Слиянье душ, а что это такое? Всю тайну чувства трудно разгадать. Пространство мыслей как большое поле, Где две души друг друга будут ждать.
Человек не может отделаться от воспоминаний, что подарила ему прошедшая уже охота. Те волчьи глаза смотрели на него с такой, такой… болью? Не злостью, не яростью, не ненавистью, а болью. Человеческой болью… от которой свербит где-то в сердце. Человек не знал, как от этих воспоминаний отделаться, они сводили его с ума. Он чувствовал себя виноватым в смерти той лисицы… а может быть виноватым вообще во всех человеческих оплошностях? — Дорогой, — зовет его жена со двора. И Человек идет на голос, выходит из дому и смотрит вначале на жену, что развешивает белые простыни у края самого забора, а уже потом на темную огромную тень позади нее. Волк. Человек узнает его сразу. Пришел мстить? И как забрался вглубь деревни посреди дня? А девушка что-то щебечет, совсем не замечая грозного Волка за своей спиной... Человек не двигается, замирает и ждет… что-то в волчьих глазах и пугает, и успокаивает одновременно. Успокаивает? Волк стоит еще немного, а потом разворачивается и убегает в сторону леса. И Человек вдруг понимает: убита была не абы какая лисица из леса… — Посмотри, как сегодня солнечно, дорогой! Посмотри, как красиво! «Любовь пришла и в волчий дом…»***
— А что же дальше? Что? Чонгук хмурится, поправляет форменный берет* на голове и вовсю пытается абстрагироваться от происходящего. Ну надо же было так влипнуть! Собирался же спокойно доехать из аэропорта до дома, чтобы наконец отдохнуть после трехмесячной «командировки». А что в итоге? Застрял в пробке, в такси, в самый разгар сеульского знойного лета, а рядом… Рядом сидит очень странная рыжая омега, и вот уже битый час он слушает какие-то глупые байки бледного, как сама смерть таксиста, которые то и дело подкрепляются восторженными вскриками со стороны той самой рыжей омеги. — А дальше… — Может быть, хватит? — Чонгук слишком поздно понимает, что мысли он озвучивает вслух. Рыжая омега тут же поворачивается к нему, недовольно его оглядывая. — А Вы, я смотрю, такой сухарь, мой милый солдат. Совсем не слушали сказку? Вам, что… — Да слушайте в свое удовольствие! Только меня в покое оставьте! И такой грубой и громкой выходит простая просьба, что Чонгуку уже самому не по себе, когда он видит растерянный вид рыжего. — Простите… — Тэхен. Чонгук на автомате повторяет: — Простите, Тэхен. Водитель обрывает молчание, которое не успело толком растянуться: — А дальше… Вообще этот водитель Чонгуку не нравился. Ну, вот совсем не нравился. Бледный, с белыми волосами и тусклыми карими радужками в лисьем прищуре глаз. И пахло от него никак, и весь он был — господин Никто — просто водитель такси, без рода и племени.…от Тэхена приятно пахло травами
— Волк укусил другого человека, чтобы тоже умереть? — спрашивает Тэ. Водитель заглядывает зеркало заднего вида и ловит чонгуков взгляд. — А вы как думаете, уважаемый солдат? — Чонгук, — впервые называет свое имя, потому что уже начинает бесить это пренебрежительное и неприятное «солдат», — ничего я не думаю. Глупая сказка, и Волк этот ваш тоже глупый… — Да что вы говорите, — хохочет водитель, — значит, Вы все-таки слушали? — Мне кажется, — встревает Тэхен, — что Волк никого не укусил. — Почему Вы так думаете, Тэхен? Чонгук неосознанно поворачивается в сторону Тэ, который сидел на другой стороне заднего сиденья в окружении кучи своих сумок, из которых торчали какие-то связки с сушеными цветами, травами, в ногах стояла котомка в которой при каждом резком движении автомобиля стукались друг о друга стеклянные банки. Чону этот рыжий не понравился с самого начала (да что же тебе не нравится-то ничего). А может быть и понравился. Просто раздражали жутко котомки эти, банки, и волосы рыжие растрепанные, и веснушки, и… карие глаза с золотистыми крапинками… «Или вот еще: от колдуна постоянно пахнет разнотравьем. Всякими его настоями, отварами. А уж от этих веничков так вообще спасенья нет нигде. Волк тогда начинает перекидываться в зверя и расшвыривать все эти плошечки из дерева и венички» — Мне кажется, что он просто не смог. Он пришел к тому Человеку, но не смог отомстить, он ушел. Ушел и не тронул ни девушки этой, ни самого Человека. — А почему? Как вы думаете? — Не захотел обрекать другого на такие же муки? — ляпает Чонгук, снова не подумав и озвучив свои мысли вслух. Водитель улыбается, а Тэхен впервые по-настоящему обращает на Чона внимание. Чонгуку аж не по себе становится, но он вполне себе смело встречает тэхенов взгляд, пока рыжий сам не отворачивается, заробев отчего-то да раскрасневшись. И от этого зрелища Чонгук меняет мнение о Тэхене с «бесит» на «терпимый». «… и такая эта ведьма… красивая» — Вы правы, Чонгук, — говорит водитель, вновь глянув в зеркало заднего вида. — Не захотел обрекать на муки, которые пережил сам. Он вспомнил и жизнь свою до укуса, и жизнь после укуса. А потом вспомнил время, проведенное с Ведьмой, которая вернула ему потерянную человеческую сущность, и просто понял, что ему-то повезло, встретить такую ведьму. А вот повезло бы тому Человеку? Да и тот Человек встретил уже любовь свою. Разлучать возлюбленных… — Но что же с ним стало? — Лесные боги его вознаградили. Ладо освободил его душу и… — И они с Ведьмой ушли вместе? Ага, ускакали в закат, и больше их никто не видел. Что за вечное желание счастливого конца? Чонгук не понимал такого. В жизни так не бывает, все счастливые концы — утопия, в жизни все намного печальнее… — Наверняка… Машина тормозит у какого-то жилого дома. — Спасибо за поездку! — расплывается в лучезарной улыбке Тэхен. Рыжий расплачивается за такси, с трудом найдя в своих сумках нужную сумму. Он открывает дверь, выходит на улицу, разминает затекшие мышцы, хрустит косточками и начинает вытаскивать сумки (старается быть как можно быстрее, чтобы не задерживать уставшего солдата). А Чонгук смотрит на все это и вдруг понимает, что хочет еще немного побыть в компании этого странного рыжего омеги, от которого пахнет травами и который так бесит… (бесил?) Тэхен захлопывает дверь, успев сказать «до свидания» и так проникновенно заглянув в чонгуковы глаза, что у второго мурашки пробежались вдоль позвоночника настоящим табуном. — А Вы, Чонгук? Думаете, ушли те двое вместе или нет? — И куда им уходить? — хмыкает Чонгук, — они оба мертвы. — Вы не верите в существование души? — Я верю в то, что можно потрогать руками или хотя бы увидеть. Водитель заливается смехом. А Чонгук (совсем случайно!) оглядывается и видит, как Тэхен умудряется уронить одну из сумок, а потянувшись за этой сумкой, уронить и остальные. Что-то где-то внутри все-таки екает. — Простите, — Чон начинает искать деньги в своей сумке, — я выйду здесь. — Не нужно денег, — качает головой водитель, — Тэхен уже за все расплатился. Один адрес — одна цена. Чонгук хмурится. Ну нет. «Не в этот раз» — Возьмите и с меня.***
Водитель смотрит, как статный и подтянутый солдат подбегает к неуклюжему рыжему пареньку с кучей сумок и помогает ему собрать все эти сумки, взгружает на себя, и скорее всего спрашивает куда идти. Водителю забавно, редко приходится присутствовать при судьбоносных встречах… даже тогда, когда ты и есть сама Судьба. А этим двоим теперь вновь по пути, они шагают рядом, а от одной руки к другой тянется невидимая глазу красная нить, которая именно сейчас как никогда крепка и не спутана.Родные души не пустое слово, Когда увидимся мы трудно предсказать. Я повстречаю твою душу снова, И новой встречи буду вечно ждать.