Немного предыстории
Сразу скажу, что для классических гаремников, особенно азиатских, это не ново. В Японии, где зародились визуальные новеллы, до сих пор сильны традиционные устои, поэтому образ женщины в массовой (потребительской) культуре идеализируется в сторону тихой, ненавязчивой, незаметной, практически немой (за исключением мимолетных "Ах, госюндзин-сама..." и "П-правда?") девушки без каких-либо личных амбиций, зато с пятым размером груди. И в эту абсолютно пустую большеглазую оболочку влюбляются все вокруг. Даже столбы. Обычно такая героиня преподносится как убежденный протагонист, чем условно обосновывается та маниакальная симпатия, которая охватывает каждого встречного представителя рода мужского. То есть даже при практическом отсутствии способности продуцировать членораздельную речь и мыслительный ряд с более чем пятью последовательными образами, наши Героини удивительно добры душой, бескорыстны, чисты, невинны, всепрощающи и сочувствуют всем, даже злодеям, которые методично над ними издеваются. Они есть тот самый златовытканный эталон жены и любовницы, демонстрация высшей возможной планки для ЖН («Женщины Настоящей»), существующий с библейских времен и успешно прогрессировавший (ибо как ни крути, а любая библейская женщина, несмотря на патриархальные реалии, гораздо сильнее и харизматичнее ГГ из современного гаремника). И какой бы сюрреалистический ужас не творился вокруг ГГ, она останется верной себе, то есть непробиваемо жалостливой и пассивной – потому что в данном контексте именно пассивность полагается добродетелью. Суммируя все вышесказанное, можно уверенно сказать, что классическая ГГ в гаремной новелле, аниме или даже фильме – это персонификация Света и Добра. Всегда. Начиная просмотр, вы сразу можете угадать, как она будет действовать в той или иной ситуации, потому что фактически ее существование замкнуто на четырех углах: 1. Растерянность; 2. Терпение; 3. Сострадание; 4. Несмелая (заведомо проигрышная) борьба с Искушением, которое чаще всего тождественно объекту ее влажных фантазий, переменчивому ваннаби-бою. Причем от каждого из этих углов героиня отталкивается макушкой и летит к прямо противоположному, что заводит ее в логические тупики. На правиле Четырех Углов базируются абсолютно все классические гаремники. Реже встречаются сюжеты, где ГГ демонстрирует развитие и со временем отращивает себе яйца. Но тут уже вступает в силу другое клише, а именно «Путь сильной женщины», в последнее время именуемый «Матерьдраконовым трактом», потому что Дейенерис Таргариен из ИП является наиболее яркой представительницей данного направления. Сюда также можно отнести тайтл Akatsuki No Yona, в котором хозяйка гарема получает реальные (не условнообозначенные) навыки и реальные (не условнообозначенные) власть и авторитет. Кстати, тайтл был удивительно хорош сам по себе и, на мой взгляд, заслужил первое место в нише реверс-гаремников. Поаплодируем! Хотя я изначально акцентировала внимание на том, как патриархальное общество влияет на формирование образа женщины, причина, почему гаремные ГГ являются настолько жалкими и беспомощными, связана с ним (патриархальным обществом) не напрямую. Намерение обеление и возвышение пассивного персонажа осуществляется как раз в угоду женской аудитории и ее собственной инфантильности. Ведь скромность и доброта не требуют особых физических и умственных затрат. Не делай ничего, не высовывайся, сострадай, смакуй пубертатные проблемы своего избранника – и однажды он сам рухнет к тебе в объятия. Может быть, потому, что ты – воплощение света; может, просто потому, что судьба у вас такая. Главное, что ни тебе, ни героине не нужно прыгать выше головы. И уж конечно, куда легче ассоциировать себя с «пустым», несодержательным персонажем, чем с тем, у которого есть индивидуальность.Бьет – значит, любит
Стокгольмский синдром является вторым наиболее очевидным завсегдатаем в женских гаремниках, и над ним, думаю, вот так беззаботно посмеяться язык не поднимется, потому что содержание стокгольмщины может причинить вред тем, кто ее смотрит. Внушительный сегмент аудитории – девочки 10-14 лет, юные и неопытные, часто не имеющие активной социальной жизни, и вот как раз им гаремники могут дать неправильное представление о социальных и психологических нормах. Можно представить, скольким барышням в будущем аукнулся известный сериал «Diabolic Lovers». Например, он совершенно точно является одной из вещей, повлиявших на воззрение моей бывшей сокурсницы, которая, много лет встречаясь со своим парнем, чрезмерно его идеализирует, что в итоге выливается в опаску и невозможность наслаждаться обоюдной близостью, потому он сам и его модель поведения не совсем такие, как в китайских мультиках. Зато когда партнер заходится в припадках ревности, кричит и запрещает ходить в кафе, где могут быть другие мужчины, она реагирует абсолютно нормально и считает это признаком любви. Ну прямо чувствуется сладострастное дыхание Аято Киришимы, нэ? Так или иначе, азиатские студии продолжают клепать напичканные стокгольмщиной тайтлы и игры, да и европейский тинейджерский продакшн, честно говоря, недалеко ушел. Несмотря на мощную феминистскую риторику в США, девчачьи сериалы типа Скинс и Ривердейла полны стереотипизации образа женщины/девушки/девочки, а также поведения оных. И мужского поведения, да-да. Пресловутая мизандрия и мизогиния в любовных драмах, по сути – две стороны одной проблемы; много позже как самим женщинам, так и уже состоявшимся, возмужавшим мужчинам приходится иметь дело с неадекватным, неискренним, собственническим женским поведением, навязанным массовой культурой, в том числе гаремниками. Возьмем, скажем, Элдарию – мы же ради нее все эти длинные рассуждения заварили, верно? – и посмотрим, сколько виктимности сценаристы вверяют ее главной героине, Эрике. Вообще, изначально Эрика не была такой уж типичной страдалицей. Первые эпизоды протекали благожелательно для ее портрета: да, она часто сглаживала углы, но только потому, что находилась в совершенно незнакомом месте и, ко всему прочему, в чрезвычайно сложной ситуации, притом без какой-либо поддержки. Но даже тогда она была своеобразна и смела, умудряясь противостоять самой Мико. В разговоре с гвардейскими главами, каждый из которых относился к ней по меньшей мере пренебрежительно, она могла добродушно отшутиться, а могла и дать сдачи, если доходило до словесного поединка. То есть нам оставляли возможность выбора, хотя за дерзкое поведение показатели любвиометра собеседника стремительно падали. Таким образом вариант, при котором ГГ будут уважать за проявление характера, полностью исключается. Допустим, это реалистично, однако можно сделать далекоидущий вывод: раз нас поощряют за смирение, значит, за него и любят; значит, рано или поздно возникнет ситуация, которая поставит нас перед выбором – либо честь, либо общественная симпатия. И такой выбор встал в 24 эпизоде, когда Эвелейн методично наматывала наши нервы на веретено. Напомню о причине недовольства эльской медсестры: с ее точки зрения, остров, на котором проводились поиски ключа к происхождению ГГ, дурно отражался на здоровье и настроении гвардейцев, а потому эльфийка настаивала на том, что немедленно свернуть поход и отправиться обратно – уповать на надежду и наблюдать за умирающим Оракулом. Несколько раз ей ответили, что нет, мы этот вариант не рассматриваем, однако Эвелейн упрямо продолжала наседать и недовольствовать. Впоследствии, в принципе, ее можно будет понять: выяснится, что она сама страдает от невроза и профессионального кризиса, а потому мы легко разрешим конфликт и даже получим извинения. А вот поведение окружения объяснению не поддается. Когда мы вышли из себя и посоветовали Эвелейн возвращаться одной, все, в том числе фаворит, начинают смотреть на нас осуждающе, и дальнейшие показатели любвиометра прямо пропорциональны тому, как сильно ГГ будет лебезить, извиняясь за свою реакцию, которая была бы понятна любому живому и психологически полноценному человеку. Аналогичная ситуация развивается по ходу прохождения рута Невры: ревнуя брата к героине, Карен демонстрирует полное неуважение к ней, кричит, бросается в драку и даже кусает, словом, переходит все возможные границы. Эта сцена вообще дика и намеренно гипертрофирована; пожалуй, любой человек, сведущий в социальных нормах, задал бы трепку и невоспитанному подростку, и старшему брату, поощряющему подобное поведение. Но, разумеется, не наша ГГ – воззвав к мощи своего пассивного «Я», она обнимает, утешает Карен и извиняется перед ней, закрепляя, таким образом, деструктивное поведение. В очередной раз мы можем видеть, как характер Эрики надламывается, обнажая лик типичной гаремной героини, ступающей путем наименьшего сопротивления с конкретными людьми и обществом. Можно сколь угодно указывать на то, что Карен очень молода, что она переживает... и быть неправым. Потому что для антиобщественного поведения не могут работать подобные оправдания. С шестнадцатилетнего возраста человек уже несет ответственность за свои поступки и хорошо знает, что есть хорошо, что есть плохо, а также – где заканчивается твое личное пространство и начинается чужое. Учитывайте, что по земным законом ее вполне могли привлечь к административной ответственности. Другой интересный момент, добавляющий в копилку виктима – это реакция на поведение Эзареля в эпизоде 22. Напомню, что двумя эпизодами ранее эльф уже извинялся перед ГГ за свои проступки в прошлом, а также за то, что морочил голову и бросил накануне побоища. И вот история повторяется, причем в еще более грубой формулировке. Стоит ли говорить о том, что девушка продолжит слепо следовать за своим возлюбленным и прощать? «Ну это же настоящая любовь! Она преодолеет любые трудности!» – скажут романтики. И наверняка диагностируют у себя психологические нарушения, похожие на те, которыми ныне страдает Эрика. Прим.: дружочки, ну честное слово, настоящая никогда любовь не потребует вашей жертвы. Если вы не примете эту данность, то рано или поздно кто-то примет как данность вас и вашу готовность идти на жертвы. И ничего хорошего, поверьте, это не сулит. Занимательно то, что вместе с постепенным превращением ГГ в грушу для битья (начиная примерно с 20 эпизода) различные персонажи начинают указывать на ее исключительность, доброту и силу духа; с особенной настойчивостью это делают фавориты. Хотя очевидно, что ГГ уже давно является слабым и ведомым персонажем с нездоровой реакцией на внешние раздражители. Еще чуть позже ее будут почитать драконы, неоднократно именуя избранной, невинной, чистой, светлой и просто потрясающей... опять же, отождествляя заведомо пассивный и утративший индивидуальность образ с добродетелью. С точки зрения повествования Стокгольмский схожие синдромы у героев также нежелателен, если, конечно, вы не собираетесь раскрывать именно эту узконаправленную проблему. Следует избегать пассивного поведения у своих героев, ограждать их от бездумного следования персонажем-фаворитом. Мне много раз случалось наблюдать за тем, как первоначально сильные женские персонажи, влюбляясь, теряли свою индивидуальность и становились как бы повествовательным продолжением объекта своих страстей – то есть все их проблемы и рассуждения замыкаются на одном-единственном человеке, а сами они перестают вовлекаться в мир и происходящие события. Соответственно, у читателя в большинстве случаев пропадает ощущение всесторонней погруженности, ему начинает казаться, будто он обслуживает своим вниманием отдельно взятую, вырванную из общего сюжета симпатию, а Автор, погружаясь в сложности взаимоотношения персонажа с фаворитом и своими чувствами к нему, нередко забивает на другие завязки, обесценивая всю сюжетную основу.Будущее романтического жанра – безнадежно ли?
Было бы глупо надеяться, что пассивные образы в литературе, играх и киноиндустрии когда-нибудь переведутся – они слишком хорошо потакают такому же пассивному большинству. И все же могу с удовольствием отметить, что их развитие в некоторой степени коррелирует с общественным, ввиду чего даже у девчачьих гаремников есть – и всегда была! – возможность выйти на высокий уровень. Визуальные новеллы, например, сейчас развиваются весьма интенсивно как жанр. Позитивный пример подает The Arcana, стильная новелла от Hydra Games, или творчество художницы-энтузиастки Ринмару. Достоинства этих разработчиков основываются на равном внимании к сюжету, взаимодействию персонажей и визуальной реализации, кроме того, они демонстрируют понимание психологии персонажей и здоровый взгляд на отношения – потому-то прописанные ими диалоги не вызывают желания застрелиться на месте, а героини отличаются своеобразным характером и/или адекватной реакцией на разворачивающиеся события. Опять же, не было бы ничего предосудительного, если бы менее опытные разработчики строили линейный сюжет и не замахивались на сложные и провокационные темы типа самоубийства, манипуляции, опытов над детьми, дворцовых интриг — тогда попросту не было бы вызовов, требующих от ГГ какой-то определенной реакции. К сожалению, некомпетентные люди часто отличаются непомерными амбициями – и с последствиями этих амбиций нам приходится разбираться самолично, доказывая, что черное не есть белое, белое не есть черное, а гаремные игры де-факто облюбованы детьми и подростками... ну, чуть реже – людьми, у которых от сценаристского бреда зудит под коркой головного мозга. Напоследок хочу извиниться за, быть может, слишком неофициальный стиль изложения и непопулярную точку зрения. Виктимизация персонажей вроде Эрики имеет кумулятивный характер, другими словами, ее сложно отследить с самого начала, да и дискуссий на этом поле может возникнуть превеликое множество. Сколько людей, столько и заблуждений. Одно лишь я знаю точно и могу передать это знание вам: будь Эрика столь же сильной и решительной, как о ней отзываются другие персонажи, она вылетела бы за ворота Штаба давным-давно. Словом, я от души желаю вам не идти на поводу у гаремных традиций. Будьте сильными и создавайте таких же сильных персонажей, за которыми действительно интересно наблюдать.