Удар по небесам

Дивный новый мир, Нерушимый, негасимый Внутренний рассвет. Свет! Свет! Свет! Свет! Дивный новый мир, Мы земные побратимы Лучшей из планет... Louna

      Я выскочил из дома на рассвете, когда небо было сизо-серым, а на траве дрожали капельки росы. По привычке поздоровался со старой сумасшедшей бабкой - она никогда не отвечала, лишь угрюмо пялилась на меня да дёргала поводок у своего бедного ротвейлера...       — Утро доброе, милок. - неожиданно сказала она.       Я замер, опешив.       — Доброе, - повторил я. - Как дела?       — Прекрасно, - закивала старушка. - День-то какой чудесный сегодня!..       — Да... чудесный.       Я ещё раз улыбнулся бабульке и быстро пошёл прочь - странно как-то денёк начинается...       На склад я пришёл рано, когда там дежурил один лишь охранник, бывший военный. Я работал на оптовом складе бытовой химии. Не то чтобы мне эта работа нравилась - просто я имел неограниченный доступ к разным веществам и предметам, которые могли здорово помочь в революционной борьбе. Ничего личного, только дело.       На рабочем месте я застал невероятно странную картину. Сергей, охранник, разговаривал по телефону, и на его глазах стояли слёзы.       — Солнышко моё, ты ведь простишь меня? - плакал в мобильник этот суровый крепкий мужик. - Простите, что бросил вас с мамой... ей-богу, бес попутал... Мне так стыдно... Можно мне вернуться?..       Сергей закончил разговор, вытер глаза и спрятал старенький телефончик в карман.       — Что случилось? - спросил я.       — Помнишь, - охранник хлюпнул носом, - я рассказывал тебе про своих жену и дочку? Я, как меня уволили из-за ранения, пить начал, колотил их... Военной пенсии, вроде, на жизнь хватало, но счастья не было, вот я на них и срывался. Потом увлёкся другой бабой, прости Господи. И ушёл от своих девчонок. Сегодня проснулся и понял, что так больше нельзя. И позвонил им... А они, святые мои, хорошие, родные, согласились дать мне второй шанс...       — Поздравляю, - серьёзно сказал я.       — Сегодня же пойду, закодируюсь. Ни пить, ни курить больше не стану... Никогда и ни за какие деньги.       Смена Сергея закончилась, и он ушёл, всё ещё хлюпая носом. А у меня были почти сутки - смена долгая - чтобы всё обдумать.       Я вытащил свой мобильник, уставился в экран. До меня только сейчас дошло, что у меня десять пропущенных за один вчерашний вечер! Шесть из них - от Леночки, моей соратницы. Мои друзья знали, что я на свободе, но на звонки я не отвечал. Представляю, что они подумали...       Сгорая от стыда, я набрал Леночкин номер и позвонил. Длинные гудки... И как я мог забыть? Лена ведь волнуется - бедная девятнадцатилетняя девочка. А ей волноваться нельзя, она беременна. Хотя она намеревается сделать аборт - ребёнок, дескать, помешает ей бороться за светлое будущее - я надеялся, что смогу убедить её сохранить малыша. И будет очень грустно, если из-за моей забывчивости у неё случится выкидыш.       — Алло, это ты, Антон? - услышал я в трубке Леночкин голос.       — Да, я. Слушай, прости, что не позвонил вчера. Как вернулся, сразу вырубился.       — Я волновалась, - укоризненно сказала Леночка. - Антон... можно совет?       — Да-да, конечно, - я подобрался.       Девушка помолчала, словно собираясь с мыслями, и тихо сказала:       — Антон, я, наверное, уйду из Сопротивления. И Паша тоже. И... я не буду делать аборт. Мы с Пашей поженимся, станем настоящей семьёй. Так будет лучше, правда, лучше для нашего ребёнка.       — Я очень рад за тебя, - выдавил я. - А почему ты решила так поступить?       — Даже не знаю, - поняв, что я не собираюсь её укорять, она осмелела, - проснулась сегодня утром, и поняла, что я нужна малышу. Аборт - это убийство, я не хочу убивать своего сына или дочку... В семье - моё предназначение, понимаешь?       Я не нашёлся, что ей сказать. Слишком уж это было похоже на... последствия реморализации. Злая бабка внезапно становится приветливой соседкой. Бывший военный бросает пить и возвращается к семье. Храбрая юная революционерка оставляет поле брани, чтобы стать женой и матерью.       Чем не реморализация? Но все... одновременно... за одну ночь... Как это вообще возможно?       И почему не подействовало на меня? Я же теперь обычный человек!       Возвращался я домой сбитым с толку. Как приду, нужно звякнуть Светлане или Наде - вдруг они знают, что происходит? По пути решил заскочить в магазин...       И, уже сгребая продукты на кассе, обнаружил, что в кармане явно недостаточно денег. Карточкой я почти не пользовался - с моим видом деятельности электронный след не нужен - а налички часто не хватало.       — Жаль, шоколадку и яблоки придётся оставить, - в воздух сказал я. - Пробейте, пожалуйста, только хлеб и замороженные овощи...       Шоколадку и яблоки я купил Анечке - если она надумала оставлять ребёнка, ей понадобятся витамины и положительные эмоции. А яблочки беременные любят, это я запомнил ещё со времён беременности Светланы.       — Молочный шоколад? - подняла брови молодая кассирша.       — Это не мне, - быстро сказал я, словно оправдываясь, - это я подруге, она ждёт ребёнка. Беременность - не самое приятное время, а шоколадка её обрадует.       Лицо кассирши стало сосредоточенным. Потом она полезла в карман и вытащила кошелёк. Достала две сторублёвые купюры и протянула мне. Улыбнулась:       — Это на яблоки и шоколадку вашей подруге. И возьмите ещё апельсины, вот по акции, очень полезные...       Вечер был светлым и тёплым, только асфальт нагрелся и сочился жаром. В наушниках играла бодренькая песенка, Надина любимая: Дивный новый мир Нерушимый, негасимый Огненный рассвет. Свет! Свет! Свет! Свет! Дивный новый мир, Мы мясные властелины Лучшей из планет... В затяжной петле Нефтяной иглы, В непроглядной мгле Кроличьей норы В оголенных льдах, На крутых понтах, В звонкой вышине И на самом дне.       LOUNA. Песня очень кстати. Я сунул руки в карманы и ускорил шаг. Дивный новый мир, Непрерывный и прекрасный Ядерный рассвет. Свет! Свет! Свет! Свет! Дивный новый мир, Нет отныне круче нас На лучшей из планет. Нет! Нет! Нет! Нет!       У подъезда меня ждали. Зелимхан, чеченец лет тридцати, но совсем седой, неловко переминался с ноги на ногу. Увидев, что я подхожу, он улыбнулся, только улыбка его была грустной.       — Ас-саляму алейкум! - поздоровался я.       — Привет, - ответил он.       Это было наше привычное, можно даже сказать, ритуальное приветствие. Он проявлял уважение к обычаям моего народа, а я - к его религии и традициям. Надо сказать, Зелимхан, прекрасный боец и просто хороший человек, был незаменимым членом революционного подполья.       — Что-то странное творится, - сходу начал он. - Павел, Анна, Игорь, Мурад, Артур - я не могу понять, что с ними случилось. И совсем незнакомые люди тоже ведут себя странно...       Тут меня осенило.       Во время Второй Чеченской компании русские солдаты расстреляли отца и старших братьев Зелимхана за помощь боевикам, а его сестёр и мать пустили по кругу. Изнасилованных женщин и девочек задушили. Зелимхан был тогда в городе, на учёбе, и когда вернулся и увидел, что сотворили с его родными, поседел в одночасье. Гордый чеченец объявил кровную месть русскому правительству, но вернуть любимых людей это не помогло.       Вот где собака зарыта! Неизвестный маг раздул искру счастья, которая есть в каждом человеке. Почти в каждом. Только в гордом чеченце, похоронившем всю свою семью, этой искры нет... И во мне тоже, поскольку я разочаровался в жизни.       Невероятно, но эта теория казалась мне правдоподобной.       Быстро попрощавшись с Зелимханом, я поднялся на свой этаж. Дверь была открыта - меня ждали.       — Привет, Антон, - сказал шеф Дневного Дозора Москвы, - прости, что не предупредил о своем визите. Нам надо многое обсудить...