Чтобы ты не замерз. - Микки, друзья зовут меня Микки, – пилота раздражало все: и это спонтанное признание, и лилово-красные отметины на шикарном портрете, и то, что они его так беспокоят, - «Пиздец, нет, пиздец в квадрате!» - он схватился за самогон как за спасение. - Вода? - коротко кивнул Галлагер на бутылку. - Ага, сорокоградусная. - Дай и мне.. - хрипло попросил тот и протянул руку. - А тебе хуже не будет? - Куда уж хуже, - рыжий залихватски хватил из горла и тут же дико закашлялся, кишки обожгло таким адским огнем, что казалось, от них остались одни головешки. - Еб твою мать, блять! - смог выдохнуть он, после того как искры пламени внутри немного поутихли, - Что это за дьявольская жижа?! - Иен продолжал хрипеть, смаргивая невольно подступившие слезы - Керосин, настоянный на перце чили?? Микки отобрал у него бутылку, хлебнул не морщась, завинтил крышку и с достоинством и явной обидой в голосе произнес: - Пошел ты нахуй, это самогон по фирменному семейному рецепту. Особой ясности пояснение не внесло - Галлагер понятия не имел что такое самогон. Стопудово, сорт керосина. Но после возлияний на голодный желудок Иен неожиданно ожил, немного повеселел и даже смог сползать поссать. Правда, не на улицу. - Эй, Микки, я помню, что ты посадил самолет в горах. Но.. но ты ведь знаешь, где мы, да? - Да, в самой жопе ебанной географии. Хуй-Знает-Где, штат Юта.. - Но нас найдут? Микки в общих чертах ознакомил его с положением дел, подсознательно все же стараясь смягчить удручающее впечатление от их ситуации. Когда он замолчал, пассажир не сказал ни слова. Выглядел он совершенно пришибленным, бледный настолько, что исчезли многочисленные конопушки, а запекшаяся кровь только усиливала общую, тревожащую Микки, картину. - Слушай, Галлагер, мне не нравится эта пиздюлина у тебя на виске, как бы не попала инфекция. Пластыря нет, но есть пара бинтов. Давай я тебе голову, что ли замотаю? В ответ Иен только кивнул, а Микки вздохнув, молча принес аптечку и деловито достал бинт и перекись в пластиковой бутылке. Галлагер все еще молча наблюдал за его действиями, часто моргая. - Боже, как больно! - пожаловался Иен, когда пилот приступил к промыванию раны, - Просто тошнит от боли! - с каждым ударом пульса, в его голове происходил атомный взрыв. - Повезло еще.. были б мозги - получил бы сотрясение, – утешил Микки, невозмутимо продолжая оборачивать голову пострадавшего бинтами. Галлагер откинулся назад, опираясь руки, и уставился вниз, на свой живот. - Кажется другие части моего тела тоже требуют медосмотра, – вкрадчиво пожаловался он, глядя на Микки через чур драматичным и по-собачьи преданным взглядом, в самых уголках его глаз, однако, притаилось по маленькому, чумазому чертенку. Дальше последовал тяжкий, томный вдох. Легко не будет, обреченно понял Милкович. Он прекрасно видел все эти дешёвые подкаты, но, ебанный боже, это именно он был виноват в том, что этот болван в таком плачевном состоянии сейчас. Вздохнув, он заставил рыжего расстегнуть комбинезон и аккуратно потрогал выдающийся синячище. - Ай, больно! - опять зашипел Иен, невольно отмечая про себя, насколько миниатюрна трогающая его ладонь, особенно по сравнению с его лапами. Маленькая, но очень крепкая. Микки вообще был весь такой аккуратный, компактный, хотя выглядел при этом серьезно и внушительно. - Зато бесплатно! - ворчливо отозвался новоявленный медбрат, с тоской рассматривая левый бок Галлагера, который сплошь был цвета «баклажан». Он осторожно пощупал чужие ребра, внимательно следя за реакцией рыжего - вроде бы на первый взгляд ничего не сломано, но особой уверенности в этом не было. «Пиздец!» - Микки мысленно заехал сам себе по лицу и в досаде покачал головой. - Воспаление левой хитрости, - вслух поставил он диагноз. - На чём сидишь, героиновая принцесса? - кивнул Милкович на аптечку Галлагера, прозрачно намекая на возможность нетрадиционной анестезии. - Я не нарик! И мои таблетки не твое собачье дело! - сузив глаза зло закончил Иен, вскидывая подбородок в непримиримом жесте. Рассказывать о своих болезнях он не собирался. Тем более этому симпатичному пилоту, чей внимательный и тревожный взгляд бездонно-голубых глаз, окруженных лучиками смешливых морщинок, сверлил его сейчас в упор. Галлагер терпеть не мог, когда его жалели. В этот момент Микки в первый раз, не считая момента знакомства, подумал, что с удовольствием бы прописал рыжему по щщам. Но вместо этого он молча достал из аптечки Игги ампулу болеутоляющего со снотворным эффектом, набрал в шприц, жестом приказал Галлагеру заголить зад, брызнул на него перекисью и без проволочек, с размаху всадил укол. «Сука!». Он тут переживает, пытается если не вытащить их из жопы, то хотя бы обеспечить сносное существование, а этот! Достойного определения «этому» он подобрать не успел. Окружающий мир вдруг начал стремительно темнеть, а потом и вовсе отъехал в сторону. Микки покачнулся и едва не упал, схватившись за спинку уцелевшего кресла, он уткнулся лбом в холодную обшивку салона, пытаясь прийти в себя. Молотки в голове ускоряли ритм, содержимое пустого желудка добралось до горла, Милкович сжал зубы и судорожно сглотнул горечь. Когда тошнота и головокружение отпустили, он смог лицезреть рыжего, взирающего на него с отчетливым потрясением и испугом. - Хули пялишься? - сварливо пробормотал Микки, присаживаясь на край лежанки и пытаясь дышать глубоко и размеренно. - Ты уколов, что ли боишься? - Иди в жопу, Галлагер, это от разреженного воздуха! - Прости, что я на тебя сорвался, - тихо попросил Иен, - И спасибо за то, что обо мне заботишься, - он улыбнулся своей умопомрачительной, такой чистой улыбкой, что дальше злиться у пилота не стало никакой возможности. - Ложись, тебе нужно согреться и отдохнуть, - рыжий подвинулся и похлопал ладонью рядом с собой. Голубые глаза вновь стали стальными. - Вот еще! Я не собираюсь спать с тобой! - Что значит, ты не собираешься спать со мной?? Микки, ты в своем уме? О какой херне ты сейчас думаешь вообще? Будешь ночевать на креслах и замерзнешь нахуй во сне? Думаешь, я не вижу, что ты сам чуть живой?? Короткая, но крайне оживленная полемика закончилась тем, что Микки все же улегся рядом, естественно, закутавшись только в свое одеяло, отдав второе Иену и присовокупив к нему галлагеровское шерстяное пальто. - Послушай! Да веть это самолет гудит! - вдруг воскликнул Иен, поднимая голову и прислушиваясь, - Нас ищут спасатели! Вой доносился одновременно со всех сторон: и с севера, и с юга, и с востока, и с запада. - Спи, это просто ветер, я уже слышал такое, – тихо заверил Микки, незаметно укутывая ноги рыжего концом своего одеяла, выражение лица у пилота в это время было престранное. - Да, пожалуй, это ветер, - кивнув, согласился Иен, – протяжный рев был равномерный и доносился как будто отовсюду и ниоткуда. Голова раскалывалась от переутомления, после укола страшно хотелось спать, но он не мог не прислушиваться, все еще надеясь уловить звук самолета спасателей.