Кто летит за пургой из обители молний, Тот единственный в силах шагнуть через край. Так гряди из-за гор, из-за синего моря, И у этого мира меня — забирай эту ложь, Горе, нежить и небыль, Я стеклянный сосуд со свечою внутри; Мы отвержены — что ж, упади же из неба И у этого мира меня забери! И навеки меня забери! Слышишь, в небо меня забери! Мельница — Обряд (! послушайте!)
«Ее руки пахли шалфеем и валерианой; ее губы на вкус были слаще малины; а ее волосы по цвету были ярче осенней листвы. И вся она была — любовь и ласка, нежность, а еще совсем немножко — маленькая смерть. Его смерть. И Волк шел за ней, теряя себя, свою жизнь и свою душу. И кто же мог знать, что Судьба имеет на каждого из них свои планы. Кто же знал, что у любви есть одна очень, очень страшная подружка, имя которой — ненависть» …я — твоя надежда, ты — моя любовь. Помнишь?***
Как только заливались сумерки в день Ламмаса, Чертово Городище начинало жить. Ведьмы со всей округи стягивались на полянку внутри каменного города: пахло костром, жареным мясом, лесная тишина нарушалась криками, разговорами, плясками. А чуть подальше от основного места сборища можно расслышать и тихие шепоточки влюбленных, и еще… чего. Тоже влюбленных. Тэхен тянул за собой выряженного во все черное Волка. Сегодня можно было не прятать ушки и хвосты, никому нет до этого дела. Тем более, что больше половины ведьм на Городище — такие же, как и Тэхен — кицунэ. — Пойде-ем, душа моя, — лепечет лис, сжимая горячую волчью руку. В след им смотрят дриады, но не решаются ничего сказать, просто смотрят. Они прекрасно знают, что этим двоим уже не помочь, как бы они не пытались. Сколько Тэхен жил в этом же лесу Заповедном? Сколько эти двое пробегали мимо друг друга, не встречаясь взглядами. Сколько они могли бегать от Судьбы? Сколько раз Волк заслушивался песнями лесных нимф и упускал из виду что-то… кого-то очень важного? Но Судьба есть Судьба и от нее никак не убежать. Никому не удавалось. Вот и этим двоим… не удалось. — Милый наш, — взвизгивает одна из женщин и на визг оглядываются другие, — Тэхе-ен, лисе-еночек… И жмет к себе тоненькими ручками. Волк почти рычит, наблюдая за этим невинным жестом, но сам же вовремя останавливается. Что сделает молоденькая, тоненькая, как тростиночка девчушка его Тэхену? Да это все равно, что пытаться спасти лисицу от зайца. А по сути, так все и было на самом деле. Да и от девушки приятно пахло, а ее теплая и ласковая улыбка грела сердце. — А это кто такой? — еще один голос, сбоку подходит новая девушка и настырно лезет к Волку. Вот ведь глупая!.. Или смелая. — Краси-ивый… — Он со мной, — расплывается в улыбках Тэхен, выпутываясь из объятий и приклеиваясь спиной к чужой груди, улыбаясь еще счастливее, чувствуя крепкую хватку на талии. — Ой ли, — их берут в тесный кружочек и начинают щебетать и лопотать, ойлюлюкать… А Волку все это страшно, непривычно. Он-то думал, что один такой (ну — человек), а Тэхен — подарок самих небес. А тут… так много, еще и непохожие какие-то: длинноволосые и мягкими грудями. Странные существа. — Черненький такой, хоро-ошенький… — Мой, — говорит Тэхен, и ведьмы с хохотом отступают. Твой, так твой… ну и ладно, никто и не претендовал. — Увел такого красавчика, — дует губы та, что полезла к Тэ первой, — хитрый лис. И не собирается отдавать!***
К ночи у Волка начинает болеть голова от непривычной мешанины звуков. Ему тесно, душно, громко, пусть и полянка не маленькая. Но он стойко терпит. Потому что Тэхен терпит его… всегда. И еще потому, что ведьма вся светится от счастья в компании таких же, как она сама. А если хорошо Тэхену, то и Волку хорошо тоже. Это же логично. — Погадать тебе, добрый молодец? У незнакомки на лбу пролегли незаметные морщинки, а в черных волосах серебрится редкая проседь. У женщины светло-голубые бесконечно добрые глаза. Волк совсем теряется в непонятках. А гадалка смелеет и цепляет волчью ладонь, ласково поглаживая, водит пальчиками по большим и маленьким линиям. — Вижу, что одна у тебя любовь будет. Настоящая любовь, о которой все бабы здесь только мечтают. Пусть и не все гладко у вас сложится. Такая любовь дается за большие заслуги. Очень большие… И глаза из светлых, бесконечно добрых становятся бесконечно грустными, и пахнет гадалка теперь солью — так пахнет от Тэхена, когда он вот-вот заплачет.***
— Хочешь сказать, что этот мальчик — это тот самый Волк? Тэхен просто кивает. Та самая гадалка оглядывается на молчаливого оборотня, от которого сама только-только отошла. — Но я видела Волка, — женщина возвращает взор к Тэхену, — и это — не он. — Но… — Мой милый, Тэхен, — женщина берет рыжего за руки, — а слышал ли ты легенду о Волке?***
Совсем потерявшись в чужих лицах и растерявшись, Волк, только едва заметив знакомую фигурку, тут же бросается к своей ведьме. И скулит побитой собачкой. — Прости, родной мой, — шепчет Тэхен куда-то в острую ключицу, — прости, что так надолго тебя оставил. И сам чуть не плачет. Это же… как так? Кто-то вот так просто взял и забрал у человека его жизнь? Просто… хах. «А ты все о нем да о нем… Сам-то что делать будешь? Время на исходе» Но Тэхену ни разу о себе думать не хочется, потому что болит-то только за Волка. Рыжий сам успел тысячу раз пожалеть о решении посетить Ламмас, вытащить в люди Волка. Сидели бы в своей норке и дальше… Бед бы не знали. Никаких. — Так и не скажешь любимому, как зовут тебя? — вопрошает одна из ведьм, нисколько не зардевшись и не смутившись отвлекать голубков друг от друга. «Ты же можешь» Но Волк… молчит.***
Их руки связывают тонким кружевным платочком, вино из двух кубков перемешивают… и что-то говорят, говорят. Свадьба — по сути своей — такой пустяк… но Тэхену давно уже мечталось вот так, чтобы все вокруг уверовали. Любви быть. Она пришла и в волчий дом. Пусть знает об этом весь мир! «И даже смерти их не разлучить»***
У свадебных танцев какая-то особая страсть. Во тьме свет от огня почти режет глаза — настолько он яркий. Несколько бубнов, флейт, барабанов травмируют чуткий волчий слух. Но он терпит. Терпит и смотрит на кружащегося в танце Тэхена. Одежды разлетаются, ноги в них путаются. И сердце в лисьей грудке колотится так, что Волк его прекрасно слышит даже издалека. — Дороги сплелись в тугой комок влюбленных змей, — запевает одна из ведьм и остальные тут же подхватывают, — и от дыхания вулканов в туманах немеет крыло… Тэхен в свете огней кажется или благодатью, или самой смертью. Волк впервые смотрит на своего человека так, как смотрит сейчас. Осмысленно? Как человек. А ведьма все кружится, подпевает. И такая эта ведьма… красивая. Только сейчас? Конечно, нет. Это понятие вечное. Волк сам поднимается с земли, сам идет в извивающуюся в танце толпу. Его никто не звал. Но он и не просит приглашения. Потому что знает, прекрасно знает, что его ждут. Всегда ждут. Так и цепляет свою плутовку за талию и… сам начинает кружить ее. В танце! Да как же так? Тэхен замирает в волчьих объятиях… Мир вокруг них останавливается. Пропади он пропадом! Ни ведьм, ни всего мира. Есть только они. Двое. Здесь и сейчас, а дальше… только вечность?Дороги сплелись В тугой комок влюбленных змей, И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло… Лукавый, смирись — Мы все равно тебя сильней, И у огней небесных стран Сегодня будет тепло.*