волчье

из губ твоих сам Дьявол пьет вино., а путь к тебе не выстлан лепестками. ты — Смерть моя. ты — Ей всему виной. петля и плеть, на шее тяжкий камень.©*

      «Говорят, что душа лисицы заключена в крохотной жемчужине, которая всегда находится где-то рядом с сердцем, и если удастся тебе жемчужину эту забрать, то во веки веков лисица будет готова исполнить каждое твое желание. Только не забывай никогда одно — лисы злопамятны, подумай, какую цену ты готов будешь заплатить за свои хотения»       Тэхен сидит рядом с незнакомцем и верно сторожит его сон, уже словно бы прикованный, повязанный невидимыми красными нитями самой Судьбы.       — … не трогай, — шепчутся дриады, что все еще не хотят отставать, — … Волка… не трогай…       Но колдуну не до лесных нимф, которые и так уже надоели. Он вслушивается в тихое дыхание, биение сердца, чувствует чужое тепло своей кожей, когда осторожно касается мягких черных волос. В груди начинает тянуть, так больно, что Тэхён цепляется пальцами за ткань белой рубахи на груди.       Тя-янет, ко-олет…       — … зачем пришел, глупый Лис-с? … зачем вернулс-ся?       … бо-ольно?       И боль рвется наружу тихим шипением, Тэхен дергается, на карачках отползает подальше от черноволосого юноши, съеживается в клубочек и стонет. Тихо-тихо… чтобы не потревожить чужого сна.       Тэхен вспоминает забытое, вновь окунаясь в свое звериное, в свое прошлое. И как лисенком бегал по лесу Заповедному, и как однажды, наслушавшись шепотков кого-то из духов лесных, захотел человеком стать.       И пачкаются белые одежды, и ненужным становится золотистый плащ; гладкая алебастровая кожа покрывается рыжей шерстью, а тонкие руки и ноги становятся еще меньше, еще тоньше; колдун скукоживается весь, делается совсем крохотным.       На примятую траву падает несколько слезинок; забытой остается плетеная корзинка с горькой полынью и зверобоем…       «Зверобой спасает от демонов, а от тебя не спас»**       Лисица плачет, скулит; и нет здесь больше Тэхена, и нет здесь младого красавца-колдуна. Здесь только свернувшаяся в клубок лисонька, постепенно забывающая себя, но все еще помнящая о красной нити и… что-то о Судьбе — о черноволосом мальчике, что рядышком спит крепко-крепко.       Боль постепенно идет на убыль, а потом и забывается вовсе. Лисица выпутывается из некогда белоснежных одеяний и подскакивает к… возлюбленному?       Вы спросите: почему, собственно, колдун вдруг перекинулся лисом? А вот природа его такова, что рядом с Волком не стать ему человеком. Лисы и волки — враги по крови, по природе; тут уже не магия, не ведьмовские желания — не помеха, не препятствие… тут закон природы и капелька божьей вредности.       Хранить сон незнакомого незнакомца, повязанным на тонкий поводок… у проклятых созданий ни выбора, ни желаний… голодные до зрелища дриады попрятались среди деревьев и ждут, очень ждут продолжения.       А Волк тем временем прощается с Морфеем, что в этот раз наслал кровавых снов о чем-то страшном. Трава-мурава колет нежную кожу, а еще пахнет… рядом сидит лисица и внимательно смотрит… в самую душу.       У Волка к щеке прилип маленький лютик, а в волосах запрятались помятые васильки, и весь он до жути мягкий и теплый, еще совсем сонный, ранимый, (если уж совсем позабыть о клыках и когтях, что с легкостью порвут тонкую лисью шкурку). И лисица забывает о самосохранении и страхе, следует за своим личным божеством, повелителем, губителем (?).       «Сверни мне шею, порви в клочья… но только не прогоняй»       — … каплей любовью ядом с первого взгляда…