***
Почти четверо суток без сна, и Рик не обратил внимания, что дверь его квартиры заперта лишь на один оборот. На пороге в нос ударил терпкий запах марихуаны, глаза моментально заслезились от густого дыма. Он медленно поднял взгляд от носков своих ботинок, но ни вытянувшийся поперек кровати Ниган, ни растекающаяся по полу лужа из-под мороженого горошка, ни даже занявшая треть студии барабанная установка не удостоились его внимания. — Карл? — первые шаги в сторону растрепанного парня дались так легко, словно именно они отделяли их друг от друга на протяжении трехлетней разлуки. — Карл... Ты приехал... Когда? — Привет, пап, — как-то виновато и вместе с тем смущенно улыбнулся Карл, выбираясь из-под громоздкой бас-бочки. — Я... Наверно, прошло сотни лет с того момента, как руки отца сжимали Карла подобно тряпичной куколке. Эти могучие, когда-то казавшиеся огромными руки вдруг подхватили его подмышки, а затем вжали лицом между плечом и шеей. Там можно было унюхать запах пота, крахмала с рубашки, выветрившегося одеколона, алкоголя, чернил и бумажной пыли, а еще чего-то сладкого, наверное, сахарной пудры с пончика. Все вместе это был запах папы. Он напоминал Карлу о доме, о лучших временах. Рик бы простоял так целую вечность. Обхватив лицо Карла руками, он мягко запрокинул его голову. С внимательной улыбкой всмотрелся все в такие же яркие глаза, сияющие на фоне смуглой, с калифорнийским загаром кожи. Карл прищурился и совсем по-ребячески шмыгнул носом — незаметное колечко на правой ноздре поймало блик. Но не это привлекло внимание Рика: о сережке он давно знал. Да бог с ней, всего лишь пирсинг. Но вот разбитая губа и будущий синяк… — Что... Что произошло? — встревоженно спросил он. — Этот мелкий пизденыш... — Ниган выдернул из носа кровавые ватные тампоны. — Хотя я бы назвал его скорее маленьким озабоченным дрочером, верно, Карл? Расскажи папочке, сколько... — Заткнись, — моментально огрызнулся Карл. — Что случилось? Ниган, это ты сделал? Что ты вообще здесь забыл? И что с твоим лицом? — Рик нахмурился, притягивая сына обратно. — Отвечай, когда я задаю вопрос. Однако Торн лишь многозначительно повел бровью, не сводя взгляда с вытянувшегося по струнке парня. Ему было откровенно наплевать и на холодный взгляд Рика, и на его медленно сжимающийся кулак. Расслабленная поза выдавала безразличие. Он был как кот, нагло сверкающий глазами на хозяина, что обнаружил разбитой любимую вазу. — Пап, все в порядке. — Карл, может, хотя бы ты скажешь мне, в чем дело? — Да, пацан, расскажи-ка, с чего это ты вдруг заявился именно сейчас и почему мое лицо заставляет тебя позабыть обо всех гребанных манерах, которым папочка наверняка долго и нудно тебя учил? Но Карл молчал как партизан. Да и что ему сказать? Что его спонтанный приезд мог бы случиться куда раньше, если бы отец только позвал? Или о детской обиде и злости, вложенных в тот единственный удар? О том, с какой легкостью Ниган отбросил его на пол, а затем еще и прижал ногой? Нет, он ни за что не расскажет, как они катались и брыкались, и как быстро закончился этот нелепый бой его самым постыдным в жизни поражением. Ведь нет ничего более унизительного, чем проигрыш человеку, который оказался к отцу достаточно близко, чтобы узнать секрет, о котором Карлу родитель никогда не рассказывал. Человеку, который все никак не собирался уходить ни из этой квартиры, ни из их с отцом жизни, а вместо этого с видом препарирующего жабу исследователя рассматривал Карла, даже когда они оба достали по косяку и разбрелись по разным углам. И было в этом обоюдном отступлении что-то недосказанное, как будто ни один из них не был уверен, какую именно роль играет в жизни Рика Граймса, и кого из них он бы выбрал, если бы пришлось. И сколько бы раз Карл ни бросал на Нигана внимательный взгляд, сколько бы немых вопросов ни задал, он все никак не мог понять, почему именно этот мужчина оказался на том злополучном видео и почему отец выбрал именно его. Но об этом он тоже никогда не расскажет, как и о том, сколько раз ему пришлось промотать без звука не самую четкую запись, чтобы наконец различить татуировки на руках, тех самых руках, которые скользили по плечам и шее, путались в кудрявых волосах и оглаживали вздымающуюся грудь. Он ненавидел эти проклятые руки, что делали его спокойного отца податливым и слабым. — Я знаю, где ты всегда держишь запасной ключ, — пожал плечами Карл. — Этот мужик начал ломиться, я думал, он кто-то типа вора или сталкера. Ну, мы разобрались, сейчас все путем. Вроде как. — Вау, и где ты держишь запасной ключ, Рикки? — Не твое дело, — равнодушно отмахнулся от Нигана парень. — И да, у тебя кондер сломался. Жарко. — Скажу управляющему, чтобы... — Рика прервал звонок в дверь. — Минуту, лягушонок. Кстати, ты голодный? Я сейчас что-нибудь сделаю, идет? Здесь немного тесновато, но... — Па, все нормально. Все еще пребывая в замешательстве, Рик открыл дверь. На пороге стоял курьер. Он настороженно потянул носом явный марихуановый запах, хотя в итоге оставил этот факт без комментариев. Рик поставил свою подпись на планшетке, а когда курьер отошел в сторону, недоуменно уставился на тележку, доверху заставленную одинаковыми коробками. — Я должен внести это в квартиру. Таков порядок, сэр. — Да, конечно. А от кого это? И откуда? — Вот, — курьер протянул квитанцию с запиской. — Разрешите? Рик неловко посторонился, бегло просмотрев квитанцию с адресом прокурорского офиса Тампы. На маленьком кусочке бумаги его ждало короткое послание:«Прости, если заставил чувствовать себя неловко. Вот мои извинения. p.s. Я могу быть джентльменом. Ф.Б.»
Коробки свалены, курьер прикрыл за собой дверь. Звонкий щелчок замка вернул Рика к реальности. Он взглянул на шуршащего пакетом Карла, затем — на разгромленную квартиру. А спрятав записку в карман, кивнул Нигану в сторону символической кухни. — На пару слов. Тот нехотя поднялся. Его нос снова пошел кровью, а на лице застыло выражение шкодливой заинтересованности. Рик слишком хорошо знал это его настроение, чтобы понять: ни одно его слово не будет воспринято всерьез. — Да? Уже готов рассказать, как ты рад меня видеть? — Что ты тут делаешь? — Соскучился, — Ниган придвинулся так близко, что Рик мог бы различить запах его одеколона. — Ты против? — Я не видел Карла три года, так что... — Хочешь, чтобы я ушел? Жаль, ведь я не так давно любезно познакомил тебя со своей семьей. Не прогоняй меня, — шепотом добавил он. — Я буду хорошим, обещаю. В конце концов, я никогда не видел твоего парнишку. — Я этого не говорил. Просто, — Рик выдернул изо рта Нигана косяк, — веди себя нормально. И никогда, слышишь, никогда больше не смей прикасаться к нему хоть пальцем. Или это будет последнее, что ты сделаешь. Я обещаю. — Я ничего не делал, он начал первым. Это просто сраное недоразумение. Рефлекс бывалого бойца, окей? Разве мог я тронуть твое ненаглядное дитя специально? Слышал Карла? Сейчас все путем. — Мне плевать. Ты взрослый, Ниган, а ему еще нет и двадцати. Веди себя соответствующе. — Окей, большой папа. Кстати, что это за дерьмо? Пока Рик мешкал с ответом, Ниган вальяжно прошелся до коробок. Вскрыв одну, достал кассету с пометкой «Свидетель №6». Повертев кассету и так и эдак, бросил ее обратно, а затем раскрыл первую попавшуюся папку, где на титульном листе были прикреплены фотографии с отчетом об исполнении смертного приговора. На снимке молодой парень: его руки затянуты ремнями, а из локтя торчит катетер. — Ебать, нихрена у тебя вкусы... Кто и зачем дал тебе все это? — Кажется, мы договорились, что ты не лезешь в мои дела, — торопливо ответил Рик, принимаясь запаковывать все обратно. — Стоп-стоп-стоп. У нас контракт, не забыл? Ты не занимаешься посторонней практикой, а это дерьмо очень смахивает на... — Я просто смотрю дела. Держу себя в форме. — Не ври мне, Рик. Я готов закрыть глаза на многое, я даже не буду спрашивать, чем ты занимался все эти четыре дня. Да-да, попка, я в курсе, что ты опять что-то делаешь у меня за спиной. — Что...? — Слишком маленький саквояж для четырехдневной поездки. Похоже, ты собирался впопыхах. И... Я знаю, — Ниган дотронулся пальцами до воротничка и подцепил ногтем торчащую из шва нитку, — что ты чертовски любишь хорошую и дорогую одежду. Ну а эта рубашка, судя по всему, была куплена за десять баксов. Что это за пуговички? Из пластмассы, которую нашли на свалке китайские дети? — тихо рассмеявшись, он выдернул ниточку. — Кому как ни мне знать, что в разводах нет ничего внезапного, Рик. Уверен, я найду в твоих бумагах много интересного. Но мы ведь теперь друзья, и я не буду так мучить своего дорогого друга, верно? Так что скажи-ка мне, Рик, кто дал тебе все это и зачем? — Мы поговорим, я обещаю. Но не сегодня и не сейчас. Не делай этот вечер еще более неловким, чем он и есть. Я просто хочу... — он устало прикрыл глаза, слушая, как обкуренный Карл хрустит снеками. — Мне нужно прийти в себя. — Я знаю, — хмыкнул Ниган. — Но все равно ловлю тебя на слове. Мы поговорим. По правде говоря, присутствие Нигана помогало Рику отвлечься. Он совсем не знал, что делать и как вести себя в присутствии сына, внезапно сменившего гнев на милость. Он даже не знал, почему на самом деле злился Карл, его Карл, который порвал все связи с дедом и остальной семьей только потому что они не приняли Рика обратно. Казалось, все эти годы парень решал только одному ему понятную дилемму, и теперь, когда он оказался здесь, преодолев больше двух тысяч миль, все стало еще более хрупким. И больше всего в жизни Рик боялся снова сделать что-то не так. Он до сих пор не мог понять истоки тех упреков, что неминуемо сквозили в словах Карла в периоды их редкого общения. И пускай Ниган заполнял собой все пространство, пускай хамил и подначивал — возможно, это был самый подходящий способ заполнить собой ту тишину, которая застынет между отцом и сыном, когда Ниган уйдет. — Пап? — Да, лягушонок? — Я могу посмотреть, что не так с твоим кондером, если хочешь. — Было бы отлично, но для начала, — он выдернул изо рта Нигана очередной косяк и направился к Карлу, — вываливай все, что у тебя есть. Давай-давай, никакой травки в этом доме. Живее, и то, что в карманах. И заначку в рукаве, да, я знаю, что это тайное место. Я же занимался твоей стиркой, так что, давай, все на выброс. Это и тебя касается. Рик развернулся к Торну, который уже успел вытянуться на полу под барабанами. Было даже странно, что он совсем не пытался установить дистанцию с Граймсом младшим, а вместо этого оказывался к нему все ближе и ближе. С явной неохоткой он вытрусил Рику свои запасы, а когда тот выбросил всю «контрабанду» в окно, с проклятиями окрестил его героем УБН[2]. — Так, — Рик с подозрением взглянул на компанию, — дайте мне десять минут. И никаких эксцессов. Вы меня поняли? — Да, па. Иди. Все будет нормально. — Все под контролем, мы прекрасно ладим. Верно, пацан? — Ниган вызывающе усмехнулся и пнул ногой стул, на котором крутился Карл — тот покачнулся, но не упал. Рик вздохнул и поплелся в душ. Стоило двери тихо захлопнуться, как рука Нигана опустилась на ножку стула, заставив Карла резко остановиться. Они взглянули друг на друга: Ниган собирался что-то сказать, однако парень не дал ему вставить и слова. Прокрутив в руках палочки, он с силой обрушил их на тарелки. Квартиру сотряс невероятный грохот. — Эй, Ринго Старр[3], по-моему, нам нужно кое-что прояснить. Но Карл лишь расслабленно прикрыл глаза, покачивая коленом, отчего бас-бочка гулко завибрировала. Сколько он себя помнил, ему нравилось производить шум. Это было лучшим способом отвлечься от происходящего во внешнем мире, и не так уж важно, какими событиями полнилось то, что его окружало. Хорошее ли, плохое — Карлу не нравилось ни то, ни другое. Ему нравилось производить шум. И если марихуана наполняла гулом его голову, то барабаны справлялись со всем остальным. Лет в пять отец подарил ему конгу, потом коллекция пополнилась трещотками и парой бонго. Когда увлечение стало очевидным, пришло время барабанной установки — за ней он проводил все свое время, заставляя содрогаться каждый находящийся в заставленной подростковой комнате предмет. Рик никогда не делал замечаний — в конце концов, Карл и не ждал другого от родителя, которого считал идеальным. Его бегство в Калифорнию — родину Трэвиса Баркера и Дэвида Сильверии[4] — было не таким уж плохим решением. Он только и делал, что курил, плавал и стучал по барабанам. Он бы мог заниматься этим всю жизнь, даже не искал подходящей для себя группы. Коллективы меняли друг друга, как меняли себя и стили, а Карл просто стучал и стучал. Он плохо уживался с теми, кого не устраивал подобный подход: громкий и агрессивный в своей игре, он всегда становился лидером любой группы, независимо от того, в каком направлении она собиралась двигаться. Казалось, куда бы его ни запихнули, как бы далеко ни стояла его установка, он все равно оказывался в центре всеобщего внимания. Так было всегда и во всем. Пока не появился Ниган. — Где у тебя ебучая кнопка «стоп»? Поднявшись, Ниган уложил ладонь на содрогающуюся тарелку. Палочка тут же нацелилась на его пальцы, однако он ловко увернулся. Карл лениво приоткрыл один глаз. Его руки, живущие своей жизнью, продолжали выбивать из барабанов звук отрывистыми движениями: то, что начиналось как ненавязчивый фанк, превратилось в партию для трешметала. — Отвали. — Нам лучше стать друзьями. Ты так не считаешь? — Нет. — Знаешь, если бы ты, мелкий черт, не был таким упрямым и злобным сукиным сыном, — задумчиво сказал Ниган, рассматривая растянутую салатовую майку, открывающую в прорезях смуглый торс, — я бы никогда не подумал, что ты его сын. — А я бы никогда не подумал, что у отца такой дерьмовый вкус. Ниган усмехнулся, обернувшись в сторону открывшейся ванной комнаты: Рик тряхнул мокрой головой и подставился под едва ощутимый сквознячок. Невыносимая флоридская жара убивала любое желание к движению, и Нигану было удивительно, как Карл продолжал резво размахивать руками и ногами. — Нет, мне правда чертовски любопытно, как из этого, — Ниган кивнул на Рика, возящегося на кухне в одних только шортах, — вылезло это. — Скажи это громче, чтобы он смог расслышать. Фыркнув, Ниган улыбнулся и легкой пружинистой походкой направился в сторону кухни. Он спокойно собрал разбросанные Карлом пакеты, и потеснив Рика бедром, принялся греметь кастрюлями. Когда его ладонь ненавязчиво проехалась по голой талии, словно ему нужно было всего лишь подвинуть Рика в сторону, Карл поджал губы и поднялся со своего места. Больше всего его раздражало, как Ниган изредка наклонялся к уху отца, а тот в ответ устало смеялся над слышной только им шуткой. — Пап, я решил насчет колледжа, — устроившись на кухонном стуле, он с невозмутимым видом раскрыл скетч-бук. — Может, мне остаться в Тампе? Если ты не против. — Южно-флоридский университет один из лучших в стране. Хочешь поступить туда? На какой факультет? — Я бы хотел выбрать место попроще. Вряд ли меня научат чему-то новому в музыке, так что... Я думал про местный колледж искусств. Смогу поступить на художественный. — Ебать, рождение нового Малевича? Не каждый черный квадрат — это искусство, малыш, — отозвался Ниган. — Карл прекрасно рисует, — гордо заявил Рик. — Он сможет поступить куда угодно. — О, я уверен, он очень многое делает просто прекрасно. Он ведь сын своего отца. С этими словами Ниган демонстративно облизал арахисовую колбаску в недвусмысленном жесте. Даже втянул щеки и сделал вид, будто глотает. Проделывая это, он смотрел Карлу прямо в глаза, еще и ухмыльнулся. Парень сделал медленный и глубокий вдох. Рик ничего не заметил, продолжая встряхивать в дуршлаге лапшу. Когда все было готово, они расселись за тесной столешницей. Ниган с интересом наблюдал за Граймсами: Карл с аппетитом ел, в то время как Рик, несмотря на собственный голод и усталость, беспрестанно подкладывал в тарелку сына то салат, то лапшу. Ниган никогда не видел его таким. Рик был как беспокойная мамаша, которая готова восторгаться чем угодно, даже если отпрыск вдруг решит спалить полицейский участок или распять посреди тротуара распоследнего бомжа. Его любовь и обожание были безусловны, и бог его знает, как Карл вообще посмел открепиться от столь трепетного родителя, чтобы исчезнуть на три года. — Ты стал играть еще лучше. Звук поменялся. Докупил что-то новое? Кажется, пару тарелок? — Угу. И три барабана. Ниган недоуменно вскинул брови, продолжая молча наблюдать за Риком. Тот смотрел на сына, как на современного Моцарта, хотя на деле Карл был тем, кто заставит любую филармонию сложиться пополам в руинах. Хотя, если ты считаешь себя импотентом, цедишь сперму в стакан, а твоя жена умирает при родах, то ребенок — это, наверное, гребанное чудо. Пододвинув пустую тарелку к краю, Ниган потребовал добавки. Рик разделил остатки еды между ним и сыном и устало прислонился к раковине. Те сидели друг напротив друга и одинаково медленно наматывали лапшу на вилку. Закончив, оба с все с той же одинаковой неторопливостью вытерли рты и отбросили свои салфетки. Нездоровый аппетит заставил их объесться. — Уже поздно, — неловко заметил Рик. — Карл устал с дороги. — Даже в покер не сыграем? — В следующий раз. — И снова ловлю на слове, — Ниган лениво щелкнул пальцами и поднялся из-за стола. Напоследок он похлопал Карла по плечу. — Прогуляемся как-нибудь, малыш. Рик провел «гостя» до самой двери, а после выскользнул вместе с ним в общий коридор. — Так зачем ты приходил? — спросил он, прислонившись голой спиной к стенке. — Я же сказал. Соскучился, — Ниган закурил. Нависнув сверху, он потянул шнурок на шортах Рика, потеребил его, накрутил на палец. — И хотел пригласить твою задницу немного развеяться. — Пригласить? Куда? — На крестины детишек Саймона. Полчаса в церкви, а потом на пляж. Выпьем пива, перебросимся в карты. Познакомишься с моими ребятами поближе. Как тебе такое дружеское дерьмо? Возьми своего пацана, если хочешь. Мне точно нужен второй шанс с этим засранцем. Ебать, он почти сломал мне нос. Бить меня при встрече — это маленькая традиция всех Граймсов? Жду не дождусь, когда меня «приласкает» еще и Кэрол. — Я так и не понял, какого черта между вами произошло. — Не знаю. Я просто увидел гребанные звезды. — По-моему, ты все прекрасно знаешь. — Ну... — Ниган покачнулся на пятках. — Можем обсудить это в следующий вторник за бутылочкой пива. Жду ваши задницы на крестинах, идет? — Ладно. Но тебе действительно пора идти. Уже поздно. — Валю-валю, — он прогулочным шагом добрел до лифта и нажал на кнопку. — Кстати, Рик. — Да? — Скажи мне, что ты носишь облегающие плавки. Не удостоив его ответом, Рик громко хлопнул дверью. Карл плескался в душе, и у него появилось время привести дом в порядок. Кровать заправлена, а второе спальное место в виде мягкого одеяла и вороха подушек нашло свое место на полу. Вытянувшись на импровизированном лежбище, Рик прислушивался к фырканью в ванной. Близость сына и полумрак умиротворяли — он едва заставлял себя держать глаза открытыми. — Па, давай я на полу, а ты на кровати? — Карл незаметно просочился в комнату, выключая по пути свет. Он по привычке подхватил свои палочки и прокрутил их в пальцах. — Могу достать из машины свой спальник. — Не выдумывай. Ложись. — Ладно. Он тихо завозился, устраиваясь на постели. Ему нравилось, что постельное белье пахло кондиционером, а простыни хрустели от чистоты. Именно так всегда и было, если родитель находил время на домашние дела. Перевернувшись от изголовья к краю, Карл свесился с кровати и посмотрел на отца. — Пап? — Да, лягушонок? — Почему ты не рассказывал мне про... Ну... Про все это? Твою личную жизнь. — Мне было стыдно, — усмехнулся Рик, прикрывая глаза. — Прости, Карл, ты не должен был проходить через все это. Мне жаль. Мне правда очень жаль, что ты узнал обо всем вот так. — Все в порядке, па. Мне в принципе плевать на всю эту шумиху. Да и твоя ориентация не такое уж большое дело. Ну знаешь, после четвертой бутылки пива каждый второй человек в комнате становится бисексуалом. Тебе давно пора подключить себе Нетфликс или какое-то такое дерьмо. — Тогда... Почему ты уехал? — Мне не нравится, что у тебя есть секреты. _____________________ 1. Джо Ганс — американский боксер. Чемпион мира в легком весе. 2. УБН — управление по борьбе с наркотиками США. 3. Ринго Старр — барабанщик The Beatles. 4. Трэвис Баркер и Дэвид Сильверия — барабанщики родом из Калифорнии.