Tonight, We're the Sea

К: можн я прикачу? В: Нет. К: поч???? В: Потому что ты, идиотина, влепил четыре знака вопроса. К: чел В: Я занят. К: че делаешь? В: А ты, блять, догадайся. К: хз К: ну ладно В: Ладно? В: Ей-богу, Киришима, если это то, о чем я думаю, я выдеру все твои патлы и нахуй в них закопаю. К: прям в волосах? В: А я могу, даже не сомневайся. Ну, все ясно, решил Киришима. Бакуго явно стремался. К: чем занимаешься? У: Валяюсь у Бакуго на диване. Я седня вечером сваливаю, и он решил меня послать. Придешь меня поразвлекать? К: агась У: Супер! :D Хмыкнув себе под нос, Киришима натянул ботинки, схватил рюкзак и уверенно зашагал к выходу. На улице уже было темно, хоть глаз выколи, а стрелка часов ведь только-только доползла до четырех. Киришима не находил себе места ни днем, ни ночью, и сейчас сил ему придавали лишь жгучее желание увидеться с Бакуго и живые воспоминания о вчерашнем поцелуе. На душе становилось до того тепло от одной лишь только мысли об этом. Дома у него вчера они занимались аж целым ничем. Киришима валялся на кровати, а Бакуго развалился на узковатом футоне, который Киришима притащил на всякий случай вместе с матрасом, попутно они разговаривали обо всем и ни о чем. Ну, разговаривали — это еще громко сказано. Это даже не разговор был, а так, периодическое сотрясание воздуха мыслями вслух. Киришиме было, честно говоря, не совсем удобно, но оно того стоило, потому что таким расслабленным Бакуго он еще не видел. Он говорил с ним спокойно, без напряга в голосе, прикрывая время от времени глаза. Хотя до поцелуев дело так и не дошло. До их обсуждения, впрочем, тоже. Но ничего страшного. А то Киришиме, знаете ли, объяснения в стиле «да хрен его знает» нафиг не нужны. И вообще, одна его часть настойчиво доказывала, что ему на все это плевать с высокой колокольни. Ну, та, которая твердо уперлась на своем, попутно грезя о теплоте чужого тела, ленивых вечерах и приглушенном свете, тихом шепоте и неторопливых признаниях. Проблема-то была вот в чем: ему не насрать. Отнюдь. И если они начнут целоваться много и часто, это все грозит перерасти в любовь. Но если окажется, что Бакуго поцеловал его просто потому что, просто увидев в нем человека, с которым было бы неплохо скоротать ночь-другую, Киришима намертво застрянет в ожидании того, чему не суждено настать. Отмахнувшись от этих мыслей — он уже и так сто раз прокрутил в голове идею припереть Бакуго к стенке и поцеловать, взвесив все за и против, — Киришима припарковался и стал морально готовиться к будничному диалогу с Ураракой. Учитывая бурлящую внутри него гремучую смесь из тошноты и восторга, членораздельное предложение уже будет за подвиг. Поднявшись на крыльцо, он решительно постучал кулаком в дверь. Увидев за ней Бакуго, Киришима расплылся в неконтролируемой улыбке, которая не померкла, даже когда тот столкнул его со ступенек прямо на каменный заборчик, отделяющий дорожку от разросшегося сада. — Ну все, выбирай, откуда патлы будем выдирать. — Ниоткуда? — Так не прокатит, — отрезал Бакуго, шагая к нему с горящими глазами. Обычное вроде бы поведение обычного Бакуго. Да вот только Киришима ни на секунду не сомневался, что он был рад его видеть. И внезапно ему стало по-настоящему плевать, что Бакуго тогда имел в виду, Киришиме просто захотелось его поцеловать. Очень. — Меня, знаешь ли, Урарака сама пригласила. Я просто спросил, как у нее дела, — обронил Киришима, подойдя ближе. — Вообще поебать. Я занят. — А я что, отвлекаю? — Круглорожая отвлекает. Океан отвлекает. Да блять, даже на жратву отвлекаться надо. Ты нихуя не особенный, — прорычал Бакуго. — То есть, все-таки отвлекаю. Бакуго, отскочив назад, показал ему средний палец и вошел в дом. Когда Киришима так и остался стоять столбом, он высунул голову в проем, рыкнув: — Ты хули завис? — Вот что делает с людьми страх за свои волосы. — Ты сегодня что-то тупее обычного, — буркнул Бакуго, захлопнув за ними дверь и скрестив руки на груди. — Да это я просто рад тебя видеть. Раскрасневшись, Бакуго пробормотал себе что-то под нос и пошел в гостиную. Киришима засеменил за ним. — Это что такое было, Катсуки? — спросил он, подпрыгивая на месте. Бакуго молча развернулся, обошел его, толкнул в спину и, схватив за плечи, потащил к дивану, толкая к Урараке. — На, развлекайтесь и не ебите мне мозг, — а затем вихрем унесся прочь. Киришима, прислушавшись, понял, что тот поднялся к себе в студию. Решил, наверное, раскрасить какой-то скетч. Киришима на секунду загордился, а потом тут же тяжело вздохнул, вспомнив о навязчивой идее поцеловать Бакуго. Он уже того, серьезно и надолго. Ему предстоял долгий день. Долгая неделя. Долгий месяц. — Приветик, — улыбнулась Урарака. — Здорова. — А я тут как раз смотрю всякие говношоу, но, вдруг хочешь, могу переключить. — Слушай, ну звучит реально круто. Она с кивком смерила его пристальным взглядом. — Ты сегодня, кстати, бодрее, чем вчера. Киришима кивнул, улыбнувшись самому себе. Ему на какую-то долю секунды даже захотелось рассказать ей обо всем, спросить совет, но он почти сразу отмахнулся от этой идеи, потому что вряд ли Бакуго был бы счастлив, узнай она обо всем. Да и сам он не то чтобы по-настоящему хотел. Пусть для всех останется тайной. Вчерашний поцелуй был не таким неожиданным, более понятным и во всех смыслах обоюдным. Иными словами он был их, личный. Пусть личным и остается. — Ты же его такого потерпишь, да? — спросила Урарака. — Ага. — Так не хочется этого говорить, но он тебя недостоин. — Да ладно тебе. — Знаешь, — продолжила она с легкой улыбкой, — чем он меня всегда удивлял? Умением включать мозг в самый нужный момент. — Я что-то не догоняю. — Ох, забей. Все у вас будет хорошо, — рассмеялась Урарака. — А у него были друзья в универе? — тихо поинтересовался Киришима. — Не-а. Он тогда вообще в дружбу не верил. Я бы сказала, он и сейчас не особо, это просто ты такой. — Не верил? — Думаю, у него просто нужды не было, — уточнила Урарака. — У него были свои картины, обучение у Тошинори, а большего ему и не надо. Он сутками сидел за работой. — Из-за чего он так? — Об этом уже не мне тебе рассказывать. — А он сам расскажет? Урарака несколько добрых минут неотрывно смотрела на экран, закусив губу. Киришима тоже невольно начал впитывать кучу бесполезной информации. Урарака подала голос, только когда шоу прервалось на рекламу. — Скажу тебе только одно. Об остальном будешь спрашивать уже у него. Обучение у Тошинори всем подряд не предлагают, не зря же это одна из самых престижных программ в стране. Только одному человеку. А он взял и выбрал сразу двух. Бакуго знал того второго человека, он буквально во всем его обскакивал. — А потом начал проигрывать, — догадался Киришима, припомнив слова Бакуго о том, что его картины перестали брать первые места на конкурсах. — Да какая вообще разница, не в проигрыше и выигрыше суть, — пробормотала она. — Но ты поди ему это объясни. Киришиму съедало изнутри любопытство, ему нестерпимо хотелось завалить ее вопросами, но он силой воли заставил себя держать язык за зубами, зная прекрасно, что она против своего слова не пойдет. Уютное молчание плавно перетекло в ленивые обсуждения всего на свете. Они затронули ее работу в приюте и старую профессию Киришимы, поболтали даже немного об их семьях. С Ураракой было так классно и легко говорить, а еще она, главное, умела слушать. И на этом список общего у них не заканчивался. Ближе к обеду к ним спустился Бакуго и стал копаться в холодильнике. Стрельнув в Киришиму взглядом, Урарака громко огласила, что хочет немного проветриться, встала и ушла, оставив их наедине. А Бакуго было хоть бы хны. Он и дальше невозмутимо готовил себе обед, совсем не обращая внимания на Киришиму. Он вообще его замечал? Была ли хоть малюсенькая надежда, что его чувства хотя бы немного взаимны? — Жрать будешь? — Обязательно. — Ты тут весь день торчать собрался? — Да не, — отмахнулся Киришима. — Нет, наверное. Просто захотелось увидеться, ну, мы уже как бы увиделись. Мина там вроде хотела в город смотаться, съезжу с ней. — Ты вообще хоть когда-нибудь бываешь один? — Если по-другому не получается, то да. — И какого хуя? — Я не привык просто, — тихо сказал Киришима, — да мне и не особо нравится. Я начинаю очень много думать, а это никогда ничем хорошим не заканчивается. Бакуго рыкнул в ответ, и Киришима догадался, что он так попросил его продолжить. — Хрен знает, — пробормотал Киришима. — Я просто зацикливаюсь на тех, кого подвел, на всех своих ошибках, неуместных словах, на том, как я просираю свою жизнь, вот это вот все. — Да нормальный ты человек, хуеволосый. Меньше надо загоняться из-за всякой хуеты, — сказал Бакуго, разбив яйца в сковороду. — Ты в курсе, что оно так не работает? — Я не тупой. — Ты тоже из-за этого паришься? — спросил Киришима. Между ними повисла долгая тишина. Бакуго сначала наложил им еду в тарелки и только потом заговорил. — Нет, — сказал он, встретившись с ним глазами. — Вот как. — Из-за другого — да. — А поконкретней? — Ну, например, сколько мне еще придется стерпеть твоих долбоебских вопросов, пока ты от меня не отъебешься, — отчеканил Бакуго, со стуком опустив перед Киришимой тарелку. — Точняк. Извини, — пробормотал он. — Да твою ж налево… Киришима, у меня эта хуйня вечно идет через жопу. — Ты про человеческое общение? Бакуго передернул плечами, запихнув в рот кусок яичницы. — То есть ты не хочешь, чтобы я уходил? Ну и неудивительно, что Бакуго после его вопроса будто язык проглотил и просто молча кивнул на тарелку. Ели они в гробовой тишине, правда, время от времени сталкиваясь на несколько секунд взглядами, а пару раз Киришиме вообще показалось, что Бакуго чуть ли не дернулся к нему с поцелуем. Хотел бы он узнать, что творилось у него в голове. Доев, Киришима решил, что сейчас лучше было все-таки уйти. Бакуго даже пальцем не пошевелил, чтобы его остановить, лишь тихо поднялся наверх. По дороге к машине он столкнулся с Ураракой. Они помахали друг другу, и Киришима поддался порыву ее дождаться. — Тебя что, выгнали? — спросила она. — Не-а. Просто решил ему не мешать. — Я так понимаю, он свалил наверх? — Ага. Урарака кивнула с тяжелым вздохом. — Что? — Да ничего, — улыбнулась она. — Это уже не мое дело. Вряд ли я тебя еще раз увижу перед отъездом, так что скажу сейчас. Я рада, что мы познакомились, и надеюсь, это была не последняя наша встреча. — Взаимно. Они обменялись теплыми улыбками, попрощавшись, и Киришима спокойно уехал домой. Как только Ашидо освободилась с работы, они смотались в город, шляясь по магазинам до самого их закрытия. Ашидо хотела побыть сегодня одна, так что Киришима отвез ее домой. Каминари был занят, доделывая все проекты, на которые в свое время забил болт, так что Киришиме предстояла ночь глубокого одиночества, и они вдвоем это прекрасно понимали. — Бабушка еще не спит? — поинтересовалась Ашидо. — Кто знает. Легла уже, наверное. — А ты проверь. — Да я уж как-то справлюсь с одиночеством, — сказал Киришима, слабо хихикнув. Ашидо наклонилась с улыбкой и чмокнула его в щеку. — Все может быть, — ответил она. — Но я не знаю. Так всю жизнь не проживешь. Да и всегда есть вещи пострашнее нехватки компании. — Я тебя люблю, ты же в курсе? — Я тебя тоже. Я рада, что ты сюда переехал. — Я тоже. — Самому странно, да? — Ага, — согласился Киришима. — Не ожидал даже, что мне здесь будет лучше, чем дома. — Влюбленность решает, — сказала Ашидо с хитрой усмешкой, пихнув его локтем. — Я в него не влюблялся. — А мог бы. — Есть такое, — прошептал Киришима. — Я совсем ебу дал? В последнее время мне кажется, что да. Это же Бакуго. Урарака вообще говорит, что он даже не знает, что такое дружба. — Да какая разница, дорогой, это все равно случится, — громко захохотав, елейно протянула Ашидо, выскакивая из машины. В последний момент она засунула голову обратно со словами: — Езжай к Бакуго. Мы вдвоем прекрасно знаем, куда ты все время хотел свернуть. — Он занят. — Ничего, отдохнет. — Может. Ашидо подарила ему напоследок короткую улыбку и звучно захлопнула дверь. Киришима подождал, пока она не зашла в дом, и только тогда уехал, взяв по ее совету курс на дом Бакуго. Совершенно идиотская, конечно, идея, хотя откуда ей было знать? Она же была не в курсе их поцелуев. Грустно ему как-то было. Весь день. Был Бакуго, а был весь остальной мир, и Киришима бы тысячу раз без сомнений выбрал первое. Киришиме очень не хотелось его отвлекать, так что он сначала на пробу дернул дверную ручку. Повезло, открылась. Проскользнув в темноту дома — Урарака уже уехала, — он включил везде свет и привычно плюхнулся на диван, врубая телевизор на большой громкости, чтобы Бакуго сразу понял, что уже не один. Спустя минут тридцать на ступеньках послышались шаги, и в проеме показался Бакуго, скрестив руки на груди. — Ты, блять, не у себя дома, хуеволосый, — рыкнул он. — Я в курсе. — И какого хуя ты здесь забыл? — Да просто захотелось увидеться, — расплывшись в туповатой улыбке, Киришима пожал плечами. — Мы уже виделись утром. — Ага, ну, мне было мало. Бакуго молча потупил взгляд. Киришима, поднявшись с дивана, подошел к нему вплотную и посмотрел в глаза. С такого расстояния у него даже получилось разглядеть хоть крупицу эмоции на его лице. Злость, здесь ничего нового, но вместе с ней какое-то даже замешательство, и Киришима совсем растерялся. — Пошли гулять? — прошептал он. — Нет. — Холодно? Бакуго оттолкнулся от дверного косяка и протиснулся мимо Киришимы на кухню, достав там чашку и включив электрический чайник. Киришима несколько долгих секунд стоял на пороге комнаты в полнейшей растерянности. — Нет, ну если ты хочешь, чтобы я ушел, то просто попроси. Я же не против, — сказал Киришима, когда понял, что объяснениями тут и не пахло. Ответа и на этот раз не последовало. Киришима тяжело вздохнул, но изо всех сил постаравшись сохранить лицо, развернулся и зашагал к двери. Не он виноват, что на глазах выступили слезы, они сами. День сегодня какой-то совсем долбанутый выдался, мотая его настроение из крайности в крайность. Он был уже на полпути к выходу, когда его резко дернули за плечо назад. Обернувшись, Киришима столкнулся глазами с нечитаемым взглядом Бакуго. Тот понял, наверное, что Киришима заплакал, и с тихим рыком шагнул ближе, стирая большим пальцем влажные дорожки. Они одновременно поняли, какое же ничтожное расстояние их сейчас разделяло, и Киришиме сделалось просто невыносимо. Из головы мигом вылетели все принципы и желание до последнего оставаться сильным и мудрым. Бакуго так и не убрал палец с его лица, а еще не отводил глаз и хмурился до того очаровательно, что Киришима тонул в нем все сильнее. Он мигом сократил расстояние между их лицами и втянул Бакуго в поцелуй. На одну долгую секунду ему показалось, что он перегнул и все не так понял, а то Бакуго совсем уж как-то подозрительно застыл на месте. А затем он одним резким движением оторвал Киришиму от двери и толкнул к стене, придерживая руками за бедра. Киришима с той же страстью отдавался жадным, голодным поцелуям, пока из головы не выветрились все переживания, и только тогда он спокойно зарылся пальцами в волосы Бакуго. Он сам углубил поцелуй, сбавив бешеный ритм, и скользнул языком в его рот. Бакуго разорвал поцелуй с низким рыком, правда, не отстранился, а только опустил голову, избегая чужих глаз. Киришима не удержался и оставил невесомый поцелуй на его макушке, заправив пару выбившихся прядей за уши. — Все нормально? — шепотом спросил он. — Да просто заебись, — прохрипел в ответ Бакуго так, что у Киришимы аж коленки подкосились. — И не глянешь на меня? Бакуго на долю секунды встретился с ним глазами и тут же отскочил назад, пулей залетев на кухню за чаем. Киришима так и остался стоять у стены в непонятках, обдумывая, что и как ему теперь делать. Да и вряд ли он смог бы даже при всем желании сейчас сдвинуться с места. — Хуеволосый! — позвал его Бакуго. — Чего? — Пиздуй сюда. Киришима с довольной ухмылкой пошел на звук его голоса, разом осознав, что для Бакуго значил этот поцелуй. Он чувствовал пульсацию слов на чужих губах. Не уходи. Не уходи. Не уходи. Они провели весь вечер, сидя в гостиной — вообще дикость, — попивая чай и вслушиваясь в песню дождя. Бакуго был даже тише обычного, но Киришима то и дело ловил на себе его беглые взгляды. Вообще, Киришима насчитал аж целых две проблемы. Первая: они сидели как-то ну уж слишком далеко. Вторая: его все не отпускало желание завязать нормальный, конструктивный диалог и обсудить все аспекты их взаимоотношений с обеих сторон. Вот только он знал, что хрен от Бакуго этого добьешься. По крайней мере, сейчас. Но уже скоро придется, а то точно влюбится и будет думать лишь о том, как бы классно тот согревал его постель холодными зимними ночами. Киришиме нужно было лишь немного подождать, набравшись терпения. Ничего, хорошая тренировка. Дело шло к полуночи, и Киришима уже допил вторую чашку чая. — Мне пора, — сказал он, пристально глядя на Бакуго. Плохо скрытые нотки разочарования в голосе даже ему самому резанули слух. — Как скажешь. — Мужик, а ты еще страннее ответить не мог? — Да хули тебе от меня надо? — Уже лучше, — улыбнулся Киришима, поднимаясь со стула, аккуратно складывая одеяло, которое дал ему Бакуго. Теперь ему, по идее, нужно было начать двигаться к двери, но как же не хотелось. А все потому, что Бакуго был такой красивый. Вот реально. Он задумчиво глядел в окно, укутанный мягким золотистым светом, сгладывающим его острые черты. Он сидел, подогнув ноги, и Киришима задумался, скольким еще людям повезло видеть его вот таким. Обычным, укутанным в одеяло, погруженным в мысли. — О чем думаешь? — не удержавшись, спросил Киришима. — Ни о чем. — Как скажешь, Катсуки. — Дуй сюда, хуеволосый. Киришима подошел к его креслу, да так и застыл в удивлении, как только заметил, что Бакуго вытянул шею. Он сам захотел его поцеловать. Стоило им оторваться друг от друга, как бабочки забились в животе Киришимы с новой силой. — Что, уже и целуемся на прощание? — спросил он, отстранившись. — Да походу. — Ты же знаешь, что можешь в любой момент мне все рассказать? — прошептал Киришима. — И о чем же это мне надо тебе рассказать? — Ну, уже ни о чем. Бакуго резко дернул его на себя за ворот рубашки и снова втянул в поцелуй. Такой же чувственный, как и вчерашний, специально, наверное, чтобы Киришиму окончательно размазало. — Вечно на этом ты выезжать не будешь, — пробормотал Киришима, не сдержав улыбки. — Сейчас же прокатило. — Ты же не тупой. — Что ты уже знаешь? Киришима, негромко хохотнув, поцеловал его еще раз напоследок и поспешно ретировался к выходу из комнаты. — Да ничего такого, — ответил он. — Совсем, считай, ничего. Но знаю. Увидимся завтра? — Буду занят. — Ну ладно. Пиши, если что. — Да я тебе не… — Просто напиши, мужик, — оборвал его Киришима. — Хорошо? — Отстань. — Ага, отстал, — пробормотал Киришима с тяжелым вздохом, удивившись, как же кардинально смогло измениться настроение за пару каких-то секунд. Он и не ожидал чего-то другого, просто хотелось порой верить, что они — большее, чем какое-то «отстань». Но Бакуго был как вредный кот: ластился в одну минуту и царапался в другую. Киришима начал потихоньку осознавать, что все-таки его бабушка была права. Бакуго запутался, и Киришиме очень хотелось ему помочь, вот только он не знал как. Проблема в том, что тот и сам должен этого захотеть. Бакуго, добровольно принимающий помощь, вот умора. Ха-ха. Добравшись домой, Киришима с ходу плюхнулся в постель и проверил входящие сообщения — все от Серо с вопросом, как дела. Они с ним сегодня долго разговаривали, — Киришима скучал больше обычного, — а потом на него навалилась вселенская усталость, он выключил везде свет и сонно завалился на бок. Он уже минут пять как безуспешно пытался уснуть, спасибо тупым мыслям и легкой тошноте от воспоминаний о том, что Бакуго его сам поцеловал, как его самобичевания прервал телефонный звонок. Киришима нахмурился, потому что ну кому придет в голову позвонить ему в такое-то время? Он слепо схватил телефон, не удосужившись посмотреть на имя абонента. Во-первых, яркость экрана выедала глаза, а во-вторых, ему все равно, он был не против поговорить. Он вообще любил разговаривать. — Алло? — Ты домой приперся-то минут десять назад. Хули ты спишь? — Неправда? — ответил Киришима. У него сердце забилось с такой скоростью, что едва не вылетело из груди. — Сонный ты какой-то, — пробубнил Бакуго. — Ну, я просто прилег. Пытался уснуть. На линии повисла неутешительная тишина, пока Бакуго собирался с мыслями. — Ну тогда ладно. Спи, блять, спокойно, хуеволосый. — Еще высплюсь. Ты позвонил. Я вообще не знал, что ты так умеешь. А затем снова тишина. Киришима задумался, что Бакуго, наверное, не просто так его набрал. И явно уже сто раз об этом пожалел. Киришиме до ужаса хотелось, чтобы тот остался, в надежде, что со временем у него получится расслабиться и обо всем рассказать, так что он начал заполнять тишину словами. Совершенно бессмысленными. Обо всем сразу и ни о чем конкретно. Говорил о Серо, рассказал обо всех своих шрамах и историях их появления, о самых тупых причинах попадания к нему на физиотерапию, как сильно ему понравилась Урарака. Словом, о всяком. Он бы мог вот так всю ночь болтать, если бы его не прервал хриплый голос прямо на кульминации рассказа о каминг-ауте перед родителями. — Поцелуй… твою мать, мне зашло, — выпалил Бакуго, хотя по тону сразу стало ясно, что не очень-то ему нравились все эти разговоры по душам. Киришима едва не засмеялся, как представил, сколько же Бакуго вынашивал эту фразу. — Я не… я вообще такой херней не парю себе мозг, потому что… да блять, времени у меня нет, вот почему. Но мне просто, блять, зашло, понял? — Неплохо, — ответил Киришима. Беспроигрышный вариант. Бакуго закончил свою речь вызовом, правда, отвечать на него как-то не хотелось. — И че, все? — Ты до этого еще с кем-то целовался? — А че? Хуево вышло? — Нет, нет. Просто... ты вообще ни о чем таком не думал? — пробормотал Киришима, постыдившись своих завышенных ожиданий. — А? — Катсуки, тебе когда-нибудь раньше хотелось поцеловать других парней? — Отстань. Да похуй вообще, что пристал? — Ага, — мягко сказал Киришима, в край удивившись Бакуго, который настолько ушел в искусство, что забыл разобраться со своей ориентацией. — Да. Мне тоже понравилось с тобой целоваться. — Я в курсе. — О, правда? — поддел его Киришима, ухмыльнувшись темноте. Уникальное чувство. Ничего не отвлекало его от низкого и бархатного голоса Бакуго, который явно позвонил, чтобы успокоить. Киришима просто знал. Другого объяснения у него не было. Они уже научились с высокой точностью определять настроение друг друга, а Киришима уезжал от него явно не с большим счастьем на душе. — Опять ты за свое. — Да, — выдохнул Киришима, улыбаясь в трубку. — Боже, да. — Твою мать, — буркнул Бакуго. — Чего? — Ничего. — Слушай, Катсуки? — Что? — А расскажи-ка мне что-то, о чем никогда никому не рассказывал. — Только после тебя. Киришима задумчиво прикусил губу и изо всех сил постарался напрячь мозг. А в голову, как назло, ничего не лезло. Он почти всем делился с Серо, а все остальное знала уже его мать, здесь нужно было копнуть глубже. Придется обнажить перед ним душу, наверное, даже слишком, но ему искренне хотелось, чтобы Бакуго знал. — Иногда мне кажется, что я такой никчемный, — сказал он, притихнув на секунду. — Для всех. Во всем, вот реально. Ну, я такой обычный, понимаешь? Максимально обычный. Что я могу дать?.. Да хрен знает. Меня так часто накрывает, но я всегда молчу… потому что это тупо, скажи? В мире столько реальных проблем, а я… — затих Киришима, растеряв все силы. — Нет. — Мужик, вот тебе со всем надо поспорить? — Да, особенно с такой долбоебской ебаниной. — Это не ебанина. Это мои чувства. — Они все равно долбоебские, — гнул свою линию Бакуго, плюнув на то, что Киришиме вообще-то могло быть обидно. — Нихуя ты не обычный, хуеволосый. — Эх, приятно слышать от ассистента Тошинори, — со смехом произнес Киришима. — Хочешь, расскажу, о чем никому никогда не говорил? — Валяй. — Как же я, сука, заебался. Я, блять, целый год проебал в этой обоссанной дыре на попытки узнать, как мне всрачить этого ебучего Деку, и, твою мать, нихера. Нихера не получается. Я всегда отсылаю Тошинори картины, а он в ответ почти нихуя, и я все понимаю. Это, мать твою, не я, я могу лучше. Я дышал раньше лучше. Оно просто само случилось. И теперь нихера не получается. Вообще, от слова совсем, и я не знаю, что мне делать. Стиль должен развиваться, вот это вот все — как у ебучего Деку, — а я просто страдаю херней, типа у меня в запасе еще миллион лет. Я не знаю, что мне делать. Я такой… не так все должно быть. Твою мать. — Ты над чем работал? — пробормотал Киришима, пытаясь вычленить из этого потока цельную мысль. — А? — Ну на тебя же недавно накатило вдохновение, да? Хороший знак. — А, это… да я не этой хуйней занимался. — Чем тогда? — Заглохни. — Ладушки, — сказал Киришима. — Что я хочу сказать, все разрулится. Рано или поздно у тебя все получится. — Отстань. — Спасибо, Катсуки, — тихо хихикнул Киришима. — За что? — За то, что поделился. — Я те, блять, хотел объяснить важную мысль. — Реально? — Да, — рыкнул Бакуго. — Идиотина, с хуя ли мне просто так об этом пиздеть? — И в чем тогда смысл? — Нет никого «обычного». У всех есть сильные стороны, а есть слабые. Все болтаются где-то посредине. — И какие тогда сильные у меня? — Ой, блять... ну, ты добрый. Терпеливый. Сильный. Ты, блять, меня даже терпишь. Остальные сразу сливаются. — Мне жаль, что они так. — А мне нет, — возразил Бакуго. — Я и не сомневался, — очень долго между ними стоял лишь едва слышный шум соединения, пока Киришима тем временем собирался с мыслями. — Ты мне так нравишься, знаешь? — Ты говорил. — Класс. Ладно, пойду я спать. Поздно уже. Увидимся завтра? — Да твою налево, Киришима, ты меня вообще в любое время можешь увидеть. Я ж тебе не хозяин, — сказал он, добавив шепотом: — и выгонять я тебя не буду. — Я не хотел сегодня уходить. — Мог бы и остаться. И Киришиму еще, право, грызли сомнения, но прямо сейчас, в эту секунду, ему было плевать. Голос Бакуго придавал сил, и он решил больше не сдерживаться. — Хотел бы я отмотать время назад и остаться, — Бакуго ни слова не сказал в ответ. — Катсуки? — Че? — Да так, ничего, — тяжко вздохнул Киришима. — Я спать. Спасибо, что позвонил. — Ночи, Эйджиро. — Ого. Опять по имени? Ты сегодня какой-то, э-э, приятный. — Я тебя придушу к херам собачьим, — начал с угроз Бакуго. — Ага, кто бы сомневался. Бакуго решил не утруждать себя ответом и просто молча бросил трубку. Киришима, хихикая себе под нос, положил телефон под подушку и протянулся на постели. Он прикрыл глаза, и в голову тут же полезли эпизоды их разговора. Уснуть, конечно, не помогут, зато хоть не скучно. Ну, наверное. Киришима был без понятия, сколько он уже успел подремать, пока его резко и беспардонно не выдернула из сна трель дверного звонка. Лениво проморгавшись, Киришима заставил себя подняться с постели, натянуть пару тряпок и поползти к двери. Из-за яркого света в коридоре фиг что можно было нормально разглядеть, так что он прищурился и начал ждать, когда к нему вернется зрение. А потом он увидел неловко переминающегося с ноги на ногу Бакуго, настойчиво отводящего взгляд. Киришима не успел даже сформулировать связную мысль, как тот зарычал: — Съебись нахуй, — и проскользнул внутрь, толкнув его плечом. — Мог бы и предупредить, — пробормотал Киришима, захлопнув дверь, и квартира погрузилась в кромешную темноту. — Твою мать, — пробубнил Бакуго, включив фонарь на телефоне. — А сказать заранее было нельзя? — Ну да, ты у нас любитель поговорить. Бакуго нашел, что искал, и тут же выключил фонарик. Киришима уже так задолбался, до такой просто степени, что молча пожал плечами и вслепую зашагал к кровати. А потом случайно врезался в Бакуго. — Мужик, ты че творишь? — спросил он. — Блять, дуй уже в постель. — Я пытаюсь. Слух резанул звук отдаляющихся шагов, и тепло чужого тела растворилось в воздухе. Киришима сладко зевнул и зашагал дальше, выставив руки перед собой. Забравшись под одеяло, он опустил голову на подушку и прикрыл усталые глаза. Раз Бакуго хотел молчать, пускай, Киришима не будет настаивать. — Двигайся. — Не хочу. Бакуго буркнул себе что-то под нос и пнул Киришиму, толкая его к самой стенке — холодной и неприветной. Киришима, вздрогнув, резко дернулся от нее в сторону тепла. Распахнув глаза, он, насколько позволяла звенящая темнота, разглядел очертания Бакуго, лежащего прямо здесь, в его постели, на спине. — Ты здесь, — выдохнул он. — Почему ты здесь? — Сам сказал, что не хотел тогда уходить. — Да, но... — Рот закрой и спи. — Ты такой сложный, — пробормотал Киришима. — Я думал, ты сюда с войной. — Да я просто жду, когда ты уснешь, чтобы придушить подушкой. — Теперь верю. — Ты не спишь. — А ты не материшься. — И это еще я, блять, сложный, — запричитал Бакуго. — Мужик, мне ноги некуда деть. Протяжно вздохнув, Бакуго перевернулся набок, лицом к Киришиме, и еще секунд с десять сверлил его взглядом, а затем подвинулся ближе и положил ему голову на грудь. Киришима аж резко взбодрился и, уставившись на макушку Бакуго, стал думать, к чему да почему. Он уже было хотел спросить, но потом решил, что не время. Он подождет, утро вечера мудренее. Киришима осторожно устроился поудобнее, обвив Бакуго рукой. Киришиму даже не напрягало чужое присутствие в своей постели. Нет, ему, конечно, было все-таки слегка непривычно, но больше спокойно и так до боли правильно. Он искренне надеялся, что Бакуго прекрасно понимал, во что ввязался, ибо спать дальше в одиночестве он так-то не планировал. Киришима бы и дальше об этом размышлял, вот только его убаюкивало чужое мерное дыхание, медленно погружая в крепкий сон.