Колесо-луна, август до краев, Леса пелена, да тумана зов. Через сон спешишь, сетуешь луне. Ты бежишь, бежишь… бежишь, бежишь… Только — не ко мне. Мельница — Колесо Луна
«Я прощаю тебя! Прощаю! — кричала она, — Вернись ко мне! Вернись, прошу! — захлебывалась слезами, путалась пальцами в кудрях русых. — Я — твоя любовь, ты — моя надежда! Ты обещал! Обещал! — но ответом ей было одно лишь только молчание. И взгляд. Взгляд третьего безвинного лица, обреченного лица»… а где-то в другом конце леса в свет явилась еще одна душенька, такая же безвинная и обреченная…
***
Тэхену просыпаться совсем не хочется. Он тянет и тянет это время в волчьих объятиях, обычно непоседливый, а сегодня, как и любимый — лежебока. Сил нет совсем, а у Чонгука под боком тепло и уютно. «Дом — не стены, не теплая постель, не стол, за которым семья обедает; дом — человек, который…» Лисица нашла свой дом и последнее пристанище, но, а как же… — Спишь? — тихим шепотом, который обязательно услышит адресат. Волк подхватывает свою драгоценную и устраивает на себе, животом к животу, чтобы лисице не пришлось более на сухой траве мучиться. Он же мужчина, он же ее рыцарь… хах. Тэхен улыбается, открывая глаза, а Чонгук не улыбается, но глаза выдают его с головой — он вновь заворожен и обезоружен. Солнце, что уже давно в зените, рисует вокруг рыжей головы ангельский нимб; в волчьих руках или существо с далеких звезд, или ангел все с тех же небес — разница на самом-то деле небольшая. — Пойдем купаться?***
Вода в облюбованном озере (место «первой» встречи) в это время уже достаточно прохладная, но наша парочка этого, конечно же, не замечает. Лисица вбегает в воду, а Волк тут же следом. Они играются, рыжая без остановки смеется, так заливается, что чуть позже это все ей боком выходит — обращается приступом икоты. Но ничто не способно омрачить эти мгновения… ни что… Даже скорое окончание. Греются у маленького костерка, который разводят под все той же старой ивой, кутаются в лисий золотистый плащ, пачкают руки найденными неподалеку ягодами. — Чонгук, — Волк тут же откликается, смотрит на свою ведьму, закидывая в рот очередную горсточку черники, — хочешь, расскажу одну легенду? — и как еще не все рассказала? Каждый раз что-то новенькое. Ой, рыжая сказочница. Волк, конечно же, кивает, цапает за коленку, чтобы опустила, и тут же удобно устраивается, ложась на спину и устремляя взгляд в блестящие лисьи глазки. — Ну, слушай, — улыбается Тэхен, находя ладошкой волчью руку и сцепляя их пальцы в замочек. — В одной деревне жил юноша, который очень сильно хотел встретить свою любовь. Однажды, он встретил на площади древнего старца с какой-то такой же, как и сам старик, древней книгой. Юноша спросил у старца: «Что это у вас за книга?», а старец ответил ему: «Книга родственных душ». Юноша вновь спросил: «А кто такие, эти родственные души?», и старец вновь ответил: «Это души людей, которым суждено друг друга встретить. Сама Судьба связала их красными нитями, и как бы эти нити не путались и не растягивались, а эти двое все равно будут встречать друг друга раз за разом». Юноша обрадовался, он был уверен, что там есть и его имя, он тут же попросил найти себя в этой книге. И старец нашел, нашел имя, подсказал ориентиры, но добавил в конце: «Как найдешь судьбу свою, так больше не сможешь от нее отказаться, не сможешь ничего изменить. Если суждено, то уже никуда от этого не деться». А юноше уже не до того было, он побежал к своей суженой и, конечно же ее нашел. Это была маленькая девочка лет пяти, она была сироткой, воспитывала ее бабушка. Юноша увидел судьбу свою и не захотел ее принимать. Грязная, маленькая оборванка — нежеланная жена. Не нашел он ничего умнее, как запустить в девочку камнем, просто за то, что она пришлась ему не по вкусу. Прошло много времени, прежде чем юноша смог отыскать себе красивую и статную невесту. Но однажды, в одно из свиданий, юноша заметил на щеке возлюбленной небольшой шрамик и тут же спросил, как она его получила. А невеста поведала, что однажды какой-то злой человек кинул в нее камнем и тут же убежал. Юноша в тот же момент вспомнил слова старца, в тот же момент пожалел о своем поступке, о своей незрелости… Долго он решался рассказать любимой о своем поступке, а как рассказал, то не смог удержать слез — девушка его тут же простила. «Раз ты судьба моя, то как я могу злиться?» — сказала девушка, и юноша тогда еще больше ее полюбил. — Волк, что слушал очень внимательно, тут же вопросительно посмотрел на лисицу, мол: а дальше, что? Тэхен улыбнулся (научился понимать без слов), — а дальше свадьба, и «жили они долго и счастливо»… «И умерли в один день» — Посмотри на наши руки, — Тэхен поднимает их сцепленные в замок ладони и продолжает, — ты не можешь этого видеть, но нас связывает толстой красной нитью. Наши руки, души, сердца… мы с тобой будем друг у друга всегда, всегда сможем найтись и быть счастливыми…***
Под вечер идут к готовой к зиме норке. Устраиваются у входа, вновь разводят костер, потому что становится совсем холодно. Волк находит в норке какие-то одеяла, закутывает в них лисицу, а та из кокона одеял возмущается: — А ты, как же? Ты же болеешь! Чонгук на такое отмахивается только. Болезнь отступила так же быстро, как и началась, а вот Тэхен под вечер совсем засопливился и затемпературил. Неужто всю хворь от Волка на себя забрал. Кто ж знает теперь-то. Волк обхватывает руками ворох одеял из которого торчит одна рыжая макушка и начинает укачивать, что-то неразборчиво мыча себе под нос. И чем темнее, чем ближе подбирается ночь, тем неспокойнее становится волчьему сердцу. Рыжая давно уж засыпает, а Волк до последнего не смыкает глаз. Ему все кажется, что что-то не то и не так. Ему все страшнее… а понять отчего… он не может. Но так или иначе, а все равно засыпает. Даже во сне крепко прижимая к груди своего Тэхена. «Я дам вам времени до окончания лета, а после приду по твою душу, — говорит Леший, — и не будет во мне больше жалости» Тик-так, тик-так, тик-так… Первый день сентября вот-вот переступит порог…