Полный круг

Ниган навис сверху, закинув руку над головой Рика. Длинные пальцы неторопливо перехватили подбородок — Рик дал наклонить свое лицо набок, позволяя Нигану рассмотреть все что ему угодно. Прикосновение было аккуратным, почти осторожным. Но Рик знал, точно знал, что грубость Нигана была куда лучше этой деликатности. — А тебе идет, — пальцы нагло проехались по бороде. — Думал, ты сменишь имя, но и эта брутальная растительность... — Ниган, чего ты хочешь? Тот закусил губу, продолжая внимательно всматриваться в слишком знакомые черты. — Поехали ко мне. Ладонь Нигана уверенно скользнула по груди — расстегнутый пиджак Граймса тут же распахнулся, держась на одной лишь пуговице. Рубашка оказалась недостаточно плотной, чтобы скрыть возбуждение, неминуемо накатывающее, стоило Нигану дотронуться. Но Рик успел заметить, что там, под черным пиджаком, под этими идеально сидящими брюками происходило то же самое. Ниган всегда заводился с полуоборота. Рик это прекрасно знал. Знал, а потому не смог сдержать глухого смешка, отводя от себя навязчивую руку. Их пальцы сцепились, и Ниган не торопился разрывать прикосновение. — Который час? — спросил Рик. — Почти полночь. — Поехали. По лицу Нигана пробежала тень. Казалось, будто он все еще не определился, чего хотел больше: чтобы Рик согласился или чтобы отступил. Однако отказ значил меньше, чем любой из вариантов, отказ был предсказуем и не влек за собой никаких последствий. Рядом с Ниганом Рик не мог позволить себе такую роскошь, как предсказуемость. Они торопились. Перед глазами мелькали размытые очертания коридоров, лифтов и людей. Может, люди смотрели на них, а может, не замечали — все это было неважно, все это можно было объяснить. Они всегда находили слова объяснения. В конце концов, это их работа. В машине они отвернулись друг от друга, помедлили несколько секунд. Ниган прижался горячими губами к шее Рика и бегло проехался ладонью между его бедер. Он не собирался целовать в губы, хотя Рик все равно дернулся от прикосновения, которого так и не случилось. И если бы все было иначе, они бы дошли до квартиры Нигана пешком: всего лишь пятнадцать минут по пустой дороге, чтобы уткнуться в двадцатиэтажный кондоминиум, темный и прозрачный из-за светоотражающих окон. Но все было так, как было. Никаких прогулок в предвкушении, никаких разговоров — без единого слова они домчали до высотки. Смешно, но на выходе Ниган подал ему руку — Рик с незаметной улыбкой сжал его пальцы, чтобы снова почувствовать, как этот самоуверенный человек неуловимо вздрогнул. — Какой этаж? — Пентхаус, Рикки. В квартире было темно. Ниган вслепую потянул их в сторону ванной. Очевидно, они не будут принимать душ вместе. Пока Ниган приводил себя в порядок, Рик ждал перед закрытой дверью. Когда настала его очередь, он без всякого стеснения стянул одежду и белье; часы с телефоном бросил на едва угадывающуюся во мраке тумбочку. Любое действие происходило по наитию, почти на ощупь. Ему не хотелось знать, как выглядела чужая квартира, в которой пахло вещами из химчистки и перченой китайской лапшой. Свет ванной комнаты ослеплял. Рик держался изо всех сил, чтобы не броситься прочь от своего отражения в огромном зеркале. Оно выпрыгнуло на него внезапно, как затаившаяся во тьме тварь. Нет, Рик твердо решил вести себя как дома. Эта нелепая установка помешала ему вздрогнуть, когда Ниган вложил в его ладонь тюбик лубриканта. В ответ на жест Рик сдержанно дернул уголком губ. Оттолкнув высокую фигуру, подставился под горячие струи. Ему нужно совсем немного времени, чтобы смыть пот и провести пальцами по низу живота. Сразу же стало жарко и душно, как если бы Ниган делал это с ним сам. Дверь ванной комнаты была приоткрыта. Ниган лежал на постели и наверняка наблюдал. Палец Рика мягко толкнулся внутрь, потягивая плотное кольцо мышц и резко двигаясь до самого конца, пока костяшки не уперлись в кожу. Всем своим нутром Рик чувствовал, что Ниган смотрит. Чувствовал, как тот смаковал каждый момент этой позорной капитуляции. Но кому какое дело? Стыдиться было нечего, да и о каком стыде могла идти речь, если Рик потек, как только второй палец проникнул внутрь. Его налившийся ствол уткнулся в теплую плитку, дергаясь от каждого движения и оставляя на конденсате липкие нити смазки. — Третий всегда мой, верно? Рик согласно кивнул, выходя из-под хлестких струй. Свет он, естественно, сразу же выключил. Вслепую дойдя до кровати, упал на холодные белые простыни. Открытый тюбик потерялся в складках одеяла. Их тела сплелись быстро, даже слишком быстро. Ниган провел мокрой ладонью по ягодицам и с силой толкнул Рика на себя. Граймс оседлал чужие бедра, подставившись под последнее деликатное прикосновение, когда чужие пальцы скользнули между полушарий, а после вдавились в тугую щель. — Я так и знал, что у тебя больше никого не было. Ниган глухо рассмеялся. Его смех ничего не значил, ведь он слишком торопился, выдавая себя с головой. Он хотел Граймса — это всегда было очевидно, хоть тогда, хоть сейчас. Настолько очевидно, что Рик не нашел причин для отказа. Наоборот, спустя каких-то полчаса с момента их встречи он уже сбивчиво стонал, опускаясь на три подставленных пальца. — Куда ты так спешишь, Рик? Неужели соскучился? — Помолчи. Ниган послушно умолк. Без его голоса квартира стала мрачной и тихой. В этой тишине дыхание Рика казалось слишком громким, натужным. Он прижимался ягодицами к руке, позволяя себе привыкнуть к почти забытому ощущению болезненной наполненности. Ниган лишь наблюдал; его взгляд был осязаем даже без линз и в темноте. Раньше Рик возбуждался от подобного внимания, а теперь чувствовал лишь злое удовлетворение. Когда он начал осторожно двигаться, его ладонь больше по привычке, чем по наитию, опустилась Нигану на лицо. Тот удивленно вскинул бровь, даже приоткрыл губы, так и приглашая скользнуть внутрь. Рик тут же надавил пальцами на зубы, а те мягко сомкнулись на фалангах. Ему показалось, что Ниган улыбнулся. Улыбнулся вопреки противоречивости происходящего. — Давай, — хрипло скомандовал Рик. Он уже уложил руку Нигана на свой член. Вся его уверенность исчезла, стоило Нигану сжать пальцы. Подушечки терлись о липкую головку, давили, раскатывали смазку. Комната наполнилась мокрыми шлепками. Однако Рику было все равно. Он нуждался. Нуждался в том, чтобы Ниган продолжал его ласкать, чтобы прижимался с забытой отзывчивостью. Чтобы позаботился о нем так, как делал это когда-то давно, миллионы лет назад. Понадобилась пара резких движений кулаком — Рик резко вздрогнул, зажимаясь и прерывисто выдыхая. Перед глазами промелькнула красная вспышка, а потом все вмиг стало слишком горячим и мокрым. Тело Рика податливо осело. Лишь бедра продолжили толкаться то к одной руке, то к другой, пока ствол не спустил последнюю белесую нить. Он и сам не заметил, как колени разъехались в стороны, и как он лениво дернулся снова. Ниган с издевательским присвистом запрокинул голову. Рик был уверен, что он опять улыбался. После Нигана у него действительно больше никого не было. А дальше все происходило слишком быстро. Они сцепились, и Рик совсем не сопротивлялся, когда его сбросили спиной на постель. Он сам развел подрагивающие ноги и закинул их повыше, подставляясь и скрещивая щиколотки на чужой талии. Когда он согласился поехать к Нигану, то только и думал, чтобы у того на прикроватной тумбочке стояли часы. Они действительно там стояли, но никто так и не взглянул на время. А теперь Рик не мог заставить себя повернуть голову в сторону подсвечивающегося красного циферблата. — Сколько раз тебя нужно трахнуть, чтобы ты перестал быть таким тугим? Рик молчал. В конце концов, они оба знали точный ответ на этот вопрос, и мысль о том, сколько в перспективе будет продолжаться то, что они делают, заставила Рика отстраниться. Попытка уйти от прикосновений оказалась безуспешна. Уверенно притянутый обратно, он больше не сопротивлялся, задыхаясь от любого прикосновения ко всем потайным местечкам, о которых знал лишь один человек. — Черт... — глухо отозвался Ниган. Он согнулся, привалившись мокрым лбом к плечу Рика. А напоследок еще несколько раз двинул бедрами, чтобы растянуть ощущение прокатившейся по телу дрожи. Когда он наконец-то вышел, Рик тут же поджался, будто его заботил вопрос чистоты чужого постельного белья. Ниган усмехнулся, тронул пальцами мокрое кольцо мышц. — Брось, Рик, уборкой занимаюсь не я. Ни в чем себе не отказывай. Ну? Ниган сбросил ноги Граймса на постель. Тот приоткрыл глаза, а почувствовав, как тяжелое тело продавило матрас совсем близко, испуганно дернулся. Горячее дыхание Нигана щекотало щеку, их лица почти соприкасались. Неожиданно Рик ощутил, как Ниган заскользил ладонью по его животу. Это было похоже на бессловесное увещевание, будто Рик действительно нуждался, чтобы его уговаривали отпустить себя. В итоге, он все-таки прикрыл лицо ладонью и с тихим выдохом спустил на простыни теплую липкую струйку. Ему хотелось вытереться, однако он так и не пошевелился — лишь незаметно покачивал бедрами, чтобы ослабить щекотное ощущение стекающего между ягодиц семени. — Ну и? — нарушил молчание Ниган. — С каких пор Рик Граймс так резво прыгает ко мне в койку? — Ты обо мне говорил с Дианой сегодня? О том, что ей следует от меня избавиться. — Ах вот оно что, — он рассмеялся, зло дергая плечом. — Решил развязать мне язык? — Хершел меня не уволит. — А ему и не нужно. Ты уйдешь сам. — Это вряд ли. — Ну, может, ему стоит узнать тебя получше? Вряд ли он держал бы тебя в своей фирме, если бы до него долетели новости о минуте твоей славы. Хотя от нашего затраханного Техаса до Джорджии не так уж и далеко. — Не допускал мысли, что он все знает? По-твоему, меня не проверяли до того, как взять на работу? — Я уверен, что он ничего не знает. Посмотри на свою фирму: какая-то дерьмовая лига справедливости, которая только и берется что за дела всех невинно осужденных и поруганных членососов. И я уверен, они не удосужились тебя проверить: ты чертовски хорош и ты дешево стоишь. Разве можно отказаться? Граймс сел на постели и спустил ноги на теплый пол. Он наконец-то взглянул на часы — уже 3:15. Устало проведя пальцами по волосам, он насилу заставил себя подняться. — Ты отнял у меня все, чего я добивался больше пятнадцати лет, Ниган. Мое имя, мою репутацию, мое положение, мои возможности и даже мою семью. Считай, что видеть мое лицо каждый день — твое несоразмерное вине наказание. — Ты сам виноват в том, что произошло. Достаточно было согласиться на мои условия. — Твои условия? Скорее, твою блажь. Ты мог иметь меня и так, без огласки. — Блажь, да...? Послушай, Рик, ты видимо не понял. Я хотел тебя целиком и полностью. А иметь... По сути, я уже поимел тебя только что. — Мы всего лишь переспали. — Тогда почему ты не предпочел потрахаться с кем-нибудь другим! Торопливо вскочив на ноги, Рик юркнул в ванну. Он так и оставил выкрикнутый вопрос без ответа. Провокация — излюбленная тактика Нигана, и на Рике она порой работала слишком хорошо. Он уже и так дал Нигану куда больше, чем следовало, и громкая сцена — всего лишь бонус к этой бессмысленной ночи. Бонус, который Ниган не заслужил. Поэтому, закончив в ванной, Рик тут же натянул белье и брюки, без единого слова застегнул часы. Как на зло, мелкие пуговицы рубашки совсем не поддавались; он едва мог разглядеть узкие прорези. — Тебе так нужна эта работа? — спросил Ниган, поднявшись с постели. Он принялся помогать Рику с пуговицами, хотя делал это больше по привычке, чем из реального желания помочь. — Давай заключим сделку? — Например? — Переходи работать ко мне. И я позабочусь, чтобы ты смог оставаться так долго, сколько захочешь. — У тебя уже есть помощник. Чем я буду заниматься? — Это важно? Рик, если ты еще не понял, я предлагаю тебе единственный вариант сохранить свое место. У тебя ведь охуенные проблемы с поиском работы, верно? Никто не захочет тебя взять, никто, кроме жалких обнищалых конторок вроде Грин. — Сначала ты хочешь от меня избавиться, а теперь предлагаешь работать на тебя? — Я всегда был чертовски непостоянным сукиным сыном, да? — Ниган с улыбкой вправил рубашку и продел пояс Граймса через шлевки. — Вообще-то нет, ты не был. Рик отвел от себя руки и самостоятельно щелкнул пряжкой. А достав телефон, наугад выбрал первое попавшееся такси. — Ну что, Рикки, ты согласен? — Я подумаю. — У тебя есть сутки на размышления.

***

Четыре часа сна не сыграли большой роли. Гостиничная кровать была жесткой, наволочка пахла хлором, а одеяло оказалось слишком теплым, чтобы зажать его между ноющих после ночи бедер. Этим утром Граймс не хотел ни завтракать, ни смотреть квартиру для переезда. Он без всякого интереса выбрал первое попавшееся в риэлторском каталоге предложение, вызвал грузчиков и хлопнул дверью такси. Все еще ничего не видя, по дороге в офис он даже не смотрел в окно. На новом месте дел по-прежнему не было. Рик устроился в случайном пустующем кабинете и с отстраненным видом зашелестел бумагами. На нем висело еще три незакрытых тяжбы клиентов Грин, которые остались с компанией и после слияния. Сосредоточиться не получалось. Кажется, прилипший к пиджаку черный волос занимал его куда больше, чем мелкий шрифт плохо отпечатанных документов. Будто в насмешку, в общем холле гудел республиканский канал новостей — FNC. Граймс вникал машинально: он привык слушать отчеты о прокурорских и сенаторских гонках, мнимом успехе антикризисной программы, оценке настроений молодежи. Он до сих пор знал, какой кандидат будет пробиваться в лидеры и по какой причине больший процент претендентов будет отсеян еще до начала кампании. Привычка — вторая натура, верно? Усмехнувшись, Рик смахнул волос с рукава и прикрыл глаза. Его убаюкивал полумрак: офис «Monroe/Berrington» всегда казался темным из-за деревянных панелей из фиолетового амаранта. И сколько бы окон ни было открыто, сколько бы ламп ни было включено, здесь всегда необходимо было прилагать усилия, чтобы не уснуть. Возможно, это было рассчитано на клиентов, а может, Граймс просто привык к просторным и светлым кабинетам, где гулял сухой ветер, такой, который бывал только в Техасе: с привкусом песка и сладкого лука, что рос там везде и всюду. Рик поймал себя на мысли, что уже очень давно не бывал дома. Его всегда тянуло в родные пенаты, когда он ощущал себя разбитым. Он впервые рисковал оказаться с Ниганом по одну сторону баррикад, и чувство беспокойства, снедающее его с момента пробуждения, только росло. Сколько он себя помнил, они всегда играли за разные команды. Они встретились, когда Граймсу только исполнилось пять, а Нигану — шесть. Тогда они столкнулись, играя в рейнджеров и индейцев, столкнулись без всякого знакомства — это и не было столь важно, уж точно не важнее прилетевшей в голову Рика палки. С этого самого момента они бились за Аламо, бились за Великие равнины, бились за независимость Техаса[1], и бог знает, за что еще — в один прекрасный день им стало уже все равно, за что биться. Граймс всегда был рейнджером — настоящий маленький патриот. Да и никто не хотел быть индейцем или мексиканцем. Никто, кроме Нигана. Тот всегда выступал неясной вражеской силой, как будто это было единственным условием для их странного и почти бессловесного общения. Они гонялись друг за другом с утра до ночи, вздымая пыль на ферме Граймсов и распугивая оголтевших кур, гонялись, пока не сцеплялись в обычной драке: Рик всегда молча и стоически терпел, пока Ниган со смехом таскал его за растрепанные кудри. А в младшей школе, где их развели по разным классам, они впервые подрались до сломанных носов из-за девочки, имени которой даже не знали. Казалось, все это могло бы длиться вечно, пока на последнем году начальных классов Ниган не накормил Граймса целым пакетом перца халопеньо[2]. Рик отравился до кровавой рвоты, а Ниган кричал и плакал, пока его не увезли в больницу. Через месяц Рик в отместку толкнул Нигана в ручей: когда мальчик разбил себе голову о скользкий камень, настала его очередь кричать и плакать. Возможно, это и было причиной, почему родители отдали их в разные средние и старшие школы. Даже колледжи и университеты были разными, хоть и специальность одна — юриспруденция. Они разными путями прокладывали себе путь во взрослую жизнь: пока Граймс брал учебные кредиты и потел на подработке в качестве судебного клерка, Ниган получил спортивную стипендию и потел в бейсбольной команде. До Рика не доходили слухи о сломанном во время студенческого матча колене Нигана, а Ниган не узнал секрет Граймса, считающего себя импотентом. Хотя, такое положение дел Рика почти не расстроило: он прекрасно знал, чего хочет, а постельные приключения — лишь помеха, если собираешься связать свою жизнь с околополитическими кругами. В хорошие дни он даже считал, что ему повезло, как повезло ему заключить в чем-то фиктивный брак с девушкой по имени Лори. Она не была чрезмерно умна или красива, но было в ней кое-что, что заставило молодого Рика Граймса, тогда еще честолюбивого и благородного, предложить руку и сердце именно ей. Девушке, которая больше никогда в жизни не захотела бы интимной близости хоть с кем-либо, не после того, как ее пять лет насиловал двоюродный брат. Его первая успешная сделка — так он подумал, надевая обручальное кольцо. Сделка была волшебным словом для юриста. Судьи заключали сделки с осужденными, адвокаты — с прокуратурой, обвинители — с защитой, преступники — с законом. Сделка делала непримиримые стороны сообщниками, и сделка вынуждала отставить все эмоции в сторону ради выгоды. Граймс понял, что Ниган предложит ему сделку, когда из его рта вылетело то самое «поехали ко мне». Рик слишком хорошо знал, что одним только разовым сексом не обойдется. Однако другого выбора у него не было: он никогда не сможет вернуться к своей привычной жизни. Ниган отобрал ее в два счета, и теперь, даже спустя несколько лет он заставлял теперешнюю жизнь Рика вращаться вокруг него. Это было то самое предложение, от которого нельзя отказаться, не теперь, когда на Рике был поставлен крест во всех смыслах: профессиональном, финансовом и даже этическом. Ему ничего не оставалось, кроме как сделать глоток воды, нашарить корпоративный справочник и набрать номер Нигана. Никакого приветствия он, естественно, не услышал: — Ого, Рик, ты так быстро решил по поводу моего предложения? — Да. Я согласен. — Отлично, Рик. Я скажу Арат, чтобы она освободила тебе местечко поуютней. Обустраивайся и чувствуй себя как дома. — Как ты уладишь мой переход с Хершелем? — Не волнуйся об этом. Лучше сделай мне кофе. Я буду минут через двадцать. — Я буду работать в качестве твоего секретаря? — Нет, но я буду чертовски рад, если ты хоть немного позаботишься обо мне в ответ на такое щедрое предложение. Или ты предпочтешь мне отсосать? — Черный с молоком, я помню, — Граймс с раздражением оправил галстук и нажал на отбой. Когда к нему подошла Арат, он сразу понял расстановку мест в той пищевой цепочке, в которой оказался. Перед этой женщиной тупили взгляд простые секретари и ассистенты, но сама Арат покорно опустила глаза в пол, стоило Рику протянуть ей ладонь для пожатия. — Я проведу вас, мистер Граймс. Рик только коротко кивнул, не притронувшись ни к одной из своих коробок — он был уверен, это сделают за него. Так и случилось: стоило ему зайти в кабинет, как все его вещи были в момент перенесены следом. Вокруг него снова было много суеты, как в те времена, когда он еще рассчитывал руководить чем-то большим, чем штат затюканных клерков. — За стеной кабинет Нигана. И он просил установить у вас это, — Арат без всякого выражения на лице подняла запечатанную коробку и поставила ее аккурат в центр письменного стола. — Если я понадоблюсь, нажмите пятерку на служебном телефоне. — Хорошо, спасибо. Рик остался наедине с собой. Он решил осмотреть кабинет. На книжных стеллажах высились юридические справочники и не меньше сотни томов сопроводительной литературы. Сквозь огромное окно струился приветливый солнечный свет. Лучи падали на отполированный до блеска письменный стол, настолько широкий и массивный, что было неясно, как его вообще сюда притащили. В общем, здесь не было пусто и не было ничего лишнего, а небольшой плазменный телевизор казался приятным дополнением к неплохому виду и удобному глубокому креслу. — И что же ты решил установить здесь...? Канцелярский нож легко разрезал скотч вместе с картоном — пыльная коробка распалась в стороны. — А ты наслаждаешься этим, — Рик устало сжал переносицу, глядя на древнюю кофеварку, которую наверняка извлекли из самых недр хозяйственной подсобки. Клавиши на корпусе были подавленными и затертыми, а держатель для чашки — сплошь черным от кофейного налета. Его палец опустился на кнопку под номером пять. После нескольких минут возни под незаинтересованным взглядом Рика, Арат оставила на угловом столике чашку кофе и снова ушла. Уродливый прибор из бежевого пластика нашел свое место на полу: дальше провод не дотянулся. Дверь в кабинет резко дернулась и тут же оглушительно захлопнулась. — Дерьмово выглядишь, — Ниган бодро улыбнулся, на ходу расстегивая пиджак. — Но мне так даже больше нравится. Кстати, ты слышал, — он дотянулся до подвешенного к стене телевизора и переключился на FNC, — от республиканцев на место прокурора ведет тот парнишка, как его... Ммм, Ралейг? Черт, этот ловкий сученыш младше тебя лет на десять. — Даже не смей говорить об этом. — Тише, Рик, — Ниган предостерегающе поднял палец, — в моих кабинетах толстые стены, но это нихрена не значит, что ты можешь использовать этот свой тон. — Еще какие-то указания? Граймс пренебрежительно улыбнулся, отворачиваясь и находя в груде вещей единственную рамку с фотографией. На ней его сын — Карл Граймс, такой же голубоглазый и прямой, как и его отец. На снимке ему около четырнадцати. Рик любил это фото, на котором взъерошенный подросток довольно щерит нос, получив на день рождения барабанную установку фирмы «Sonor». — Тебе не подчиняются Саймон, Дуайт и Гэвин. Все остальные в твоем распоряжении. Ты подчиняешься только мне. — А Диана, Грегори и Хершел? — Забудь о них. Только мне, Рик, и никому больше. И да, — Ниган подошел к столу, чтобы тут же подхватить лаконичную деревянную рамку, — никаких семейных фото. Никаких долгосрочных отношений, никаких спонтанных браков в Вегасе и прочего дерьма. Убери это. — Ты серьезно? Это из-за тебя мой сын ушел из дома. И после этого ты говоришь мне убрать его фото? — Твой сын ушел от тебя, потому что ты дерьмовый отец, Рик. И да, я хочу, чтобы ты убрал это блядское фото. Хотя мне все равно нравился твой пацан. Этот бунтарский дух и все такое. Может, если ты будешь хорошим мальчиком, я разрешу тебе вернуть фото, ну а пока твоей семьей буду я и только я. Это понятно? Желваки на лице Граймса дернулись — он крепче сжал зубы, подавляя в себе желание что-то ответить. Ниган расценил молчание, как согласие. Зайдя за спину, он зарылся носом в зачесанные назад кудри и неожиданно мягко провел пальцами по виску. — Знаешь, что меня всегда заводило больше, чем твоя хренова выдержка? То, как ты пахнешь. — Мне нужно разобраться с клиентами Грин перед тем, как сдать дела. Напряжение Рика выдавала лишь неестественно прямая спина. Все еще не в силах расслабить плечи, он флегматично щелкнул ручкой и уложил перед собой одну из подшивок. Нигана это совсем не волновало: он продолжил исследовать пальцами загорелое лицо, даже коснулся губ. — Я скучал по тебе, мой... — Не смей, Ниган, просто не смей. Спустя несколько секунд дверь оглушительно захлопнулась, а Рик остался один. Снова. __________________ 1. Битва за Аламо (1836) — самая известная и самая кровавая битва в истории Техасской революции, завершившаяся в пользу мексиканцев. Великие равнины — территория Техаса, где постоянно возникали вооруженные конфликты между индейцами и техасцами. Война за независимость Техаса (1835—1836) — война Техаса с Мексикой за независимость, где Техас желал отделиться от Мексики и стать отдельной республикой. 2. Перец халопеньо — острый перец чили. Производится на западе Техаса и в Мексике. Активно используется в техасской кухне.