Доброй ночи

Питера трясло. Трясло от осознания своей полной бесполезности и ощущения того, что Уэйд… может… больше не очнуться. У него действительно была сломана шея, действительно пробита грудь пулями крупного калибра, и он действительно сейчас не дышал. А Питер сидел рядом с ним, и как заклинание повторял лишь: – Очнись, Уэйд, очнись, очнись, пожалуйста… Вокруг уже никого не было – все живые покинули поле боя. Остались лишь трупы. Лишь они – без ног, без голов, с вывернутыми локтями, развороченными животами – лежали вокруг, в лужах крови. Не было слышно полицейских сирен. Да и не будет дело полиции до бандитских разборок на окраинах Нью-Йорка: никто не хочет оказываться там, где Дэдпул. А Паук спешил сюда со всех ног, услышав на полицейской волне про Уэйда и людей Кингпина. Не знал, что именно произошло, но знал, что должен помочь, вмешаться… не успел. Дэдпул всегда работал быстро: ему разгромить два десятка вооруженных людей – как два пальца, три десятка – как три пальца, так же быстро. Паук опоздал. – Очнись, господи, очнись, – как заклинание, повторял Питер, от ужаса тряся Уэйда за грудки. От чего по разбитому складу эхом разносились глухие удары затылка о бетонный пол. – Очнись, очнись, очнись, очнись! Своя маска давно была сорвана, и слезы тяжелыми каплями падали на лицо Дэдпула, маска которого была порвана и свисала грязными лоскутами. – Очнись, пожалуйста… пожалуйста, Уэйд, – горло сдавило спазмом, а Питер сильнее сжал кулаки, буквально разрывая потрепанную ткань, не выдерживающую давления. Бесполезно. Он бесполезен. Он ничего не может сделать, уходи, Питер. – Пожалуйста, – всхлипнул и услышал легкий вздох. – Уэйд…? – Мммм… Дэдпул медленно открыл глаза и знатно выматерился. От души, вкладывая в десяток слов все, что он думает об этих тварях и о том, что задание он все-таки выполнил, демонстративно похлопав по карману. И только после, он перевел взгляд на Паучка. Которого здесь вообще не должно было быть. – Детка, а что ты… Эй, кто посмел тебя обидеть?! – Уэйд, – Питер не мог вздохнуть от пережитого кошмара, лишь закрыл лицо ладонями и обессилено опустился на пол, не обращая внимания на хлюпанье чужой крови. – Эй, Паутинка, что случилось? – Уэйд медленно приподнялся на локте, осматривая Паучка на предмет ранений. Не найдя ничего опасного, он, хрустнув шеей и вправив её, сел. – Крошка, что ты тут делаешь? – Я делаю…? – Питер посмотрел на него сквозь пальцы. – Я? Ты лежишь тут… мертвый, и спрашиваешь, что я тут делаю?! – Отнял руки от лица и вцепился в плечи Уэйда. – Я спешил к тебе, идиот! Я не знаю что ты здесь делал, но ты… ты… – у Питера задрожали губы и он уткнулся в грудь Дэдпула, содрогаясь рыданиями, выпуская напряжение, отгоняя истерику. Дэдпул осторожно обнял Паука, чуть прижимая к себе, позволяя выпустить пар хотя бы таким способом. Это он из-за тебя. Ты довел его, Уэйд. Малыш спешил к нам на помощь, это так мило! Это не мило. Его не должно было быть здесь. Какого черта, Уэйд? Ты опять все делал слишком громко. Думай теперь, как успокоить парнишку. – Эй, Пити, идем. – Дэдпул встал, поднимая Питера за собой. – Давай-ка вернем твою маску на место и пойдем отсюда. Питер послушно надел маску, и, схватив Уэйда за руку, пошел за ним. Мы отведем его домой?! Ага, домой. К нему. Но…? Дэдпул переулками быстро довел Паука до дома. – Ну все, детка, тебе пора домой. – Уэйд? – Питер опустил глаза и глубоко вздохнул. – Не делай так больше… – Не делать что? – Не умирай, – Питер нерешительно переступил с ноги на ногу и, всхлипнув, прижался к Дэдпулу, в один миг становясь совсем маленьким испуганным парнишкой. – Если ты обещаешь звать меня на помощь, и не вступать в неравный бой в одиночку, то я обещаю тебе не умирать без твоего ведома, – прошептал Уэйд, обняв Паутинку в ответ. – Хорошо, – всхлипнул Питер, – спокойной ночи, Уэйд. – Спокойной ночи, детка. Ты же помнишь, что нам завтра надо забрать документы у другого бандита? Помню. И как ты собираешься сдержать обещание? Никак. Но я его успокоил. Он все равно беспокоится за нас. Он такой милый! Милый.