***
Стрелка настенных часов тихо щелкнула — четыре утра. Через узкое прямоугольное окошко под самым потолком в комнату попадали бледно-розовые лучи восходящего солнца. На улицах Таллахасси по-прежнему было пусто. Но еще один-два часа, и за толстым стеклом замелькают лодыжки и пыльные туфли. Кондиционер до сих пор работал. Рик зябко поежился. Его порванный кардиган теперь покоился на коленях, прикрывая собой кровавые разводы. Перед тем как уйти, детектив распорядился принести ему стакан воды — еще один простой прием заставить Рика понервничать. Постоянный холод и несколько глотков воды, как ему сразу же захочется в туалет. Естественно, выпускать его никто не собирался. Наконец-то в замке провернулся ключ. В допросную вошел глава полиции Флориды, тот самый, место которого Филип обещал Цезарю. Его костюм выглядел слишком дорогим, почти щегольским, что, впрочем, все равно не красило ни его тощей фигуры, ни лица, такого сухого и загорелого, что оно походило на высушенную оленину. — Пако Эрнандес, — представился он, усевшись напротив. — Будем знакомы, мистер Граймс. Как ни в чем не бывало они пожали друг другу руки. — Итак, это, насколько я понимаю, принадлежит вам, — Эрнандес положил на стол смятый бумажный пакет, в котором Рик принес жесткий диск. — Детектив Хайнс уволен полчаса назад. Надеюсь, это подойдет в качестве моих извинений за все неудобства? Не ответив ничего конкретного, Рик вытряхнул из пакета свой портсигар, бумажник и спички-визитку. Пако дернулся, чтобы подкурить, однако Рик лишь отмахнулся, щелкнув спичкой о застежку бумажника. — Я знаю о «выходном клубе». Растрата государственного бюджета, убийства невиновных людей, отмывание денег. Даже если вы не часть клуба, вы уже лет десять закрываете на него глаза. Так что, увольнение детектива вас не спасет. — Тогда чего вы хотите? — Посадить Филипа. Поэтому я здесь, не так ли? Эрнандес с задумчивым видом откинулся на стуле. Рик готов был поспорить, что ум Пако, пускай и не самый выдающийся, прекрасно справлялся с просчетом вариантов. Только любой из них не сулил ему ничего, кроме неизвестности. — Что конкретно вам известно о «выходном клубе», конгрессмен? — Достаточно, чтобы встретиться с ФБР этим утром. Пойдете мне навстречу, и я не буду упоминать ваше имя. — Что ж… Полагаю, Блейка уже не спасти, а значит, самое время спасать себя, — Эрнандес достал из внутреннего кармана написанное Риком заявление и поставил свою подпись. Бумажка наконец-то обрела юридическую силу. — Отдам вам должное, никогда еще не встречал человека, который бы с таким упорством пытался избавиться от своего супруга-губернатора. В конце концов, брак по расчету самый крепкий. — Вы и правда проглатываете любую чушь, которую вам скармливает Филип, — с усмешкой протянул Рик. — Он не мой жених, не мой супруг. Я уже замужем. Вот, — он достал из бумажника свой новый ID, — моя нынешняя фамилия. — Торн? — Именно. — Вы и… Ниган Торн… Тот юрист…? — И пока он в тюрьме, я временно управляю его отделом в адвокатской фирме. Если ФБР звучит для вас не слишком убедительно, то иск за несоблюдение протокола по отношению к задержанию Блейка точно лишит вас должности. Подумайте об этом. Кивнув, Пако поднялся со стула и вытянул руку по направлению к двери. Наконец-то Рик мог уйти. Любое движение приносило боль, но он терпел. Стоило им оказаться в коридоре, как Пако распорядился насчет пледа и медицинского осмотра. Предстояло самое унизительное: сдача мазка с оставленным внутри доказательством. Рик отказывался называть это иначе. Всего лишь доказательство преступления, не больше не меньше. Сначала с него сняли побои, приложили лед к колену, проверили пульс и реакцию зрачков. Но вот доктор сменила перчатки и мягко потянула его на кушетку. Рик осторожно лег на спину. Штаны пришлось разрезать, как и белье. — Мистер Граймс, мне нужно, чтобы вы легли на живот, да, вот так, — доктор помогла ему перевернуться. — Сейчас я вытру кровь и осмотрю внутренние повреждения. Дышите ровно и глубоко, подумайте о чем-то отвлеченном, хорошо? И разведите ноги в стороны. Чем быстрее вы сможете расслабиться, тем быстрее я закончу. О чем он мог думать, пока смоченный антисептиком кусок ваты скользил по его бедрам мокрой ледышкой? Зажмурившись, Рик сделал глубокий вдох. Мысли устремились к воспоминаниям о море, о пляже. Высоких волнах и холодном течении, от которого лодыжки сводит судорогой. Когда-нибудь они с Ниганом и Карлом проведут вместе миллион дней на пляже. Без шезлонгов, без полотенец, без зонтиков. Только они и раскаленный песок. — Мистер Граймс, сейчас я введу внутрь стерильный тампон и возьму несколько образцов. Вечером Ниган с неизменными проклятиями вычесывал бы песок из слипшихся кудрей. Дергал бы их, как школьник — косички одноклассницы. Потом осторожно проходился бы гребнем. Точь-в-точь как сам Рик проделывал это с Карлом. — У вас сильные повреждения. Я наложу несколько швов, чтобы остановить кровь. Вам нужно в больницу. Распорядиться по поводу машины, когда мы закончим? Мистер Граймс? Вы меня слышите? — Д-да, я вас слышу, — хрипло отозвался Рик. — Машина не нужна. У меня еще есть дела. — Дела…? Но вы потеряли много крови. — Пожалуйста, заканчивайте. С остальным я разберусь сам. — Тогда вам придется подписать отказ от ответственности. Вы можете потерять сознание, вы понимаете это? Вы в шоковом состоянии. Я не знаю, как вы все еще можете ходить и… — Я подпишу все что нужно. — Тогда я введу вам анестетик. — Нет. — Но почему…? — с легким раздражением переспросила доктор. Рик не ответил, морщась, когда волна тупой боли выбросила его в реальность, прочь от воспоминаний и фантазий.***
От департамента до местного отделения ФБР было лишь десять минут езды. На перекрестке такси Рика разминулось с полицейской машиной, где на заднем сидении полулежал Блейк. Рик не успел рассмотреть, были ли на нем наручники. Увидел только швы на виске. Как и пообещал Пако, мигалки и сирена были отключены. Все происходило тихо, без лишней суеты. Офис ФБР выглядел как ничем не примечательная пятиэтажка с высоким крыльцом и серой панельной облицовкой. Внутри все было таким же серым и безличным, даже люминесцентные лампы под потолком болтались в серых плафонах. Рик уверенным шагом прошел до стойки с секретарями. В полиции ему выдали лишь длинную больничную рубашку и черную потертую куртку. Обут он был в легкие домашние мокасины, уже далеко не белоснежные, а запыленные и со следами запекшейся крови. — Доброе утро, — поприветствовал он секретаря. — Мне нужно сделать обращение. Секретарь, с виду не старше тридцати, осмотрел Граймса с головы до пят. — По какому поводу обращение? — Правительственная коррупция. — Хорошо. Вас пригласят на беседу, а пока заполните анкету. И ваш ID, пожалуйста. Граймс уже имел дело с ФБР, когда подавал документы на вступление в госдолжность много лет назад[2]. Он знал, что архив с его данными все еще где-то в базе. Проверка политиков была обязательной, и какая удача, что на его счету не числилось никаких преступлений, по крайней мере таких, о которых было бы известно Бюро. Когда с формальностями было покончено, его пригласили в маленький кабинет, где не было ничего, кроме стола и четырех стульев. Окно во всю стену было наглухо закрыто пыльными жалюзи. Рика усадили по одну сторону стола, два агента устроились напротив. На протяжении всей истории агенты не сказали ни слова — только слушали. Никаких записей не велось: ни диктофона, ни заметок. Когда Рик закончил, оба фэбээровца вышли за дверь. Со стороны коридора послышалось, как автомат со снеками выплюнул жестяную банку в держатель. — Итак, — вернувшись, агент поставил рядом с Граймсом банку кока-колы, — есть ли у вас какие-либо доказательства? И кстати, меня зовут Роберт Нельсон. Мой коллега, — он кивнул на стягивающего пиджак мужчину, — Алекс Вуд. Рик дождался, пока Вуд бросит пиджак на спинку стула и закатает рукава накрахмаленной рубашки. — Все документы, их копии, мои заметки, записи следствия и остальное лежит в Центральном Банке. Ячейки 366 и 368 на имя Нигана Торна. Доступ к ячейкам через ключ-карту. Вот, — Рик достал пластиковую карточку из бумажника, — можете воспользоваться на свое усмотрение. — Но зачем Блейк предоставил вам все материалы дел по казням? — Он хотел попасть в «выходной клуб» шантажом. Все, что я раскопал ради отмены закона, он собирался использовать для личных целей. Мораторий на смертную казнь вступит в силу примерно через месяц-полтора, после этого все архивы с невинно убитыми будет проще уничтожить. Я бы на вашем месте поторопился с расследованием. — Буду иметь ввиду. Но вернемся к Блейку. Иными словами, он просто использовал вас? — Да. — И что вам мешало уйти или отказаться? — Когда я понял в чем дело и захотел уйти, Филип прибегнул к шантажу. Пообещал посадить моего сына за сфабрикованное преступление. У него было много друзей в полиции. Я был вынужден остаться. — И где сейчас ваш сын? — В Кабо-Верде. Ему дали гражданство. У США нет прав на его экстрадицию. — Поэтому вы обратились в ФБР только сейчас? Дело в безопасности вашего сына? — Да. И моего мужа. — Ваш муж? Я так понимаю, это Ниган Торн? — Да. Он в тюрьме Таллахасси за нападение на Филипа. Агент Нельсон неопределенно хмыкнул, а после кивнул на ключ-карту. Как по команде, Вуд поднялся с места и без единого слова сунул карту в карман. Когда он вышел за дверь, Нельсон снова обратил свой взгляд на Рика. — Как много известно мистеру Торну? — Ему было наплевать на дела Филипа. Единственное, что волновало Нигана — мои отношения с губернатором. Он знал, что Филип удерживает меня шантажом. Еще он знал, что Филип уже… прибегал к насилию. — К насилию? — Секс без согласия. — Блейк уже насиловал вас раньше? — Да. Один раз. После этого Ниган проткнул ему глаз. Филип спровоцировал его, а у Нигана есть проблемы с контролем гнева. Уверен, во время расследования вы найдете записи об этом в его медкарте. — Блейк знал о вспыльчивости Торна? — Об этом знали все, кто хоть раз имел с Ниганом дело. — Тогда зачем Блейку его провоцировать? — Филип действительно планировал создать со мной политический брак. Когда он узнал, что мы с Ниганом уже замужем, он захотел от него избавиться. Например, посадить в тюрьму, а потом принудительно разорвать наш брак. Если один из супругов отбывает срок, его согласие на развод не нужно, и брак можно расторгнуть в одностороннем порядке. — Похоже, Блейк был на вас нешуточно зациклен, — хмыкнул Нельсон, доставая сигареты. — Мои навыки и положение… Я очень удобен, как политическая фигура. Минут десять они просидели в тишине. Рик курил, прикладываясь к банке колы. Агент Нельсон безучастно смотрел на закрытую дверь. Изредка на его лбу появлялись глубокие морщины, словно ему удавалось ухватить какую-то важную мысль, которую он тут же отпускал. И вот дверь негромко скрипнула — в кабинете появился агент Вуд. В обоих его руках болталось по мусорному пакету: Рик так и не рассортировал спасенные из разгромленной квартиры материалы своего расследования. — Нам понадобится время, чтобы проверить ваши записи, — сказал Вуд. — По дороге из банка я успел взглянуть на заметки по судье Чамблеру. Мы давно к нему присматриваемся. Думаю, с него и начнем. — Хорошо. Собери людей из отдела коррупции, дай инструкции и приступайте, — отозвался Нельсон. — И оставь меня с конгрессменом ненадолго. Мне нужно обсудить кое-что еще. Наедине, — добавил он с нажимом. Вуд кивнул и аккуратно прикрыл за собой дверь. — Сейчас мы разговариваем без записи, неофициально, — Нельсон расслабленно откинулся на стуле. — В вашей истории есть кое-какие пробелы, конгрессмен. И я бы хотел их восполнить до того, как дело примет серьезный оборот. — Я слушаю. — Знаете, на моей памяти ни один политик или бизнесмен не обращался в Бюро по своей воле. Я на службе уже без малого десять лет, и ваш случай… Можно сказать, что он уникален. — Мне часто говорят об этом в последнее время. — Не сомневаюсь. Скажите, конгрессмен, только скажите честно… В чем ваш интерес? Не думаю, что вы затеяли бучу только из чувства долга. Политикам плевать на коррупцию, у всего вашего брата рыльце в пушку. Уверен, стоит нам покопать, как и у вас отыщется парочка сомнительных дел. Не верю, что весь этот труд, все ваше расследование было проделано только для того, чтобы избавиться от Блейка. Вы бы могли сделать анонимную наводку и не сидеть здесь. Вы бы могли удовлетвориться его сроком за изнасилование, — Нельсон задумчиво прокрутил в пальцах дешевенькую красную зажигалку. — А если выяснится, что все сказанное вами о «выходном клубе» — чистая правда, то, хм, как бы выразиться… Посадить Блейка — слишком маленькая цена за такое большое дело. Он и так сядет за изнасилование. Его карьере конец. Бог знает, что ждет его в тюрьме. Так в чем же ваш интерес на самом деле? — Выпустите Нигана. Нельсон удивленно хохотнул. — Конгрессмен, вы, видно, шутите? Какой у него там срок? Не меньше десяти лет, я полагаю? — Одиннадцать. — Это… Странная просьба. — Это не просьба, это требование. Есть еще одна ячейка, номер 367. Ее могу открыть только я, личным ключом и с кодовым словом. Там лежат оригиналы документов Филипа. Кое-что, связанное с его деятельностью в «выходном клубе». Например, закладные на муниципальные земли, которые он не имел права продавать коммерческим корпорациям. Там много интересного, и вряд ли вы сможете получить ордер на изъятие. Для этого вам нужно знать, что конкретно лежит в ячейке. На лбу Нельсона снова появились глубокие морщины. — Вы вообще в курсе, чем занимается ваш муж, конгрессмен? Он уже не первый год на прицеле у Налогового управления. Его недавний арест — большая удача для налоговиков. Уж раз они не смогли привлечь его к ответственности за обстряпываемые финансовые махинации, то пускай мотает срок хотя бы за свой дерьмовый характер. ФБР не может вытащить его из тюрьмы по первой прихоти. Это будет долгий процесс. И я не гарантирую, что успешный. — Других условий у меня нет. Я хочу, чтобы моя семья была в безопасности. Дома. Не в тюрьме, не в Кабо-Верде, а дома. — Максимум, что я могу обещать — сокращение срока, скажем, лет до двух-трех. — И я хочу поговорить с ним. Сегодня. — Только с прослушкой. Я должен исключить возможность преступного сговора, иначе вы станете ненадежным источником, и делу «клуба» не дадут ход. Такой вариант вас устроит? — Да. — Отлично. Я подвезу вас.***
Долгая трель пронеслась по тюремным коридорам, оповещая об открытии дверей уличного блока. Ниган досадливо поморщился и бросил пластиковую ложечку обратно на поднос. Он ненавидел спешку во время еды, пускай и кормили тут из ряда вон плохо. На обед давали пакетик водянистого сока, бутерброд с тоненькой полоской бекона и холодную кашу-киноа. Завтрак Ниган игнорировал из-за ранней побудки. Первая трапеза приходилась на шесть утра. На обед звали к одиннадцати. Так что, обед превратился для него в завтрак, ужин — в обед. Все остальное время он набивал желудок купленными снеками. Благо, на них в тюремном магазине никакого лимита не было. — Подстрахуешь на штанге? — обратился к нему покрытый татуировками латинос. — Хочу добавить еще десять фунтов. — Животик, блядь, не надорвешь? — усмехнулся Ниган, тяжело поднимаясь из-за стола. — Скоро в двери не пролезешь. — Телки любят больших парней. — Единственная телка, что светит тебе в ближайшие пять лет, это говяжья котлета в дерьмовом бургере. — Тебе самому одиннадцать лет мотать, а. — Какое счастье, что я не по девочкам. Латинос поморщился, развязной походкой сворачивая к выходу на уличную площадку. Это был огромный залитый бетоном квадрат. От дороги к женскому блоку его отделяли решетки. По всей территории были разбросаны тренажеры и спортивное снаряжение. В углах высились сторожевые башни с охранниками. У каждого из них — по заряженной винтовке и рупору. Ночью на макушках башен включались ослепительные прожекторы. Их свет попадал в камеры-отстойники, где сидели неугодные охранникам зеки. Из-за прожекторов не было видно ни неба, ни звезд. Свет мешал спать, а о мастурбации не могло быть и речи, только если ты не эксгибиционист. — И что за радость ебать мужика? Без обид, гринго. — Знаешь, в чем разница между такими как ты и такими как я? — Ниган лениво улыбнулся, шаркая сланцами к скамейке со штангой. — Ты треплешься о том, что выебал чью-то сестру или мамашу. Но я, — он перехватил гриф, когда латинос лег на скамью, — я могу трахнуть твоего дорогого папу. Вот, что по-настоящему круто. — Следи за базаром. — Иначе что? — Ниган разжал хватку, и гриф впился в мясистую шею. Парень захрипел, привлекая к себе внимание точно таких же черных от татуировок мексиканцев. — Vete a la verga! С-сука! — Эй, полегче, мы же без обид, верно? Негромко рассмеявшись, Торн подхватил штангу и бросил ее обратно на стойку. Латинос вскочил на ноги, толкнул его плечом. Они немного пободались лбами, однако дальше этого стычка не пошла. Здесь мало кто связывался с Ниганом: он получил защиту черных — договорился о «крыше» с Тито. Стоило это недешево, но свои плюсы все-таки имелись. Группировки делились по цвету кожи, и у белых было не так уж много власти, тем более, скинхедов в тюрьме Таллахасси не наблюдалось. Латиносов и черных было практически поровну. — Эй, Торн, номер 698-77-21, — крикнул вышедший на площадку охранник, — к тебе посетитель. Ниган не был на хорошем счету у смотрителей, поэтому по отношению к нему все условности соблюдались в полной мере. Сначала ему пришлось натянуть спущенный до пояса комбинезон обратно на плечи, потом — застегнуть все пуговицы. Скованный наручниками, он медленно двинулся по коридору вслед за охраной. Комната для посетителей представляла собой небольшой пыльный зал, разделенный на две части маленькими кабинками. По одну сторону сидели заключенные, по другую — визитеры. Друг от друга их отделяло толстое стекло. Общались через телефонную трубку. Времени на свидания отводилось немного, и чтобы разговоры не затягивались, стулья специально были сделаны жесткими и неудобными. — Давай, Торн, без фокусов, — охранник расстегнул наручники и кивнул в сторону самой дальней кабинки. — Я тебе что, блядь, хренов Гудини? Что я, по-твоему, сделаю? Достану кролика из жопы? — Шевелись. Твое время на болтовню уже пошло. Ниган нехотя поплелся к кабинке. С его стороны не было видно, кто пришел. Но стоило ему зайти в клетушку, как на его лице появилась недоуменная улыбка. Которая, впрочем, быстро исчезла. Это был Рик. Выглядел он плохо. Бледный, со слипшимися кудрями и кровоподтеками на скуле и шее. На виске красовался медицинский скотч, стягивающий края неглубокого рассечения. Его одежда была и не одеждой вовсе — какая-то больничная тряпка с накинутой на плечи плотной курткой. Ниган медленно снял трубку с рычага и придвинул стул как можно ближе. — Попка, малыш, что ты тут нахуй делаешь? Я же сказал, не связываться со мной. И что за дерьмо произошло? Устало вздохнув, Рик прижал ладонь к стеклу. На его указательном пальце было что-то написано. Прищурившись, Ниган смог разобрать: «ФБР слушает». Как по команде, он прижал свою ладонь к другой стороне. Обе их руки одновременно поползли вниз — надпись стерлась до неразличимой кляксы. Ниган легко пошевелил пальцами, скребя ногтями по стеклу. — Это Блейк постарался? — У Филипа скоро суд. Я в порядке, ничего серьезного. Как ты? — он быстро перевел тему. — У тебя все хорошо? — Я в шоколаде, детка. Лучше скажи, что там змееныш? Развлекается? Как ему Кабо-Верде? — С ним Дуайт. Не отходит от него ни на шаг. И твоя фирма… Я оставил Гэвина с Саймоном за главных. Они шлют мне некоторые дела на почту. Людей не хватает, так что, я перенаправил Сиддика разбираться с фармацевтическими исками. И объявил кастинг на два свободных места. В отдел семейного права и на вопросы недвижимости. Еще… — Все-все-все, хорош. Я знаю, ты можешь управлять дерьмом. Они неловко замолчали. Каждый из них продумывал, что сказал бы при встрече. Однако сейчас все слова вылетели из головы. Факт прослушки сковывал. — Я скучаю, — совсем тихо пробормотал Рик. — Каждую гребанную секунду, попка. — Если все получится, тебя выпустят раньше срока. Я постараюсь устроить. — У меня самый лучший адвокат, да? — Ниган с улыбкой прислонился лбом к стеклу. — Времени в обрез. Минут через пятнадцать меня начнут паковать обратно. — Думал, у тебя будет синий комбинезон. Не оранжевый[3]. — Глаз прокурора затянул на инвалидность. Знал бы, лучше бы ткнул вилкой по шарам. — Идиот. Граймс вымученно рассмеялся. Его рука сама собой потянулась обратно к стеклу. Он прижал кончик указательного пальца к середине ладони Торна. Хотелось бы почувствовать прикосновение, но у них было только стекло, которое даже не нагревалось, сколько его ни трогай. — Эй, попка… А расскажи что-нибудь. Какую-нибудь маленькую историю. Скучал по твоему голосу. — Например? — Знаешь, всегда было интересно, почему ты называешь Карла «лягушонком». — Да это и не история. Когда Карл был маленьким, он не умел плавать. Помню, купил ему надувной бассейн, чтобы он тренировался. Через неделю бассейн подрала собака, и отец вытащил во двор старую ванну. Мы заделали слив, набрали воды, но плавать Карл так и не научился. Через года два я взял его с собой в поездку на побережье. Кажется, у меня была командировка в Кингсвилл. — В Техасе? — Да. Мы поехали на пляж Малакит. У берега там не слишком глубоко, везде песок, людей почти нет. — Бывал там как-то раз с Люсиль. Неплохое местечко. — Ночью обещали шторм, волны начинали подниматься еще в полдень. Помню, когда Карл впервые увидел залив, то побежал к нему прям в чем был: в шортах, одежде, в сандалиях. Бросился в воду, я только и успел, что заметить, как он скинул шорты. Их сразу же утянуло на глубину, — Рик сморгнул внезапно навернувшиеся слезы, продолжая обводить пальцем чужую ладонь. — Малышом он был пухлым, а когда вытянулся перед школой, у него были непропорционально длинные руки и ноги. Такой нескладный… Весь растопырился в разные стороны звездой и барахтался в песке на этих волнах, как большая глупая лягушка… — он глубоко вздохнул в попытке успокоиться. — Как-то так. — Черт возьми, кто бы мог подумать, что наш повелитель доски не умел плавать. — Не вздумай проболтаться, что я тебе рассказал. Он до сих пор ненавидит эту историю. — Кто бы сомневался. Ниган с улыбкой закатил глаза, а Рик сдавленно фыркнул. — Ну, в этом ты меня обскакал, малыш. — В чем? — Никогда не хватало духу завести детеныша. — А ты хотел? — удивился Рик. — Еще как. Своего. Без усыновления и прочего дерьма. Только какая дамочка вверит мне отпрыска, даже если я умудрюсь засунуть в нее свой член и заделать маленького Торна? И моя работа… С таким дерьмом семья — не вариант. — У тебя все еще есть я. — Знаю, детка. Этого достаточно, — Ниган шутливо подмигнул, хотя в его глазах не было веселья. — Когда у Блейка суд? — На днях. Если все пройдет успешно, твой срок сократят до двух-трех лет. Я могу позвонить, когда… — Не нужно. Не звони и не приходи больше. Как раз будет время все обдумать. Иногда мы хреново друг на друга влияем, не замечал? Считай, даю тебе время прийти в себя. А когда выйду, тогда и поговорим. В полной растерянности Рик оглянулся по сторонам, будто не мог поверить, что эти слова вылетели изо рта Нигана, а не кого-нибудь еще. Но кругом было пусто. Охранник кивнул на часы и знаком показал, что у них осталось лишь три минуты. Вот и все. И зачем он вообще приходил? Ради пары шуток и маленькой истории? Как и с Филипом, гнев Граймса был похож на вспышку. На мгновение ему захотелось разбить это стекло к черту. Вытащить Нигана за грудки и просто ударить, да так крепко, как тяжелая киянка ударяет долото. Все вдруг показалось ему неправильным: неловкие паузы в разговоре, вымученные улыбки, прикосновения через стекло. Он возненавидел каждую секунду этой встречи, с начала и до конца, с дыхания в трубку и до неумолимой стрелки часов. В голове даже промелькнула жестокая мысль, что вот так все и должно было быть. Что оба мужчины, оставившие в его жизни похожий на глубокую борозду след, должны сидеть за решеткой. Вместе или по-отдельности, они просто должны были кончить именно так, оставшись по ту сторону свободы, подальше от Рика и всего, что они с ним сделали. Низ живота снова сковало острой болью. Гнев исчез так же внезапно, как и появился. Картинка в его помутненном сознании начала медленно складываться воедино, ведь Ниган, его Ниган, никогда и ничего не делал просто так. За всей этой нежностью Рик стал забывать, каким на самом деле был этот мальчик, заставивший его съесть целый пакет халапеньо. Кем был этот мужчина, расправившийся с его карьерой за один единственный вечер. Любая, на первый взгляд, бессмысленная глупость была проделана с какой-то целью. Удар в глаз — за получение срока и выпуска под залог. Взятие вины за драку на инаугурации — для нарушения условий освобождения и отсидки в тюрьме местного, не федерального, значения. Ближайшая такая тюрьма была лишь в Таллахасси. Как раз там, куда сам Филип попадет на время судебного разбирательства, которое в силу серьезности обвинений могло затянуться почти на год. «…Ниган Торн, номер 698-77-21, отказывается с вами разговаривать… «...Передал, чтобы вы не звонили ему ни при каких обстоятельствах...» «…Не звони и не приходи больше…» «…исключить возможность преступного сговора…» — Все, свидание окончено, — раздался голос смотрителя, такой зычный, что походил на гром. Рик негнущимися пальцами опустил телефонную трубку на рычаг отбоя. Она соскользнула и ударилась о стекло. Нигана резко подняли со стула. И пока охранник выворачивал его руки и защелкивал наручники, он посмотрел на Рика со странным победным выражением, улыбнувшись так ласково, словно пытался успокоить ребенка, которого у него никогда не было. ______________ 1. В штате Монтана за изнасилование дают пожизненное. 2. ФБР обязано проводить общую проверку всех людей, поступающих на государственную службу. 3. Цвета комбинезонов могут различаться в зависимости от тяжести преступления.