Добрым человеком нельзя назвать того, что не делится достатком своим с прочими людьми. Щедрость есть черта, благодаря которой живем мы достойно и умираем спокойно.
(Камень Добродетели)
Утро выдалось на редкость приятное. Дела на кухне быстро закончились, и мастер Гвеналь, пребывающий в необычном для него радостном волнении направил Виолетту по делам в город. — Зайди ещё в лавку Ноэля, он проиграл мне бутылку Коте-де-Блюссир на прошлой неделе. Вот и стребуешь долг. Виолетта кивнула головой и ринулась прочь из дворца. Выход в город всегда равнялся для неё маленькому приключению. Шумные улицы, яркие фрески на стенах разноцветных домов, гомон, выставки картин, музыка бардов, льющаяся отовсюду, и, конечно же, вино и еда. В жаркой середине лета все улицы, площади, дома и окна были украшены цветами — розами, фиалками, петуниями, бархатцами, пионами, настурциями и прочими-прочими-прочими, источавшими чудесные ароматы. Виолетта любила ходить на рынок длинным путем, чтобы получить как можно больше новых впечатлений. Во время прогулок на неё неизменно нападала муза. Мраморный мост, ведущий из дворца в город, она преодолела вприпрыжку, и сразу выскочила на площадь Спящих Рыцарей. Здесь Виолетта остановилась, втянула носом воздух и подкинула в руках пока ещё пустую корзинку. Буйные каштановые кудряшки в кои-то веки не прятались под платком, но их все равно пришлось подвязать белой широкой лентой у самого лба, чтобы не лезли в глаза. Простенькое голубое платье (одно из двух, которыми владела Виолетта), застиранное и залатанное много раз, выглядело выцветшим, но все равно вполне приемлемым. Старые стоптанные туфли-лодочки на деревянной подошве весело стучали по городской брусчатке. Девушка прошла мимо статуи сборщицы винограда — высокой, худой и прекрасной, и направилась прямиком к украшенной цветами лестнице. Считая ступеньки, она проскочила мимо зевавшего стражника, и спустилась к пекарному переулку. Из заведения, давшего название месту, доносились приятные запахи свежего хлеба, черничных кексов и булочек со сладким джемом. Виолетта замедлила шаг, наслаждаясь ароматами, и прошла дальше к крохотной площади с колодцем в центре. Если бы ей хотелось поскорее попасть на рынок, она бы свернула влево и прошла в переулок мимо лечебницы Микаэляд’Арроса. Но Виолетта пошла иным путем — вправо, под аркой дорогущего ресторана «Фазанария», в котором собирались самые сливки Боклерского общества. От него она свернула в сторону очередной лестницы, спустившей её к пристани. К ней были привязаны не меньше двух десятков лодок, как простеньких рыбацких посудинок, так и дорогущих золоченых гондол, на которых знать рассекала по водам озера Сид Ллигад. Виолетта пробежалась мимо них и вышла на площадь Эпоны. Здесь она снова замедлилась. В центре площади гарцевала статуя коня. Виолетте нравилось думать, что конь заколдованный, и оживет, когда на него сядет самый лучший наездник. «Такой жеребец отлично подошел бы Черному Рыцарю, — думала девушка, рассматривая его пышную каменную гриву. — Да, непременно подошел бы». Рыцарь протягивает руку к прекрасной вытянутой морде, сделанной из мрамора, но все же абсолютно живой. — Очнись, древнее создание, очнись, ибо тебя призываю я! Конь ржет и лязгает каменными зубами. — Я очнусь лишь тогда, когда меня оседлает достойный. Считаешь ли ты себя таковым? Рыцарь в один прыжок оказывается на мраморной спине. Он касается пальцами гривы, а затем… Виолетта очнулась от того, что речь вокруг вдруг перестала быть знакомой. Она огляделась, и действительно — она просто оказалась у Нильфгаардского посольства. Это было единственное черное здание в городе, что выгодно выделяло его на фоне остальных цветастых домов, делая его элегантным и совершенно… нильфгаардским. Гордые вымпелы Империи развевались на теплом ветерке. Мимо посольства прогуливались праздные жены дипломатов и послов, одетые сдержанно, и в то же время невероятно богато. Виолетта засмотрелась на их наряды, и едва не врезалась в патруль нильфгаардских офицеров. Они все же смогли разойтись, но мужчины стали говорить что-то на своем диалекте, а один из них игриво подмигнул Виолетте. Не привыкшая к вниманию мужчин девушка смущенно потупилась и побежала от них прочь. В след ей донесся их добродушный смех. Виолетта свернула за угол и побежала, совершенно не глядя на дорогу, а зря. Мастер Гвеналь всегда говорил, что ей не хватало концентрации, что мечтательность когда-нибудь доведет её до могилы. В этот раз, к счастью, обошлось без смертей, но носом она стукнулась больно, да ещё и упала на зад, ударившись копчиком. За мгновение до столкновения перед ней словно из-под земли вырос какой-то амбал. Он шагнул вперед от неожиданности и резко обернулся. — Смотри куда… — начал рычать он, но замолчал, увидев её. — Извините, — пискнула Виолетта, пригвожденная к земле его взглядом. Незнакомец был высоким, а с земли казался и вовсе великаном. Легкая кожаная броня черного цвета, украшенная серебряными шипами и два меча за спиной, сами по себе создавали ему очень внушающий вид. Но самыми страшными были его глаза — желтые с по-кошачьи вытянутыми зрачками, которые то сужались, то расширялись, словно подкрученные каким-то механизмом в его голове. Часть седых почти белых волос была собрана в хвост на затылке, а часть была рассыпана по широким плечам. Амбал протянул Виолетте руку, и она неуверенно приняла её. Поднявшись с земли, девушка начала по привычке мять в ладонях свое платье, упершись взглядом в его сапоги. — Простите, — повторила она дрожащим голосом. — Нет, это ты извини, — проронил незнакомец и почесал затылок. — Я тут встал прямо посреди дороги… Виолетта неуверенно подняла взгляд прямо перед собой. Оказалось, что ростом она ему по грудь, и на уровне её глаз оказался очень интересный медальон — ощерившаяся волчья морда с глазками-рубинами. Девушка несколько секунд смотрела на подвеску, а потом ахнула. — А вы… А вы Геральт, да? — Угу. Из Ривии, — пожал плечами ведьмак. — Слушай, а ты часом не знаешь, где тут банк Чианфанелли? — Да, это на… А, нам с вами по пути! Пойдёмте! Виолетта не оставила ведьмаку времени на размышления, ухватила его руку под локоть и потащила вперед по широкой улице, ведущей прямиком к пассажу. Геральт не стал сопротивляться и пошел следом, хотя его руку все же пришлось отпустить — неудобно так гулять с кем-то, кто настолько выше. Виолетта не могла упустить шанса поговорить с настоящим ведьмаком. Все же, они путешествуют по всему свету, сражаются с кошмарами и чудовищами, имеют дело с разным народом и, по слухам, убивают даже королей. А у такого знаменитого ведьмака, как Геральт из Ривии найдется для неё не один десяток историй, которые она потом сможет использовать для книги. Осталось только его разговорить. — Меня Виолетта зовут, — представилась девушка, стараясь убрать волнение из голоса. — Очень приятно, — отозвался ведьмак, не глядя на неё. — А это правда, что вы уже сразились с Бестией, и что она бежала от вас, поджав хвост? — Да, я с ним уже сражался. Только сомневаюсь, что будь у него хвост, он стал бы его поджимать. — Так это правда? А какая она… или он? Большая ли пасть? А ядом плюется? Шипит или рычит? — Очень много вопросов, — хмыкнул Геральт. — Бестия как бестия. Зубастая, когтистая и очень опасная. Виолетта была не сильно удовлетворена ответом, но выбирать не приходилось. Геральт решил сменить тему, и сказал ей, что бродит по городу уже битых полчаса в поисках «проклятущего заведения». — А зачем ведьмаку в банк? — наивно поинтересовалась девушка. — Затем же, зачем и всем остальным — деньги нужны, — грубовато отрезал ведьмак, но затем смягчился. — У меня там вклад. За столько лет набежать должно было нехило… — Ой, ну тогда это надолго, — вздохнула Виолетта. За болтовней они дошли до пассажа. Внутри у Виолетты была пара дел — забрать новенький фартук для мастера Гвеналя у портного, узнать в мастерской, как скоро будут готовы новые формы для кексов и забрать бутылочку Коте-де-Блюссир. Последнее она решила сделать на обратном пути, чтобы подольше побыть с ведьмаком и вызнать у него хоть что-нибудь. Геральт, однако, оказался крепким орешком. Он умело обходил её расспросы, молчал, где надо и обрезал на корню любые попытки углубить беседу. Вместе они вышли из пассажа на очередную площадь. Эта была заставлена столами с едой и питьём. В углу площади на небольшой сцене играли музыканты. Между столов бродили аристократы и богатые горожане, у их ног крутились извечные обитатели города — коты. Завидев ведьмака, пушистые зверьки разбегались с шипением. Тот с некоторым удовольствием наблюдал за этим — он явно не был большим любителем кошек. — Я тут уже был, — задумчиво протянул Геральт, оглядываясь по сторонам. — Но банка поблизости не нашел. — Вы просто не туда свернули, — Виолетта повела в нужную сторону, к Главному рынку. — Вон там видите? Башня колокольни, а под ней арка. Нам туда и надо. Прошли сквозь арку. Виолетта указала ведьмаку на нужное заведение с круглыми вывесками, украшенными тремя геральдическими лилиями. Геральт поблагодарил её и направился прямиком в банк, а девушка так и осталась стоять возле арки, глядя как он пропадает за огромной позолоченной дверью. «Нужно будет его ещё где-нибудь поймать, — подумала она. — Да, когда он не будет ожидать. Тогда-то всё мне расскажет!» Она побрела обратно, уже гораздо медленнее, чтобы потянуть время. Снова нырнула в пассаж и нашла лавку Ноэля. Старый торгаш натирал воском сувенирный кораблик, когда она вошла. — Ах, моя прелестная фиалочка! — воскликнул он. — Нынче особенно приятно видеть твой прелестный образ в моей скромной обители. Что привело тебя сюда? — А-а… Меня послал мастер Гвеналь… — Виолетту всегда смущало, когда он начинал так причудливо изъясняться в её присутствии. — Сказал, вы ему проиграли бутылку вина. — Ах да. Неужели он, наконец, решился? Милая моя, какой чудесный будет вечер. — Что-что, простите? — Виолетта недоуменно уставилась на него, пытаясь понять — это она такая глупая, или он опять перемудрил? — Сегодня ты всё узнаешь, фиалочка моя. Его загадочный тон и подмигивание вызвали у Виолетты только раздражение. Она схватила бутылку, буркнула что-то на прощанье, и выскочила из лавки. Ноги быстро зашагали по брусчатке, неся её обратно через многочисленные переулочки, площади и лестницы. Когда девушка пересекала дворцовый мост, она заметила, что солнце уже клонится к горам, окрашивая небо в оранжевый цвет. Ей снова вспомнилась небесная королева и её волшебный плащ, однако наваждение грубо стряхнули. — Виолетта? Вот и ты, наконец. Я уже хотел идти искать тебя. Почему ты так поздно? Мастер Гвеналь вышел встречать её. Он был одет непривычно — новенький камзол, белая рубашка, модные рейтузы, смотревшиеся просто уморительно на его кривых толстых ногах и смешная шляпа с цветастым перышком. Запах его одеколона почти сшибал с ног, но Виолетта постеснялась сказать обо всём этом мастеру — сам-то себя он считал неотразимым. — А по какому случаю такой наряд? — вежливо осведомилась она, одновременно прерывая возмущенную тираду. — Ах, это… У меня для тебя подарок. Если бы челюсть не была плотно приделана к черепу суставами и мышцами, то Виолетта непременно уронила бы её на пол. Мастер Гвеналь редко делал ей подарки, и был до некоторой степени скупердяем. Подобная щедрость от него была чем-то сродни снега посреди весны — не то чтобы прямо невозможно, но уж очень необычно. Гвеналь мягко взял её за руку и повел в сторону дворцовых садов. Они молча прошли мимо множества знатных особ, свернули на неприметную тропку и спустились вниз, поближе к озеру. Там мастер провел её мимо тонких оливковых деревьев прямо к красивой беседке с куполообразной крышей. Возле неё скучали два барда, один с лютней, а другой с флейтой. Гвеналь махнул им рукой, барды вскочили на ноги и начали играть романтические мелодии. — Пойдем, голубка, — потянул Виолетту мастер. Они присели за стол в беседке, накрытый на двоих. В основном там были сладости — конфеты, безе, кексы, ягодные тарталетки, а в центре ароматный яблочный пирог. Гвеналь устроился поудобнее и кашлянул в нерешительности. — Ты принесла вино? — А? Да, принесла, — Виолетта достала бутылку из корзины. — И ваш фартук тоже. Насчет форм для кексов… — Позже, дитя. Я… — Гвеналь потер вспотевшие пухлые ладони. — Я хотел с тобой поговорить. Его тон не нравился Виолетте. Строгий мастер никогда не звучал настолько жалко и взволновано. Девушка чувствовала себя ужасно неудобно, и решила сунуть в рот кекс, лишь бы ему не отвечать. Но Гвеналь сейчас не думал о её неудобствах. — Я хотел бы… предложить тебе. Нет, не так. Я хотел бы сделать тебе предложение. — А? — Виолетта чуть не выронила кекс. — Я знаю, это неожиданно… Сколько тебе сейчас? Шестнадцать? — Исполнится шестнадцать. Через месяц. — Да-да. Ты так молода, но уже почти взрослая. Уже готова к… замужеству, — последнее слово он выговорил с трудом, но затем слова пошли легче. — Да, ты вполне готова, на мой взгляд. И кто, как не я, может стать твоим мужем? Знаю, я уже староват, но… это совершенно не проблема, поверь. Я опытен, мудр, могу наставить тебя на путь, а наши с тобой дети… — Дети?! — вскрикнула Виолетта, теряя самообладание. — Да, дети. Не бойся, мы не будем с этим торопиться. Воцарилось неловкое молчание. Девушка словно выпала из реальности, но не в привычную страну грез, а в какой-то ночной кошмар. Она усиленно мяла свое платье, глядя, как белеют костяшки пальцев. «Нет, нет, нет» звучало в голове, словно кто-то выбивал барабанный ритм. — Летта… — неуверенно позвал Гвеналь. — Меня так только мама звала, — резко сказала Виолетта, стискивая кулаки. — Прости, прости. Больная тема, да. Я понимаю, это всё так неожиданно, но всё же послушай. Я знаю тебя с самого детства, я тебя вырастил. Я тебя вытащил, Виолетта, оттуда, откуда не уходят так просто. Ты должна быть мне благодарна, разве нет? Непрошеные слезы стали скапливаться в уголках глаз. Виолетта даже не попыталась их смахнуть. Она потерялась. Её словно прижали к стене, заставили делать то, чего ей делать совершенно не хотелось. Она чувствовала, как наружу просятся всхлипы, а плечи начинают вздрагивать. — Ну-ну, не плачь, милая! Я не хочу на тебя давить. Скажи мне, что думаешь. — Я… Это оч-чень щедрое предложение, м-мастер, — дрожащим голосом шепнула Виолетта, пытаясь не разрыдаться. — Значит, ты согласна? — Ну, я… — Замечательно! — вскрикнул он, не слушая её. — Я знал, что ты образумишься. Я думаю, подождать до осени, но если хочешь, можем провести всё позже, зимой… Он говорил что-то ещё, но Виолетта уже не слушала. Она снова начала проваливаться в тот бездонный омут, в котором оказалась, когда пухлая бордель-маман сообщила ей о смерти матери.