Полный круг

Перед глазами Рика тут же застыла картина, как Ниган медленно нажимает на кнопку его дверного звонка и не слышит протяжной трели, что должна прозвучать эхом в телефоне. Потом он, возможно, так же медленно достает оранжевый флакон со своими таблетками и отправляет одну в рот. Рик не знал, что конкретно тот принимает, но он не мог не заметить: флакон всегда появлялся именно в тот момент, когда Ниган был зол. — Рик? Почему я не слышу, как ты бежишь к двери? В первые секунды его смех подействовал подобно хлысту — Рик с раздражением сжал одеяло и едва подавил в себе желание вскочить с постели, чтобы бессмысленно быстро натянуть штаны. Нет, вместо этого он провел пальцами по разметавшимся локонам Филипа и спокойно отложил в сторону просматриваемое ночью дело. Нет, мы уже не в младшей школе. Он проговорил это про себя как мантру, хотя даже в младшей школе Ниган нечасто заставлял его нервничать так сильно. Злиться — да, постоянно. Но не нервничать. — Я не говорил, что я у себя дома. — Вау, Рик, просто вау, — прозвучал небрежный смешок. — Мне забрать тебя оттуда, где ты вчера спал? — Нет. Через час я буду в офисе. — Выходные закончились, Рикки. Жду через полчаса. Граймс нажал на отбой и устало прикрыл глаза. Он знал, какой у него сейчас вид — обреченный. Филип приподнялся на локте, с любопытством рассматривая человека, который оказался у него в постели не из-за череды фальшивых свиданий, а потому что получил возможность перекроить закон. — Рановато для работы. Который час? — Филип в своей деликатной манере скользнул рукой выше, уложив ладонь на грудь и опрокинув Рика обратно. Тот перевернулся на бок и подставил лицо под короткий поцелуй. — Начало шестого. И... мне пора. — Увидимся вечером? — Нет, боюсь, в ближайшее время нет. Ниган вернулся. — Вам нужно пересмотреть свой трудовой договор, — он с беспечной улыбкой коснулся его губ, потом еще раз и еще, пока не втянул в долгий и мокрый поцелуй, совсем не похожий на ленивое утреннее заигрывание. — И что будет, если ты опоздаешь? Рик ничего не ответил: он и сам не знал, что ждет его через полчаса, которые пролетят куда быстрее, если он пробудет в этой постели хотя бы лишнюю минуту. Это было странно и так ново — просыпаться где-то, кроме гостиницы, и с кем-то, кроме Нигана. Без него все было другим. Казалось, что даже тепло от чужого тела на подушках и простынях, запах дыхания и запах волос — все это другое. — Вызовешь мне такси? Я быстро умоюсь, — мягко отстранившись, Рик выскользнул из-под одеяла и принялся собирать беспорядочно разбросанную одежду. — И... Могу я забрать все эти дела с собой? — Нет, оставь здесь половину, чтобы я знал, что мы еще встретимся. — Не переживай, мы еще встретимся в суде. — О, это впервые прозвучало сексуально. Рик старался не спешить. Он не видел смысла метаться, торопливо собирать вещи, подгонять таксиста, суетливо искать свежую рубашку в собственном шкафу. Это действительно было бессмысленно — он все равно опоздает. И если бы в иной ситуации он бы еще раз взглянул в зеркало с вопросом, какого черта он делает, то теперь он мог смотреть только на одинаковые коричневые папки с делами о смертной казни. Ему довелось присутствовать на нескольких исполнениях приговора. В свой самый первый раз он сидел на лучших местах, соседствуя с родственниками и загораживая обзор адвокатам. Когда жалюзи химической комнаты открыли, он увидел привязанного к кушетке человека. Тогда эта лежанка еще не была сконструирована на манер мягкого и комфортного распятия, хотя, как знать, что было хуже: обманчивое ощущение последней заботы или схожесть с Христом. Когда-то отец рассказывал ему, что на самом деле распятия предназначались для воров и рабов, а на войне к ним прибивали пленных. Была во всем этом какая-то злая ирония или нет — Рик так и не определился. Во время казни врач не мог попасть в вену, катетер разорвался, осужденный хрипел и корчился, а начальник тюрьмы так и не вмешался, продолжая стоять у двери и смотреть, как пятно мочи расплывалось на штанах серой робы. Так это должно быть? Как только время смерти было зафиксировано, жалюзи химической комнаты опустились, все встали. Рик вышел последним, и пока по коридорам разносилось эхо его шагов, в голове еще несколько минут звучал дребезжащий голос университетского профессора с его лекцией о Джереми Холле[1]: «Наказание — это обесценивание. Санкционированное государством возмездие, соразмерное проступку». Но профессор был стар, а Джереми Холл к тому моменту был мертв. — Я к вам еще вернусь, — заперев папки с делами в ящике стола, Рик хлопнул дверью. Он опоздал лишь на пятнадцать минут — этого оказалось достаточно, чтобы Ниган начал без него. Из-за двери его закрытого кабинета не было слышно ни звука; стеклянная стена зашторена. В офисе по-прежнему было пусто: рабочий день начнется лишь спустя два часа. У самой двери Рика едва не сбил с ног выскочивший оттуда Саймон — мужчина глухо выругался и стремительно прошел мимо. Рик не стал входить. Он привалился к косяку, внимательно осмотрев всех присутствующих. Ниган перевел тяжелый взгляд с Гэвина на него и дернул пальцами. Его голос звучал жестко: — Погуляй. Ты опоздал, значит, будешь последним в очереди. Не задавая вопросов, Рик развернулся на каблуках и закрыл дверь. И снова полумрак коридоров «Monroe/Berrington & Green» навевал на него сон. Он бездумно рассматривал свежие цветы в высоких вазах, бессмысленные, но так органично вписанные картины. Внезапно из-за закрытой двери послышался какой-то стук, похожий на удар, а спустя мгновение — глухой звук падения чего-то тяжелого. — Не обращай внимания, — Саймон отсалютовал ему с другого конца коридора. Он неторопливо приблизился и оперся спиной о стену рядом с Риком. В его зубах застыла подкуренная сигарета, а тонкая петля дыма устремлялась прямо по направлению к потолочной фреске. Похоже, рядом с кабинетом Нигана часто курили: на белоснежной галтели над их головами распылился желтый никотиновый след. — Будешь? Рик, верно? — Да. Мы уже встречались, — он вытащил сигарету из протянутой пачки. Огонек зажигалки вспыхнул у самого лица. Рик наклонился и сделал глубокую затяжку. — Что там происходит? — Гэвин проебал сделку с кое-какими оффшорами. Дважды. — Кое-какие оффшоры — это настолько важно? — Ты даже не представляешь, приятель, — с усмешкой огладил себя по усам Саймон. — Расслабься. Тебя это не касается. — Разве? Дверь вдруг распахнулась, выпуская в коридор Гэвина. В полумраке его невыразительное лицо казалось серой маской. На скуле и в углу губ застыл темный след от удара, кровь смазалась по щеке с блеклой рыжеватой щетиной. Саймон не выглядел удивленным: он отщелкнул ему вслед окурок и белозубо улыбнулся. — Гэвин, — голос Нигана заставил мужчину остановиться, — это самое меньшее, что могло случиться с тобой. — Я знаю. Спасибо. Гэвин сделал неуверенный шаг, пошатнулся. Никто не бросился его поддержать или подать руку. Мотнув головой, он быстро зашагал по коридору, ударил кнопку лифта и обессилено прислонился лбом к панели, не разворачиваясь, пока створки не сдвинулись. — Саймон, ты договорился насчет крещения и прочего дерьма? — Да, босс, — тот повернулся головой к дверному проему, но так и не вошел внутрь. Их голоса разносились по пустому офису неразборчивым эхом. — Через неделю в церкви Святого Сердца. — Хорошо. Кресло Торна тихо скрипнуло, а звук его уверенных шагов оказался совсем близко. Рик спокойно выпустил дым через ноздри и сбросил пепел прямо на пол. Игнорируя Нигана, он скользнул взглядом по следу крови на дверной ручке — последним ее тронул Гевин. — Я могу идти, босс? — Проваливай. И передавай привет Джадис. Рик? — Ниган выглянул из кабинета. — Добро пожаловать в мир труда и процветания. Он пропустил Граймса вперед, а после с незаинтересованным видом достал платок из нагрудного кармана, вытер липкий след на ручке и бросил испачканную вещь на пол. И пока Дуайт что-то доверительно говорил в его ухо, Рик отстраненно рассматривал, как платок постепенно пропитывается кровью. Ее было немного, но она была. А то, что бесполезная теперь тряпка попала аккурат в маленькую бурую лужицу, напомнило об успешной игре Нигана в бейсбол. Рик посмотрел на несколько мячей, замерших на своих подставках; за стеклом высокого шкафа поблескивала лакированными боками бита. — Я подумаю, Дуайти. Иди, — Ниган коротко соприкоснулся с ним лбами и обернулся в сторону Граймса. — Итак. Пять уголовных дел Саймона переходят к тебе. Возьми самые последние. И заберешь тот новый иск Гэвина против «Плас Фармасьютикалс» — он не успеет его подготовить. — И почему он не успеет это сделать? — Это важно, Рик? — пожал плечами Ниган, расслабленно опустившись обратно в кресло. — Ты избил его? — Семь процентов от выигрыша иска твои. Достаточно, чтобы ты вовремя закрыл свой чертовски очаровательный ротик и не портил мне настроение? Ниган подбросил в ладони один из многочисленных бейсбольных мячей. Рик бегло взглянул на длинные пальцы, ловко перехватывающие свою игрушку, чтобы после снова подбросить, закрутить и поймать обратно. На сбитых костяшках виднелась кровь, но Ниган не обращал внимания. Кажется, мяч волновал его куда больше, чем делающий пометки Рик. Он даже не смотрел на него, когда спросил: — То, где ты был ночью — это что-то постоянное? — Нет. — Хорошо. Между ними повисла тяжелая пауза. Рик щелкнул ручкой и бросил свои записи на стол. — Почему это вообще так важно? — Потому что я так сказал. И этого достаточно. — То есть тебя устроит, если я буду только спать с кем-то, и не устроит, если завяжу отношения? — Чертовски верно, — Ниган закинул ноги на стол и легким толчком сбросил бумаги Граймса на пол. — Это ревность? — Нет. — Тогда в чем проблема? — Не знаю, Рик, просто я так хочу. Еще вопросы? Или может уже приступишь к делу? По-моему, у тебя только что появилось дохрена блядских дел и тебе стоит поторопиться, чтобы все продумать. Ну, знаешь, подготовить свидетелей, собрать подписи по иску и прочее дерьмо. Ты же не хочешь проебать такие большие деньги, когда твой пацан собирается в колледж, не так ли? — Откуда ты знаешь? — Ты выписал образовательные буклеты через свой корпоративный меил. Да и для кого тебе еще стараться? Так что, будь большим мальчиком, проглоти это и иди работать. Аккуратным движением Рик сбросил ноги Нигана на пол и закинул локти на столешницу. От подобной наглости тот удивленно вскинул брови, а подтянувшись в кресле, наклонился к Рику через стол. Они придвинулись друг к другу так близко, что стоило кому-то из них приподняться, как они окажутся нос к носу. — Проглотить и идти работать, да? — Именно так, Рик. — Как ты когда-то? Короткий миг тишины между ними прервался грохотом опрокинутого стула. Пресс-папье упало на пол, ручки и карандаши рассыпались. Рик и сам не понял, в какой момент они оказались у ближайшей стенки. Ниган с силой толкнул его спиной на светильник — черный плафон лопнул, лампочка в последний раз вспыхнула и осыпалась осколками. Рик широко замахнулся и ударил Нигана прямо в висок — послышался хруст выбитых суставов, сдавленный рык, хрип и сопение, как если бы друг с другом схлестнулись два разъяренных быка. На втором ударе Ниган увернулся, и в отместку приложил Рика о стеклянный шкаф. Книги, витраж, безделушки — все рухнуло и посыпалось на пол. Они снова сцепились, зажатые друг другом среди осколков и обвалившихся полок. Никто не ворвался в кабинет, никто не прибежал на шум — здесь были только они вдвоем. — Знаешь, Рик, я передумал, — клокочущим от бешенства голосом протянул Ниган. — Пусть у тебя будет что-то постоянное. Кто-то. — Да? С чего вдруг? — Хочу посмотреть, как ты снова… потеряешь что-то важное. Кулак Граймса был быстрее его мыслей. В итоге его кисть оказалась выбита, из виска Нигана текла кровь. Они должны были остановиться. Должны были, но так и не остановились. Ниган схватил Рика за лацканы пиджака, чтобы вновь ударить о шкаф. Как заведенный, бил его снова и снова, никак не мог остановиться. Все превратилось в хаос. Они уже не следили друг за другом, желая ударить побольнее, куда угодно и с какой угодно силой. Их пиджаки сбились, рубашки испачкались. Еще немного, и оба повалились бы на пол. Рик давил Нигана грудью, и тот действительно чуть не оступился, но вдруг оцепенел, одной хлесткой пощечиной пресекая любое движение. От неожиданности они оба замерли. Стало слышно вибрирующий в чьем-то кармане телефон. Рику было наплевать: он вновь замахнулся, но Ниган перехватил его за горло. Пальцы слишком крепко сжались на глотке. Настолько крепко, что Ниган остановился, будто испугался своей решительности, а может и самого себя. — Черт... Я не... Блядь, — его хватка моментально ослабла, но так и не исчезла. Мотнув головой, Ниган достал телефон и торопливо принял вызов. — Да? Оливия? Как там поживает самая сладкая пампушечка Техаса? Мой старик опять достал тебя своими блядскими капризами? Будь проклят этот старый козел, если он снова... — внезапно он запнулся на полуслове. — На какие? Как...? Почему...? Да, из Атланты сюда. Лицо Нигана резко переменилось. Рука соскользнула с чужой шеи — Рик глубоко вдохнул, хрипя, как утопающий. — Когда?.. Да, хорошо. А к чему такая спешка...? Блядь... Да. Да, мы возьмем билет на сегодня. Спасибо, куколка. До встречи. Убрав телефон в карман, Ниган вдруг уложил ладонь на всклоченную курчавую макушку. Рик с хмурым видом отбил руку. Наконец Ниган выдохнул и спокойно произнес: — Рик, твой отец... Он умер.

***

За окном машины мелькали низкие деревья с тонкими стволами, иногда можно было увидеть стадо коров или придорожные лотки. Однообразный пейзаж сменялся на пыльную рыжую пустошь, кое-где неторопливо проползал комбайн. Но вот вдалеке уже завиднелись зеленые пятна низин — они медленно приближались к родным местам. Их Дуквилль нельзя было назвать городом: тесное и крепкое фермерское сообщество из пятнадцати преуспевающих семей, живущих на левом берегу реки Колорадо. Сам город — пара миль трехэтажных домишек, вытянувшихся с обеих сторон узкой дороги. В нем никто не обитал, кроме владельцев магазинов. Бар, скобяная лавка, пожарный участок с пятью сотрудниками, два продуктовых, один комиссионный и крошечный ларек с зоотоварами — вот и весь Дуквилль. Жизнь начиналась за ним, где дорога убегала в поля, где журчала речка и тянуло легким душком навоза. Почти дома. Как и хотел, да? Семья Граймсов занималась зерном и свиньями, и ему казалось, что так было всегда, пока отец не рассказал, что его прапрадед выращивал хлопок. Сейчас это не было важно: времена менялись, и постепенно менялся даже их крошечный городишко, застывший на границе округа Уортон в более сотни миль от Остина. Оплот простой и понятной жизни — кажется, так говорила его мать. А Карл называл это глушью. Медное на закате солнце бросило луч прямо в глаза — Рик прищурился и отвернулся. Он еще раз проверил телефон: три прочитанных сообщения от сына, одно — от сестры. Из-за погоды рейсы из Калифорнии до Техаса отменили, да Граймс и не настаивал, чтобы Карл был тут. Парень уже давно разлюбил это место, и похороны деда — не лучший способ полюбить его снова. Сестра обещала прилететь рано утром, и на организацию похорон останется лишь четыре часа. Конечно же, им стоило постараться: здесь будет весь их проклятый город, чтобы взглянуть на закрытый гроб, положить цветы и заставить неубранную кухню десятками кастрюль и корзинок. Не для Рика — в память о том, кому уже не нужно есть. Никто и не собирался говорить мне, что он умер. Граймс рассеянно провел рукой по шее, а после взглянул на Нигана: тот спокойно рулил, то и дело оправляя пропитанный потом ворот белой футболки. — Можешь дать мне номер сиделки своего отца? Оливии? — Четвертый вызов в моем телефоне. Она подписана. — Как... — Рик пролистал журнал звонков. — Как «техасская булочка»...? — Ага. Рик быстро сбросил номер себе и протянул чужой мобильник обратно. Когда их руки нечаянно соприкоснулись, обоих передернуло. Однако ни это, ни даже выбитая кисть или налившиеся кровью синяки на торсе не помешали Рику сказать: — Спасибо. — Ого. За что именно? — За все... это. Ниган нахмурился и бросил неопределенный взгляд на Граймса. Похоже, тот ждал какого-то ответа. Однако Ниган не торопился продолжать разговор. Вместо этого он вложил сигарету в рот, наклонился к щелкнувшей зажигалке. А пока дымил, принялся постепенно сбрасывать скорость до тридцати миль. — Рик... — Да? — Давай проясним. Мне наплевать на твоего отца. Он был тупым ублюдком, так что у меня вряд ли найдется хоть сколько-нибудь гребанной жалости на его счет. Говори спасибо Оливии, говори спасибо чертовому священнику или кому-нибудь еще. Мне насрать, окей? — Тогда какого черта ты тут делаешь? — Я? Блядь, ну твой старик двинул кони, моему старику приспичило с ним попрощаться. Видит бог, я даже не знал, что мой батя любил пропустить стаканчик с идиотом вроде твоего папаши. — Ты даже не знал моего отца. — А он не знал тебя. Граймс равнодушно пожал плечами. Похоже, что он не собирался говорить ни слова — вновь отвернулся к окну и опустил стекло. Горячий ветер тут же ударил в лицо, волосы разметались, а прилипшая к телу белоснежная футболка легко затрепетала. Ему было тошно от того, что по какой-то иронии они с Ниганом умудрились одеться одинаково. — Да ладно, Рик. Какой отец откажется от своего сына только потому, что тот, ох, какая жалость, оказался любителем членов? Или он, — Ниган повел бровью, — оказался слишком гордым, чтобы просто любить тебя? Ответа не последовало. Рик остановил безэмоциональный взгляд на едущем впереди городском автобусе все с тем же 577-маршрутом. Он курсировал от ближайшего крупного города до Дуквилля два раза в день: утром и вечером. Больше никаких ниточек, связывающих их поселение с цивилизацией, не было. Ни хорошей связи, ни скоростного почтового сообщения, ни интернета. Да и добраться до Дуквилля — та еще проблема. Сначала в аэропорт Остина, а потом либо брать в прокат машину, либо долго трястись на автобусах с пересадками в едва отмеченных на карте станциях. И правда, глушь. Рика все никак не покидало ощущение, будто он оказался тут случайно, по ошибке. Он и не должен был узнать о смерти отца, по крайней мере, от Нигана. Никто и впрямь не собирался ему сообщать: осуждение в его сторону было столь велико, что завтрашнее появление на похоронах произведет настоящий фурор. Усмехнувшись этой мысли, Рик достал свой старый смартфон. — Оливия? Здравствуйте. Это Рик Граймс. — Да, мистер Граймс, я... — Можно просто Рик. Я хотел сказать спасибо, что вы отыскали меня, чтобы сообщить о... — О, мист... Рик, я просто... Это совпадение, правда. Я не смогла вас найти в Атланте. Мне сказали, что ваша фирма куда-то переехала... Я даже не знала, что вы знакомы с Торном, точнее, что вы можете работать вместе. Я просто звонила Нигану, чтобы сообщить о похоронах. Ну, знаете, его отец... Он не ходит, так что нам всегда нужна небольшая помощь, чтобы привезти его куда-то. Слава богу, что дома ему интересней. Точнее, это, конечно, плохо, что он не может пойти сам, — девушка робко запнулась. — Господи, простите, я всегда много болтаю. Мои соболезнования, Рик. Мне очень жаль... — Спасибо, все в порядке. — Я запишу ваш номер на всякий случай? — Да, конечно. Спасибо еще раз. До свидания. До самого дома Граймса в машине жужжало только радио, поймавшее волну с прерывающейся проповедью. Они проехали ту самую короткую вереницу магазинчиков, миновали редкий лес, промчались вдоль полей, обогнули церквушку. Проселочная дорога становилась все уже и уже, гладкий асфальт запетлял невообразимыми дугами. Резкая остановка — и вот он, знакомый высокий дом. Кругом было неестественно, по-мертвенному тихо: ни хрюканья свиней, ни шороха куриных крыльев, ни лая собаки. Казалось, что это место постепенно умирает, лишившись своего бессменного хозяина. Выращенный покойной матерью вьюн на высоких бежевых колоннах высох, а детская качеля оборвалась с ветки старого ореха. — Спасибо, что подбросил, — Рик вышел из взятого напрокат пикапа, вытянул чемодан из багажника. Он еще раз окинул дом внимательным взглядом и сделал решительный шаг в сторону крыльца. — До завтра, сосед. Машина за спиной Рика аккуратно развернулась и помчала дальше. Ферма Торнов была в сорока минутах пешего хода. Наверное, поэтому они с Ниганом не были знакомы с самых пеленок. Да и кто отпустит такого взбалмошного ребенка на противоположный конец их обширных фермерских угодий, что в моменты сбора урожая больше напоминали лабиринт, где легко угодить под лошадь или оказаться закрученным в жернова комбайна. Старый ключ легко вошел в замок — в лицо тут же пахнуло сухими травами, пылью и чем-то незнакомым. Все вещи были на прежних местах, никакой перепланировки. Все те же зеркала и фотографии в круглых рамках, цветастые накидки на стульях, множество причудливых тумбочек на изогнутых ножках. Осмотревшись, Рик прошелся по комнатам первого этажа: гостиная, столовая, кухня, кабинет, мастерская, гостевые спальни и буфет — так много места, и все оно заставлено ностальгическими безделками. Вернувшись в кухню, он нашел прикрепленную к холодильнику записку. Адресовано Кэрол — не ему.

«Дорогая, это ваша соседка Барбара. Мы с мужем очень сожалеем о твоей утрате. Пожалуйста, позвони, как только доберешься. 264-024-587»

Рик набрал номер соседки, которую совсем не помнил. Древний дисковый телефон жалобно дребезжал на каждой цифре. — Алло? — Добрый вечер. Барбара? Это Рик Граймс. — Добрый... Да? Рик? Эм, здравствуйте. Вы сын...? А где Кэрол? Она ведь приедет? — Моя сестра приедет утром, — он раздраженно нахмурился. — Это вы нашли отца? Какие вопросы по поводу похорон еще нужно уладить? — Да... Послушайте, все хлопоты взяла на себя церковь, только... Сейчас в ней засыпан подвал, так что гроб... Он в вашем погребе. Понимаете, было очень жарко, а мистер Граймс редко выходил после того, как... кхм. В общем, он сейчас в неподобающем виде, и похороны очень срочные. Вы сами понимаете, эта жара... Около девяти утра вам нужно будет доставить гроб в церковь, — голос Барбары звучал сухо и незаинтересованно, будто она хотела поскорее повесить трубку. — Соседи придут к вам после церемонии. Цветы и прочее уже на ваше усмотрение. — Как он умер? — Сердечный приступ. Его нашел почтальон. Из-за... Из-за запаха. — Ясно. Спасибо за ваши хлопоты. — Соболезную ва... — До свидания, — Рик спокойно повесил трубку. Перед тем, как спуститься в погреб, он включил фонарики, обрамляющие фасад их дома, и поставил случайную пластинку в проигрыватель. Дверь подвала оказалась незапертой, ступени все так же скрипели. Рик впотьмах дернул за цепочку — лампочка под потолком зашипела и зажглась. Он стоял прямо перед гробом. Его блестящие бордовые бока по-странному удачно вписывались в нагромождение прозрачных банок с красной фасолью, мешки с луком и мясные брикеты. Рик провел ладонью по крышке и остановился на стыке, где створка для демонстрации лица соединялась со створкой для тела. Он медленно потянул за ручку, и чем шире оказывалась щель, тем сильнее становилась вонь. Решительно дернув створку, он рефлекторно прищурился: казалось, что смрад разложившегося тела вот-вот выест глаза. Он стоял и стоял, рассматривая лицо родителя, застывшее восковой маской, которая расплавилась и поплыла. — Ты ведь действительно оказался слишком гордым, чтобы просто любить меня? — слова вырвались сами собой. Удивленно Рик обнаружил, что в его голосе не было ни злости, ни напряжения. Вдруг он понял, что этот вопрос даже и не вопрос вовсе — констатация факта. — Жаль. Однако никакого сожаления не было, уж точно не тогда, когда он коротко сплюнул прямо на это оплывшее лицо и с грохотом захлопнул гроб обратно. Дверь подвала осталась приоткрытой. Ему наконец-то стало все равно, что происходит в этом доме и в этом городе. С будничным видом Рик достал из холодильника шоколадный батончик. Совсем по-детски сжевал его на ходу, пачкаясь в нуге и глазури. Как и в детстве, ноги сами повели его во двор. Тогда он частенько слонялся по округе впотьмах, а все думали, будто он уже спит. Вот и теперь он бесцельно описал несколько кругов по крыльцу, сбежал по ступенькам, забежал обратно, прошелся по веранде. Снаружи было все так же жарко и душно, москиты уныло жужжали в ушах. Со стороны сарая доносился звон колокольчиков. «Неужели...?», — удивленно подумал Рик, отправившись на звук. За дверьми сарая угадывалось какое-то копошение. Рик с любопытством отпер створки, чтобы выпустить во двор с десяток оголодавших кур. Старая облезлая коза едва не сбила его с ног, а такая же облезлая корова принялась мотать головой. Ее вымя выглядело просто огромным. Рик сел перед животным на перевернутый тазик, растер ладони и уверенно перехватил теплые соски. Его всегда успокаивало это занятие. Механические движения, удары молока о жестяное ведерко. Закончив, он вывалил в кормушку сено, разбросал во дворе зерна. Огромный заброшенный свинарник навевал тоску, но Граймс не мог придумать лучшего занятия, кроме как вычистить его от старой грязи и навоза. Уже наступила ночь, когда со стороны дороги послышался негромкий шум приближающегося автомобиля. Фары мигнули желтым светом у самого забора. Хлопнула дверца. — Черт, я так и знал, что трудолюбивый фермер Рик Граймс не сомкнет глаз всю ночь. — Ниган? — он выглянул из-за угла дома. — Который час? Что тебе нужно? — Оливия передала кое-что. От нашего стола к вашему или как правильно звучит это дерьмо. Ниган с широким зевком обошел машину по кругу. Скрывшись у кузова, он недолго повозился, а спустя пару секунд вытащил оттуда большой деревянный ящик. — Что это? — Арбузы. — Что? — Наши арбузы. Знаменитые арбузы Торнов без гребанных косточек. Рик усталым движением вытер пот со лба и подошел к машине. В ящике действительно лежали арбузы. У одного из них уже была срезана макушка. От сладкого свежего запаха желудок мгновенно сжался. Рик сглотнул, подумал и все-таки коротко кивнул. — Мило, — пробормотал он, вытерев грязные руки о джинсы. — Поедим? — Арбузное примирение или какое-то такое дерьмо? Рик с усмешкой подхватил грубо сбитый короб и без труда донес его до двора. Они запросто сели прямо в пыльную траву, словно этим утром на них не было надето никаких костюмов и идеально отглаженных рубашек. Ниган достал нож и принялся резать первый попавшийся арбуз, пока Рик бросал мелкие камешки в разбредающихся кур. В темноте белые перья делали птиц похожими на маленькие привидения. — Бон аппетит, — Ниган протянул огромную сочную скибку, наблюдая, как Рик несмело проглатывает первый кусочек. — Сладкий. — Прямо как твоя задница. — Заткнись. Получив пинок ногой, Ниган негромко рассмеялся. Его висок по-прежнему пульсировал болью, руки и бока ныли из-за синяков. Он был уверен: Рик сейчас чувствовал то же самое. Из драк они всегда выходили с одинаковыми ранениями. Никто не оставался в долгу. Нигану подумалось, что это были единственно справедливые весы в их отношениях. Во всем остальном одеяло неизменно оказывалось перетянуто на чью-то сторону. Ничего не получалось поровну. Первый арбуз закончился как-то слишком быстро, а на втором они были почти сыты. Вытерев губы, Ниган поднялся на ноги — Рик запрокинул голову и поднял на него взгляд. — Уходишь? — Да, — Ниган достал сигарету и закурил. — Хочу убраться поскорее, пока не начал любить тебя или ненавидеть еще сильнее, чем есть, знаешь ли. Он снова рассмеялся, и казалось, будто все не всерьез. Но Рик знал, что Ниган всегда говорил подобные вещи легко и просто. И те слова, которые люди обычно выкрикивали друг другу в лицо, из его рта вылетали так же непринужденно, как приветствие или пожелание доброго вечера. — До завтра, сосед. Махнув рукой, Ниган сел в машину и уехал, а Рик еще долго ковырял недоеденный арбуз, бросая его в пыль перед сонными курами. ____________ 1. Джереми Холл (1901-1992) — американский юрист. В вопросе о наказании придерживался теории возмездия в противовес теории исправления и предупреждения нарушений.