Tonight, We're the Sea

Киришима ввалился в дом к бабушке c протяжным зевком, укрываясь от моросящего дождя. На его лице еще оставалось несколько капель, похожих больше на тонкий слой пота. И снова он не выспался. Единственная причина, по которой ему удавалось удерживать собственное тело в вертикальном положении, — обещание, данное бабушке, а еще надежда на появление Бакуго в его квартире сегодняшним вечером. Пройдясь по первому этажу, он не обнаружил следов присутствия бабушки. Опять. Прикусив губу, Киришима забарабанил по бедру пальцами и поразмыслил, не избегала ли она также его сестру. Он и сам понимал, что интересного в его личности немного, но, тем не менее, находить подтверждение собственным опасениям всегда хреново. Особенно со стороны семьи. В любом случае, это не имело значения. Ему было чем заняться. Начав с мытья посуды, Киришима повернул кран, убеждаясь, что хлынувшая вода была теплой — дом промерз, а его руки онемели, — и потянулся к тарелкам, сложенным слева от раковины. Время от времени он приостанавливал мытье и подставлял ладони под струю, впитывая в себя тепло воды. В гостиной стоял дровяной камин. А вдруг она обрадуется огню. Пусть в списке этого и не значилось, ему хотелось его зажечь. Лишь бы он только знал, как вообще нормально разжечь этот огонь. Хотя неужели это может оказаться настолько непосильно? Вынеся мусор, он взял список в магазин со всем нужным на завтра и пропылесосил коврики, подойдя затем к камину и уставившись на него. Прямо напротив, в небольшой корзинке, лежала охапка различных дров: от щепок для возгорания до бревен. А еще там нашлось несколько журналов с газетами. И пусть его взгляду еще не попалась ни одна спичка, он подозревал, что сможет откопать несколько спрятанных между журналами. Опустившись на колени, Киришима приоткрыл дверцу камина, подмечая, что большую часть пепла уже вычистили, и взялся за щепки. Он знал, что начинать стоило с этого. Беспорядочно расположив их, Киришима протолкнул в образовавшиеся отверстия куски газеты. Будучи уверенным, что бумага легко воспламенится, он поднес спичку с танцующими на кончике крохотными языками пламени именно к ней. Газета поддалась, но не дерево. Все, что удалось получить Киришиме, — огромный поток дыма, хлынувший прямо на него, а затем и постепенно заполнивший весь дом. Он попытался снова, на этот раз с новой газетой, надеясь, что в сегодняшней схватке победят усердие и целеустремленность, пока не оторвал взгляд от обугленных дров и не увидел завитки дыма, парящие в воздухе. Вскочив на ноги, Киришима стремительно кинулся открывать окна и двери. Как раз в этот момент и показалась его бабушка. Очень, очень медленно хромая в сторону комнаты, она спросила: — Чем это ты тут занимаешься, Эйджиро? — Добываю огонь? — сказал Киришима со слабой улыбкой, стоя возле окон за одним из диванов. Она не стала отвечать сразу же, только продолжила понемногу ковылять к креслу возле камина, изредка морщась от боли. Киришима почти бросился ей на помощь: это для него привычное явление, но затем вспомнил огонь в ее глазах, когда она настаивала на самостоятельном передвижении по дому. Достойно восхищения. Мужественно. Он понимал нужду в самостоятельности, поэтому снова присел напротив огня и попытался разобраться, где же он промахнулся. Огонь и дерево на месте. Разве этого недостаточно? — Ты губишь его, прежде чем он успевает разгореться, — проговорила бабушка. — Оу. Тогда как я должен… не делать этого? — Ему нужен воздух, мальчик. Как сам думаешь? — Я не знаю. Наступила продолжительная тишина, бабушка смерила его стальным взглядом, но затем смягчилась. — Смени щепки. Освободи пространство. И уже потом пробуй. — Хорошо, — просияв, сказал Киришима, радуясь советам. Взяв инструмент, висящий недалеко от камина, Киришима переместил щепки так аккуратно, как только мог. — И открой дымоход, — сказала бабушка, пока он трудился. По тону сразу стало очевидно, что она считает его идиотом. — И как мне это сделать? — гримасничая, спросил Киришима. — Зачем ты разводишь огонь? — Зябко здесь. Думал, ты будешь не против. Извини, что не продумал, насколько это окажется трудным занятием и задымил твой дом. Мне жаль, что тебе пришлось выходить из своей комнаты. Будто не слышала его слов, она ответила: — Слева внизу. Потяни на себя металлическую ручку. До упора. Когда получше разгорится, подвинь все поближе к центру. Кивнув, Киришима принялся за работу, следуя указаниям. Он попытался снова, и на этот раз в дровах вспыхнул огонек. Бабушка поправляла его все тем же своим властным, холодным голосом весь остаток процесса, до тех пор, пока не заплясали языки пламени. Гордый собой, желая только лишь вернуться назад и избежать всего собственного позора, Киришима прикрыл дверцу и окинул взглядом плод собственного труда. Затем в его голове промелькнула мысль, что он злоупотребляет гостеприимством: скорее всего, она даже не хотела разводить огонь, но все же по доброте душевной не проронила ни слова против. — Думаю, сегодня я уже со всем справился. В магазин забегу утром перед приездом. Тебе больше ничего не нужно, прежде чем я уйду? Стакан воды? Книга? — сказал Киришима. — Нет. — Отлично. Тогда, до завтра. — Эйджиро? — А? — немного дергано спросил он. — Почему не приехала моя дочь? Он знал, что этого вопроса не избежать, но, тем не менее, слова жалили. Его мама, наверное, знала, как разжечь огонь, да и общество ее было бы куда приятней, наполненное историями и богатством знания о том, что любила и чего терпеть не могла бабушка. Изначально в планах стоял именно ее приезд, не его. И, понятное дело, бабушке такой расклад понравился бы больше. — Ее повысили, и она не хотела уходить. Она до последнего собиралась ехать, но очевидно, счастья ей от этого было мало, поэтому вместо нее поехал я. Мне казалось, она звонила тебе. — Звонила. Не будучи уверенным, как на это лучше ответить, внутренне интересуясь, зачем же она спрашивала, если и без того заранее знала ответ, Киришима просто улыбнулся. — Приятно было повидаться. Мы увидимся завтра? — Все может быть. Кивнув, Киришима помахал рукой и покинул дом. Едва оказавшись в машине, он смахнул слезы, выступившие по дороге, и набрал Серо. По правде, он хотел позвонить маме, но она работала и вряд ли смогла бы выкроить время для него. Технически, Серо тоже был на работе, но его ненависть к ней позволяла особо не париться о концентрации. — Привет, — поздоровался Серо, подняв трубку. — Как житуха? — Моя бабушка ненавидит меня. — Что ж, это хреново. Можно наградить тебя советом, к которому ты все равно не прислушаешься? — Конечно. — Съебывай оттуда, — сказал Серо. — Если она не ценит твою помощь, то может смело шагать нахер. Для этого есть люди, которых можно нанять. Если она действительно в отчаянии, ей не составит труда. — Чувак, она же моя бабушка. — Я просто говорю. — Это мне воистину помогло, — сказал Киришима, невесело засмеявшись. — Не стоило, похоже, звонить мне. — Не, мужик. Один лишь голос твой помогает. — Вот нужно было тебе включать гейскую сентиментальность? Теперь я краснею, а люди пялятся. Расслабившись, Киришима расплылся в кресле и заговорил про Ашидо с Бакуго и о том, какая тишина стояла в его квартире, добавив, что хочет найти себе новое хобби, помимо упражнений, потому что свободного времени у него теперь вагон. Серо слушал, время от времени разбавляя его речь парой язвительных колкостей, и когда Киришима отключился, то уже чувствовал себя хоть чуточку, но лучше: боль от тоски по Серо и дому слегка приглушилась. Доехав домой, он переоделся в яркие цветастые шорты и футболку с длинными рукавами, выбежав затем на пробежку. Дождь перетек поближе к океану, медленно, но верно разрушая его тщательно выполненную укладку. Он не любил появляться на людях с такими опавшими и прямыми волосами, как сейчас, но пробегая мимо закусочной Ашидо по дороге домой, он решил заглянуть туда и перекусить, любопытствуя, застанет ли ее на месте. Войдя внутрь, он мгновенно заметил ее, беседующей с парочкой за одним из столов. Заняв себе столик, он подождал, пока она вернулась из кухни, прежде чем выкрикнул ее имя и помахал. — Божечки, привет! Идеально. Каминари здесь и он абсолютно точно хочет с тобой познакомиться. Думаю, он тебе правда понравится. Не будешь против, если я приведу его? — растянув губы в улыбке, сказала она, подоспев к столику. — Конечно, — протянул Киришима, который всегда был только за встречи с новыми людьми. — Где он? — На кухне, — Ашидо рассмеялась и наклонилась, зашептав. Киришима уже понял, что будет каждый раз тащиться от такого. Это выглядело так, будто его посвящают в огромную, великую тайну. — Но только никому не говори, где я держу его. Ему нельзя здесь находиться. — Заметано. — Ах, ты хотел заказать что-нибудь перекусить? — На твое усмотрение. — Мое усмотрение уже в пути, — она одарила его еще одной улыбкой и затем ретировалась в сторону кухни. Хорошо, что он заглянул сюда. Это только поможет поднять ему настроение. По истечению минуты-другой Ашидо вышла из кухни, а за ней парень со светлыми взлохмаченными волосами. Когда он приблизился, Киришима смог разглядеть черные полосы в его волосах, складывающиеся в очертания молнии, и выглядело это просто невъебенно круто. На его шее висели наушники, а сам он плюхнулся на стул по другую сторону от Киришимы и усмехнулся. — Хэй. Я Каминари Денки. — Киришима Эйджиро. — О, я уже в курсе. Мина сегодня утром жужжала о тебе около часа. Ашидо игриво ударила Каминари по руке. — Да не целый час. Возможно, минут пятнадцать максимум, — сказала она, скользнув взглядом по Киришиме. — Никто из нас так давно не заводил новых друзей. — Знаешь, что я думаю? Я думаю, приходи-ка ты к нам сегодня вечером, зависнем. Напьемся и будем смотреть фильмы. По мне, нету способа узнать кого-то лучше, чем этот, — качнул головой Каминари, откидываясь на спинку стула. — Ты такой идиот. Ты же не соображаешь ничего, когда пьян, — рассмеявшись, Ашидо обратилась к Киришиме. — Это так неловко. Хрюкать у него получается лучше, чем говорить, и я более чем уверена, что его мозг укатывает отдыхать далеко и надолго в солнечные края. Большую часть времени все, на что он способен, — это поднимать большие пальцы вверх и сверкать туповатыми улыбочками. — Но я хочу напиться, — захныкал Каминари. — Судя по виду, с ним будет весело бухать. Ну, блин, посмотри на его волосы. Они просто вопят о веселье. — Обычно они выглядят еще круче, — ответила Ашидо. — Колючие такие. Благодарно улыбнувшись ей, Киришима сказал: — Звучит заманчиво, правда, но сегодня у меня не получится. Ко мне должен зайти Бакуго. У обоих друзей отвисла челюсть, и Ашидо выпалила: — Не смей расспрашивать его об этом, пока я не вернусь. Просто не смей, — затем она убежала на кухню, сообщая попутно парочке посетителей, что они могут выбрать любое понравившееся им место. — Значит, ты живешь где-то неподалеку? — спросил Киришима. — Ага. Я активно занимаюсь фрилансом, так что могу жить, где захочу. Мы часто приезжали сюда, когда я был ребенком, и мне нравилось, поэтому я сюда и переехал. По мнению моих родственников, это просто невероятно тупое решение, но меня иногда заносит. Я счастлив, поэтому пофиг, верно? — Однозначно, — усмехнулся Киришима. — Как вы познакомились с Ашидо? — Знал ее еще с детства. Мы не общались особо тесно, пока я не переехал сюда. Здесь нет никого больше нашего возраста. Мы должны держаться вместе. Ну, если ты, конечно, не Бакуго. Хотя, кажется, у тебя в этом деле намечается прогресс. — Ждем Ашидо, помнишь? — Оу. Верно. Они обсуждали погоду и ее сезонные особенности, пока не вернулась Ашидо, слегка запыхавшись. — Мне нужно возвращаться к работе, — сказала она. — Так что давайте быстрее. — Ты можешь… — Нет, нет, — прервала она. — Умираю, как хочу услышать об этом. Я не могу столько ждать. — Она любит сплетни, — сказал Каминари. — Готова поспорить, он уже это понял. — Готова поспорить, он уже это понял, — передразнил Каминари. — Не будь такой высокомерной. Я просто проинформировал. Осознав, что они лишь препирались, без намека на реальную ссору, Киришима растянул губы в улыбке. — Я даже не особо знаю, что сказать? Я попросил его приехать и помочь собрать мебель, а он согласился. Не сильно уверен, что он явится, но… — Он покажется, — сказал Каминари. — Точно? — Точно. Он конченный уебок, но из категории нормальных. — Вау, я уверена, Киришима многое почерпнул из этого, — проговорила Ашидо. — Он всегда делает, что говорит. Я полагаю. — Стоит упомянуть, что информация эта безбожно устарела. — Он действительно так сильно изменился? — спросил Каминари, и Ашидо кивнула в согласии, очевидно не в состоянии словесно аргументировать. — Ты просто обязан рассказать нам обо всем, что произойдет, — сказала Ашидо. — Желательно сразу же, как только он уйдет. — Он Страшила Рэдли этих краев. — Дорогой, никто не понимает, о чем ты. — Киришима может. Киришима покачал головой, и Каминари вздохнул. — Факт. Я образован там, где остальные не вывозят. Киришима с Ашидо рассмеялись, и затем Ашидо ушла, возвращаясь к работе. К счастью, Каминари не последовал за ней. Он остался, и парни заговорили о музыке. Киришима решил по наушникам на шее, что это удачная тема, и не просчитался. Каминари определенно нравилось об этом говорить, и слушал он практически все жанры, когда-либо существовавшие на этом свете. В какой-то момент Ашидо подала его еду, и они с Каминари поделились между собой, умудрившись даже устроить мини-битву. Он во многом напоминал Киришиме Серо, в хорошем смысле, не навевая грусть. В конечном счете, Каминари засобирался домой, и Киришима провел его. Идти было недалеко, примерно десять минут от закусочной. Когда они добрались до его дома, маленького деревяного здания со статуями фламинго и дверным молотком в форме русалки, Каминари развернулся к нему и сказал: — О, кстати, почта, которую ты получал, она от меня. Или, скорее, я подписал Бакуго на пробники всякой хренотени, потому что мне это показалось смешным, да и он повел себя как говнюк, когда я попытался восстановить связь, ну, ладно, он был говнюком и до этого, но я не был в курсе, что он переехал. Не сказал мне, козел. Если хочешь, чтобы я перестал, я могу. — Я поговорю с ним об этом сегодня. — Он захочет, чтобы я перестал. — Ага, знаю, но все же постараюсь по максимум отстрочить этот момент. — Почему? — Если у меня не будет почты, то и повода увидеть его тоже. — Большинство людей пришло бы в восторг, — сказал Каминари, ухмыляясь эмоциям, отобразившимся на лице Киришимы. — Но как твоей душе будет угодно, чувак. Не перестану, пока не скажешь. Они перекинулись еще парой фраз, попрощались, и затем Киришима побежал домой, ловя невероятный кайф, ощущая заряд бодрости от горящих легких и жара в ногах. Движение, выход из апатии. Это делало его сильнее. Все к лучшему. Добравшись домой, он заглянул к домовладельцу за почтой, ничего там не обнаружив, хотя нашел все-таки немного в своем ящике, и затем принял долгий душ, соскребая соль со своей кожи. Здешний воздух был ею пропитан, и не сказать, что Киришима был от этого в восторге. Неважно. Со временем он привыкнет и к такому. Закончив, он встряхнул волосы и протер зеркало, глядя на свое отражение. Похоже, с волосами предстоит проделать много работы, уже второй раз за день, но приедет Бакуго, и он старался его впечатлить. Неплохо было бы, достигни их отношения уровня, на котором Киришима смог бы приходить к нему домой просто потому, что захотелось повидаться. Не чувствуя неловкости по этому поводу, вот. Так что он заново уложил волосы, затем пошел убирать все, что только можно было убрать. Уборка, в основном, заключалась в сжимании и утилизации картонных коробок. Он надеялся, что Бакуго не будет сильно против беспорядка, ибо он не мог ничего поделать с кучей вещей, валяющихся повсюду. Не похоже, что им было куда идти. Справившись со всем, он проверил телефон: времени было всего четыре часа. В запасе у него еще имелось три до приезда Бакуго и всепоглощающая скука. Вздохнув, он распластался на своем надувном матрасе, завел будильник и попытался уснуть. И прямо как вчера, он ужасно промахнулся. Из сна его выдернули громкие удары в дверь. Смаргивая с глаз остатки сна, Киришима поднял телефон и увидел, что было уже семь. Матерясь в неверии, что он умудрился проспать будильник, Киришима проверил его и увидел, что установлен тот был не на вечер, а на утро. — Превосходно, — прошипел Киришима, отбросив телефон на надувной матрас и рванув к двери. Когда он открыл ее, Бакуго уже уходил, засунув руки поглубже в карманы свободных джинс. — Эй, не уходи, — крикнул он ему вслед. — Ты, блять, оглох? — неспешно развернулся Бакуго, прищурив свои красные глаза. — Нет. Извини. Если честно, я задремал. Неправильно завел будильник. — Какая неожиданность, — саркастично пробормотал Бакуго. — Эй, мужик, ты меня не знаешь. Протиснувшись мимо Киришимы в квартиру, Бакуго сказал: — Зато я знаю, что у тебя хуевые волосы и херовый вкус в одежде. Ты уже достаточно тупой, чтобы криво завести будильник, — его взгляд наткнулся на принт работы Тошинори и он ухмыльнулся, шагая к коробкам с мебелью. Не проронив ни слова, он раскрыл их и начал раскладывать содержимое на полу. Киришима наблюдал безмолвно, еще не до конца осознав, что Бакуго просто принялся за работу, о которой его попросил Киришима. — Закажи, блять, еду, — сказал Бакуго, когда заметил на себе взгляд Киришимы. — Точно. Ты не знаешь никаких нормальных индийских ресторанов рядом? — Нет. — Тогда я просто загуглю, — сказал Киришима, падая на надувной матрас и вбивая запрос в поисковик. В этом городке ничего не нашлось, зато в соседнем городе в двадцати минутах езды имелось заведение с доставкой. Просканировав взглядом меню, Киришима остановился на блюдах с возможностью выбрать степень остроты, предполагая, что они могут быть особенно острыми. Потом он позвонил и сделал заказ. — Заказ должен быть у нас в районе сорока минут. Бакуго фыркнул в ответ. Повисла неловкая для Киришимы тишина, но, тем не менее, Бакуго, казалось ему, ничего даже не заметил. Он слишком увлекся сборкой мебели, перед ним лежали инструкции, а его руки с осторожностью собирали части между собой. Его выражение лица говорило само за себя: пусть хмурость с него никуда не делась, но общий вид стал несколько мягче, скорее сконцентрированным, чем озлобленным. Киришима мог бы смотреть на него целую ночь. И все же, увы, он не мог оставить Бакуго собирать всю мебель в одиночку. Это выглядело бы жалко. — Чем я могу помочь? — спросил он, поднимаясь. — Найди себе, блять, свой стол. — Хорошо, — сказал Киришима, отыскав ящики, в которых хранились стулья к столу, что собирал Бакуго. Освободив ножки, он продолжил. — Не знал, что ты руководствуешься инструкциями. — Они здесь, блять, не для красоты. — Что ж, с этим не поспоришь, — сказал Киришима со смешком. — Так-то, сука. Развернув свои собственные инструкции, Киришима изучил их, прежде чем приступить к делу. Как правило, с такими занятиями у него не складывалось, и он без сомнений налажал бы в сборке, если бы подступился к ней без подготовки. Следуя первому шагу, он положил сидение верхом вниз и подобрал клей из коробки. Он скривился, глядя на клей. Это так обременяло. Но затем он перевел взгляд на Бакуго, руки которого двигались четко и выверено, каждое действие выполнялось с уверенностью, и он захотел так же. Выдавив клей в одно из отверстий, он вставил туда ножку и прижал с максимальной силой, на какую только был способен. — Итак, я слышал, ты художник, — сказал он, ожидая, когда клей высохнет достаточно, чтобы ножка могла стоять сама. Подняв на него взгляд, Бакуго отрывисто кивнул. И сейчас, когда тот не казался таким раздраженным (это не плохо, а просто слегка непривычно), Киришима понял, что он молчаливый. Возможно, причиной этому стало то, что он не слишком хорошо знал Киришиму, но сам Киришима склонялся к тому, что дело было не только в этом. Судя по слухам, что ему рассказывала Ашидо, этот парень всегда оставался собой. Это так контрастировало с образом человека, уничтожавшего коробки ногой. Решив, что это вполне уместно, Киришима завел разговор о своем переезде сюда, своем мнении о городке, о проблемах со сном из-за гнетущей тишины и о том, как познакомился с Ашидо. Он подумывал свернуть рассказ в сторону бабушки, но не был уверен, что Бакуго это хоть каплю заботит, а тема эта… личная. Достаточно личная, чтобы желать участливости от собеседника. Если быть до конца честным, каждый раз, когда его глаза отрывались от стула, он переводил взгляд на Бакуго, и было очевидно, что пусть даже тот редко поднимал взгляд, он слушал. Уже что-то. Остановившись на безопасной теме, Киришима сказал: — Я встретил парня по имени Каминари сегодня. Эта фраза не осталась без внимания. Бакуго вскинул голову и произнес: — Я убью этого хуесоса. — Он предложил перестать присылать почту. Я сказал, что спрошу твое мнение. Я рад продолжать приносить ее тебе. Кто знает? Вдруг ты реально захочешь чем-то воспользоваться. — Мне нахуй не всрался весь этот хлам. — Клево. Я дам ему знать, — сказал Киришима, отгоняя от себя чувство разочарования. Так и пропал его безотказный способ встречаться с Бакуго. — Какого хера ты так долго чахнешь над этим стулом? — спросил Бакуго после натянутой тишины. — Клей должен высохнуть. И я однозначно никогда прежде не собирал стул. Надеюсь, я делаю все правильно. — Ты вообще на мели или что? — Чего? — Ты, сука, склеиваешь стул. — О, — рассмеялся Киришима. — Ну, в общем, да. Прямо сейчас карманы у меня не набиты купюрами. Но в любом случае, много я не трачу. — У тебя нет работы? Киришима покачал головой, намереваясь ответить, но затем отвалилась последняя приклеенная ножка, он выругался, поспешно возвращая ее на место. По всей видимости, решение сбавить время высыхания на тридцать секунд было ошибочным. На это требовались полные пять минут. — На кой хуй ты переехал сюда без работы? Здесь нихера ее не найти. — Так тебе не все равно! — усмехаясь, сказал Киришима. Просияв, Киришима всем своим видом показывал, что готов был повторить свои слова снова. — Я даже не знаю тебя, хуеволосый, — ответил Бакуго — Ну, эту часть ты знаешь. — Я собираю твою ебучую мебель. Не ебу и меня не ебет, чем ты там занимаешься. — Как скажешь. — И что это, блять, было? Засмеявшись, раззадоривая Бакуго только еще больше (костяшки у того побелели от силы, с которой он сжимал ножку стола), Киришима сказал: — Не похоже, что ты пришел ради одной лишь помощи. Ну, только если ты на полном серьезе не кайфуешь от сборки мебели. Разве не так? — Я здесь ради еды, — проворчал Бакуго, приставив ножку к отверстию и начав агрессивно вкручивать. — Какой долбоеб откажется от халявной еды? — Хорошо, дельная мысль. Эй, я забыл, что еще и пиво предлагал. Хочешь? — Нет. — Ладно, — сказал Киришима, барабаня большим пальцем по ножке в своих руках, устав держать ее в одной позиции. Как хорошо, что Бакуго был здесь, потому что, попытайся Киришима справиться со всем в одиночку, он бы уже давно сдался и начал бы смотреть видео на телефоне или еще что. По-мужски было бы справиться, довести начатое дело до конца, но в то же время тяжело было оставаться мужественным, когда тебе одиноко и скучно. Наконец-то, спустя пять минут, он отпустил ножку, перевернув стул, радуясь, когда тот не развалился на части. Все, что ему осталось сделать — приклеить спинку, и стул готов, нечто, на чем он сможет сидеть. — Переверни его обратно, волосы-вместо-мозгов. Клею нужно закрепиться. Кивнув, Киришима сделал, как ему было велено. Вытащив составляющие второго стула, Киришима принялся собирать его, внезапно благодарный самому себе за решение взять два стула вместо четырех. Он бы не выдержал еще три такие же сборки. В то время Бакуго уже закончил со столом. С легкостью перевернув его, он оценивающе оглядел свой труд, убеждаясь, что все остается на месте, указав затем кивком на коробку с каркасом кровати. — Где ты хочешь ее поставить? — О, эм… я не знаю. Где стояла твоя, пока ты жил здесь? — Там, — сказал Бакуго, указывая на угол рядом с крохотной ванной. — Неплохо. Кивнув, Бакуго легко поднял коробку, будто она весила, как перышко, и Киришима вздохнул, восторгаясь, что Бакуго так просто согласился, и перед ним теперь открылась возможность лицезреть эту картину. — На что ты, блять, вылупился? — проговорил Бакуго, вскрывая коробку. — Ты качаешься? — Нет. — Чем-то ты все-таки занимаешься. На время повисла пауза, а по ее окончанию Бакуго сказал: — Кикбоксингом. — Готов поспорить, помогает справляться со вспышками агрессии, — сказал Киришима, подняв другую ножку. — На самом деле, это очень даже круто. Я всегда хотел заняться чем-то таким. Сколько же всяких упражнений и пробежек можно умудриться сделать за день. — У меня, блять, не бывает вспышек агрессии, — крикнул Бакуго, нахмурившись. — Чувак. — Нахуй пошел, хуеволосый. — Почему именно кикбоксинг? — спросил Киришима. — Ну, а почему, блять, нет? — Да точно, потому что помогает справиться с неконтролируемой агрессией. Бросив коробку с громким хлопком, разразившемся в комнате при контакте с полом, Бакуго подошел к Киришиме. Ухмыльнувшись, Киришима выпустил ножку, радуясь, что она не упала, а выстояла, высокая, стройная и непоколебимая. — Подними. Он сможет потягаться с ним. Возможно. Некоторое время. Достаточно, чтобы бой перетек в категорию хороших. К тому же, Бакуго похабно ухмыльнулся, растянув губы в усмешке острой, как зубы Киришимы, распалив в крови того огонь. Он смотрелся так чертовски невероятно. Они с осторожностью выписывали круги друг вокруг друга, уклоняясь от предварительных выпадов, а затем глаза Бакуго сузились, и Киришима понял, что тот собирался напасть, возможно, даже свалить его прямо на твердый деревянный пол. Киришима приготовился. И затем раздался стук в дверь. Остудив свой пыл и убегая в сторону двери, осознавая, что Бакуго еще заведен, Киришима открыл ее, улыбнувшись женщине из доставки с большой сумкой в руке. Передав ей деньги и предложив оставить сдачу себе, Киришима неторопливо обернулся и оценил ситуацию. Бакуго все еще выглядел готовым к драке, но, тем не менее, с места он не двинулся. Киришиме казалось маловероятным, что тому так не терпелось наброситься на еду, отчего постепенное спадание напряжения с линии его плеч выглядело занимательно. — Хочешь что-нибудь посмотреть? — спросил Киришима. — На чем? — насмешливо протянул Бакуго. — На ноутбуке. Когда-нибудь я подключу телевизор. Мне он понадобится. Только так я смогу заманить сюда Серо. Бакуго не сдвинулся с места тут же, так что Киришима пожал плечами, копаясь в пакете в поиске вилок и салфеток, обрадовавшись, когда сумел их обнаружить. Внутри находилось четыре пластиковых контейнера, и он схватился за один, довольный еде, какой бы она ни была. Подобрав ноутбук с края надувного матраса, Киришима поставил его спереди на полу и отбросил вилку, пытаясь прикинуть, что бы посмотреть. Пока он пребывал в раздумьях, рядом подсел Бакуго, не слишком близко, и, схватив пакет, вскрыл коробки и заглянул внутрь. В итоге он определился и принялся за еду, накалывая кусочки пряной курицы так, будто они все еще принадлежали живой птице. — Достаточно остро? — спросил Киришима. — Похоже на то. — Можно мне попробовать? — У тебя есть своя, блять, еда. Отъебись от моей, иначе я заколю тебя. — Пластиковой вилкой? — Будет больно. Посмеиваясь, Киришима вернулся к своей еде. Проглотив кусочек, его горло вспыхнуло жаром, Киришима закашлялся, затем рассмеявшись. Из его глаз прыснули слезы. Это было не «похоже на то» остро, а, скорее, концентрат чистой остроты. Бросив взгляд на Бакуго, он заприметил у того на лице едва заметную ухмылку, и Киришима осознал, что когда-нибудь тот его определенно убьет, и сделает это неподражаемо. — Мне без разницы, что смотреть. На твое усмотрение, — сказал Киришима, отодвинув еду и поднимаясь с матраса. Затем он подошел к раковине на тесной кухоньке и выкрутил кран, подхватив стакан со стойки. Он все еще не убрал их. Наполнив стакан наполовину, он осушил его полностью, после вернув обратно под струю воды, пока она за малым не полилась через край. Когда он вернулся обратно к матрасу, Бакуго еще ничего не выбрал, поглощая еду с опущенной вниз головой. Киришима окинул его вопросительным взглядом, и тот прошипел: — Я, блять, не смотрю хуйню эту. — Серьезно? Вообще ничего? Бакуго дернул плечом. — И чем же ты тогда занимаешься вместо этого? — Искусством. — Искусством, — повторил Киришима. — Тебе нужны пояснения, волосы-вместо-мозгов? — Не-а. Просто… искусство? И кикбоксинг? Вот как? Поддев еще один кусочек курицы, Бакуго взял его в рот и прожевал, уставившись взглядом прямо перед собой. Решив, несмотря на свой интерес, не давить на него сильнее, Киришима нашел онлайн старый экшн с Алым Бунтарем (в нем хватало взрывов, а Бакуго они обязаны были нравиться) и включил. Выкрутив громкость на максимум, он уселся на место, потянувшись к еще одному контейнеру, когда расправился с первым. Во время просмотра фильма они сохраняли молчание, все-таки он был весьма затягивающим. — Хуевые волосы внезапно оказались заразными? — сказал Бакуго, вынимая второй свой контейнер из пакета. — Он же крутой, видишь? Бакуго не ответил, а Киришима на то и не рассчитывал. Время от времени, тем не менее, он чувствовал на себе тяжесть взгляда Бакуго. Потребовалось приложить много усилий, чтобы удержать себя от ответного взора. Как только Бакуго доел, он поднялся и обратно занялся мебелью. Выключив фильм, Киришима последовал его примеру. Закончив со стулом, он принялся за комод. Собирать его было нетрудно, самые сложные части уже почти полностью были сконструированы, и внезапно у него больше не осталось вариантов занятости, кроме как помощи Бакуго, который в ней, очевидно, не нуждался. Так что он распаковывал другие коробки, на этот раз просто разбирая вещи. Тишина, заполонившая квартиру, казалась достаточно умиротворенной, пусть и не принесла Киришиме успокоения. Откопав телефон, он включил музыку, не слишком громко, чтобы Бакуго смог перекричать ее, если вдруг захочет что-нибудь сказать. — Сука, блять, пиздец нахуй! — закричал Бакуго некоторое время спустя, бросая металлическую трубу через комнату. Моргнув, Киришима сложил другую стопку рубашек и затем подошел к трубе и подобрал. Он вернул ее Бакуго со словами: — Если тебе нужна помощь, ты только попроси. — Нахуй мне помощь твоя не нужна. — Ты нормально? — Че? — Ты в порядке? — спросил Киришима, осмотрев Бакуго и не заметив ничего необычного. Одна его ладонь сжалась в кулак, хотя это могло быть и следствием ярости, которую он невероятно мастерски проявлял по отношению к неодушевленному объекту. — Супер, — буркнул Бакуго — Хорошо, — улыбнулся Киришима, несильно хлопнув того по руке, прежде чем вернуться к одежде. Прошел еще примерно час, пока каркас кровати был готов. Киришима очнулся, когда дверь его квартиры открылась и Бакуго выходил наружу. Вскочив на ноги, Киришима поспешил за ним и сказал: — Эй, мужик, спасибо за помощь. Ты хорошо поработал. — Конечно, блять, хорошо, — ответил Бакуго, стоя напротив него, зарыв руки поглубже в карманы и глядя чуть левее головы Киришимы. Они провели неловкую минуту в таком положении. — У меня завалялась новая почта, если тебе надо, — выпалил Киришима. — Выброси. — Хорошо, ладно, увидимся позже, думаю. Кивнув, Бакуго засеменил прочь. Киришима остался за пределами квартиры и наблюдал, пока колючая светлая макушка не исчезла из поля зрения. И только тогда он вернулся внутрь и занялся остатком коробок, хоть чем-нибудь, что могло бы отвлечь его от тоски по компании.