Нити судьбы

      Сильная пульсирующая головная боль невыносима. Спросонья тру глаза, жмурясь от яркого солнечного света. Подкатывающая к горлу тошнота, сухость во рту, словно там образовалась целая Сахара, а также сильная жажда заставляют нехотя подняться. Затекшая шея заставляет неприятно скривиться, протяжно зевая.       И только потом замечаю, что нахожусь я совсем не у себя в комнате.       Сон как рукой сняло. Я резко сажусь на твердый диван грязного темно-желтого цвета, спинка которого усыпана такими же древними и застиранными подушками, которые, видимо, были больше предназначены для красоты, чем для прямого назначения. Сквозь неплотно закрытые жалюзи в комнату проникают тонкие солнечные лучи. Свет яркий — значит 10 утра уже есть. Замечаю работающий телевизор, по которому транслируется очередные и мало кому интересные новости. Унылая холостяцкая обстановка, хоть и ощущается тщательно наводимый чуть ли не каждый день порядок. Один сверкающий чистотой паркет говорит об этом. Но и женской руки не чувствуется. Когда в доме женщина, то в нем всегда ощущается приятный запах домашней еды, а не китайской лапши, пиццы и пива.       Значит, мне не показалось, и Коннор действительно притащил меня в дом к этому лейтенанту, с которым, как я поняла, он живет?       С моих губ срывается протяжный стон ужаса и отчаянья, а ладонями лихорадочно хлопаю по щекам, в попытках успокоиться и снять уже поступающую красноту.       Так, Эдит, спокойно. Все хорошо, хотя на самом деле все нихера не хорошо.       Что же я еще вчера вытворяла? Мне заранее за все становится настолько стыдно, что я уже ощущаю, как мои уши горят и краснеют вслед за лицом. Постепенно вспоминаю события предыдущего вечера. Помню лишь бар, роковой звонок из отдела полиции, выпивка и тот самый звонок Коннору. На который он отозвался. После которого он приехал. А дальше — смутные обрывки. Мои отчаянные рыдания, такси и снова такси.       Но он приехал за мной. Хотя не обязан был это делать.       Почему он сделал это? Зачем он помогает мне? Я ведь совершенно не заслуживаю такого отношения к себе. Я внутренне сжимаюсь от понимания того, что я не помню, как сюда попала. Глазами оглядываю гостиную, и замечаю висящие на батарее мои вещи. Замираю в напряжении. Ведь только сейчас я поняла, что почти раздета. На мне лишь белье, мягкая черная толстовка на молнии, металл которой неприятно холодит кожу, а также шерстяные носки, причем однозначно мужские. По длине они почти достигали мне до середины икры.       Он меня еще и переодел? Хотя в данном случае корректнее говорить, раздел. Проклятье.       Лихорадочно оглядываюсь. На кухне, которая находится буквально в нескольких шагах, никого. Отличный шанс чтобы по-быстрому свалить отсюда. Даже не смотря на разрывающуюся от головной боли башку, дикий сушняк и ощущение, что меня сейчас снова вывернет наизнанку. Не хочу после всего случившегося пересекаться с ним, и с тем стариканом-копом. Я итак принесла достаточно неудобств своим присутствием в этом доме. Еще раз оглядываюсь и, убедившись, что точно никого нет на горизонте, скидываю с ног клетчатый плед. Сверкая голыми ногами, подбегаю к батарее, хватаю свои немногочисленные шмотки. Переодеваю носки, натягиваю джинсы, в одно движение расстегиваю молнию на кофте, стягиваю её с плеч, отмечая про себя, что мне не очень-то хочется её снимать.       Внезапно входная дверь резко отворяется — с моих губ срывается настолько оглушительный визг, что появившийся на пороге огромный сенбернар даже остановился, окидывая меня удивлённым и одновременно испуганным взглядом. Раздался громкий лай, от которого мне стало еще больше не по себе. Всегда боялась собак, даже вид мелких чихуахуа вызывал во мне рой неприятных мурашек по всему телу. А здесь такая здоровая громадина в нескольких метрах от меня, которая может если не прокусить мне шею, то раздавить своей тушей точно. На автомате прикрываюсь почти снятой черной кофтой, замечаю заходящего следом андроида, держащего в одной руке поводок.       Значит, он не только в полиции работает с удовольствием, но еще и собак выгуливает?       — Доброе утро, Эдит. Как твое самочувствие? — сразу интересуется Коннор, отстегивая поводок и вешая его на специальный крючок. Сенбернар, все еще даруя мне свой подозрительный взгляд, проходит к телевизору и ложится близ него, склонив голову на скрещенные передние лапы. Нервно сглатываю.       — Сойдет, — отвечаю честно, поскольку юлить бессмысленно. Теперь всякое поведение перед ним, показывающее меня независимой и сильной личностью — напрасны. Всю свою слабость я показала ему вчера, сидя почти что в обнимку под ливнем. Теперь, скорее всего, я навсегда для андроида останусь жалким хрупким человеком, который может сломаться не только от физических травм, но и от душевных.       Хотя моя душа итак настолько изувечена, что её уже ничто не изменит.       Тяжело вздыхаю, ощущая каждой клеточкой кожи пристальный взгляд андроида.       — Ты не мог бы выйти? — мнусь, главное не смотри на него, Эдит. — Я не одета.       Несколько секунд напряженной тишины, а я так и не осмеливаюсь поднять глаза. Затем легкие равномерные шаги, минующие диван и меня, стоявшую за ним. Краем глаза замечаю, что Коннор ушел на кухню. Пока он стоял спиной ко мне, доставая что-то из многочисленных кухонных шкафчиков, я как можно быстрее надела свой помятый, но нагретый теплом батареи свитер.       Подхватываю джинсовку, глаза замечают около журнального столика одиноко стоящий застегнутый рюкзак. Даже не проверив его содержимое, я уже подрываюсь к входной двери, чтобы напялить кроссовки, выкатить аккуратно приставленный к стенке велосипед, свалить из этого дома и больше в него никогда не возвращаться, как спокойный голос андроида останавливает меня, заставляя снова вздрогнуть от нарастающей тревоги и обернуться:       — Держи, — лицо Коннора беспристрастно, но опечаленный и сопереживающий взгляд говорит все за себя. В его руке — стакан воды, в котором растворялась шипучая таблетка. Обезболивающее? И тут дикая сухость во рту дала о себе знать. В раз захотелось пить еще сильнее.       — Спасибо, — аккуратно принимаю стакан, и всего на мгновение наши пальцы соприкасаются. Его руки снова прохладные, интересно, они всегда такие, или он может регулировать температуру своего тела? Хотя на какой черт мне интересна эта информация. Снова забываешься, Эдит!       Сама не замечаю, как жадно выпиваю всю воду за несколько глотков. Совершенно не забочусь о манерах — вытираю влажные губы рукавом.       — Извини, мне пора. Спасибо за все.       Благодарность я уже бормочу, направляюсь в сторону входной двери. Обувь уже надета, шнурки завязаны. На плечах — джинсовка и рюкзак. Но мягкий тембр его голоса снова заставляет меня замереть, держа одну руку на руле велосипеда, а вторую — на ручке входной двери:       — Не останешься на завтрак? Лейтенант пока еще спит. Он, к сожалению, не сможет составить тебе компанию.       Хмыкаю.       — Не думаю, что он был рад вообще меня здесь видеть, хоть я вообще не помню, как я здесь оказалась, — последние слова с хрипов срываются с моих искусанных и обветрившихся губ.       Уже выкатывая велосипед на крыльцо и выходя из дома, замечаю все тот же безрадостный взгляд карих глаз, следящих за мной до того самого момента, пока я не захлопнула дверь. Ни слова в ответ. Решил не настаивать? И хорошо. Уговоры и объяснения не нужны. Мы же друг другу никто. Хотя, в последнее время, мне хотелось видеть в нём того, кто будет выше статуса «знакомый». Но нужна ли ему моя дружба? Нужен ли ему вообще хоть кто-то? Даже если такие люди, а может и не только они, есть, то я точно не войду никогда в этот список. Даже и надеяться не стоит. Ведь я всего лишь студентка, вечно влипающая в неприятности.       Про что-то большее, чем просто дружба, вообще даже не стоит думать. Сколько раз от себя эти мысли отгоняю — уже не сосчитать. И с каждым разом я все больше и больше понимаю, что если так будет продолжаться дальше — то мои худшие опасения подтвердятся. И я проникнусь гораздо более глубокими чувствами к андроиду. К нему. Этого нельзя допускать, ведь в конце концов это ничем хорошим не закончится. Но он относится ко мне так, как никто из всех парней за всю мою жизнь не обращался. С ним ощущаешь себя под защитой, как за каменной стеной. Это подкупает — всегда приятно ощущать рядом сильное мужское плечо. Появляется какое-то время, когда можно сбросить с себя маску самодостаточной, самостоятельной и сильной эгоистки-тусовщицы, которая клала на мнение окружающих.       Трясу головой, ветер растрепывает и спутывает короткие волосы еще больше. Так, хватит думать об этом. Не нужно зацикливаться на такой ерунде, ведь есть проблемы поважнее, о которых не хочется думать еще больше, но у меня просто нет выбора. Кто, если не я, совершит правосудие над ублюдком, который убил маму?       Руки сильнее сжимают ручки руля, закусываю губу, сдерживая подступающие слезы. Глубокий вдох, чтобы успокоится. Время слез было вчера. Не время плакать. Ни сегодня, ни завтра, ни до тех пор, пока эта тварь не сядет за решетку. И я сделаю все, чтобы он загремел в тюрьму на самый долгий срок, какой только получиться выбить. Он не заслуживает больше зваться моим отцом. Раньше еще возможно, но сейчас — точно нет. Никогда в жизни. Ни за что. Ни при каких обстоятельствах.       Спустя некоторое время на горизонте уже виднелся ставший родным за десять месяцев Вудбридж. Знакомая узкая улица. Дом мисс Харви с голубым приятным цветом глазу сайдингом. Миную крыльцо, стучу в дверь. И на удивление, мисс Харви открывает почти сразу — видимо, была на кухне.       — Здравствуй, Эдит, — приветствует она меня с мягкой улыбкой на губах. Пытаюсь выдавить улыбку в ответ — видимо, вышло настолько скверно, что женщина сразу же окидывает меня беглым беспокойным взглядом с ног до головы и спрашивает:       — Я утром уже не застала тебя в комнате. Что-то случилось?       Пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица. Она что, думает, что я все же ночевала у себя, а утром уехала на утреннюю разминку? Или даже работу? Разве мой помятый вид и наверняка опухшее лицо не говорят о том, что я ночевала вне стен этого дома?       — Нет, все в порядке, — завожу велосипед в прихожую, ставлю около стены, разуваюсь и сразу прохожу к себе, чтобы просто завалиться на не заправленную еще со вчерашнего утра постель. Чтобы снова, в очередной раз, остаться наедине со своими мыслями. В гордом одиночестве.       Звук оповещения о новом полученном сообщении разгоняет стоявшую тишину. С огромной неохотой достаю рукой до брошенного недалеко от кровати рюкзака, чтобы найти там чудом не до конца разряженный сотовый. Одно новое сообщение. От Сары.       11:16       Знай, я всегда готова выслушать и поддержать тебя. Я буду ждать ♥       Непроизвольно губы растягиваются в легкой улыбке. Пусть Сара бывает простоватой, глуповатой и приставучей, но она одна из тех немногих людей, которые всегда поддерживают своих друзей. В очередной раз за это утро я испытала чувство неимоверного стыда — не стоило её вчера так резко прогонять. Она не заслужила такого обращения. В ответ отправляю, что завтра обязательно все объясню и вместо точки — улыбающийся смайлик. Хоть мне сейчас совершенно невесело.       Хочу уже отбросить телефон в сторону, как приходит еще одно новое сообщение. Уже думаю, что оно снова от Сары с очередной дозой смайликов, но увидев, кто адресат, меня снова бросает в неконтролируемый озноб. Сообщение от Коннора. Я долго колебалась, чтобы прочитать его — несколько минут точно. Чего я ожидала увидеть там? Сама не знаю. Но затем до меня дошло, что я веду себя как влюбленная малолетка, что боится прочитать сообщение от парня, написавшего ей. Неправильная реакция. Поэтому я, собрав всю решимость в кулак, открываю входящее сообщение.       11:20       Я буду искренне надеяться, что мы с лейтенантом сможем помочь тебе. Сообщу завтра после полудня о нашем возможном участии в твоем деле.       Сначала я не поняла, что он имел в виду. Но потом в голове пронесся тот самый момент около клуба, когда мы вдвоем сидели на чертовом мокром асфальте под его зонтиком. И когда я сказала обо всем случившемся. Несколько раз ощутимо даю себе по голове. Ну не дура ли? Зачем я это сделала?! Никогда больше не буду пьяная звать его на «помощь». Или вообще при нем пить, если такая ситуация вообще будет. Зачем я даю себе какие-то ложные надежды? Разве тебе, Эдит, мало было в жизни боли, предательства и страданий?       Но я просто не могу не доверять ему. Уже нет. Потому что, черт возьми, его душевность и забота чертовски располагает к себе. Но я не знаю, делает ли это он по своей собственной воле, или же по воле программы, чтобы завоевать мое доверие.       Видимо, этот вопрос останется для меня без ответа. На долгое ли время — посмотрим. Тяжело вздыхаю, набираю в ответ короткое «Спасибо». Я действительно благодарна ему. Не только за то, что он помог мне вчера. Но и за возможную поддержку в деле. Но затем весь день мне не давал покоя один вопрос.       Зачем Коннор хочет фигурировать в моем деле, если его работа напрямую связана именно с девиантами, но в моем деле никоим образом не замешаны андроиды?       Знала бы я, что так и не получу прямой ответ на этот простой вопрос.