4.
Я никогда не понимал, зачем пьют «для храбрости». А теперь жалел, что перед приходом не зашел в бар и не пропустил стаканчик. Но возвращаться было поздно, так что все, что мне оставалось — это натянуть на лицо маску беззаботности и самому в нее поверить. Правда, как только я переступил порог мастерской Сэта, я чуть было не передумал. Нет, художественный бардак в виде инструментов и прочего меня ничуть не напугал, и даже душная влажность помещения, нужная для поддержания мягкости и эластичности камня, меня не взволновала. Просто Сэт был одет только в рабочие брюки. С подхваченными в высокий хвост волосами, свободно падающими на обнаженные плечи и спину, немного взъерошенный и с полоской грязи на носу — я только сглотнул, окинув его долгим взглядом, невольно подумав о том, что, кажется, стоит вспомнить о личной жизни. Ну или хотя бы интимной. — Проходи, — Сэт едва посмотрел на меня и снова вернулся к стоящей перед ним скульптуре, вернее, ее заготовке. Судя по очертаниям той части, что была скрыта куском какого-то блестящего материала, крылья действительно были уже готовы. — И сними рубашку. — Только рубашку? — я игриво вскинул бровь, решив, что спрятать нервозность под легким стебом и шутками — будет самое оно. И я не буду чувствовать себя таким открытым и уязвимым. — Да хоть все снимай, если тебе так удобно, — хмыкнул Сэт, и я вздернул нос. Правда, снял действительно только рубашку, запоздало подумав, что стоило бы немного попереживать по этому поводу. С другой стороны — здесь и сейчас я раздолбай без царя в голове, переживания мне не положены. Да и рисование с натуры — обычная вещь. — Готов, — я повесил рубашку и, ежась от прикосновения влажного воздуха к обнаженной коже, неуверенно подошел к Сэту. — Отлично, — тот кивнул и повел меня за собой. Остановился у окна и кивнул на довольно высокий табурет. — Вот сюда. Сядь так, как хочешь, как будет удобнее тебе самому. Просто сиди и смотри на меня. Если устанешь — скажи. Я только пожал плечами. Я, конечно, представлял себе это немного по-другому, но из нас двоих скульптор он, и он точно лучше знает, что ему нужно. Так что я медленно вздохнул и, как только он отступил, взгромоздился на табурет. Покачал ногой, поерзал, примериваясь, а потом закинул ногу на ногу, отклонился немного назад, да так и замер. — Отлично, — Сэт отступил на шаг, окинул меня взглядом, вернулся, поправил волосы, коснувшись моего плеча, и ретировался на свое место. Покусал губы, глядя на кусок мокрого светлого камня перед собой, и принялся за работу. А я… А все, что оставалось мне — это сидеть и смотреть на него. На то, как перекатываются мускулы, как потемневшие от влаги кончики волос касаются плеч. Как он хмурится, как кусает губы, как сердито трясет головой, пытаясь убрать мешающуюся прядь. Я смотрел и смотрел, почему-то даже не пытаясь поймать его взгляд, который чувствовал на себе. А он красивый, очень красивый. Неуловимой, хищной красотой, которая почему-то сейчас казалась мне очень… хрупкой? Такой, которую хочется спрятать, уберечь, чтобы не разбилась. И какого… это вдруг появилось в голове? Но остановить собственные мысли я почему-то уже не мог. И смотрел, открыто любуясь Сэтом. Я помнил его Лисенком. И жаль, что не видел, как он взрослел. Может, тогда бы сейчас не зависал на разрезе его глаз и поджатых губах, которые мне вдруг захотелось расслабить своим языком. Провести по нижней, верхней, вынуждая приоткрыться, уговаривая отдать свое напряжение. Они у него полные, я помню, значит, должны быть мягкими. О боги, о чем я только думаю… Но не думать уже не получалось. Как и успокоить разбуженное чувственное воображение. Я скользил взглядом по его скулам, глазам и словно наяву чувствовал под языком прохладную кожу, частокол длинных ресниц. На шее под ухом у него мягко пульсировала жилка, и я стиснул зубы, борясь с желанием накрыть ее ртом, чтобы прочувствовать пульс. Влажная кожа там, под волосами, манила провести по ней носом, чтобы прочувствовать запах. Почти скульптурные ключицы, развернутые плечи. Я бы с удовольствием закрыл глаза, чтобы изучить их только руками, проследить изгиб, форму. Сэт облизнулся, увлажняя пересохшие, чуть потрескавшиеся губы, и я завис на их влажном блеске. На что был бы похож его поцелуй? Стоило только представить себе, как наши губы сливаются, как в теле тут же плеснуло удушливым жаром. Опалило и стекло вниз, сконцентрировавшись в паху. Дыхание сбилось, и я вскинулся. Мотнул головой, закусывая губы и шумно сглатывая. И радуясь про себя, что моя поза отлично скрывает вздыбившиеся брюки. О боги… Так быстро я не был готов даже в свои шестнадцать. — Эрай… — мне понадобилось целых несколько секунд, чтобы понять, что Сэт стоит рядом. — Ты устал? — Нет, — я стиснул сиденье, отстраненно радуясь тому, что мой голос звучит вполне себе нормально. — Все хорошо. — Отлично, тогда продолжим, я только поправлю… Сознание захлестнуло паникой, но отстраниться я не успел. И застыл, закаменел просто, пока он поправлял мне волосы. От каждого касания меня кидало то в жар, то в холод, а когда я сделал панический вдох и меня окутал какой-то совершенно безумный аромат, сорвался. Вывернулся из-под его рук, слетел с табурета, кинувшись к рубашке. — Прости, я тут вспомнил, мне надо зайти к куратору в Департамент. Нужно было еще вчера. Он меня прибьет, — врал я неуклюже и глупо, но мне просто нужно было свалить отсюда. — Эрай? — Сэт застыл там, рядом с табуретом, глядя на меня странно, тяжело. Внутри плеснуло виной и сожалением, но я решил, что извинюсь перед ним позже. — Мне нужно, правда, нужно. Давай завтра? В это же время, я останусь на столько, сколько тебе нужно, хоть до утра. Он медленно выдохнул, скрещивая руки на груди, словно защищаясь от моей лжи. А потом отвернулся, возвращаясь на свое место. — Хорошо, — только и бросил он, снова берясь за лазерный резак. — Договорились, — я кивнул так, словно он мог меня видеть, и метнулся к двери. У порога обернулся, окидывая его быстрым взглядом, и сбежал. В себя я пришел, наверное, спустя часа полтора. Просто замерз. Вернулся в реальный мир и обнаружил себя сидящим в маленьком городском парке в двух шагах от дома. Только возвращаться не хотелось. Сейчас мастерская казалась мне клеткой. А здесь хоть и холодно, но все равно лучше. Я прикрыл глаза и вскинул лицо к небу. Разобраться в хаосе собственных эмоций я даже не пытался. Не сейчас. Тем более, что самой яркой и сильной была вина. Я чувствовал себя виноватым и перед Сэтом, и перед Фейлоном. И пусть последнему я ничего не обещал, я дал ему надежду, не отказав сразу. Я его целовал, я с ним спал. Пусть это было всего лишь раз, это было. И малыш не заслуживал такого обращения. Я действительно ничего не обещал, но чувствовал себя предателем. Но и отрицать очевидное было глупо. Я хотел Сэта так, как никогда никого не хотел. Чтобы поплыть от одной фантазии о поцелуе… Это было слишком даже для меня. И я не мог оставить Фейлона, вот просто не мог. Малыш верил мне, ждал меня и моего решения. Мое отношение к нему ничуть не изменилось, но… Я судорожно вздохнул и сполз чуть пониже по сидению. Надо просто потерпеть немного. Сэт закончит работу, это проклятое ЭКСПО пройдет и все вернется к тому, что было. Сэт улетит, я скажу Фейлону «да» и буду счастлив. Мы оба будем счастливы. Неплохой план, как раз в моем стиле. Немного подождать и проблема уйдет сама собой. Я распахнул глаза, поежился от холода, который, кажется, добрался уже до самого позвоночника, и нехотя встал. Надо домой… Уже поздно.5.
«Завтра» я чувствовал себя идущим на казнь. С самого утра день не задался, из-за непонятного мандража все валилось из рук. В конце концов, я отправился в душ и, припомнив сегодняшний сон, грубо и жестко довел себя до разрядки. Я кончил быстро, больно, но это помогло немного взять себя в руки. Если бы так просто и легко можно было выкинуть из головы Сэта. В конце концов, я просто махнул рукой на собственный раздрай. Дело нужно закончить, значит, чем раньше начнем — тем раньше закончим. Перед приходом я все-таки завернул в ближайший бар. Долго гипнотизировал взглядом стоящую передо мной стопку, а потом разом опрокинул ее в себя, даже не почувствовав градуса и вкуса, и направился к Сэту. На этот раз он встретил меня не только полностью одетым, но и застегнутым на все пуговицы до самого горла, но легче мне от этого не стало. Мы перекинулись ничего не значащими фразами, я разделся, как в тумане, и взгромоздился на табурет. Сэт больше не говорил мне, как именно сесть, так что я просто сел. Долго изучал улицу за окном, а потом взгляд невольно перетек на Сэта, который молчал с той минуты, как взял в руки инструменты. Он сосредоточенно работал, а я снова смотрел на него. Просто наблюдал. За его лицом, эмоциями, движениями. Просто любовался этой его яркой и такой хрупкой красотой, и откровенно сдавался тому жару, который поднимался изнутри и растекался по венам. Я его хотел, в этом просто нужно было признаться хотя бы самому себе. Я просто его хотел. В этой его закрытой под горло одежде, с собранными в тугой хвост волосами. Я его хотел. И не мог даже слова сказать. Я не боялся отказа, просто… Это же Сэт. Между нами не было скелетов в шкафу и страшного или стыдного прошлого, просто все было как-то сложно. И я не имел права врываться в его жизнь так. Конечно, я мог бы просто спросить, получить отказ и успокоиться на этом, но что-то во мне говорило, что это не будет так просто. — Эрай, ты сидишь, не двигаясь, уже час. Может, тебе отдохнуть? Сначала я просто услышал его голос, а потом смысл его слов дошел до меня. Я сморгнул, отводя взгляд. Час? Целый час? А ощущение, что всего пару минут. Словно под гипнозом. Я шевельнулся, выдохнул. — Было бы неплохо, — я говорил спокойно, приветливо, даже сам на секунду удивился. — Долго тебе еще? — Нет. Там есть пара сэндвичей и сок, — Сэт рассеянно кивнул головой в сторону, не отводя взгляда от скульптуры перед собой. — Спасибо, — желания посмотреть на его работу почему-то не было. Не знаю, чего именно я боялся, но обошел небольшой подиум в центре мастерской по широкой дуге. Сэндвич меня не прельстил, а вот сок я взял. Надо же, мой любимый. Я выпал из реальности на целую минуту, смакуя, а когда повернулся, Сэт стоял у большого окна и растирал шею. Я проследил за тем, как касаются пальцы кожи, как исчезают под волосами и появляются снова, и шагнул к нему, не думая. Подошел почти вплотную, накрыл его плечи ладонями и принялся разминать сведенные мышцы. Сэт дернулся, но удирать ему было некуда, разве что в окно, так что я только усмехнулся про себя. Попался. — Не дергайся, я не кусаюсь, — проворчал я, старательно не прислушиваясь к собственным ощущениям. — Зато я кусаюсь, — он усмехнулся в ответ и наклонил голову вперед, откровенно подставляясь. Волосы скользнули по моим пальцам и упали на грудь, и Сэт еле слышно вздохнул. — Думаю, я переживу. — Я бы не был на твоем месте так уверен, — не поднимая головы, он чуть повернулся ко мне, и я заметил тонкую усмешку на его губах. Я вскинул бровь, отражая ее. Вот как, поиграть решил? — У тебя острые зубки? — я подался вперед, почти прижимаясь к его спине, выдыхая в его шею. Да что я вообще делаю? Надо перестать, пока не поздно, пока не поплыл окончательно от его запаха, от ощущения гибкого тела под ладонями. — Достаточно, чтобы сделать больно. Я улыбнулся, внутри обмирая от сладкого ужаса. Надо было остановиться, но я не мог. Не хотел. — Думаю, у меня есть способ немного смягчить тебя. Это был запрещенный прием, но мне было уже все равно. Я провел ладонью по его спине, погладил основание хвостов и взял один в руку. — Эрай! — вскинулся Сэт, выдыхая почти испуганно. — Я хотел сделать это еще тогда, — я вжался лбом в его спину, чувствуя, как заливает жаром тело. Я пропустил хвост через кольцо пальцев, отпустил, взял другой, вцепился пальцами в его плечо, не давая отстраниться. Это казалось безумием; ощущение мягкой теплой шерстки и тихие выдохи кипятили кровь. — Просто позволь мне. Сэт рванулся, и я еле успел разжать пальцы, чтобы не причинить ему боли. Перед глазами метнулся винно-красный всполох, а через секунду я заглянул в потемневшие до цвета старого янтаря глаза. Не удивленные или испуганные, а настороженные, недоверчивые. Удержать себя я не смог. Качнулся вперед, вжимаясь в его напряженное тело. Поймал дыхание, облизнулся. — Я хочу тебя, — вот так прямо, и не иначе. Я не мог отвести взгляд от его лица. Глаза, нос, скулы, губы. Я впитывал его черты, запоминал, ласкал. Он больше не казался серьезным и таким уж взрослым. Может, всему виной было странное отчаяние, может, надежда, может, что-то еще. Но я не мог его отпустить. И если он скажет… — Да. Его губы еле шевельнулись, выпуская короткий выдох, и я вжался лицом в его шею, обнимая за талию. Носом провел по коже, собирая запах, языком тронул заходящуюся в бешеном ритме венку. Какой же он… Пряный, чуть терпкий, как дорогой алкоголь, со сладкими нотками, от которых у меня кружилась голова. Я смог заставить себя отстраниться от него лишь на пару сантиметров. Только чтобы хватило заглянуть в глаза, в которых кипело и пылало точно так же, как у меня внутри. — Сэт… — все, на что меня хватило. А потом я потянулся к его губам. Едва коснулся, и сразу же следом вломился в рот, захватывая, завоевывая, не давая опомниться ни себе, ни ему. Застонал, обнял, почувствовав, как меня обнимают в ответ. Мы целовались, как безумные, как враз сошедшие с ума. До болезненных стонов, до жалобных всхлипов. Пока этого не стало так мало, что руки сами принялись за дело. Я сдирал с него одежду, попутно раздеваясь сам, и вскинулся с громким выдохом, когда коснулся обнаженного тела. Я хотел, как же я хотел его… Я весь мир послал ко всем демонам, когда мы добрались до крошечной спальни, в которой была только кровать. Опрокинул Сэта на спину, накрыл собой, втираясь, вжимаясь, как слепой ладонями прослеживая все изгибы его тела и не в силах оторваться от его губ. Как вообще можно оторваться от него? Он был страстным и покорным одновременно, требовательным и жадным. И без слов подчинился, когда я развел его бедра. Только глаза полыхнули в ответ на мой вопросительный взгляд. — Я омега, помнишь? — выдохнул он и выгнулся дугой, беспомощно цепляясь за постельное белье, когда я добрался до него ртом. Я не боялся причинить ему боль, но что-то внутри удерживало от того, чтобы вломиться в него со всей дури. Мой Сэт, мой. Я сам стонал, растягивая его, дразнил тенью удовольствия, и взял только, когда он начал умолять. А оказавшись в нем, потерял рассудок окончательно. Я просто брал и брал его, присваивая себе. Не раз и не два он заходился криком, истекая подо мной, пятная каплями свой живот и мою ладонь. И, кажется, просто ухнул в обморок, когда я довел его до очередного пика и излился сам глубоко внутри него. …Дыхание никак не хотело успокаиваться, сердце колотилось в груди и спустя пятнадцать минут. В комнате пахло сексом, жаром, Сэтом, и я жадно вбирал этот аромат. Лежа на разворошенной постели, я не думал ни о чем, только прислушивался к удовольствию, которое все еще гуляло по телу, и смотрел на Сэта. Тот лежал на боку и казался таким юным, беззащитным. Двадцать два. Ему всего двадцать два. Без этой тени на лице и складки на лбу. Что сделало его таким… взрослым? Слишком взрослым. Я не удержался и придвинулся ближе, едва касаясь губами губ. Осторожно, почти нежно. Припухшие, красные, истерзанные мной. Еще раз и еще. Без намека на продолжение, я просто целовал Сэта и не мог остановиться. Да что со мной такое? — Эрай? — губы под моими губами шевельнулись, и я нехотя отстранился. — Привет, — я улыбнулся, снова потянулся и звонко чмокнул его в нос. Сэт сморгнул, и я рассмеялся, утыкаясь лбом в его плечо. — Привет, — неуверенно ответил он, и я вздохнул, чувствуя, как тает легкость и волшебство. Проклятая реальность… — Ты не укусил меня, — зачем-то сказал я. Может, это заставит его расслабиться. — А нужно было? — я услышал улыбку в его голосе и вскинул голову, чтобы увидеть ее в глазах. Он действительно улыбался, но тень уже вернулась на его лицо, и тот почти-мальчишка, которого я видел всего пару минут назад, исчез. — Нет. Это и без того было слишком хорошо, — я говорил искренне, но вряд ли мог надеяться на повторение. К тому же меня еще ждал эшафот собственной совести. Как только Сэта не будет рядом, и воспоминания чуть пригаснут. — Тебе понравилось? — Сэт по-настоящему удивился. Я не стал задавать глупых вопросов, только придвинулся к нему снова, утягивая в долгий глубокий поцелуй. А когда отпустил, выдохнул во влажные от моей слюны губы. — Да, Сэт. Мне понравилось. В его глазах полыхнуло улыбкой и радостью, которая притухла почти сразу. Словно солнце спряталось. — Тебе пора? Возможно, если бы не было этого вопроса в конце, я бы даже обиделся, но он был, и я растерялся. Он хочет, чтобы я остался или ушел? И я решил ответить честно. — Я обещал, что буду тут столько, сколько тебе нужно. Сколько ты захочешь. Он тихо хмыкнул, но больше вопросов задавать не стал. Вытянулся на кровати, морщась от явно не самых лучших ощущений, и затих. А я снова устроился рядом, принимаясь выводить узоры на его плече и груди. Молчать было хорошо, тепло и уютно, но один вопрос меня все же маял. Сэт явно девственником не был, и мне хотелось знать об этом все. — Кто был твоим первым? Он на мгновение замер, а потом явным усилием воли заставил себя снова расслабиться. — Это имеет значение? — Да. Больше я не стал ничего объяснять. Да и не смог бы, я просто сам не знал, почему мне это так важно. — В клиниках на родной отцовской планете есть целый медицинский центр для таких, как я. В том числе там помогают тем омегам, которые не нашли альф к моменту полного созревания. Специально обученные. Чтобы это прошло легко и без боли, чтобы омега не шарахался потом от альф. Мне повезло. Мой… партнер был со мной некоторое время и после. Не за деньги, просто хотел сам, а я был не против. Сердце гулко ударилось о ребра. — Сколько тебе было? — глухо спросил я, искренне ненавидя эту самую планету и ее ушибленные на всю голову традиции. Наши, конечно, тоже не были верхом альтруизма, но даже мы до такого не додумались. — Семнадцать. Семнадцать! Я помнил себя в семнадцать. Влюблен в любовь, грезишь ею, ждешь чуда. И первый поцелуй — все равно что сказка. А вместо этого получаешь «специально обученного». Нет, с точки зрения физиологии, возможно, такой вариант наилучший выбор, но твою мать… Чувствуя, как растет внутри глухое раздражение и злость, я скатился с кровати и принялся одеваться, на ходу вспоминая, где остальная одежда. — Не смей меня жалеть, — холодный голос ужалил в спину. — Я прекрасно все понимал, и чудес не ждал. У меня нет психической травмы или что ты там себе навоображал. Я получил свое удовольствие, и теперь мой первый — один из моих лучших друзей. Я только зашипел сквозь зубы. Пусть все было так, как он говорил, но тяжесть в груди это не убирало. Я видел, каким он может быть, каким ДОЛЖЕН быть в свои двадцать два. Таким, каким становился только во сне. И был уверен, что все это, типа «обученный первый», сыграло свою роль в том, что теперь он вот такой. — Я не жалею тебя, — я даже не мог заставить себя посмотреть на него. Мое перекошенное лицо вряд ли ему понравится. Я помнил его Лисенком, букой-ворчуном, наивным, простым и беззащитным Лисенком. Вряд ли к своим семнадцати он изменился сильно. Представить его в руках «специально обученного» я не мог, почему-то было слишком больно. Они хотя бы не за пятнадцать минут до познакомились? — Эрай… — Прости, но мне, наверное, лучше уйти. — Наверное. И тут меня словно развернуло на месте. Несколько долгих мгновений я просто смотрел на него, а потом произнес. — Надеюсь, он не был похож на меня. Сэт вздрогнул, хвосты его чуть распушились, он отвел взгляд лишь на секунду прежде, чем сказать свое «нет», но мне хватило. А еще… — Где твои ушки? — На месте, — я даже не понял, когда его взгляд стал вдруг колючим, а голос — металлическим. — Покажи. — Нет, — Сэт прикусил губы и встал с кровати, заворачиваясь в то, что когда-то было покрывалом. Я несколько долгих секунд смотрел на него, а потом развернулся и молча вышел из спальни. Подобрал одежду, оделся и, даже не пытаясь пригладить волосы, ушел. Почти час просто нарезал круги по площади, разглядывая прохожих, а потом забился в уголок рядом с крохотным пилончиком, питающим такой же крохотный фонтан с питьевой водой. Мыслей то ли не было, то ли их было слишком много, но голова звенела. А потом на комм упало короткое сообщение, и стало вдруг оглушительно тихо. «Спасибо за помощь. Теперь я смогу закончить работу сам. Сэт».