***
Горнолыжное снаряжение так и валялось на пороге — Блейк все никак не мог найти время привести его в порядок после отпуска. В Теллурайде он провел полторы недели. Поначалу отсутствие компании его неплохо развлекало, однако спустя три дня одиночество стало утомлять. У него не было недостатка в собеседниках. Но просыпаться и засыпать одному в уютном номере, где каждая деталь кричала о том, что он предназначен для двоих — вот, что нервировало по-настоящему. Он даже отыскал себе полдюжины желающих скрасить его уединение. Все они соответствовали его прошлым вкусам: неболтливы, миловидны, не старше тридцати. Разве что не было необходимости платить — все это были такие же отдыхающие, ищущие однодневный роман. По привычке Филип начинал знакомство с обмена парой шуток и приглашением на ужин. Но стоило ему схватиться за приборы, а случайному визави открыть рот, как все очарование вечера вмиг улетучивалось. Все казалось Филипу до отвратительного поверхностным и пустым. Скучным. Не было того волнения, что захватывало его во время перепалок с Граймсом. В жестах и прикосновениях он не находил интимности. А к моменту подачи десерта близость уже переставала быть желанной. По итогу ужина он с милой улыбкой расплачивался за двоих и отправлялся спать. Им с Граймсом еще не довелось встретиться после отпусков. Филипу почти сразу же пришлось лететь в Таллахасси на слушание доклада, а Рик был занят разбором накопившихся на работе дел. Так что, сегодняшний совместный ужин был особенным. Филип даже слегка волновался, когда принимал у доставщика свой заказ из ресторана. Ему потребовалось не меньше десяти минут, чтобы проверить каждое затейливое блюдо. И пока он с невозмутимым видом инспектировал контейнеры с едой, парень в кепке с логотипом ресторана «Флеминг» успел и покурить, и размять ноги. — Все в порядке, мистер Блейк? — не выдержал доставщик. — Да-да, благодарю. Ваши чаевые, держите. — Вы очень щедры. Кстати, я проголосую за вас, будьте уверены. — Я это ценю, — Филип машинально улыбнулся. — Спасибо за быструю доставку. — Без проблем. Планируете особенный ужин? Желаю удачи, — парень совсем по-свойски ему подмигнул, а на прощание посигналил из машины. Хмыкнув, Филип скрылся в доме и принялся аккуратно раскладывать еду по тарелкам. Неудивительно, что ужин, на взгляд стороннего наблюдателя, казался особенным. «Флеминг» — один из лучших ресторанов Тампы. Только там можно было получить закуску из морской звезды или шоколадный десерт с рубиновым кальбо. Как и всегда пунктуальный, Рик не заставил себя долго ждать. Он без всякого выражения обронил дежурную фразу о том, как все вкусно пахнет и великолепно выглядит. Вопреки ожиданиям Филипа, он сел не рядом, а напротив. К вину не притронулся, да и руки вытер с таким отстраненным видом, что если бы вместо пушистого полотенца там была половая тряпка, он бы и не заметил. — Итак… Как прошел отпуск? — спросил Филип, макая устрицу в соус. — Не пожалел, что не поехал со мной? — Я недавно встречался с Дейлом Хорватом, — Рик откинулся на спинку кресла. — Его пригласили вступить в «выходной клуб». Вот как это называется, надо же. Скажи, ты ведь с самого начала хотел туда попасть? Лицо Блейка на секунду омрачилось. Он раздосадовано вытер губы салфеткой, вздохнул, прокатил по тарелке стручок фасоли и проделал еще с десяток бессмысленных действий, заполняющих подобные паузы в разговоре. — С самого начала? Это когда? — Когда дал мне разбор дел по смертным казням. — При чем здесь это? — Не прикидывайся, Филип. Ты и сам знаешь о «выходном клубе», где числится большинство твоих богатых и влиятельных приятелей. Единственное, о чем ты не в курсе — кто именно в нем состоит. Я был тебе нужен, чтобы найти этих людей. Ты дал мне эти дела, чтобы я нашел их. — У тебя есть список имен всего клуба…? — Немудрено, что они так тщательно скрываются, — отмахнулся от вопроса Рик. — Отмывать столько денег через государственный бюджет и казнить людей на якобы законных основаниях, лишь бы отвести от себя подозрения — кто бы хотел распространяться о подобном? — желваки на его лице непроизвольно дернулись, и он на секунду замолчал. — Хотя меня больше поражает, как у тебя хватило терпения водить меня повсюду, как наживку, чтобы какой-нибудь миллионер, вроде Хорвата, которого, конечно же, с радостью примут в этот проклятый клуб, не решил взять меня своим доверенным лицом. Да, Филип, тебе нужна была моя репутация, но не для кампании, а для этого дерьма. Ведь какая удача, что Рик Граймс — единственный действующий адвокат, который бывает на подобных раутах. — Хорват сделал тебя своим доверенным лицом? — Да, он предложил мне вести его дела во Флориде. Ведь ему нужен местный законник, который еще нигде не испачкался. Думаю, нет никакого совпадения, что я был единственным юристом на том приеме в особняке Ибора, где нас познакомили? Филип допил вино одним махом, а после поднялся, чтобы открыть новую бутылку. Он всеми силами пытался держать себя в руках, однако его самообладание дало слабину: пальцы дрогнули и штопор соскользнул с пробки. Едва слышно выругавшись, он оставил вино в покое и налил себе виски. — Нет, это не совпадение. — Что же, я не удивлен. Меня интересует другое: раз Мартинес послал ко мне своих ребят, чтобы я прекратил расследование, почему ты не разузнал о клубе у него? Филип с усталым видом прислонился бедром к кухонной стойке и ответил: — Мы не совсем друзья. Точнее, мы друзья, пока нам это выгодно. Какая удача, что мы были выгодны друг другу, начиная с юности. Цезарь не состоит в «выходном клубе» как полноправный член. Он просто делает свою часть работы с подтасовкой улик и следствием. За что и получает отличные отступные. — И делиться он с тобой не собирается, ясно. — Послушай, я не буду скрывать, что ты мне нужен, чтобы попасть в клуб. Из-за твоего расследования и сотрудничества с Хорватом, «выходной клуб» теперь у меня под колпаком. Им придется меня принять, хотят они того или нет. Наверняка, у тебя достаточно улик против них, так что… Спасибо, Граймс, мне даже не пришлось пачкать руки. Благодаря тебе. — Что я могу сказать? — бесцветно улыбнулся Рик. — Отлично сыграно. Доволен собой? — Вполне. Они замолчали. Филип, расслабившись, цедил второй бокал виски. Рик достал сигареты, но так и не закурил. — Но почему ты не мог вступить в клуб просто так? Разве ты не подходишь? Ты же окружной прокурор. Филип негромко хмыкнул: — Не думаю, что ты поймешь. Это сложно объяснить. — Попытайся. — У тебя никогда не было чувства, будто люди считают тебя чем-то средним? Недостаточно плох и недостаточно хорош, что-то вроде этого. Например, как средний класс. Вполне обеспечен, чтобы состоятельные люди не считали бедняком, но не богат настолько, чтобы купить себе самолет. Речь не о деньгах. Это… обо всем остальном, — подытожил Филип, садясь на край стола со стороны Граймса. — Так что, неважно кто я: окружной прокурор, губернатор или советник в Белом доме — для всей этой элиты я всегда буду чем-то средним. Блейк на несколько минут погрузился в собственные воспоминания. На ум шли времена его учебы в частной школе. Например, как за длинным столом в обеденной комнате сидели точно такие же мальчики, как и он сам: сыновья бизнесменов, акционеров, трейдеров, владельцев драгоценных акров где-нибудь в Гане. В общем, отпрыски кого угодно, но не тех, кто имел свое кресло в Капитолии или был вхож в Овальный кабинет. Детей обычных богачей в школе числилось больше всех, и их стол был самым длинным. Но это оказался как раз тот случай, когда Филип был не рад очутиться в большинстве. Еще юношей он быстро взял в толк, отчего сын главы налогового управления был куда более важной персоной, чем сын держателя миллионных акций золотодобывающего холдинга. И хоть первый носил недорогие туфли, а в школу его привозили на простеньком серебристом вольво, он все равно был сыном того, кто позволяет богатому мальчику оставаться богатым. В момент этого озарения деньги отца уже перестали казаться Филипу чем-то особенным. Он и сам не знал, чего ему не хватает, чтобы вырваться из всей этой усредненности. То ли дело было в репутации его семьи нуворишей, то ли в отсутствии власть имущих в родословной — поступив в университет, Филип перестал об этом думать. Однако даже тогда, закончив элитный ВУЗ с высоким баллом, он никак не мог отделаться от горького послевкусия: его университет не входил в «Лигу плюща»[1]. — Филип, то, чего ты добиваешься — это просто власть ради власти, — глухо отозвался Рик. — С каких пор тебя это смущает? Тебя точно тянет к людям, вроде меня или Торна. — При чем здесь Ниган? — То, чем он занимается — это деньги ради денег. Так что… мы не так уж далеко друг от друга ушли. — У вас нет ничего общего. — Разве? Скажи, он хотя бы извинился за то, что сделал с тобой? Он сожалеет? Нет? Так я и думал. — Ты ничего не знаешь об этом, — спокойным голосом отрезал Рик. — Знаю. Потому что тоже не сожалею. Зажав сигарету в зубах, Рик поднялся со стула и принялся откатывать рукава рубашки. Филип знал, что он сейчас уйдет, поэтому не мешкал, когда перегородил ему путь, вытянув сведенные крест-накрест ноги. — Тебе не кажется, что твоя история повторяется? Только на этот раз у тебя все еще есть шанс поступить правильно, — Филип запустил руку в карман брюк и достал оттуда маленькую черную коробочку. — Не совершай ту же ошибку снова. Не пытайся оттолкнуть меня так же, как ты оттолкнул Торна. Ты и сам знаешь, насколько плохо это закончится. Рик откинул и тут же захлопнул крышечку обратно, едва взглянув на обручальное кольцо. — Хорват купит земли у тебя. И я попросил его замолвить за тебя слово в клубе. Доволен? — Это значит, ты все-таки сделал свой выбор? Ответа Филип не получил. Он так и остался сидеть с коробочкой в открытой ладони, даже когда Рик выпутался из хватки, надел пиджак и прикрыл за собой дверь.***
Ниган в последний раз взглянул на новенькую хрустящую сотку — его маленький сувенир из круиза для Луи, и протянул банкноту девушке за кассой. От сдачи он отказался, а забрав две коробки с пончиками и пирогом, пристроился за столиком у окна. Он уже успел занять себе местечко дорожным чемоданом и горкой свежих газет. И не зря. В обеденное время кондитерская была битком забита. Объяснить ее популярность было легко: ближайшая к зданию суда, она славилась своей выпечкой и внушительной кофейной картой. Развернув первую попавшуюся газету, Ниган с ленивым любопытством пробежался взглядом по заголовкам. От Дуайта он узнал, что в Тампе происходило нечто из ряда вон. Но то, что Рик устроил здесь настоящее восстание, оказалось для Нигана сюрпризом. По правде говоря, никто и никогда не делал для него чего-то подобного. Все его отношения строились на взаимной выгоде. Ниган считал это справедливым, и обычно не требовал от людей большего, чем они могли ему дать. Происходил ли обмен добровольно или вопреки — его не интересовало. Но Рик… С ним все было куда запутанней. Иногда Нигану хотелось высосать из него все соки. Осушить этот колодец до последней капли, чтобы потом глядеть, появится ли на пыльном дне новый ручей или же это все-таки конец. А иногда он не находил в себе других желаний, кроме как отдавать ему и отдавать, заполнять до краев, расплескивать и лить, лить, лить, пока Рик попросту не лопнет. — Еще кофе? — прозвучал голос официантки прямо над самым ухом. Ниган отрицательно дернул подбородком и вытянул из стопки очередную газету. Однако зачем читать, если можно было узнать обо всем из первых уст? Он уже был в курсе, что Рик сейчас на слушании нового дела. Поэтому вместо счастливого единения с родной постелью, Торн глядел в окно на здание суда. Благо, с его столика открывался хороший обзор на центральный вход. Январский день выдался настолько теплым, что клерки не надевали пиджаков, а выбегали на улицу прямо в рубашках и с закатанными рукавами. Работая локтями, они пробивались через маленькую тесную кучку демонстрантов. Те нестройным хором ратовали за справедливый суд для какого-то Билли Сайкса и загораживали путь. Обычное дело, даже полицейский не взглянул. Все казалось мирным и нормальным, а оттого каким-то чужим. Но Ниган уже давно привык к этому ощущению. Привык настолько, что даже не стал пить таблеток или курить. У него было лекарство получше. Он достал телефон из кармана и принялся набирать сообщение: [Н.: Папа вернулся в город и собирается забрать тебя пообедать] Ответ пришел незамедлительно: [Р.: Разве круиз заканчивается не через неделю? Ты рано] [Н.: Я соскучился] [Р.: Прости, но я застрял в суде. Присяжные совещаются уже третий час] [Н.: Ебать, медлительные ублюдки] [Н.: Проси перерыв. Тебя ждет острый пирог] [Н.: И не только пирог] Вслед за сообщениями Ниган отправил фотографию выглядывающего из сумки козырька его капитанской фуражки. Он готов был побиться об заклад, что Рик сейчас улыбнулся. Что-что, а поднять ему настроение Ниган всегда умел. Как, впрочем, и испортить. [Р.: Острый пирог? Который из судейской булочной? Ты там? Где ты?] [Р.: Уйди оттуда. Филип заседает сегодня. Не знаю, в каком конкретно зале] Колокольчик на входной двери зазвенел долгой трелью — в пропахший выпечкой зал ввалилось не меньше десятка человек. Они галдели, смеялись, шуршали небрежно скомканными в руках бумагами. Официанты тут ж засуетились, а уборщик принялся незаметно прибирать тарелки с освободившихся столиков. Вскорости здесь стало не протолкнуться. У стойки выдачи заказов столпилась очередь. Подвешенный к потолку телевизор зазвучал громче: наверное, кто-то прибавил звук. Крутили новости. На экране мелькали полицейские, какая-то погоня или задержание — Ниган не смог разобрать, как ни присматривался. Ему хотелось увидеть запись одного из митингов, но это, скорее всего, материал для вечернего выпуска. — Торн. Услышав свою фамилию, Ниган запрокинул голову. Филип стоял над ним, как статуя. На лице — гневное недоумение. Его пальцы сжались на высоком картонном стаканчике так крепко, что кофе пролился через край. Несколько капель попало прямо на носок начищенной туфли. Заметив это, Ниган с издевкой приподнял бровь и улыбнулся одной из своих неприятных улыбок. — Ну здравствуй. Присядешь? Ниган с грохотом толкнул ногой стул — в их сторону обернулось несколько посетителей. Филипу ничего не оставалось, как перекинуть свой тренчкот через стол и сесть напротив. С минуту они изучали друг друга. Ниган закинул ногу на ногу и расслабленно откинулся на спинку. Его ботинок раскачивался вверх-вниз в опасной близости от брюк Филипа, на что тот не обращал никакого внимания. — И что ты тут забыл? Не верю, что ты настолько туп, чтобы искушать судьбу и вертеться у меня под носом, — Филип сделал маленький глоток кофе и вытянул под столом ноги, заняв вальяжную позу. — Не боишься? Ниган глухо рассмеялся. Его последний растянутый смешок был похож на скрип несмазанных петель. — Ебать, боюсь ли я? А сам-то ты не боишься? — С чего бы это? Не торопясь отвечать, Ниган раскрыл одну из коробок с пончиками и принялся скрести ножом по верхушке. Сладкое конфетти разлетелось по всему столу, несколько кусочков розовой глазури попало на тренч. Филип раздраженно нахмурился и попытался смахнуть с вещи налипшую сладость. Однако стоило ему протянуть руку, как Ниган крепко перехватил его за запястье. — Я знаю, что ты сделал с Риком, — тихо сказал он, привлекая мужчину ближе. Когда Филип прошипел неразборчивое проклятие, Ниган сжал его руку с такой силой, что послышался хруст. Они оба знали, что будущий губернатор, как и действующий окружной прокурор, не может замахнуться или ударить в ответ. Не на людях и уж точно не перед зданием суда. Здесь и сейчас Блейк был беспомощен, и Ниган наслаждался этим. — Не провоцируй меня, Торн, иначе это будет последнее, что ты сделаешь, — отчеканил Филип сквозь сжатые зубы. — А теперь отпусти мою руку и сделай себе одолжение, свали отсюда. — Иначе что? — Иначе тебя не спасет даже Граймс, сколько бы раз он ни раздвинул ноги. Несмотря на врезавшуюся в живот кромку стола, Филип с чувством собственного превосходства приподнял подбородок. Последнее, что он увидел — как уголки губ Нигана дернулись вниз. После этого — лишь блеск масляного ножа у себя перед носом. Острая вспышка боли опалила правую сторону его лица. Он вскрикнул, да так громко и пронзительно, что все люди вокруг разом умолкли. Уже не чувствуя боли в сведенной руке, Филип с паническим остервенением выдернул ее из хватки. Правый глаз слезился, его будто кромсали стеклом. По пальцам что-то потекло, что-то прозрачное и густое, как нагретое на сковороде масло. На серые брюки, словно из носика чайничка, пролилась кровь. Филип в замешательстве оглянулся по сторонам, и тут же несколько женщин, как по команде, сорвано закричали. Кто-то подбежал к нему, кто-то выскочил на улицу и принялся звать офицера. Как в бреду Филип видел спокойно ухмыляющегося Торна. Тот что-то показывал ему, мол, вытри щеку. И Филип, не отдавая себе отчета, коснулся скулы — на подушечках отпечаталась розовая глазурь. Он повел рукой в сторону, и его пальцы натолкнулись на рукоять ножа. ______ 1. Лига плюща — общество из восьми частных привилегированных университетов США. Количество поступивших в эти ВУЗы колеблется от 6-16% от всех абитуриентов.