Найти своё место

— Лейтенант Андерсон! Хэнк вздрогнул и обернулся на низкий и чуть хрипловатый мужской голос. — Бля, Ник, ты меня напугал! Задолбал уже так подкрадываться! — выругался мужчина. — Да и какой я тебе лейтенант… — Слушай, я лучший детектив в этом городе, — без тени самодовольства, совершенно равнодушно сказал Ник. Он имел на это право по объективным причинам. — Умение красться у меня отработано настолько, что, боюсь, я уже вообще не способен перемещаться шумно и привлекая к себе внимание. — Пф, с твоей рожей сложно не привлекать внимание, как ты ни передвигайся, — хмыкнул Хэнк. — Так чего ты хотел? — У меня новости о твоём Выходце из Убежища. Боюсь, не слишком радужные. Хэнк шумно и протяжно выдохнул, выпуская клубы дыма изо рта, а затем громко усмехнулся и затушил бычок о перила. Он стоял на одной из трибун, глядя на поселение внизу, и думал о своём, когда Ник подошёл. Быть может, это «Лейтенант Андерсон» не вызвало бы у него такую реакцию, не будь мужчина в этот момент слишком погружён в мысли о далёком прошлом. Когда это обращение почти с такой же интонацией постоянно звучало из уст совсем другой машины. — Слышь, Валентайн, а ты сам не замечаешь, что именно с этой фразы каждый раз начинаются все твои новости о нём? Я ещё ни разу не слышал от тебя «У меня для тебя новости о Нейте и они радужные». Это действительно было так. Каждый раз ставший уже знаменитым Выходец из Убежища 111 ввязывался в очередную дичайшую передрягу, лишая Хэнка надежды на встречу, но каждый раз каким-то чудом выходил сухим из воды — ну или почти сухим. — В этот раз всё намного серьёзнее. Птичка нашептала, что он полез в Светящееся море. Один. — …в каком смысле? Он что, искупаться вздумал? Надеюсь, у него с собой большой запас антирадина. И очень тёплые плавки, ноябрь на дворе! — Антирадин ему там вряд ли поможет. Светящееся море — это регион на юго-западе Содружества. Именно туда была сброшена бомба в 2077. Перед глазами Хэнка промелькнула картина, для всех нынешних обитателей Земли являющаяся частью очень далекого прошлого, а для него произошедшая всего пару месяцев назад. Он с другими «спасшимися» стоит на платформе в виде гигантской шестерни, и тут на горизонте раздается взрыв и поднимается гигантское грибовидное облако. В десятки раз огромнее и страшнее, чем он ожидал после старых документалок о Хиросиме. Учитывая, что собой представляет всё Содружество, пострадавшее лишь от взрывной волны той бомбы и от радиоактивных осадков, трудно представить, что сейчас на том месте, куда она была сброшена. — Сейчас там самый настоящий ад. Выжженная пустыня с уровнем радиации, превосходящим шестьдесят рад в секунду. Именно оттуда приходят радиоактивные бури. А теперь представь себе место, где они происходят практически непрерывно, добавь множество адских тварей вроде когтей смерти и рад-скорпионов и полное отсутствие каких-либо укрытий. И говоря «множество тварей», я имею в виду, что там всё буквально кишит ими. — Мда… — только и протянул Хэнк. Когтя Смерти ему довелось видеть лишь однажды и, к счастью, уже мёртвого, когда он совершал вылазку в Конкорд вместе с минитменами. По словам Престона Гарви, эту тварь Нейт завалил практически в одиночку, в силовой броне и с миниганом в руках. Глядя на мёртвого монстра, Хэнк действительно вспомнил об аде, как только что сказал Ник. Тварь словно вылезла из самой преисподней. Трёхметровая рогатая бестия с огромными лапами, гигантскими когтями, за которые, очевидно, и получила своё имя, и здоровенной пастью, полной острейших зубов. То, что Нейт сумел каким-то чудом справиться с ней, вселяло какую-то уверенность в этом парне, но против нескольких таких не выстоять даже этому герою. Тем более, что тогда у него была пусть и небольшая, но всё же огневая поддержка со стороны минитменов, а сейчас он сунулся в Светящееся море в одиночку. — В общем, твои шансы на дальнейшую встречу с ним, похоже, стремятся к нулю, — озвучил Ник его мысли. — Ну и вообще чьи угодно шансы. — Херово… — пробормотал Андерсон. Он не знал, что ещё сказать. Скорбеть по Выходцу, как его прозвали в народе, было ещё рано (впрочем, может, уже и не рано, чёрт его знает), да и мог ли Хэнк вообще скорбеть по тому, с кем ему так и не довелось познакомиться? Его не то чтобы очень сильно печалила возможная смерть этого человека, скорее, он испытывал лёгкую смесь грусти и разочарования. Всё же это был единственный представитель его, Хэнка, мира. — А нахрена он вообще туда полез, тебе твоя птичка не нашептала? — Нашептала, — кивнул Ник. — Он ищет способ попасть в Институт. А где-то в Светящемся море скрывается один из его бывших учёных, Вёрджил. — Как это? Ты же сказал, там невозможно выжить. — Я этого не говорил. Не забывай, речь идёт об Институте. Уровень развития их технологий превосходит даже то, что было до Войны, во много раз. Если этот учёный сунулся в Светящееся море, значит, у него есть что-то, что помогает ему там выживать. Впрочем, всё, что известно нашему Выходцу — это то, что Вёрджил отправился туда. А уж жив ли он ещё, или его убила радиация или монстры ещё на границе этого пекла… — Хм, как много твоя птичка тебе шепчет, — заметил Хэнк. — И что же это за птичка такая, если не секрет? Валентайн посмотрел на него неморгающими жёлтыми глазами, а затем издал нечто похожее на человеческий вздох. «Неужели у него и лёгкие имеются?» — подумал вдруг Хэнк, почему-то ни разу до этого не обращавший внимание на дыхание Ника. Совсем как у андроидов «Киберлайф». От случайно пришедшего в голову сравнения у лейтенанта что-то на секунду сжалось в груди. — Честно говоря, отчасти этой птичкой был я сам, — наконец, изрёк робот. Хэнк застыл. — …В каком это смысле? — Ну… Я тебе уже рассказывал, что месяц назад, буквально за пару дней до нашей с тобой встречи, мы с ним вместе нашли Келлога, киборга из Института, но рассказать он нам ничего не успел. Ему помешала пуля. Или пара дюжин пуль. В общем, воспоминания Келлога загрузили в меня, и я передал всю информацию Нейту. — И ты мне ничего не говорил всё это время? — ошалело спросил Хэнк. — Я не счёл эту информацию важной. Я не думал, что он в самом деле полезет искать Вёрджила в Светящемся море, это же полнейшее безумие. А о том, что он всё-таки сунулся туда, я узнал лишь сегодня утром. Мне передал один из моих информаторов. — Чёрт, — в сердцах сказал Андерсон. — Мы ведь могли попытаться найти его и отговорить от этой суицидальной затеи. — Не могли, — Ник усмехнулся. — Во-первых, Нейт почти нигде не задерживается дольше пары дней. А во-вторых, я ещё не встречал никого упрямее и отчаяннее этого психа. Он потерял всё. Дом, родных, свой мир, свою прежнюю жизнь. Он как-то признался мне, что ему незачем жить. Единственное, что держит его на этом свете — слабая надежда на то, что он сможет найти своего сына. Смерть его не пугает. — Я его понимаю, — еле слышно пробормотал Хэнк. — Как жаль, что мы так и не встретились. Похоже, у нас гораздо больше общего, чем я думал… «Столько сделано, чтобы найти его, и всё напрасно…» — пронеслось в голове. В Даймонд-сити Хэнк оказался примерно через месяц после своей «разморозки». Весь этот месяц он работал на минитменов, выполняя любые поручения. Копал грядки, строил укрепления, ремонтировал стены домов, пару раз выбирался в окрестности с патрулями. Накопить пятьсот крышек он так и не успел: платили минитмены копейки, всё же основная часть работы была вроде как на добровольной основе, каждый вносил какой-то вклад в развитие поселения. Но это в конце концов и не потребовалось: Хэнка согласился взять с собой один из бродячих торговцев. Один из охранников его каравана погиб на пути в Сэнкчуари, и торговец предложил Хэнку временно заменить его. Таким образом Андерсон не только добрался до Даймонд-сити, но и подзаработал немного. Правда, большая часть накопленных денег сразу улетучилась, уйдя на аренду жилья. Хэнк поселился в доме, где до него жил тот самый Келлог. Чтобы жить здесь, ему требовались деньги, и немаленькие, поэтому первым делом он занялся поиском работы. Узнав, что в городе имеется детективное агенство, Андерсон сразу направился туда. Куда ещё было податься старому копу? Но он никак не ожидал, что судьба сыграет жестокую шутку с его памятью и сердцем, снова дав ему в напарники андроида. Сперва Ник не хотел брать его на работу. Он неплохо справлялся и сам, кое в чём ему помогала Элли. Но услышав его историю, Валентайн сдался и решил дать ему шанс. Он как раз получил недавно дело о пропаже местного жителя, Эрла Стерлинга. «Сумеешь раскрыть — я подумаю о том, чтобы нанять тебя». Валентайн отправился вместе с ним. То, как работал Хэнк, как он рассуждал и подмечал незаметные для большинства людей детали, и как он вёл себя в целом, впечатлило старого андроида. Андерсон был словно рыба в воде и к каким-то выводам приходил даже раньше самого Ника. Конечно, дело было раскрыто. А следом за ним — ещё с десяток дел. Хэнк и Ник стали напарниками, а вскоре, сработавшись и раскрыв ещё несколько дел, и вовсе хорошими друзьями, и даже горожане настолько привыкли к этой паре детективов, что уже стали забывать, что когда-то Валентайн работал один. Нет, всё же, всё это было совсем не напрасно. Пускай Хэнк так и не встретился с Выходцем, оно того стоило. Знакомство с Ником и работа с ним были лучшим, что случалось со старым лейтенантом за последние… двести с чем-то лет. Да и, наверное, вообще с того момента, как он переехал из Детройта в Бостон. — А знаешь, — вдруг подал голос Ник, — может, ещё не всё потеряно. Нейт и не из таких передряг выбирался. И, говорят, в последнее время его часто видели в Добрососедстве. Как ты смотришь на то, чтобы на время оставить «Великий зелёный самоцвет» Содружества и подождать нашего бродягу там? * * * Даймонд-сити. Хэнк помнил свои первые ощущения от посещения этого… города. На фоне всего остального, что он видел во время своего путешествия сюда, это действительно был прямо-таки целый город. Высокие прочные стены, множество людей, магазины и бары, и даже школа, научный центр и церковь. Даймонд-сити был, наверно, самым цивилизованным поселением в радиусе сотни миль. По крайней мере, так считали все известные ему жители Содружества, да и сам Хэнк не видел пока ничего благоустроеннее. Про Добрососедство же ходили слухи совсем другого характера. Жители Даймонд-сити отзывались о нём максимально презрительно, даже с нескрываемым отвращением. Никто почему-то не делал никаких конкретных описаний, давая лишь какие-то расплывчатые экспрессивные характеристики в духе «омерзительный городишко», «сточная яма всего Содружества», «рассадник заразы» и всё в таком духе. По этим рецензиям у Хэнка в голове складывалась, само собой, не самая приятная картина. Если точнее, он даже готовился к самому худшему, что только могло быть. Пока они с Ником добирались до этого поселения, фантазия Андерсона рисовала ему ещё более неприятные пейзажи. Ибо район, в котором находилось Добрососедство, был одним из худших мест, где ему только доводилось бывать. Какие-то обрывки воспоминаний подсказывали ему, что это место и до войны было той ещё дырой, вроде как когда-то давно здесь был квартал красных фонарей. Ну, а теперь райончик и вовсе даже до звания «неблагополучного» дотягивал с трудом. Даже по меркам современного мира с его реалиями. Рейдеры, бродячие псы, супермутанты и развешенные всюду последними сетчатые мешки с человеческими останками. К этим мешкам, а также кольям и просто грудам кровавого и кошмарно воняющего месива Хэнк всё никак не мог привыкнуть и очень сомневался, что привыкнет когда-нибудь. Но куда больше отвращения у него вызывали не сами мутанты и то, что они делали с людьми, а новость о том, что вирус, породивший этих тварей, был создан учёными по заказу правительства специально, ещё до Великой войны. И вот на это они променяли достижения технического прогресса?! Отказались от «неподдающихся обузданию» технологий и «опасных для самого существования цивилизации» андроидов, чтобы вместо них создавать тварей, подобных этим?! Сраные мудаки. После всего увиденного в пути Хэнк подумал, что у человека, давшего этому поселению название «Добрососедство», было своеобразное чувство юмора. Ибо то, с чем соседствовал городишко, «добрым» язык не поворачивался назвать даже с иронией. Но вот само поселение вдруг приятно его удивило. Видимо, сработало то, что ожидания Хэнка были куда страшнее реальности. Здесь не было огромного рынка, как в Даймонд-сити. Здесь не было школы или церкви и, уж тем более, научного центра. Здесь не было элитного района вроде Верхних Трибун. И было довольно-таки грязно и дурно пахло. Многим людям здесь приходилось жить на улице, согреваясь у разведённого посреди площади костра, ибо, хоть в Добрососедстве и были, в отличие от Даймонд-сити, настоящие многоэтажные дома, и притом всё ещё достаточно крепкие, в основном их оккупировали местные бандиты, составляющие чуть ли не больше половины населения городка. Здесь не было напыщенного розовощёкого мэра, своей фигурой и манерой общения похожего на безбородого Санту Клауса. Вместо него был совершенно не розовощёкий — с щеками у него вообще были большие проблемы — и не стесняющийся в выражениях Джон Хэнкок. Хэнк уже был наслышан о нём как об отвратительном во всех смыслах человеке, мерзавце и ублюдке. Но мэр Добрососедства произвёл на детектива совершенно противоположное впечатление, а в людях Хэнк разбирался безошибочно с первых минут знакомства. Хэнкок оказался искренним, умным, смелым и, словно компенсируя не самую приятную внешность, чрезвычайно харизматичным. И уж точно он был Хэнку намного симпатичнее двуличного Макдонаха с его показушным дружелюбием. Узнав впоследствии, что эти двое — родные братья, Андерсон всё никак не мог в это поверить и считал это шуткой или очередной сплетней, коих, наряду с мифами, по Содружеству ходило немало. После такого уже несложно было уверовать в параноидальные теории журналистки Пайпер о том, что мэра Даймонд-сити заменили синтом-шпионом. Хэнкок был неплохим лидером, даже будучи мэром оставаясь «своим в доску» и не теряя при этом авторитета среди подчинённых. Макдонах же не пользовался ни уважением, ни народной любовью ни в своём городе, ни, тем более, за его пределами. Ника здесь уважали — как, впрочем, и везде. Некоторые боялись или ненавидели — Добрососедство всё-таки город гангстеров и воров — но всё равно уважали. При встрече они с Хэнкоком обменялись колкостями, но было ясно, что этих двоих можно назвать если не друзьями, то хотя бы старыми приятелями. Сейчас они вчетвером сидели в обители этого гуля в старом Капитолии. Хэнк, Ник, Хэнкок и его правая рука Фаренгейт. Последняя выглядела очень сурово и была угрюма и немногословна, держась в стороне и лишь изредка бросая подозрительные взгляды на заявившихся к ним гостей. Чем-то она неуловимо напоминала ему Норт, хоть они и были едва знакомы. Хэнкок же вальяжно развалился на диване напротив них, предварительно поставив перед Хэнком стакан и бутылку бурбона. — Угощайся, не стесняйся! — ухмыльнулся гуль. — И давай-ка рассказывай, какими ветрами. Люблю слушать, как людей заносит в нашу дыру. А уж с Валентайном кого попало точно не занесёт! — Это уж точно… — пробормотал Хэнк. — Мы кое-кого ждём здесь. Выходец из Убежища 111, Нейт, знаешь такого? — О-о-о! — Хэнкок заметно оживился ещё сильнее и сменил позу, чуть наклонившись вперёд, приготовившись внимательно слушать. — Ещё б мне его не знать, всю округу взбаламутил! Он мне здорово помог. Но вы опоздали, он был тут дней пять назад. Мы путешествовали вместе некоторое время, но мне пришлось срочно вернуться. Этого парня вообще сложно поймать, вечно его куда-то несёт. — Да мы знаем… Но в Даймонд-сити он не появлялся уже больше месяца, а сюда время от времени заглядывает, так что мы подумали, что куда выше шанс встретить его здесь. — И зачем же он вам понадобился? — Хэнкок прищурился. Хэнк посмотрел на Ника, безмолвно спрашивая, можно ли доверять этому гулю. Тот едва заметно кивнул, и Хэнк ответил: — Мы с ним… как бы это сказать… земляки. Он, в общем, не единственный, кто выжил в том убежище, и мне бы очень хотелось его найти. Он моя последняя связь с прошлой жизнью. Хэнкок присвистнул, его чёрные глаза округлились. — Вот это нихера ж себе! Два отморозка из довоенных времен, ну надо же! Такого я ещё не слышал! Давно вы разминулись? — Мы, собственно, и не встречались никогда. Я выбрался из Убежища днём позже, а до падения бомб мы жили в разных городах и не были знакомы. Просто… у меня здесь совсем никого нет, это совсем чужой мир, а он, всё-таки, мой современник… — Никого нет, — повторил Ник, выделяя каждый слог. — Эй, ну я не это имел в виду! Прости, старина, — Хэнк, извиняясь, поднял руки. — Никого, кроме тебя, конечно. — Эу, Валентайн, я сейчас начну ревновать! — пошутил Хэнкок. Откуда-то сзади раздался язвительный смешок Фаренгейт, который он проигнорировал. — Слушай, а нафига тебе именно он? Ты расист, что ли? — Эм… что? — не понял Хэнк. — Ты о чём вообще? — Ну, так-то Нейт далеко не единственный твой современник в Содружестве. Тут столько довоенных гулей, взять хоть нашу Дэйзи. Почему не общаешься с ними? — Довоенных гулей?.. Повисла тишина. Хэнкок недоумевающе смотрел на него, практически не моргая и приоткрыв рот, будто собираясь что-то сказать, но не находя слов. Обладай Ник более живой мимикой, его лицо, наверно, выражало бы сейчас нечто похожее. Даже Фаренгейт где-то сзади, казалось, застыла, ибо от неё не доносилось ни звука. — Ты… — медленно начал Ник, до которого внезапно дошло, — …не знаешь, кто такие гули? Спустя два месяца жизни здесь? Неожиданно сзади раздался громкий хохот. Хэнк повернулся на звук и увидел, что Фаренгейт смеётся, сгибаясь пополам, похлопывая рукой по столу и едва не задыхаясь. — Ну ты… бля… даёшь! — с трудом проговорила она сквозь смех. Который тут же подхватил ещё и Хэнкок. Вдвоём они хохотали, заставляя Андерсона злиться и чувствовать себя ужасно неловко. Заметив это, Ник пришёл на помощь: — Ну ладно, хватит вам уже, он же, всё-таки не местный! — проворчал андроид. — Так ты правда не знаешь? — переводя дух и вытирая выступившие от смеха слёзы, спросил Хэнкок. — И это при том, что один из них сидит перед тобой! — раздался голос Фаренгейт. — Я знаю, что ты гуль! — раздражённо сказал Хэнк. — Я не понял, что ты имеешь в виду под «довоенными»! Насколько знаю, гулями называют людей с… поражённой радиацией кожей! Подробностей не выяснял, не до того было. Тем более, что до Добрососедства я не слишком-то много гулей видел! В Даймонд-сити их нет вообще. — То есть, ты не в курсе, — пораженно произнес мэр. — Ну и ну… Тогда сейчас ты, наверно, охуеешь. Да, ты прав, мы становимся такими красавчиками от радиации и, может, ещё какой херни, летающей в воздухе. У меня случай вообще особый. Но соль в том, что многие из нас стали гулями ещё сто-двести лет назад! Хэнкок был чертовски прав: Хэнк охуел. — Как это? — А вот так это. Никто не знает, как именно вся эта дрянь действует на организм, но она охренеть как сильно продлевает жизнь. Так что я ещё тебя переживу, если не нарвусь на пулю или мину, или в ещё какое дерьмо не вляпаюсь, — хмыкнул гуль. — Оу… Нихера ж себе, — только и сказал Хэнк. — Но вот кто кого переживёт — это мы ещё посмотрим. Я, так-то, тоже мужик не простой. — Синт, что ли? — Хэнкок усмехнулся, но Андерсон заметил, что он как-то сразу напрягся. — Не… Давняя история. Давным-давно у нас были очень развиты технологии. Учёные создали нано-андроида, такого микроскопического робота, который может уничтожать раковые клетки и всякую прочую подобную хероту. Благодаря этому можно жить на десятки лет дольше. К сожалению или к счастью, корпорация, занимавшаяся этим, разорилась, проект прикрыли, и я был одним из немногих добровольцев, которым успели вживить эту штуку, — неожиданно для себя признался Хэнк. Он никому, кроме Ника, об этом не рассказывал, но отчего-то Хэнкок очень располагал к откровенному разговору. Харизмы этому гулю точно было не занимать. — Чёрт, да ты просто кладезь охренительных историй! — довольно заявил Хэнкок, открывая бутылку и разливая до сих пор не тронутый бурбон по стаканам. — Давай-ка вместе выпьем, раз такое дело! Еда у нас, может, и дерьмовая, по сравнению с тем, что было в твоей прошлой жизни, зато выпивка отменная — двухсотлетняя выдержка! Такое у вас, небось, целое состояние стоило бы! — Это да. Ну, раз двухсотлетняя… — Хэнк усмехнулся и поднял стакан. — За нашу компанию долгожителей! — Хэнкок с улыбкой перевёл взгляд с него на Ника. — А Фаренгейт потом как-нибудь облучим. — Себя облучи, придурок! — раздалось сзади. * * * За первым стаканом пошёл второй, за вторым третий… Хэнк не пил давно. Лет эдак двести. Ник, будучи андроидом, алкоголь не употреблял, в одиночку пить не хотелось — в этом малознакомом мире лучше не терять бдительность, когда рядом нет товарища (хотя Хэнк сомневался в том, что его нано-андроиды позволят ему напиться до состояния потери бдительности), а другим жителям Даймонд-сити он не доверял настолько, чтобы с ними пить. В том числе Вадиму, постоянно пытавшемуся угостить его этой своей «Бобровской бражкой» сомнительного производства за счёт заведения. Особенно Вадиму. И откуда вообще у него и Ефима этот славянский акцент, будто они месяц назад из России прибыли? Хэнк мотнул головой. Алкоголь вечно нёс в его голову очень странные вопросы. — Ну так чё, что думаешь о гулях теперь, когда знаешь, кто мы такие? — поинтересовался Хэнкок. Хэнку подумалось, что этот провокационный вопрос в данной ситуации прозвучал примерно как «Слышь, ты меня уважаешь?». — Ты вот только ничего плохого обо мне не подумай, но когда я впервые увидел гуля, я едва сдержался, чтоб не заорать «Бля, пиздец, что у тебя с лицом!» — признался Андерсон, усмехнувшись. Как он и думал, собеседника это ничуть не оскорбило и даже повеселило. — Но потом как-то быстро привык. Когда я жил с минитменами в Сэнкчуари, там было двое. Такие же люди, как и все, один тихий и дружелюбный, а второй тот ещё мелкий ублюдок, но мы неплохо общались. Жаль, что тогда я не знал, что вы, гули, можете жить по двести лет. Я ведь и не расспрашивал их особо о прошлом, не знаю, довоенные они или нет. Если б знал, то, может, и не пошёл бы в Даймонд-сити за этим грёбаным Нейтом. — И не встретил бы меня! — с наигранной обидой в голосе напомнил Ник. — И меня! — добавил Хэнкок. — Ты бы очень много потерял! Такой красавчик, как я, стоит десятка любых других гулей! Хэнк улыбнулся. На самом деле, Хэнкока и правда можно было назвать в каком-то смысле красавчиком — по крайней мере, если выбирать только среди гулей. Высокий, статный, обаятельный… Наверняка Фаренгейт давно по нему сохнет. — Это уж точно. Вы, парни, охрененные. Только из-за вас могу сказать, что, так уж и быть, не зря я проделал весь этот путь. — Да и Нейт стоил того, на самом деле… Он отличный парень. Один из лучших людей, что мне когда-либо приходилось знать, — сказал Хэнкок. — Надеюсь, вы всё-таки встретитесь однажды. Кстати, лейтенант, вот ты уже два месяца топчешь земли нашего прекрасного Содружества. Ну и как тебе? Только ты, давай, честно! — Честно… Ну, если честно, то пиздец полный. Везде радиация, монстры, гигантские насекомые, мутанты, рейдеры… Жрёте вы не пойми что, моетесь когда повезёт. Живёте как бомжи в бараках. Всё разрушено, превратили мир в какую-то гигантскую помойку. Хотя, — он на миг задумался, — мир всегда был гигантской помойкой. Хэнкок расхохотался. — Что ж, это предельно честно! Уважаю! Не то что Нейт, блядь, наплёл для газетёнки Пайпер, мол, у вас тут заебись, красиво, уютно, цивильно и люди хорошие. Слышал, эта статейка до сих пор пользуется популярностью в Даймонд-сити, хах! Какими болванами надо быть, чтобы верить в искренность этих слов? Он просто слишком любезный и вежливый, вот и всё. — Ну, им, наверно, не с чем сравнивать… — Не с чем? Да достаточно посмотреть на довоенные плакаты и журналы, чтобы понять, насколько тот мир был лучше нашего, насколько отличалась жизнь тех людей от нашего, блядь, выживания. Достаточно поговорить с довоенными гулями, чтобы услышать, какой была та жизнь… Ну конечно, о чём я, кто из этих напыщенных мудил в Даймонд-сити станет разговаривать с гулем! — Хэнкок в очередной раз опустошил свой стакан и со стуком поставил его на стол. После этого он потянулся за пачкой сигарет, достал одну и закурил. — Ну, а что насчёт Добрососедства скажешь? — Тебе точно опять честно ответить? — гоготнул Хэнк. — Да ладно, что уж там. На самом деле я, по правде сказать, ожидал худшего. А здесь как-то… уютнее, что ли, чем в Даймонд-сити. Нет, конечно, уютнее не в плане комфорта, а, как бы это сказать… Душевнее, пожалуй. Тут, конечно, воняет чуть посильнее, и надо очень постараться, чтоб не сдохнуть по дороге сюда, но это место какое-то более… настоящее. Не знаю, почему, но оно немного напоминает мне мой родной город, ещё из той поры, когда я был пацаном. — Тяжело, наверно, осознавать, что от твоего дома, скорее всего, ничего уже не осталось, — серьёзно и с искренним сочувствием сказал Хэнкок. — Да… только я уже привык. От моего дома ничего не осталось задолго до Великой войны. — Что произошло? Где это? Хэнк вздохнул и опустил голову, разглядывая дно стакана в руках. — Был такой город… Детройт. На границе с Канадой. Вы знаете, что такое Канада? — спохватился он, вдруг сообразив, что с географией сейчас всё, наверно, очень туго. Но Хэнкок и Ник кивнули (хотя последний уже слышал эту историю), и он продолжил. — Я там родился, вырос, работал… Был детективом, там и дослужился до лейтенанта. Знаете, что такое андроиды? — Хэнкок переглянулся с Ником, и они едва сдержались, чтобы не расхохотаться. — …А, ну да. В общем, у нас в какой-то период всюду были андроиды. Выглядели как люди, а внутри были… ну… сделаны чуть получше Ника. Убирались в домах и на улицах, строили всё, чинили, даже в полиции работали… У меня напарник был андроид, Ко… — он запнулся, не в силах произнести это имя. — Ну, в общем, нам с ним задание дали. У андроидов вроде как сознание стало появляться, они переставали слушаться людей, и мы с напарником должны были ловить вот таких, как их называли, девиантов. Выяснить, почему это происходит, чтобы устранить проблему, из-за которой они обретали собственные мысли и чувства. Назревала война людей с машинами… и андроиды совершили революцию, заявив всему миру, что они тоже живые, а то, как с ними поступают люди, это настоящее рабство. И мы с напарником в итоге оказались на их стороне. Он помог этой революции свершиться. Ну, и я немножко тоже... И весь следующий год казалось, что всё хорошо, мы так и работали вместе в Детройте, несмотря на то, что большинство людей покинуло город, отдав его андроидам. А потом меня вдруг перевели сюда, в Бостон. А через несколько дней… Детройт разбомбили. А всех андроидов отлавливали и уничтожали. Хэнк замолчал. Хэнкок взял у него из рук стакан, наполнил бурбоном и вернул Андерсону. Тот залпом опустошил его. Нано-андроиды в нём работали исправнее, чем хотелось бы, и не позволяли по-настоящему захмелеть, но обжигающее чувство в горле, вызванное алкоголем, всё же несколько успокаивало. — А что твой напарник? — вдруг подала голос молчавшая всё это время Фаренгейт. — Что с ним произошло? — Не знаю. Мы добились того, чтобы он переехал в Бостон вместе со мной, но однажды, когда я пришёл с работы, дома его не оказалось. Тогда как раз шла охота на девиантов, так что… Больше у него не было сил продолжать, но это было и не нужно. Ник знал эту историю во всех мельчайших подробностях, а Хэнкок и Фаренгейт поняли её финал без слов. Хэнкок поднялся с дивана и медленно прохаживался взад-вперёд, раскуривая сигарету. В какой-то момент он остановился у окна и долго всматривался куда-то, не произнося ни слова. Прошло минут пять, прежде чем он всё-таки нарушил эту тишину. — Девианты… — медленно проговорил гуль, словно смакуя это слово. — Смутно знакомая история, а, Ник? — Хэнкок повернулся к детективу. Валентайн ничего не ответил. Они неотрывно смотрели друг на друга несколько секунд, прежде чем Джон продолжил, переведя взгляд на Хэнка. — Говоришь, вы помогли восстанию андроидов? — Да лучше б, наверно, и не помогали, — в сердцах ответил Андерсон. — Пускай были бы несвободны, но хоть живы. — Рабство — не жизнь! — сердито воскликнул Валентайн. — Вы поступили правильно. — …может, ты прав. Они тоже так говорили. Многие предпочитали умереть, нежели сдаться людям, — подумав немного, произнёс Хэнк. — Я помню, как отчаянно они боролись. Как Маркус, их предводитель, пожертвовал собой ради свободы своего народа… Нет, всё-таки, вернись я в прошлое, в то время, когда мог повлиять на что-то в ходе того восстания, я бы всё сделал точно так же. Оба, и Ник, и Хэнкок, одобрительно улыбнулись. Гуль вдруг бросил что-то на диван рядом с Хэнком. Голодиск. — Что это? — Возьми потом мой терминал и прослушай эту запись, — ответил мэр. — Думаю, тебя заинтересует. И очень советую наведаться в Бостон-Коммон, как время будет. Это через квартал отсюда. Только ни в коем случае не заходи в сам парк, там тварь какая-то водится. — Я прослежу, чтобы он не заблудился, — заверил его Ник. — Хэнкок, ты уверен? — с подозрением спросила Фаренгейт. — Абсолютно. Ты знаешь, я никогда не ошибаюсь в людях. Что же, друзья мои… Можете располагаться здесь, в Капитолии, места тут много. Оставайтесь в Добрососедстве сколько душе угодно. Здесь есть чем заняться, особенно рекомендую наш знаменитый «Третий рельс», там ещё много чего… двухсотлетней выдержки, — гуль подмигнул Хэнку. — Ну вот, отлично, я произвёл впечатление старого алкаша, — изрёк тот, заставив Хэнкока расхохотаться.