А ради меня ты на что готов?

      Я проснулся и понял, что невыносимо болит голова и до жути сухо в горле. Осмотревшись, осознал, что нахожусь дома. Всё, что я помнил, это было: побег из больницы, случайный клуб, какая‑то компания... А дальше... Как я попал домой, остаётся загадкой.       На тумбочке возле кровати предусмотрительно стоял стакан воды, а рядом таблетка аспирина, кажется. Я взвыл, попытавшись подняться. Здорово я вчера выпил, можно даже сказать, перебрал. Признаться, мне давно не было так хреново, поэтому... Всё, что я умел делать — это расслабляться алкоголем. Теперь даже он не помогал справляться с пиздецом, происходящим в моей жизни. Я накинулся на воду, мигом запихивая таблетку, снова откинулся на кровать. Интересно, а сколько сейчас времени? На руках часов не было, а телефона поблизости не наблюдалось. Вставать было слишком сложно, и я откинул затею. Через несколько минут в комнату зашли.       — Проснулся, — заключил Даня, язвительно оглядывая меня. — А я уже думал, самому будить придётся.       — А чем это пахнет? — спросил я, заглядывая на поднос в его руках.       — Это суп, тебе нужно набраться сил, — вежливо сказал он, пожав плечами. Подошёл и поставил, присев рядом.       — Спасибо, мама, — хмыкнул я, вновь хватаясь за голову. Мою колкость он пропустил мимо ушей. — А что вчера произошло? — спросил я, понимая, что лежу практически голый, слегка прикрытый одеялом.       — Ты сбежал из больницы... — начал Даня, но я его быстро прервал.       — Это я помню, я имел в виду, — я запнулся, — ты меня сюда притащил?       Даня протестующе качнул головой.       — Нет, ты вчера крайне не хотел меня видеть, — печально выдохнул он, отворачиваясь. — Это всё Эля с Петровым.       Я нелепо закивал головой, отвлекаясь на суп.       — Вкусно... — в полной тишине выдавил я.       Казалось, данную нелепую ситуацию уже ничем нельзя было ухудшить, но я зачем‑то добавил.       — А почему я раздетый?       — Твои вещи были грязными, поэтому... — я опять нелепо закивал головой.       — Спасибо, — быстро проговорил, продолжая поглощать ложку за ложкой.       — Ладно, ты ешь, я... — Даня нелепо встал, зачем‑то отряхнулся, схватив рюкзак. — Мне нужно идти в школу, а то и так уже опоздал на урок, — он развернулся.       — Это из‑за меня? — я прервался, удивляясь. Уверен, это первый раз в жизни, когда Данила Иванов опаздывает в школу, а причина этому я? Это слишком лестно. Это слишком приятно. Это слишком...       — Нет, ты ни при чём... — глупо почесал затылок. — В смысле, я сам так захотел.       — Ясно, — продолжил есть, не скрывая улыбки.       — Я могу остаться, — добавил он, стоя уже возле двери, ему оставалось лишь повернуть ручку.       — Что? — суп был вкусным, поэтому отвлекаться не хотелось. И я говорил практически с набитым ртом.       — Если хочешь, я могу посидеть с тобой, — тихо выдал он, стеснительно теребя лямку рюкзака.       — Что? — я всё же отвлёкся, переведя на него особенно удивлённый взгляд. — Ты готов прогулять? — брови поднялись сами по себе, я смотрел на него и не понимал, в чём подвох. Это точно тот Даня, которого я знаю? Его, случайно, не подменили?       — Это не будет считаться за прогул, если я скажу, что заболел, — он пожал плечами. — Мне поверят. Я ведь не часто пропускаю, точнее, не пропускаю вовсе.       — Ничего себе, — я ухмыльнулся. — Ты прогуляешь?       Он улыбнулся, возвращаясь в комнату.       — Ты правда прогуляешь? — не унимался я. — Первый раз в жизни? Ты серьёзно?       — Вполне, — он оставил рюкзак в стороне, присаживаясь на свой диван, держась на расстоянии. — А как же учёба? Светлое будущее,. там, — он закатил глаза, — как же новая полезная информация? — не переставал подтрунивать я.       — Ничего за один день не случится.       — Обалдеть, — заключил я, переведя на него взгляд. Ощущение того, что он делает это ради меня, было приятным настолько, что покалывало внизу живота. Однако, похмелье ещё не прошло, и эти ощущения умело затмевались.       — Ладно, ты отдыхай. Я принесу тебе чай.       Я откинулся на кровать, прикрывая глаза. Вот это да! Данила Иванов прогуливает школу, чтобы поухаживать за мной? Не думал, что дойду до такого уровня. Сладко улыбнувшись, растворился в моменте. Я бы никогда не смог подумать, что буду на самом деле что‑то значить для него. Несмотря на то, что решил взять паузу, он весьма добр и вежлив, он... Святой человек. Настолько правильный, что... Хотя, нет, уже не совсем правильный. Правильные люди не пропускают занятия.       — Вот, ещё не остыл, — послышалось со стороны двери. Я поднял голову, почувствовав любимый аромат. Сердце сжалось. Он помнит!       — Это мой любимый чай? — внезапно спросил я, останавливая его взглядом. — Ты не забыл.       — Пей, пока не остыл, — улыбнувшись, отошёл от меня, наблюдая.       — Спасибо, — в который раз произнёс я, с неловкостью хватая чашку. Я не понимал, что делать. Отхлебывая понемногу, пришёл к выводу, что запутался. Мне безумно хочется обнять его, прижать к себе, снова ощутить приятный аромат яблока. От этих мыслей начинает кружиться голова. Прильнуть губами к губам. Я не могу его отпустить. В груди разливается чувство, которое не даёт мне покоя, сводит с ума, заставляет ходить по краю, на грани жизни и смерти. Я выбираю рыжика. Среди миллионов красивых девушек, я выбираю именно его. Мне. Нам. Нужно немного времени. Нам действительно нужно разобраться в себе и научиться, наконец, контролировать эмоции, иначе всё станет ещё хуже. Раньше я не особо придавал этому значения, поскольку не держался за отношения. Но именно его мне не хочется отпускать, именно с ним мне так хорошо, как не было никогда, я просто не могу его потерять. Пока мы не возненавидели друг друга, у нас есть шанс. Воспользуемся ли мы им?!       — О чём задумался? — вдруг раздался заинтересованный голос Дани.       — Я? — я оторопело поднял взгляд. — Да так.       — Ясно, — вздохнул он, прерывая наши гляделки. — Ты пока пей, отдыхай, а я ещё кое‑что должен закончить. Позовёшь, если что, — собирался встать он.       — Тебе не обязательно переезжать в другую комнату, — зачем‑то сказал я, уныло размешивая чай ложечкой, бесконечно смотря на края чашки или в пол. — То есть, — я на пару секунд замолчал. — я не буду против, если ты решишь вернуться.       — Хорошо, Вань, я понял, — он собирался выйти, но внезапно остановился, оборачиваясь. — Если ты не против, то я действительно буду жить здесь, как и раньше, — он осторожно продолжил. — Так я иду за вещами?       — Ага, — весело отозвался я, поднимая на него взгляд.       Дальше время шло как обычно, ничего особого не происходило. Даня занимался своими делами в нашей комнате, я бездельничал и тупил в телефоне. Действительно, всё как и прежде. Только один раз зашёл дед, спросил о самочувствии, пошутил в своей манере и вышел.       — Это, Дань, там к тебе пришли, — сказал вновь вошедший дедушка.       Даня, сидевший за компьютером, мигом обернулся.       — Кто?       — Одноклассница, — произнёс он, отхлёбывая виски. — Симпатичная.       Мы с Даней переглянулись.       — Случайно не та, из‑за которой вы поссорились?       Я хмыкнул и вернулся к своему телефону.       — Дед, перестань, — устало произнёс рыжик, поднимаясь из‑за стола.       — Ладно, пошёл я, — он быстро скрылся.       — Привет, — послышалось возле двери. Явно женский голос. И явно не Оганян. — Данила, мы можем поговорить?       В комнате появилась точная копия моего ночного кошмара. Но эта хотя бы безобидная. Маша Давыдова. Интересно, а зачем она пришла?       — Маша? — озадаченно произнёс Даня.       — Да, я хотела поговорить по поводу того, что произошло на вечеринке.       Я поднял голову. Оставаться безучастным у меня не получалось. В горле едко запершило, я поспешил встать.       — Я, пожалуй, выйду, — кинул я.       — Нет, Вань, — растерянно, но вполне быстро выдал он, — останься, пожалуйста. Ты не помешаешь.       — Да нет, я помешаю, — повернулся я к нему, хмуро посмотрел, показушно запустив руки в карманы.       Он умоляюще уставился на меня, сверля глазами. За спиной спокойно ждала Маша, но такое ощущение, что её и не было вовсе. Искрился воздух.       — Неправда. Да и потом, у меня нет секретов от брата.       Заключил он, я ухмыльнулся. Дело ведь не в секретах. Дело в доверии, я правда стараюсь тебе доверять. Я готов оставить тебя наедине с девушкой, чтобы ты выяснил отношения. А ты готов?       Мы стояли так ещё секунд тридцать, ведя мысленную беседу, переполох взглядами, но Маша подала голос.       — Всё нормально, мы можем так поговорить, — послышался звук сзади, я осторожно присел на кровать. Первый ряд, пятое место. И что же он ей скажет?!       — Хорошо, я... — он уныло начал. Мне не хватает только попкорна. — Маш, послушай... — он обернулся ко мне, спрашивая разрешения? Или что? Что значит этот взгляд? Извиняется? Ему неловко? Сам захотел, чтобы я остался.       — Данила, я всё понимаю, это было очень спонтанно, неожиданно и неправильно...       Я скрестил руки. Для меня это тоже было неожиданно, на той вечеринке, тот поцелуй. Неприятные воспоминания пробегают перед глазами. Почему он заставил меня остаться в этой комнате? Он так меня ненавидит?       — Но ты дал мне надежду, — она подошла поближе, аккуратно взяла его за руку. Я отвернулся, стараясь абстрагироваться, представить, что их здесь нет. Это какой‑то абсурд.       — Я бы очень хотела...       — Подожди, Маш... — он наконец её прервал, виновато поджимая губы. — Я должен сказать, что это был всего лишь импульс.       — Но импульс не возникает сам по себе, — она немного наклоняет голову, нервно улыбаясь.       — Да, но... — тянет рыжик. — Дело не в тебе, понимаешь? Ты хорошая...       — Дело в тебе? Не во мне? Шутишь? — усмехается она, почему‑то приближаясь к нему все ближе. Я шумно вздыхаю, смотря на них в упор.       — Данила, ты мне нравишься.       Сердце будто покрылось осколками льда. Глыба гнева накатила на меня с головой. Безумное соперничество вместе с собственничеством бушевало во мне с такой силой, что едва не выплескивалось наружу. Дергаю рукой туда-сюда по кровати, кусая язык чуть не до крови, пытаясь ничего не выкрикнуть. Этот чёртов ботаник мой! Мой! Однако она не слышала мои посылаемые сигналы.       — Ты умный, вежливый, понимающий... — я зло пялюсь на неё, понимая, что она делает комплименты парню, которого я люблю. Она пытается с ним замутить.       Это чёртова пытка. Оставаться в этой комнате и все слышать. Оставаться незаметным и непричастным, хотя это очень даже как злит и выводит из себя.       Чего он добивается? Хочет пробудить во мне зверя ревности? Это лишь подогревает проблему блять.       — Маш, — останавливает он этот поток хороших слов в свой адрес, — мне очень приятно, что ты так обо мне думаешь. Но я не тот парень, который тебе нужен. Я...       — То есть... — она перебивает, быстрым шагом отступая назад. — Ты отказываешь мне? После того, как сам дал мне шанс? — я почти слышу эту язву в её голосе. Звучит и правда паршиво.       — Прости. Ты ещё найдёшь того самого... — она мотает головой, совершенно забывая о собственных правилах приличия.       — Ты полный... — срывается, глядя на смущённого Даню. — придурок.       Слышатся нотки обиды. Эта девчушка, конечно, хоть и пытается быть соперницей, но её состояние оставляет желать лучшего. Машу тоже можно понять, дал шанс, а потом продинамил. Полный кретин, так сказать. Я её не защищаю, мне даже неприятно осознавать, что я могу делить Даню с ней, но, по‑моему, она не худший персонаж в этой истории и заслуживает немного снисхождения. И зачем всё это? Зачем я это выслушиваю? Что он пытается доказать мне? Что ему она не нужна? Это и так было понятно, а теперь ситуация стала похожа на какой‑то цирк. Будто я ревнивая истеричка, не дающая ему и шагу пройти, поговорить с кем‑то... Это просто... Пиздец. Надеюсь, он не собирается таким образом подслушивать и мои разговоры. Неужели он не понимает, что это только усугубляет положение?!       — Извини, — он опускает голову.       Девушка, не прощаясь, покидает комнату. Я остаюсь сидеть на прежнем месте, недовольно поглядывая на него.       — Спасибо за цирк, — бурно выговариваюсь я. — Мне так смешно, — выделяю последнее слово, едко отплевываясь, — ещё никогда не было.       — Ты о чём? — не понимающий Даня покосился на меня.       — Об этом, — я задираю голову, показывая рукой в сторону открытой двери. — Это было так необходимо? Оставить меня в этой комнате?       — Вань, я подумал, что так тебе будет спокойнее, — я фыркнул. — Если ты будешь знать все подробности наших отношений с ней.       — Спасибо, Дань, — высказал я, совершенно в растерянных чувствах. — Я будто снова пережил тот вечер и эту вечеринку...       — Вань...       — Зачем это было? — я засунул руки в карманы, слегка наклоняясь. Его виноватый взгляд разъедает мою душу.       — Ты считаешь, что я настолько ревнивая дура или что?       — Вань, я... — он подходит, пытаясь извиняться. — Я подумал, что тебе это нужно.       — В этот раз плохо получилось подумать. Неужели ты не видишь границы? Не понимаешь, в чём проблема? Нам нужно научиться доверять друг другу, — закипел я, выговариваясь прямо ему в лицо. Он слушал, время от времени вздыхая. — А ты только подогреваешь недоверие.       — Прости, — я прервался, и он воспользовался секундой, чтобы выдавить извинение.       — Я надеюсь, ты не собираешь подслушивать мои разговоры? — я смотрю на него и понимаю, что уже не понимаю ничего. Я безумно его люблю, но ещё больше не понимаю, что творится в его голове?!       — Нет, конечно. Я просто хотел, чтобы ты убедился, что между нами ничего нет.       — Я убедился, — я выдохнул. — Ты пойми, Дань, каждый из нас имеет право на свободу и личное пространство. Сегодня я, хоть и с твоего согласия, но посягнул на твою свободу.       — Я ведь сам этого хотел...       — Я не об этом, — нервно поправил волосы, отходя в противоположный угол комнаты. Нужно покурить. Слишком много стресса и нервов. Дрожащими руками, но всё же открываю форточку.       — Мы должны понимать, где заканчивается личное и начинается совместное, — я закуриваю и судорожно выдыхаю. Смотрю на клубы дыма и немного расслабляюсь. — Я понимаю, что раньше и сам нарушал эти правила, когда лез в твои отношения с Элей, будь она неладна, — я усмехнулся. — Но теперь нам нужно доверять друг другу.       — Я, кажется, понимаю тебя, — он не подходит ближе, агрессивно расхаживает из стороны в сторону. — Мы должны говорить о том, что нас волнует, так?       Я поворачиваю голову в его сторону и ловлю заинтересованный, полный азарта, взгляд.       — Мы можем иметь личную жизнь, при этом не посягать на свободу партнёра. А если возникают сомнения, нужно поговорить и всё выяснить, а не в панике всё бросать и совершать ошибки. Ревность губит любовь, и чтобы этого не произошло, мы должны быть уверены, что всё хорошо. Доверять, — он остановился, и я впервые понял, что его размышления вовсе не нудятина. Внимая каждому слову, я позабыл, что в моих руках сигарета. Фильтр обуглился.       — Доверие для того и доверие... — начал я.       — Чтобы выяснять всё вместе. Верить друг другу, выслушивать. Понимать, в конце концов, — он взбудоражен.       — А мы всё делали наоборот. Не доверяли, ревновали, ссорились...       — Чуть не расстались, — добавил я, вглядываясь в любимые черты.       — Теперь, когда кто‑нибудь из нас увидит другого с девушкой, не будет спешить собирать вещи в гостевую комнату. А просто успокоится и поговорит, — я закончил. Он улыбнулся, присаживаясь на мою кровать.       — Хорошо, — произнёс он, и я выдохнул спокойнее. Неужели мы достигли понимания? Осталось достичь доверия, и будет просто прекрасно.       — Вань, я своровал твою толстовку.       Раздалось словно гром среди ясного неба. Я выкинул сигарету и достал новую.       — Какую из... — не спеша произнёс я, глядя на то, как он расположился на моей кровати.       — Черную, ну, ту... — он запнулся, возможно, покраснел, — твою любимую.       — Зачем? — наверное, я добил его этим вопросом, и он завернулся в одеяло. Весь покрытый смущением. Думает, что я буду злиться за это? Я ухмыльнулся. Нет, конечно, не буду. Чего стоит мой гардероб, если он украл мои мысли, душу и сердце.       — Прости, просто мне было очень одиноко, — я грустно улыбнулся.       — Можешь оставить её себе, — я затянулся, как делал это уже много раз, но теперь это показалось особенным. — Будет хоть одна нормальная вещь у тебя.       Он резко вынырнул, поправляясь.       — Мне нужно закончить программу, — серьёзно озвучил он, приближаясь.       — Ладно, — я освободил место, продолжая поглядывать в его сторону.

***

      Прошла неделя. Мы всё так же жили в одной комнате, стараясь не раздражать друг друга. Наши разговоры походили на общение двух знакомых, хотя его взгляды говорили об обратном. Да и мои тоже. Я не могу спокойно держать себя в руках, засматриваюсь на его губы, волосы, руки. Это какая‑то пытка, я словно влюбляюсь в этого брюнета заново. В его походку, в его голос, в эту его манеру говорить. Однако я пытаюсь сохранять самообладание, держать себя в руках.       Ведь Ваня прав, это странно, но, тем не менее, мы должны понять, как сильно нам друг друга не хватает, чтобы не бросаться пустыми обидами, едкими словами, ненавистными взглядами.       До этого момента я и не понимал в полной мере, насколько он незаменим, насколько он мне нужен. Звучит до ужаса элементарно, однако... Так и есть.       И теперь ему даже просить не нужно, я всё равно сделаю для него всё, абсолютно. Мне безумно хочется отдать ему всё, что у меня есть, и даже то, чего нет. Я и не знал, что можно так любить.       В школе мы решили сидеть за разными партами. Чтобы не было лишних соблазнов, хотя, если говорить всю правду, то соблазн возникал сам по себе, если я просто смотрел на него.       Я сидел позади парты Оганян и Петрова. Теперь они были вместе везде. Всюду ходят парой, не знаю, хорошо ли это, вмешиваться не буду. Мы поддерживаем дружеские отношения, Эля постоянно отпугивает от меня Петрова, который мешает и пытается списывать. За это я ей, пожалуй, благодарен.       И вот сейчас время контрольной. Я сижу за партой один, Ваня тоже. Из головы не выходят мысли о том, что он пропустил немало занятий, и вряд ли напишет хотя бы на тройку. Я давно закончил свою работу, до конца урока оставалось минут двадцать. Я поглядывал на него, на его напряжённо поджатые губы, на его руку, то и дело что‑то зачеркивающую, на его волосы, беспардонно опущенные на лицо. Интересно, если я заменю свою работу Ваниной, учитель заметит разницу? Заметит. Конечно, заметит, Ваня не может написать на отлично. Это же Ваня, но... Я принялся быстро строчить его вариант, пока есть время, пусть это будет четвёрка, зато не двойка. Нет, безусловно, я могу выполнить совершенно без ошибок, но это действительно, как говорит Ваня, палевно. Я быстро все закончил. Через минуты три прозвенел звонок. Я отдал свою работу раньше остальных, вместе с «Ваниной». Теперь осталось сделать так, чтобы он свою не сдал.       — Иванов, пс... — Петров. Опять. — Чё в 3, б?       — Там «а», — быстро прошептал я, заметив недовольную Оганян.       Ваня встал, в кабинете творился небольшой переполох, пользоваться моментом, так полностью.       — Вань, давай я отдам, — брюнет одарил меня странным взглядом из‑под бровей.       — Я сам могу. Тебе‑то зачем, ты уже сдал, — он попытался пройти мимо.       — Потом поймёшь, — я выхватил его листок, теряясь в толпе, аккуратно смял бумажку.       Ваня не то, чтобы рад, но был доволен оценке. Придя домой, я совсем позабыл о том, что было в школе, и в привычном жесте кинул брюки на диван. По закону подлости листочек вывалился, Ваня заметил. Двусмысленно на меня посмотрел.       — Так вот значит что я должен был понять, — сказал он, разглядывая свою контрольную. — Ясно.       — Вань, пойми, я просто не хотел, чтобы ты получил очередную двойку.       Устало сказал я, закончив переодеваться.       — Дань, я не просил тебя, — хмуро, но, без сомнения, радостно произнёс он.       — Я так решил, — чётко проговорил я, останавливаясь посреди комнаты.       Прошло примерно пятнадцать секунд.       — И чего ты ждёшь? — вдруг спросил он.       — Что? — непонимающе ответил вопросом на вопрос.       — Я не буду тебя благодарить, — он отвернулся, поворачиваясь к компьютеру.       — Мне это не нужно, — поспешно высказался я, обращаясь ему в спину. — Я хотел сделать тебе приятно... — я развернулся, собираясь пойти на кухню, но голос Вани меня остановил.       — Дань... Мне приятно, — выдохнул он. — Спасибо. И вот ещё что...       Он стал переворачивать ящики в столе, капаясь, что‑то рыская.       — Я дописал тот рисунок, — он быстрым шагом подошёл ко мне, протянул альбом и живо вышел из комнаты.       Стоит ли говорить, что данный рисунок был на порядок красивее и аккуратнее предыдущего? Он был выполнен особенно точно, до малейшей детали. Не знаю, почему, но меня это тронуло. Он запомнил даже расположение моих родинок... Я мечтательно приложил альбом к груди. Не перестает меня удивлять. Я начал листать. В самое начало. А я и не знал, что он так много рисует. И то, что именно я на каждой странице. НА КАЖДОЙ. Без исключения.       Это просто... Сердце вновь начало вырываться из груди.       Мой одарённый хулиган.