Tonight, We're the Sea

К: сос А: Что такое??? К: бакуго не отвечает на смски К: уже два дня К: а еще дверь не открывает А: Мне уже стоит волноваться по поводу твоих сталкерских замашек? Радость моя, даже не думай. К: нееее К: хз может К: хчу прост знать что у него все ок А: И что ты сделаешь? Выбьешь ему дверь? К: эм А: НЕТ. К: ну бля а че мне еще делать-то А: Ждать. Приходи ко мне, отвлечешься заодно. Лады? К: я волнуюсь :( А: Не хочу тебя расстраивать, но Бакуго не самый простой человек, с ним и общаться сложно, не говоря уже о полном понимании. Смотри, он может просто тебя игнорировать. А: Это, конечно, неприятно. Я его пиздану за то, что поступал так с тобой. Можем даже вместе. Тут уж на твое усмотрение. К: ну хз К: мне чет кажется что все таки не А: Ну тогда и дальше обивай его порог. А: Хочешь, я схожу с тобой? Прослежу, чтобы ты не перегибал палку? Потому что я могу. Знаешь, Денки уже приучил. К: не спс К: кст по поводу отшельников есть идеи как выманить кой кого из хаты? А: Дорогой, тут ничем не могу помочь. Я не знаю свою бабушку, а уж тем более твою, так что даже примерно не догадываюсь. К: блинннн ну ок К: увидисся вечером А: Конечно! До встречи. Убрав телефон обратно в карман, Киришима с новыми силами принялся отдраивать ванную, смахнув со лба выступившую испарину. Тяжелый выдался денек. В списке его обязанностей было четко прописано, что пару раз в месяц он должен подниматься наверх и вычищать весь этаж до скрипа. Так, на случай, если бабушка вдруг снова сможет ходить по ступенькам. Промаялся с этим он уже не один час. Совсем скоро его осенило, что стоило бы растянуть это на несколько дней. За раз, конечно, управиться с натяжкой можно было, но нужно ли? А то при таком раскладе раньше позднего вечера он отсюда не выползет, отчего пробежка накроется медным тазом, сбив ему весь график, за который Киришима последнее время цеплялся изо всех сил. Он еще не свыкся с новым местом, и лишь привычная рутина держала его на плаву. Когда унитаз засверкал чистотой, на зеркале не осталось отпечатков, а из слива ванной исчез весь мусор вперемешку с волосами, Киришима перебрался в гостиную, но, не обнаружив там бабушки, поплелся на кухню. Она сидела за крохотным столом, глядя на океан, и доедала вчерашний ужин. Во время готовки он повторял все в точности за Бакуго, приложив максимум усилий, так что вышло хоть и не идеально, но уже однозначно лучше, чем во все прошлые разы вместе взятые. — Ну что со вкусом? — поинтересовался он с робкой улыбкой. — По сравнению с тем, чем ты обычно пытаешься меня накормить, вышло весьма недурно. Рассмеявшись, Киришима плюхнулся на стул напротив нее и потянулся, разминая затекшую шею, прикрыв глаза. Боже, как он устал. Хватит с него уже на сегодня. — Угощайся, — сказала она. — Не, мне пора, Ба. А еще чем быстрее мы съедим еду, тем раньше мне придется опять что-то готовить. А я сейчас особо желанием не горю. — Понятное дело, не верится мне, что тебя хватит на второй раунд. — Ага, — вздохнул Киришима. — Сначала нужен мастер-класс. Который хрен знает, когда состоится. — Бакуго, — догадалась она, и Киришима тепло улыбнулся. Несмотря на то, что упоминал его частенько, он все равно приятно удивился тому, что она запомнила его имя. Он вообще о многом любил поболтать, но обычно люди переставали вникать в его рассказ где-то на середине. — Да. — Ты говорил, у вас все хорошо. — Ну, он того, походу, игнорит меня. Наверное, — Киришима передернул плечами. — Игнорирует тебя. — Не знаю, Ба. Он даже к двери не подходит, мало ли, стряслось чего. Может, он просто уехал. Вот бы он хоть как-то обозвался. — Наверху, у стены в гостевой, стоит трость. Подай ее мне, — она поднялась, опираясь двумя руками на стол. — Конечно, сейчас, — сказал Киришима, подрываясь с места, чтобы как можно быстрее исполнить ее просьбу, не задерживаясь наверху. Он не до конца понимал, что она задумала, но с тростью Киришима ее еще ни разу не видел. Это явно было что-то новое, она будто загорелась какой-то идеей. Он видел этот огонек в ее глазах. Бабушка пусть и не любила людской шум, но могильная тишина внутри четырех стен с каждым днем душила ее все больше и больше. Намертво вцепившись в свою трость, она решительно зашагала в сторону двери. Киришима на минуту завис в раздумьях, что ему сейчас по идее нужно сделать: открыть перед ней дверь, взять под руку, спросить, куда они вообще идут, — но она опередила его, разогнав тишину жестким голосом: — Эйджиро, прекращай мяться. Если мне понадобится помощь, я дам знать. — Да понятное дело, — сказал Киришима, засеменив за ней. Открыв дверь, она сделала шаг вперед, подставляя лицо под моросящий дождь. Застыв на минуту, бабушка улыбнулась. — Пожалуй, ты был прав, — прошептала она. — Я уже и забыла, каково это — стоять под дождем. Не самое лучшее ощущение, скажи? Разразившись громким смехом, Киришима пошел к машине, не оглядываясь, ибо догадывался, что один неосторожный взгляд — и желание помочь пересилит здравый смысл. Повернув ключ, он дернул за рычажок, поднеся руки к вентилям в ожидании потока теплого воздуха. Киришима смотрел четко перед собой, пока не услышал звук открывающейся двери. Сначала салон утопал в неловкой тишине, пока бабушка не подала голос: — Боюсь, это уже за гранью моих возможностей. Кивнув, Киришима выбрался из машины и, подойдя к ней, взял бабушку за руку — ее хватка оказалась куда крепче, чем он там себе воображал — и бережно помог ей забраться в салон. Она отпустила его руку в ту же секунду, как только оказалась внутри, и, отвернувшись к окну, принялась сосредоточенно расправлять ткань штанов. Киришима старался оттянуть этот момент так долго, как только мог, но рано или поздно ему все же пришлось задать волнующий вопрос: — Так куда мы держим путь, Ба? — К дому того мальчика. — Господи, нет. Мы не едем к нему домой. — Еще как едем. Мне бы очень хотелось с ним поговорить, — отрезала она, смерив его стальным взглядом. — Он не откроет. — Если он дома, то откроет, никуда не денется. — Мне можно даже не пытать тебя отговорить, да? — спросил Киришима, коротко хихикнув. Впредь нужно будет следить за языком и не упоминать Бакуго лишний раз. Не очень-то хотелось, чтобы бабушка встревала в их отношения больше необходимого. Да и вообще, он был так-то в состоянии постоять за себя. Просто еще не выпадало повода. И Бакуго живой человек, с его мнением тоже надо бы считаться. — Нет, — сказала бабушка, глядя на него с одной из тех редких полуулыбок. Затем она с прищуром огляделась вокруг. — Не внушает мне доверия эта машина. Она же сейчас на ходу развалится. — В этом есть свой шарм. — Ну, если мне суждено умереть в этой консервной банке, которую ты почему-то зовешь машиной, я настоятельно прошу тебя повторить эти же слова на моих похоронах. Авось хоть так запомнишь, что шарм не оправдывает непрактичность. — Обязательно вставлю это в прощальную речь. Обещаю, — со всей серьезною заявил Киришима. Она разок кивнула, и Киришима заулыбался, поворачивая к дому Бакуго, всей душой надеясь, что его благие намерения выпроводить бабушку на улицу не сыграют с ним злую шутку. Не по-мужски это — прятаться за спиной у пожилой женщины, пока она воспитывает твоего друга. Вдохнув поглубже, Киришима в который раз напомнил себе не допустить этого. Совсем скоро они уже были на месте, и Киришима, остановив машину, принялся опасливым взглядом прожигать розовую дверь. Он застыл в одной позе, ни на миллиметр не сдвинувшись с нагретого места, но бабушку это, казалось, ничуть не смутило: она, полна решимости, вышла из машины и направилась к дому. Тяжело вздохнув, Киришима поплелся за ней, нервно постукивая пальцем по бедру, закусив губу, — привычка, от которой он безуспешно пытался избавиться вот уже как несколько лет, потому что его острые зубы с завидной скоростью превращали губы в мясо. Неторопливо дойдя до двери, бабушка пару раз звучно постучала по ней своей тростью. Как бы Киришима не надеялся, что та отступит, она все продолжала стучать и стучать. Киришима поморщился, спектр его чувств сводился к острому желанию развернуться и сбежать к машине, заперевшись внутри. Но если Бакуго все-таки откроет, он не сможет бросить его на растерзание бабушке. Друзья так не поступают. Прошло несколько очень долгих минут, прежде чем дверь резко распахнулась, и за ней показался Бакуго. Очень злой, готовый убивать Бакуго с покрасневшим носом и сонными глазами, обернутый в одеяло. Его глаза, пометавшись, остановились на бабушке, он моргнул раз, другой и тут же перевел взгляд на Киришиму. — Извини, пожалуйста. Я просто, ну, поныл самую малость, что ты меня игноришь, как-то так… все было нормально, но моя, кхм, бабушка решительно захотела с тобой повидаться, вот и… — залепетал Киришима, подавшись вперед. — А ну перестань мямлить, мальчик мой, — прервала его бабушка. — Я выскажу все, что хотела, и мы уйдем. Тебя что-то не устраивает, Бакуго Катсуки? — Все меня, сука, не устраивает. Уебывайте нахуй отсюда, — низко прохрипел Бакуго. — Чувак, — вскинулся Киришима, — вот не надо сейчас говорить так с моей бабушкой. — А ты не смей мне, блять, указывать, — рыкнул Бакуго. Затем он снова обратился к бабушке Киришимы. — Вам чего надо? — Ты болен. Он согласно шмыгнул носом. — Чудно. Но ты не подумай, это никак не оправдывает твоего пренебрежительного отношения к моему внуку. Тебе повезло обзавестись таким другом, как Эйджиро, так что логично бы относиться к нему с должным уважением. Я бесконечно устала выслушивать его сомнения по поводу ваших взаимоотношений и о том, чего от тебя стоит ожидать. Ты либо хочешь быть его другом, либо нет. Все просто. — Я, блять, в душе не ебу, что… — Мальчик, — она не дала ему договорить, — я живу уже немало лет. Мне абсолютно все равно на то, что ты там думаешь. Как и на твою нецензурную брань вкупе с паталогическим отсутствием вежливости. Ты заставил моего внука нервничать. Подумай об этом, когда в следующий раз решишь его игнорировать. Вот и все, — договорила она, развернувшись спиной к Бакуго. — Эйджиро, отвези меня домой, — затем она зашагала прочь, гордо вскинув голову, даже прихрамывая с достоинством. Протяжно вздохнув, Киришима виновато скривился. — Я честно старался ее остановить, — сказал он. — Извини. Ты заболел? Бакуго кивнул. — Простуда? — Грипп. — Ой, мужик, а это уже хуево. Сотрясаясь от приступа кашля, Бакуго сильнее укутался в одеяло. — Я, наверное, пойду, отвезу ее. Она не умеет ждать, — неловко съежившись, сказал Киришима с натянутой улыбкой. — Ясен хуй. — Если я вернусь, ты откроешь? — Блять, да хули ты ко мне прицепился? Киришима пожал плечами, совершенно без понятия, что на это ответить. Правда заключалась в том, что он думал привезти Бакуго еду, убедиться, что у него все хорошо и что он пьет много воды, а еще нормально высыпается, направив все силы на выздоровление, а не на всякую дурь. Но он прекрасно понимал, что стоит об этом только словом обмолвиться, как перед ним тут же захлопнется дверь. — Ладно, хуеволосый. Так уж и быть, открою я тебе. — И еще раз извини за бабушку, — с широкой улыбкой произнес Киришима. На этот раз ноток глубинного отчаяния в его голосе поубавилось. Может, это оттого, что теперь он нисколечко не жалел обо всем. Ее слова, кажется, не прошли мимо Бакуго. Киришима ожидал диаметрально противоположного ответа на свой вопрос. Или, как минимум, что-то из разряда «хрен знает». — Хрен знает, — прервал поток его мыслей Бакуго. — Хрен знает? — ладно, может, он и погорячился с верой в эффективность бабушкиных слов. — Вы с этой старой клячей точно родственники. — Чувак. Скрестив руки на груди, Бакуго громко шмыгнул носом и уставился себе под ноги. — Иди в жопу, — пробормотал он. — И что это меняет? — опустив последнюю реплику, спросил Киришима. — Ничего, хуеволосый, — закатив глаза, сказал Бакуго и скрылся за дверью, оставив Киришиму наедине со своими мыслями. Его не отпускало ощущение, будто после этого разговора что-то безвозвратно поменялось, вот только что — непонятно. Задвинув эти мысли подальше, Киришима пошел обратно к машине и отвез бабушку домой, не сказав ни слова. Все эта ситуация оставила неприятный осадок, и почти всю поездку он старательно всем своим видом давал ей об этом знать. Как хорошо, что она была не из тех, кто вечно ходит вокруг да около. Когда машина остановилась на обочине у ее дома, бабушка, сложа сцепленные в замок ладони на колени, сказала: — Ты не в духе. — Ну, блин, конечно. Не нужно было этого делать. — Наверное, здесь ты прав, — проговорила она. — Но я ни о чем не жалею. Злись, сколько влезет. — Ты совсем не умеешь извиняться, Ба. Она согласно хмыкнула, открыв дверь, и осторожно, без спешки, выбралась из машины. Едва не упав и, судя по всему, заработав себе пару новых синяков, она продолжала упорно игнорировать любые попытки Киришимы помочь. — Я в состоянии дойти до дома и без твоей помощи, — сказала она. — До завтра. — Ага, — ответил Киришима. — До встречи, — он не хотел больше ничего ей говорить, но слова сами сорвались с языка: — Постой, Ба. — Да, Эйджиро? — Спасибо за поддержку. — Я всегда рядом, — со всей серьезностью заявила она. Тепло улыбнувшись, давая понять, что больше не держит на нее зла, Киришима дождался, пока она зайдет в дом, прежде чем завести мотор. По пути к Бакуго он заехал в магазин и затарился горячим супом и салфетками, к куче прикупив второсортный фильм. Бакуго, как и обещал, сильно не упирался и без проблем впустил Киришиму, проведя в гостиную, где позже развалился на диване, подмостив под голову подушку. — Есть будешь? — спросил Киришима, кивнув на суп. Взяв его из рук Киришимы, Бакуго снял крышку и принюхался. Снова закрыв контейнер, он переставил его на кофейный столик. — Весь день нихера не жрал. Чет мне кажется, что меня вывернет. — Поставлю тогда в холодильник. Я тебе еще салфетки принес, ну, на всякий случай, а еще какой-то трэшовый фильм. Не знаю, чем ты занимаешься, когда болеешь, но я вот люблю смотреть всякую дичь, так что… — кивнув напоследок, Киришима забрал суп со стола. Бакуго на это решил промолчать, провожая его тяжелым взглядом. Киришима поспешно ретировался на кухню, чтобы избежать растущего напряжения в воздухе. Освободив место и поставив суп в холодильник, Киришима огляделся вокруг в поисках стакана и, найдя один голубого цвета, наполнил его водой. — На, бери, — сказал он, вернувшись к Бакуго и протянув ему стакан. Тот безмолвно принял его из рук Киришимы и осушил всего за пару жадных глотков, оставив затем стоять подле дивана. — Еще чего-то? — удовлетворенный увиденным, спросил Киришима. — Блять, я не беспомощный, хуеволосый. — Оно и видно. — Пошел нахуй. — Я так понимаю, это «нет»? — с улыбкой переспросил Киришима. — Ну, включай там эту свою хуету. — А я-то думал, ты таким не страдаешь. — Я тебя сейчас придушу нахуй. — Думаешь, хватит сил? — рассмеялся Киришима, потянувшись за диском и вставив его в плеер. — Ты хоть подняться-то сможешь? — Ты меня недооцениваешь? — прищурился Бакуго. — Нет, — мягко сказал Киришима, не отвлекаясь от дела. — Я ни разу не сомневаюсь в твоих способностях. Просто, так сказать, уберегаю тебя от необдуманных поступков. Чувак, тебе нужно отдыхать. Бакуго скривился, и Киришима покачал головой, не в силах сдержать улыбку. Разобравшись с плеером, он отошел в сторону, чтобы не мешать ему. — Ладно, пошел я. Ты там пиши вдруг чего. В любое время. Выздоравливай, хорошо? — Тебе куда-то надо? — Нет, — осторожно сказал Киришима. — Что, заебался сидеть со мной, да? — Нет. Просто... Ладно, мне просто кажется, я очень навязываюсь, и ты не хочешь, чтобы я оставался. Я вот всегда, мягко говоря, не в духе, когда болею, и в общем… — Киришима не закончил предложение. — Ты хочешь, чтобы я остался? — Я не… — Мужик, давай напрямую, — перебил его Киришима. — Если хочешь, я останусь, но если начнешь съезжать, что тебе насрать и вообще ничего ты не знаешь, я свалю, потому что устал, день был долгим, и я уже прямо вижу мягкую постель перед глазами. А затем воцарилась тягучая тишина, прерываемая лишь шмыганьем носа агрессивно смотрящего в экран телевизора Бакуго. — Мне все равно, — сказал он, глядя перед собой. Киришима был более чем уверен, что на уме у Бакуго было совершенно другое. Впервые в его глазах непоколебимый образ мужественного Бакуго дал трещину. Сердце — всего лишь мышца, не более. А он и не был против, вот правда. Осознание, что Бакуго был таким же человеком, приятно грело внутри. Он как раз собирался попрощаться, когда Бакуго подал голос: — Хули ты вообще парился, хуеволосый? — спросил он, комично изогнув брови. На его лице читалось острое замешательство. — Эм, ну, я просто подумал, что ты решил перестать общаться или вообще переехал куда-то, вот, не знаю. — Ты, блять, издеваешься? — Нет. — Ну ты и долбоеб, — прорычал Бакуго. — В тебе идиотизма больше, чем в этом всратом высере кинематографа, — затем он смачно чихнул, драматично схватившись за коробку салфеток, принесенную Киришимой, и резким движением сорвал крышку. — Ты и пяти минут не посмотрел. — А мне и так все понятно. Рассмеявшись, Киришима изогнул губы в усмешке, окончательно осознавая, что их взаимоотношения с Бакуго однозначно не будут похожи ни на одни другие. В своей извращенной манере он дал понять, что ему не только нравится проводить вместе время, но и сам Киришима в целом. Вместе с этим он понял, что отношение Бакуго к нему давно стало таким. Киришима по жизни нуждался в заботе и отдаче. Даже если их отношения не перешагнут границы дружбы, он не расстроится. У него была куча примеров, когда друзья без проблем дарили друг другу и то, и другое. И все-таки этого было достаточно, чтобы он остался — не последнюю роль в этом сыграло и его собственное желание. Киришима сдвинул ноги Бакуго, будто совсем не замечая кучи свободного места вокруг, и плюхнулся на диван, положив его стопы себе на колени, убедившись, что они полностью укрыты одеялом. — Мне пора будет уходить через пару часов. Напомнишь, хорошо? Бакуго вновь чихнул, сотрясаясь всем телом, вместо ответа. Затем он высморкался в салфетку, отбросив ее прямо на пол у дивана. — Хочешь притащу сюда мусорку? — памятуя о нелюбви Бакуго к лишнему мусору, спросил Киришима. Бакуго зашелся жутким кашлем и покачал головой, почти признательно глядя на Киришиму. Тот, улыбнувшись, отвернулся к фильму, который полностью овладел его вниманием. И лишь краем глаза он замечал взгляды Бакуго, украдкой брошенные на него. — Что? — не продержавшись долго, спросил Киришима, отрываясь от фильма. Бакуго зарычал раздраженно, негромко и с хрипотцой. Все-таки грипп сказался даже на его голосе. — Не за что, Катсуки, — по-своему растолковав этот жест, сказал Киришима. Бакуго стукнул его без предупреждения. Больно не было, и Киришима раскрыл широко рот скорее от неожиданности, заливисто затем рассмеявшись и обхватив ладонью пятку Бакуго. — Боишься щекотки? Дернув ногу назад, подскочив на месте и прижав колени к груди, Бакуго сердито зыркнул на него. — Еще раз протянешь лапы, и я выставлю тебя за дверь. — Давай обратно. Я не буду трогать. Обещаю, — потянувшись руками к его груди, сказал Киришима. — Ну блин, мужик. Ты мне не доверяешь? — надулся Киришима, когда заметил, с какой опаской на него поглядывал Бакуго. — Испытываешь свою удачу, хуеволосый, — пробормотал Бакуго, расслабляясь и снова удобно устраиваясь на диване, положив ноги на колени Киришиме. — Ага, я в курсе. — Завали ебальник и зырь свой всратый фильм. — Как скажешь. Диалог сошел на нет, и они ни словом не обмолвились до середины фильма, когда Бакуго вдруг резко решил, что хочет суп. Он порывался было встать и принести себе, но Киришима его опередил, толкнув обратно на диван. Он дошел до кухни и перелил суп в керамическую тарелку, разогрев в микроволновке. Киришима пару раз его попробовал, чтобы проверить температуру, и тут же сменил ложку, потому что вряд ли личные границы Бакуго были настолько широки. Он перенес тарелку в комнату и поставил ему на колени. Бакуго отправил себе в рот пару ложек. — Горячий? — спросил Киришима. — Нормально все, хуеволосый. Садись. — Сажусь, — лучезарно улыбнулся Киришима, умостившись на диване и взяв ноги Бакуго. Комната вновь погрузилась в тишину, прерываемую лишь едкими комментариями Бакуго, который, на удивление, сильно увлекся просмотром фильма. Былой неловкости между ними будто никогда и не существовало. Он не чувствовал себя одиноко. И не чувствовал острой нужды заполнить собой пространство и время. Наверное, все было бы по-другому, начни Бакуго усердно делать вид, что его здесь нет, но он не стал. Половина комментариев были сказаны именно Киришиме, а на особо глупых моментах он еще и стукал его пяткой, обвиняя в том, что лицезрит всю эту хуету именно по его вине. — Ладно, мне пора, — протянул Киришима, когда на экране появились титры. Бакуго не спешил убирать свои ноги. Когда Киришима попытался встать, он только сильнее придавил его к дивану. Окинув Бакуго цепким взглядом, тот заметил, что он нахмурился еще сильнее, чем обычно, будто его что-то тревожило. Прикинув, что оно все-таки того стоило, Киришима перестал брыкаться и ободряюще ему улыбнулся, откинув голову на спинку дивана. — Ой, блять, ладно, встречусь я с ней, — на грани слышимости проворчал Бакуго. — Правда? Она тебе понравилась, да? — с ухмылкой спросил Киришима, прекрасно понимая, о чем это он. — Она не самый хуевый человек из всех, что мне попадались. — Вот это да. Я даже сходу и не вспомню, чтобы ты так отзывался обо мне. — Ты… — Бакуго не договорил, сжав ладонь в кулак и прожигая ее испепеляющим взглядом, явно разочарованный, что она никак не поможет ему разобраться с образовавшейся проблемой. — Твою мать, просто забей. Похуй. — Я что? — Ты собирался уходить. — А теперь передумал. — Я тебя ненавижу, — сказал Бакуго, отрываясь от дивана, скинув одеяло на пол. Разочарованно вздохнув, он наклонился и подобрал его, обернув вокруг плеч, громко при этом чихая. — Ага, чудненько. Что ты там собирался сказать? — отмахнувшись от его слов, спросил Киришима. Сократив расстояние, Бакуго влепил ему сильную затрещину, вроде и пытаясь не затронуть колючки, но все равно задев парочку. — Съебался живо из моей хаты, сука. — А то что? — А то я чихну прямо в твою наглую рожу. — Тебе повезло, что я ненавижу болеть. — Все ненавидят болеть, — рыкнул Бакуго. — Превращаешься в бесформенное говнище. — Ага, да, чувствуешь себя еще так размазанно, — ответил Киришима. Когда Бакуго ткнул его в плечо, он засмеялся и поднялся с дивана, засеменив в сторону выхода. — Я все-таки разузнаю, что идет после «не самого хуевого человека». Это я так, чтобы ты был в курсе, — сказал Киришима, едва перешагнув порог. Бакуго резко захлопнул дверь прямо перед его носом. — Человек, к которому ты бы подсел на жесть каком нудном собрании? — спросил Киришима сквозь дверь. А в ответ ничего, кроме тишины. Он тяжело вздохнул и спустился вниз по ступенькам, направляясь к машине. По пути он написал Ашидо, предупредив, что едет к Каминари, и пригласил ее к ним, если вдруг та уже освободилась. Каминари впустил его, и они, поднявшись наверх, развалились на уже облюбованном полу в спальне. — Слушай, нужно твое экспертное мнение, — сходу начал Киришима, беспрерывно глядя на гипнотический вентилятор. — Мужик, я весь твой. — Что идет после «не самого хуевого человека»? — Не Бакуго? — Даже не начинай, — закатил глаза Киришима. — Ладно, ладно, — сказал Каминари. — Дай-ка подумать. В коллективных раздумьях они провели не меньше часа, пока не приехала Ашидо и не подкинула парочку собственных идей. Затем они потратили еще с полчаса на попытки вспомнить все свои самые гениальные варианты, часть из которых, благодаря Киришиме, один за другим оказывались в переписке с Бакуго. К: снежок без гололеда К: кошка-сучара К: зеленый но такой знаешь блевотно оливковый (денки мня заставил) К: он кст ща прям такого цвета и сидит К: ля пиздец ты мног людей озадачил К: хм мб убийство какое К: ктот с кем тыб согласился встречаться если оч настойчиво попросить Последнее сообщение оставило после себя странное послевкусие, несмотря на то, что идея была очень даже неплохая. Наверное, всему виной те ночи, проведенные в фантазиях о том, каково это — встречаться с Бакуго. — Ночь фильмов? У меня киношное настроение, — сказал он, заблокировав телефон. — А почему бы и нет? — согласилась Ашидо. — Я обеими руками за, если к этому прилагается диван и профессиональный массаж стоп. — Только если вы дадите мне выбрать фильм, — сказал Каминари. Киришима с Ашидо застонали в унисон. — Чувак, — начал Киришима, — знаешь, есть такая тонкая грань между плохими фильмами и плохими фильмами. Мне не верится, что ты научился ее находить. — Я все равно быстрее, — выкрикнул Каминари уже на полпути вниз, едва только Киришима с Ашидо оторвались от пола. Они уже смирились с перспективой провести всю ночь в обнимку с фильмами Каминари, тем более, впереди маячила его выпивка: по-другому он и сам никак не кайфовал от своей же коллекции фильмов. Киришима и Ашидо лениво поплелись по его следу, даже не пытаясь влиться в гонку. Умостившись на диване, Ашидо положила голову на колени Каминари и ноги на колени Киришимы. Они включили первый фильм этой ночи — какой-то низкобюджетник с картонными монстрами. Они и пяти минут не успели посмотреть, как наигранный крик, приправленный литрами искусственной крови, уже стоял в ушах. Хотя гвоздем программы все равно стало угашенное выражение лица Каминари. И поэтому, когда телефон завибрировал, Киришиме ничего не стоило оторваться от экрана и потянуться за ним. В: Нет, долбоеб. К: ваще ваще нет? К: а мы ведь так старались В: Конченые идиоты. Киришима набирал ответ, попутно пытаясь утихомирить внезапно разбушевавшееся сердце. К: а если просто нормально? В: Да. В: Ты нормальный. К: я тупо таю мужик В: Нахуй пошел. К: чесслово. мина те даж пруфы ща пришлет В: Пиздуй завтра ко мне. К: есть слово такое пжалуйста В: Ну или нет. Как пожелаешь. К: я приду К: если уж на то пошло В: Хорошо. В: Я уже заебался болеть. Как же, сука, скучно. К: а порисовать? все никак? В: Нет. К: че нет? В: Мой мозг превратился в желе, а пальцы отказались сотрудничать. Нихера годного не получится. К: ты же знаешь что не обязательно всегда все делать на высшем уровне К: тыж стараешься да? не в этом ли весь смысл? К: и вообще ты же любишь рисовать? вот и оторвись В: Закончил со своими нахуй не нужными нотациями? К: ага К: прост предлагаю В: Блять, ты уже и говорить начал как ебучий Тошинори. К: чел эт тошинори. тыб послушал его В: Тошинори идет нахуй. К: че ты о нем так? В: А ты, блять, догадайся. К: ваще хз??? поэтому и спрашиваю??? В: У него нормально получается рисовать. К: блять К: да я тебе нравлюсь В: Я спать. К: ваще беспалевно В: Ну ты, конечно, и говнарь. Вообще не хочешь, чтобы я поправился? К: хочу хочу. иди спатки катсуки К: ночи В: Ночи, Киришима. Когда он отложил телефон на подлокотник и довольно потянулся, Ашидо стукнула его пяткой по бедру. Подняв глаза, он заметил, что Ашидо с Каминари не спускали с него пристальных взглядов, будто его лицо было всяко интересней происходящего на экране. Он бы в это даже поверил, если бы только они не виделись каждый божий день. — Чего? — спросил он. — С кем это ты переписываешься? — ненавязчиво поинтересовался Каминари. — С Бакуго. Ашидо и Каминари обменялись тяжелыми взглядами. — Чего? — выразительно переспросил Киришима. — Втюрился в него, что ли? — Можно было и по-другому сформулировать, — проворчала Ашидо. — Какая безвкусица. — Живу без чувства вкуса и горжусь этим. — Знаете, я бы не отказался, позови он меня на свидание. Ну типа того. Они все так же пристально смотрели на него. — Что? — Дорогой, ты так слащаво улыбался все время. Я рада, что вы все разрулили, — добродушно рассмеявшись, Ашидо сдвинулась с места и втянула Киришиму в крепкие объятья. — А еще ты покраснел, — сухо констатировал Каминари. — Ну такое… — сказал на это Киришима. — Улыбался. Бакуго. — Не такой уж он и ужасный. — Ну конечно. — Вот соберемся мы когда-нибудь все вместе, и ты сам поймешь. — Нет, — протянул Каминари. — Не надо заставлять меня. — О-о, да, давайте. Я придумаю общее занятие, такое, чтобы даже Бакуго понравилось. Так, смотрите, он же любит посоревноваться, да? Можно выбраться на пляж и сыграть в футбол или волейбол. Я точно смогу притащить с собой еще несколько человек. Или… — практически одновременно с ним залепетала Ашидо. — Ненавижу футбол, — проворчал Каминари. — Значит, будет волейбол! — Спасибо, — сказал Киришима, подарив Ашидо благодарную улыбку. — Да без проблем. Кстати, по поводу твоей улыбки… — произнесла она, слегка тряхнув его со знающей ухмылкой. Теперь он и сам почувствовал, как щеки заливаются краской. Киришима спрятал лицо в ладонях и протяжно застонал. — Все вам надо знать, — пробормотал он. — Я пытаюсь не обращать на это внимания. Ну не я же, в конце концов, виноват, что он такой мужественный. И красивый. И что я ему нравлюсь, а это для него, ну, целый подвиг. — Ты ему нравишься? — спросил Каминари. — Да, чувак. — И снова эта улыбочка. — Завали, — цыкнул Киришима. — Блять, пиздец все это странно, — выдохнул Каминари. — Хотя он, наверное, хорош в постели. Со всей его этой яростью. Ну, если тебе, конечно, такое нравится. — Часто думаешь о сексе с Бакуго, да, Денки? — насмешливо спросила Ашидо. — Ты невыносима. — Знаю. Я тебя тоже люблю, — повернувшись к Киришиме, Ашидо сказала: — Итак, ты собираешься ему рассказать? — Нет. Не так уж это и важно, — отрезал Киришима, не утруждая себя объяснениями, почему их потенциальные отношения с Бакуго — полное безумие. И не важно, что у него были партнеры куда более специфические. А затем его осенило: — А он вообще заинтересован? Карминари с Ашидо, пожав плечами, о чем-то зашептались, тяжело вздыхая, и Киришима издал смешок. — Ну да, откуда вам знать. — Он не особо много о себе рассказывает, — сказал Каминари. — Да и говорили мы с ним в последний раз лет сто назад. — И даже этого не хватило, чтобы ты перестал дуться, — подколола его Ашидо. — Ну вот что я тебе сделал? — Ничего, Денки. Я просто подумала, что как раз самое время снова встретиться и прояснить все недосказанности. Особенно, когда ты увидел его под другим углом. Лично я верю Киришиме. А ты? — Твоя правда, прости. Давай смотреть фильм? — заворчав, Каминари кивнул на телевизор. Ашидо и Киришима тут же переключились на обсуждение мракобесия, происходящего по ту сторону экрана, а совсем скоро начали игриво толкать друг друга, пытаясь спихнуть на землю. В конечном итоге на полу оказались все трое, а комната залилась безудержным смехом и болезненными вздохами, когда кому-то случайно прилетало локтем по животу.