I Already Found Happiness: then you came along

Юнги посылает Хосоку сообщение на случай, если тот проснётся. ~yoonjagi~: фотографирую Кристиана в патио. Квартирка Юнги не была очень уж большой. Фактически в ней было только две комнаты: спальня и гостиная, совмещённая с кухней. Главная особенность этой квартиры заключалась в том, что у неё был выход в патио, и из-за этого Юнги не променял бы её ни на какую другую. Юнги жил в той дерьмовой части Кей-Тауна, в которой без особых усилий можно было найти неплохую квартиру-студию, причём за небольшую арендную плату. И даже неважно, если ремонт в ней на самом деле был бы не очень. Хосок вместе с ещё тремя парнями снимал жильё в Глендейле. Свою комнату он делил со студентом колледжа по имени Джастин, а в двух других жили Натан и Джин. Разумеется, как пара, Юнги и Хосок почти никогда не бывали в квартире Хосока (зачем, если у Юнги была своя собственная). Юнги хмурится, думая о том, что буквально все его друзья – корейцы. Он постоянно твердил себе, что ни за что не станет одним из таких парней, но – посмотрите, где он сейчас. В дверь звонят, и Юнги идёт открывать. На часах больше семи вечера. Он снова хмурится. Сейчас час пик, а квартира Кристиана и Тэ находится в Эхо Парке, так что Кристиану потребовался целый час, чтобы добраться оттуда сюда. Юнги открывает дверь и уже собирается сказать Кристиану, что тот не должен был выезжать из дома до семи, но невольно отвлекается на его волосы. Кристиан сияет. – Нравится? – спрашивает он. – Это не синий, – отвечает Юнги, хмурясь. – Это синий, – возражает Кристиан и подталкивает его в глубь квартиры, чтобы войти следом. Юнги вздыхает, глядит сначала на волосы, потом на патио. – Нет, это скорее… зелёный, – говорит он, затем разворачивается и идёт к аппаратуре. Кристиан наблюдает за выражением лица Юнги, пока тот поправляет свет. – Это… Нарушило твои планы? Я испортил задумку?.. – Я просто представлял синий, – бормочет Юнги. Он кидает взгляд на Кристиана, замечает его одежду и дразнит: – Обычная полосатая кофта, а? Кристиан со вздохом падает на диван. – Почему ты критикуешь меня? Разве ты не знаешь, что модели – очень хрупкие существа, когда дело касается их имиджа? Юнги цыкает. – Я не критикую тебя, я дразню. И да, ты слегка сбил мои планы, потому что я представлял яркий голубой. Но я сейчас просто переустановлю и всё. Кристиан хмыкает и продолжает наблюдать за тем, как Юнги работает. Никто из них не произносит ни слова, но, несомненно, они оценивают друг друга. Кристиан всегда работал с профессиональными фотографами – он работал с ними так долго, что сам уже был в этом деле (включая критику) не хуже их. Так что ему было интересно, будет ли Юнги похож на кого-нибудь из тех, кого он уже видел. Кристиан смотрит на вспышки и софтбоксы, которые Юнги расставляет в патио. – Это не будет беспокоить соседей? – спрашивает он, указывая на аппаратуру. Юнги качает головой. – Не-а, их сейчас нет дома. Ночные птицы. Брови Кристиана взлетают. Юнги бросает на него взгляд и смеётся: – Это не от них зависит, а от их работы.   Кристиан хмыкает и идёт туда, где располагается свет. Он был у Юнги только один раз до этого, и то только потому, что они все ехали отсюда в Санта-Монику – Юнги предполагает, что он тогда даже не успел осмотреться. Поэтому теперь он обходит всё пространство вокруг, и Юнги действительно старается не отвлекаться, но движения Кристиана слишком напоминают танец. Он запоминает пространство и думает о его возможностях для фотосессии. Ещё он много смотрит в пол, и Юнги сначала не понимает, почему, но потом догадывается, что во время съёмки всё своё внимание Кристиан сосредоточит на объективе, и сейчас необходимо проверить, не сядет ли он случайно или не положит руку на что-то, что может ему навредить. Юнги задаётся вопросом, было ли патио лучшим решением. – Может быть, нам вернуться в комнату? Кристиан поднимает взгляд. – А? Юнги указывает на оборудование. – Фотографировать в патио кажется слишком сложно, поэтому давай попробуем внутри. Я же говорил, что не очень много работаю с моделями. Я не знаю, что сработает с тобой. Кристиан согласно мычит и говорит: – Вообще, я никогда не снимался на воздухе, так что я подумал, что это было бы весело, – он наклоняет голову. – Если ты не работаешь с моделями, откуда у тебя эта аппаратура? Юнги пожимает плечами. – Раньше работал. Просто не избавился от неё. Внезапно Кристиан, кажется, всё понимает. Он не спрашивает, однако... Юнги чувствует, как молчание оседает между ними, и вздыхает. – Просто скажи уже. Кристиан неестественно улыбается. – Твой бывший был моделью? Юнги подключает свет, зная, что Кристиан смотрит на него. Кристиан вздрагивает, когда свет загорается. – Бывшая. Да, она была моделью. Глаза Кристина расширяются. – Она? Как много нового я узнаю о тебе сегодня. Юнги хватает камеру и надевает ремень на шею. – Ты – тот, кто перед объективом. Перестань сосредотачиваться на мне. Он хватает ещё один штекер, взглядом предупреждая Кристиана. Кристиан просто кивает и закрывает глаза, пока он подключает две других вспышки. Он бросает взгляд на Кристиана, чтобы убедиться, что всё в порядке, но при свете кое-что замечает. – Ты накрасился? Кристиан выглядит смущённым. – Это так очевидно? Я не очень хорош в этом, как... – Нет… Нет, выглядит хорошо. Это не сарказм, я просто не ожидал. – Оу. Наступает тишина, так как они оба понимают, что готовы. Кристиан посмеивается. Он чувствует, что Юнги пытается дать ему время. Всё из-за привычки фотографировать неодушевлённые предметы, для которых единственное, что надо – самому быть готовым. Он просто отвык от того, что людей, в отличие от предметов, нужно ждать. Кристиан откидывается на перила. – Если ты хочешь посмотреть, смотри в объектив. Юнги хмурится. – Ты флиртуешь со мной? Мы оба… Кристиан закатывает глаза. – Я флиртую не с тобой, а с тем, кто будет смотреть на эти фотографии. Юнги медленно поднимает свою камеру, понимая, что Кристиан действительно сосредоточен на хорошем исходе фотосессии. Как только фотоаппарат Юнги оказывается на уровне его глаз, Кристиан начинает двигаться. Юнги не идиот. Он не тратит ни секунды и сразу же начинает фотографировать. Через несколько минут Кристиан выпрямляется. – У тебя есть какая-нибудь музыка? – быстро спрашивает он и тут же добавляет, – а то в тишине действительно неудобно. За огнями Кристиан не может видеть, что Юнги покраснел. – Да, конечно, – отвечает Юнги, но больше ничего не успевает сделать, потому что… – Я слышал слово «музыка»! Кристиан прищуривает глаза и улыбается, когда Хосок моргает спросонья и присоединяется к ним в патио. Он сонно обнимает Юнги, который дует губы и недовольно бурчит: – Я пытаюсь работать, Сок-а. Хосок просто прижимает губы к щеке Юнги. – Я хочу посмотреть, как ты работаешь. Юнги смотрит на Кристиана. – Чимин-а, ничего? Кристиан вздрагивает, когда слышит своё корейское имя среди английских слов, причём ласковую форму. Он встряхивает головой. – Всё нормально, – успокаивает он, – я люблю аудиторию. Он просто усмехается, а Хосок громко смеётся прямо Юнги в ухо. – А Тэ знает, что ты здесь? Кристиан облизывает губы. – Оу, несомненно, он знает. Хосок ещё раз прижимает губы к лицу Юнги, прежде чем отпустить. – Я принесу свою колонку, – сообщает он. Юнги просто мычит «угу» и снова поднимает камеру. Музыка начинает играть из глубины квартиры и, по мере приближения Хосока, становится громче. Вместе с ней движения Кристиана становятся более плавными. Хосок с колонкой садится в углу и принимается тихо наблюдать за ними. Или не так уж и тихо. – Кристиан, ты танцуешь? – спрашивает он почти сразу. Кристиан согласно мычит. – Ага, – говорит он. – Но это просто хобби. Помогает мне двигаться перед камерой. Юнги смотрит на Хосока. – Невозможно фотографировать его, когда он говорит, Сок-а. Хосок закатывает глаза. – Что, это слишком сложно? Юнги опускает камеру, а Кристиан глядит на него, смутившись. – Чимин-а, косметика с тобой? Кристиан кивает. – Что-то смазалось? – на его лице беспокойное выражение. Юнги пристально смотрит на Хосока. – Нет. Ты можешь сделать макияж Хоупу? -х- Юнги прокручивает фотографии, пока Чимин помогает Хосоку выбрать одежду и нанести макияж. Он делает паузу, вспоминая, как Чимин вздрогнул, когда услышал своё корейское имя. Юнги недоумевает: может, он совсем не должен использовать корейский вариант? Просто более естественно называть его Чимином, чем Кристианом, и ещё он не может назвать его «Кристиан-а», это даже в мыслях звучит глупо. В конце концов, Юнги просто нравится использовать ласковые приставки с близкими друзьями, поэтому он и использует корейские имена. Он находит фотографию, которая ему нравится, и переходит в настройки, чтобы отметить ее как любимую, напевая себе под нос какую-то счастливую мелодию. Он переживал, что каким-то образом за это время мог потерять способность фотографировать людей. Не то чтобы он не фотографировал Хосока на свой телефон постоянно, но то, что он делает сейчас с помощью своего фотоаппарата, ощущается кардинально по-другому. Хотя, безусловно помогает и то, что Чимин так чертовски хорош в позировании. Чимин тащит Хосока в комнату, и Юнги улыбается. Он любит, когда Хосок застенчив. Они не включили свет в гостиной, поэтому Юнги не может как следует разглядеть его макияж. Чимин смотрит на Юнги с недобрым блеском в глазах: – Ты умрёшь на месте. Он выглядит так горячо. Никто не успевает сказать ни слова, как Чимин буквально выталкивает Хосока на свет, и Юнги практически плавится на месте. – Понимаешь, о чём я тебе говорил? – шепчет Чимин Юнги на ухо и отступает, выжидающе глядя на него. – Ну, разве это не твоя идея? Может, поднимешь камеру? Юнги сглатывает и позволяет Чимину поднять его, потому что, Господи Иисусе, он не может оторвать от Хосока глаз. Он не думает, что когда-либо раньше видел Хосока с макияжем, и он натурально солгал бы, если бы сказал, что в этом нет ни капли его заслуги или вины. Юнги всегда говорил Хосоку, что он совсем не такой, как те миленькие мальчики-айдолы из Кореи. Некоторые из них, конечно, были горячими и без макияжа, но... Юнги собирается забрать все свои слова назад, раз уж на Хосоке макияж выглядит настолько хорошо. На самом деле всё не так, думает Юнги. Хосок сам по себе уже великолепный. Это не макияж украшает Хосока, а Хосок украшает макияж. Заставляет макияж сиять. Черт. Черт, Юнги обречён. Плейлист Хосока проигрывается на заднем плане, но судя по тому, что слышит Юнги, он состоит из сплошного тяжёлого бита. Чимин начинает дурачиться с Хосоком, чтобы облегчить тому съёмку. Юнги кивает сам себе и радуется, что они заняты и не замечают его слабости. Он прячется за камерой и наблюдает за Чимином, который держит Хосока прямо там, где, Юнги знает, у Хосока самое щекотное место. Юнги тоже смеётся, на секунду выглядывая из-за своей камеры. – Сок-а, перестань смотреть на меня. Чимин сбит с толку корейским, а Хосок скулит. – Разве я не должен смотреть на камеру? Юнги цыкает, снова поднимая фотоаппарат. – Именно что в камеру. Не на меня. Чимин слегка похлопывает по животу Хосока. – Я же говорил тебе смотреть сквозь. Юнги буквально видит как мозги Хосока перемалывают информацию. Он снова опускает камеру. – Просто танцуй, Сок-а. Хосок выпячивает губу. – Но здесь не так много места... – Просто танцуй. Юнги и Хосок мгновение смотрят друг другу в глаза, и Чимин может видеть, как Хосок буквально набирается сил. Он задаётся вопросом, как долго они были вместе. Он никогда не спрашивал. Похоже, они были вместе намного дольше, чем он и Тэ. После этого Хосок даже слишком успокаивается. Чимин, как более опытный, ведёт их, предлагая разные варианты поз, и постепенно они становятся все ближе и ближе, и ближе друг к другу, и в какой-то момент Чимин неожиданно хватает волосы Хосока и прижимает их губы друг к другу. Юнги роняет свою камеру, и она сразу больно оттягивает ремень на шее, но… их губы не соприкасаются. Чимин просто дразнит. Чимин переводит взгляд на Юнги. Юнги кашляет. – Хм, круто. Это было весело. Чимин понимает намёк. – Прости. Я зашёл слишком далеко? Это не... Не слушая никого, Юнги стремительно уносится в спальню и захлопывает за собой дверь. Хосок только вздыхает, поглаживая Чимина по голове. – Это нервное. Всё нормально. Он не злится. Сказав это, Хосок ныряет под аппаратуру и выключает её. Затем включает свет в гостиной. – У тебя есть средство для снятия макияжа? - спрашивает он Чимина. Чимин фыркает: – Конечно. – Слава Богу. Это так тяжело. Моё лицо задыхается. Чимин бросает пару салфеток в Хосока и сам тоже начинает вытирать лицо. Хосок наблюдает за ним. – Итак, это то, что ты надеваешь на обычную фотосессию? Чимин ухмыляется, глядя на него. – Мне очень нравится этот наряд, так что я не очень часто его ношу. – Тебе идет, – замечает Хосок. – Я уверен, что твои фотографии вышли потрясающе. – Наши фотографии! Хосок пожимает плечами. Он очень рад, что познакомился с Чимином и Тэ. Но ещё он хотел бы, чтобы Юнги разбудил его до того, как Чимин придёт к ним фотографироваться. Он знает, что Юнги пытался быть храбрым, сталкиваясь лицом к лицу со страхами прошлого, но он не обязан делать это в одиночку. Хосок хотел бы сначала сам поговорить с Юнги. – Кристиан... Я не хочу звучать грубо, но... – Я могу уйти. Хосок смотрит на него, и Чимин просто пожимает плечами. – Мы все ещё новы друг другу. Он сейчас нуждается в тебе больше всего, так что я просто пойду. Хосок смотрит, как Чимин складывает свою сумку, а затем делает три быстрых шага, чтобы обнять его. – Но пятница в силе, – напоминает он. Чимин смеётся, обнимая его. – Хорошо, увидимся в пятницу, – он колеблется, когда они подходят к двери. – Ты действительно выглядишь очень горячо. Чимин говорит это так небрежно и честно, что это даже не звучит как подкат или что-то в этом роде. Хосок смеётся. – Оу, спасибо. Ты тоже. – Я знаю, – улыбается Чимин и поднимает руку в знаке мира, – До встречи, Хоуп. Хосок, смеясь, закрывает дверь. Спустя несколько секунд его телефон жужжит. Christian taes bae: СКАЖИ АВГУСТУ ЧТОБЫ ОН ОТПРАВИЛ ФОТКИ Я ХОЧУ УВИДЕТЬ ИХ Hope: даааа я стащу их с его sd-карты, если он окажется слишком ленив Christian taes bae: :') Хосок стучит в дверь Юнги и медленно открывает её. Юнги уже сидит за компьютером и редактирует фотографии. Хосок садится рядом с ним, и Юнги позволяет ему прижаться к себе. Им потребовалось какое-то время, чтобы достичь того, чего они достигли. Юнги обычно закрывал свой экран от Хосока, стремясь к уединению во время работы. Теперь же то, как Хосок приходил, садился рядом и наблюдал, опираясь на плечо Юнги, за его работой, было для них обоих абсолютно естественно. – Есть какие-нибудь любимые? – Ага, – мычит Юнги. – Все, на которых есть ты. Хосок фыркает. – А если серьёзно? Юнги уменьшает масштаб изображения, в котором он сейчас поправлял блики на заднем плане. Хосок моргает. – Ого. Это хороший кадр, – тянет он. – Чимин невероятный. – Ты имеешь в виду Кристиан. Юнги останавливает работу. – Он сказал, что предпочитает? Хосок пожимает плечами. – Обычно он предпочитает говорить по-английски. Он никогда не говорил, что как-то по-другому ему тоже нормально. Юнги хмурится. – Он представился как Кристиан. Хосок кивает. – Я спрошу его, – со вздохом решает Юнги. Хосок проводит в молчании несколько минут. Затем он мягко интересуется: – Как насчёт тебя? Ты в порядке? Юнги не должен ничего говорить. – Я думал, что я к черту выбросил её из своей головы, – Юнги смеётся, но он все ещё рассеян. – То, что вы сделали… – он колеблется. – Просто было так трудно увидеть тебя... – он откашливается, словно что-то в горле мешает ему договорить до конца. – Как будто это снова произошло. Хосок прижимается к Юнги настолько сильно, насколько может, не мешая при этом работе. – Ни одна красивая модель не заберёт меня у тебя, – говорит Хосок тихо и гладит Юнги по руке. Юнги раздражённо смеётся, по-прежнему глядя в экран ноутбука. – Что, обещаешь? Хосок хватает его за подбородок, и Юнги смотрит на него. Хосок говорит так серьёзно, как только может: – Обещаю. Юнги закрывает свой ноутбук, а затем тянется, чтобы провести руками по волосам Хосока, и поджимает губы. Голос Юнги звучит грубо: – Сок-а, ты выглядишь чертовски горячо. Хосок смеётся, когда вытаскивает рубашку Юнги. – Думал, что тебе не нравится макияж. – Я изменил своё мнение. Обычно Хосок называл Юнги котёнком в шутку, но теперь, когда они были вместе, у него появилась настоящая причина для использования этого прозвища. Ведь он так сильно любит все эти мягкие стоны, которые издаёт Юнги, пока они занимаются сексом. -х- Кристиан надевает объёмный свитер поверх своей полосатой кофты, прежде чем выйти от Юнги. Он приехал сюда на такси – потому что стоянка в Кей-Тауне – это грёбаный кошмар, – и он попросил Тэ забрать его, чтобы сэкономить деньги. Зная Тэ, тот все равно заставил бы его платить, как если бы это было взаправдашнее такси, но с Тэ Кристиан мог хотя бы использовать... другую валюту. Он рад, что он смыл макияж, прежде чем уйти. Хоть на дворе и июль, но он натягивает шапочку. Ему не нравится ходить ночью, выглядя так, словно у него есть деньги. Он сказал Тэ, что подождёт его в Калифорнийском Пончике, поэтому он проводит свою прогулку, пытаясь убедить себя не покупать панда-пончик, даже если он всегда его покупает. Просто этот пончик... Этот пончик просто чертовски милый. Кристиан втыкает в ухо наушник. Когда он оказывается в Кей-Тауне, он всегда любит притворяться, как будто на самом деле он в Корее. Не то чтобы он хоть раз был в Корее, чтобы знать, каково это, но все вывески здесь на хангыле, и все люди похожи на него. До встречи с Хосоком Кристиан никогда не был в Кей-Тауне. Он был единственным азиатским ребёнком в танцевальной студии, и он слышал только об одной модели из Азии кроме него – он знал, что это была женщина и она была родом из Китая. Так что да, он очень редко сталкивался в жизни со своей собственной культурой. Но встреча с Тэ, Августом и Хоупом... он думает, может быть, он правда должен узнать о Корее больше. Поэтому он действительно обращает внимание на всё вокруг, пока бродит. Он практикует язык, читая вывески, и смеётся себе под нос, когда оказывается, что большинство из них - английские слова, записанные в хангыле. Когда он видит двух парней – может быть, старшеклассников, идущих ему навстречу, он подталкивает себя сделать это. Он улыбается им и говорит: – Аньён. Они смотрят на него, а потом один из них выплёвывает: – То, что у меня такой же разрез глаз, как у тебя, не означает, что я знаю, что это значит, мудак. И Кристиан просто проходит мимо них, ощущая свои горящие огнём щёки. Вот так вот он пытается пробовать. Он слышит какое-то пение, проходя мимо караоке и улыбается мысли, насколько тонкими должны быть эти стены, чтобы звук так хорошо проходил сквозь них. Наконец он видит впереди пончиковую и ускоряется, потому что запах выпечки доходит уже и досюда. Он не должен, но... он купит себе пончик. По правде говоря, он никогда не скупился на еду, и у него никогда не было проблемы с недоеданием. Он просто знает, что он должен помнить о своей карьере, и ещё – что надо с умом подходить к тому, что он ест. Так что он просто отработает этот пончик завтра. Когда он смотрит на витрину со множеством вариантов, его взгляд всё равно снова и снова возвращается к пандам. Он проклинает все пончики на свете и себя заодно и ждёт, пока Тэ найдёт место. Хотя он знает, что Тэ собирается припарковаться у Ральфа и просто надеется, что его машину не заберёт эвакуатор за те несколько минут, за которые они будут покупать пончик. Потом он вспоминает, как Август назвал его Чимином. Он даже не знает, стоит ли ему называть его Августом, потому что и Тэ и Хосок называют его Юнги. Эти мысли вызывают у него мигрень. Ему ни разу в жизни не приходилось об этом беспокоиться, а тут на тебе. Но он... вроде хочет попробовать побыть Чимином некоторое время. Кто-то приземляется рядом, и Чимин почти кричит, когда Тэ обнимает его. Тэ прижимается губами к его щеке. – Ты собираешься купить панду? – интересуется Тэхён. Чимин хмурится. – Можно попросить тебя кое о чем? Тэ согласно мычит. – Можешь называть меня Чимином? Тэ моргает. – Что-то случилось? – на его лице озабоченное выражение. – Нет, – Чимин качает головой, – я просто... гулял. Я просто хочу попробовать. Тэ проводит пальцем под подбородком Чимина и слегка чмокает в губы, но Чимин чувствует каждую унцию привязанности на ощупь.   – Да, Чимин. Все что пожелаешь. Чимин хмыкает, откидываясь на руки своему парню, и улыбается с хитрецой во взгляде: – Разве ты не должен называть меня хёном? – Тэ щиплет его бедро, и Чимин взвизгивает. – Ох, просто закажи уже нам пончики и поехали, пока нашу машину не отбуксовали куда-нибудь неизвестно куда. Тэ улыбается ехидно. – Как ты узнал, что я припарковался у Ральфа? Чимин вздыхает. – Потому что я спросил себя: «Какая самая напряжённая вещь, которую Тэ может сделать со мной прямо сейчас?» И ответ был очевиден. Тэ посылает Чимину воздушный поцелуй, но Чимин притворяется, что уворачивается от него. Тэ продолжает делать то же самое, пока стоит в очереди, и Чимин снова уворачивается. Люди вокруг бросают на них странные взгляды, но и только. Чимин счастлив. Тэ действительно делает его счастливым. Сейчас час ночи, они покупают пончики, и его парень любит его. И люди ещё говорят, что достаточно лишь года, проведённого в Лос-Анджелесе, чтобы он навсегда потерял для вас своё очарование. Чимин улыбается, когда Тэ заговаривает с владелицей на корейском (хотя наверняка в основном не корейцы заходят в Калифорнийский Пончик). Она всегда рада поговорить с Тэхёном. Чимин чувствует, как на сердце теплеет. Лос-Анджелес подарит вам столько же очарования, сколько вы готовы отдать в ответ. Когда они уже идут к машине, Тэ вручает Чимину пакет, и Чимин наконец вытаскивает свой долгожданный панда-пончик. Он пока что не собирается есть, он просто хочет посмотреть на него. Когда они доберутся до машины, он сделает фотку для Инстагама. Тэ держит пакет одной рукой, а вторую кладёт Чимину на спину. – Значит, ты собираешься изменить своё имя и в резюме? Чимин смеётся. – Ну нет. Трудно получить работу с корейским именем в резюме. Если я напишу «Чимин Пак», они подумают, что я не говорю по-английски. Тэ хмыкает. – Может быть, они захотят нанять таинственного иностранного парня, – предполагает он. – Но я-то не иностранец, - отвечает Чимин. – Им не обязательно это знать. Чимин молчит. – Сколько прослушиваний у тебя было на этой неделе? – спрашивает он. Плечи Тэ мгновенно опускаются. – Очень много. Я попробовал всё. Чимин успокаивающе дотрагивается до Тэхёна. – Тогда продолжай пытаться. У тебя получится. Тэ тычется носом Чимину в плечо, для чего ему надо согнуться почти пополам. – Люблю тебя, Крисскросс, – шепчет он. Чимин поворачивает голову, чтобы поцеловать его в макушку. – И я тоже люблю тебя. Он надеется, что, даже несмотря на эту маленькую драму, Август будет в порядке. В остальном сегодняшний вечер абсолютно идеальный. Ничто не может испортить его. Ничто.