Спасти и спастись

Драко окунулся с головой в учебу. Ему нужно было отвлечься от Поттера, ему нужно было начинать новую жизнь, ему просто было нужно. Податься в зелья он решил давно, еще когда Снейп был жив и давал ему частные уроки. Отец, конечно, был в бешенстве. Отцу совершенно не нужен был сын-зельевар, но Драко больше не волновало то, что думает отец. Драко и так сделал очень многое ради семьи. — Драко, сегодня прием у Мелисенты, — строгий безэмоциональный голос нарушил привычную тишину кабинета. — Мы дружим со школы, ты обязан меня сопровождать. Драко, я понимаю, что ты занят, но ты всегда занят. Я не могу выходить в свет без тебя, на меня будут указывать пальцем. Драко, ты должен держать лицо. Драко оторвался от манускрипта, двумя пальцами потер переносицу и только потом посмотрел на жену, слегка сощурив глаза. Астория стояла перед ним, как всегда, красивая и строгая, следила за ним холодным взглядом и совершенно точно не ждала отказа. И она была права. Драко нужно было держать лицо. Особенно нужно теперь, когда уже не скалились так откровенно, но все еще шептались за спиной. — Конечно, Астория, — Драко улыбнулся, и лицо жены смягчилось. Это была его жизнь: университет, где преподаватели косились на него с подозрением, роскошные приемы, на которых на него косились с подозрением, семья, где Люциус все еще пытался настоять на своем. — Драко, я настаиваю, чтобы ты ушел в политику. У тебя прекрасные данные… — Отец, я не стану заниматься политикой, смирись. Отец поджимал губы, сверкал глазами, но замолкал. Может, потому что видел в глазах Драко решимость. Может, потому что Нарцисса мягко гладила его по руке. Это была его жизнь: слухи. Слухи о Малфоях, Темном Лорде и, конечно, о Поттере. — Смотрю на Люциуса и мороз продирает. Наверняка вынашивает планы, как вернуть Того, Кого Нельзя Называть. — Вы слышали, Гарри Поттер бросил училище аврората. — Ходят слухи, что Джинни ушла из команды по квиддичу. Конечно, официально об этом не объявили. — Уверен, что Малфой варит запрещенные зелья у себя в подвалах. — Вы не поверите, я видела Гарри Поттера с Джинни Уизли у мадам Малкин. — Малфой лучший на курсе. Наверняка купил всех преподавателей. — Ох, вы видели статью? Поттер и Уизли женятся. Женятся. Красочный заголовок на развороте «Повеселимся, Поттер!» и счастливые лица. Драко затошнило. Он наполнил бокал бурбоном и сделал сразу большой глоток. Тошнота не прошла, но в желудке стало тепло и немного больно. Драко взял в руки ножницы, провел пальцами по колдо. Гарри улыбался так, что казался младше. Казалось, что в его жизни не было ни войны, ни разбитого сердца. Гарри счастлив, его Гарри счастлив, и это главное, и даже почти не больно. Аккуратно вырезанное колдо Драко отправил в зачарованную шкатулку под замок. Нет, Драко больше не думал о Поттере, конечно, не думал, но этих вырезок могло бы хватить, чтобы обклеить всю стену над кроватью. Если бы его спросили зачем, он бы не смог ответить. Хорошо, что никто не спрашивал. — Драко, сегодня прием у Ноттов… — Драко, оторвись от книг… — Драко, что ты устроил в нашей спальне? Лабораторию можешь обустроить в подземельях. — Драко, я уверен, что юридический факультет тебе подходит намного лучше. Это была его жизнь. Холодная рука Астории в его руке, холодный взгляд Люциуса через обеденный стол, холодные подземелья лабораторий. Драко зарывался в книги все глубже, перечитал всю библиотеку Малфоев и Снейпа, экспериментировал с зельями и все больше углублялся в темные материи. Преподаватели больше не косились на Драко с подозрением: преподаватели любят талантливых студентов, даже если на их руке все еще красуется Черная Метка. «Драко, милый, просыпаться вот так в постели с человеком, которого ты не знаешь, не хочешь, не любишь. Смотреть на его спящее лицо, думать, что так будет завтра, и через год, и через десять лет. Как ты справляешься с этим? О чем ты думаешь, когда Астория входит в спальню, когда берет тебя за руку, когда целует тебя? Что ты чувствуешь, когда она уходит?» Панси писала ему каждый вторник, он ей — каждый четверг. И внезапно нашел в этих письмах отдушину. «Поттеры изучают драконов!» — радостно вещал «Пророк» со всех витрин и газетных лавок. Сова принесла этот номер за завтраком, и Драко сослался на плохое самочувствие, снова запираясь в кабинете. Снова наливая себе бурбон, пытаясь заглушить им поднявшуюся тошноту. Он кончиками пальцев гладил лицо на колдо. Счастливое лицо. Гарри держит детеныша в огромных рукавицах, прижимает его к груди, Уизлетта кормит дракона чем-то с рук. Улыбаются. У Драко все больше этих колдо, на которых его Гарри и эта рыжая, на которых эта рыжая и его Гарри – счастливы. «Драко, милый, помнишь, я писала, что познакомилась на приеме с профессором Вебером? Он сейчас преподает в университете Штутгарда. Я показала ему твое зелье Могильного молчания. Он очень заинтересовался. Сказал, что будет рад видеть тебя на своих лекциях». — Штутгард? — Астория отложила в сторону вышивку и внимательно посмотрела на мужа. — И надолго ты? Германия встретила его ясной погодой, отсутствием всяких предубеждений против Пожирателей и бросившейся на шею Панси. Ему выделили отдельную комнату в общежитии, небольшую, конечно, не роскошную, но чем-то неуловимо уютную. — Что ж, мистер Малфой, посмотрите, над чем мы сейчас работаем. Драко не мог и мечтать, чтобы в Лондоне с ним поделились такими материалами. И он снова нырнул в учебу с головой. Ему все еще нужно отвлечься, ему все еще нужно не вспоминать, ему действительно интересно. — Мистер Малфой, вы делаете большие успехи. Я поражен. У вас определённо талант. Вы не хотите остаться здесь еще на год? — Драко, я не собираюсь жить в Штутгарде! — Драко, никто не возьмет в специалиста по ядам Пожирателя. На нас уже косо смотрят. Я жертвую огромные деньги на благотворительность, а что ты делаешь? Все думают, что ты продаешь яды на черном рынке. — Драко, возвращайся в Лондон. — Драко, милый, спасибо, что ты здесь со мной. Я никого не знаю в Германии, мне, кроме тебя, и поговорить-то не с кем. — Ох, а правда, что вы учились вместе с Гарри Поттером? А какой он? Гарри. «Поттеры покидают Румынию». Драко перестал заказывать «Пророк», но его читает Панси. Она как раз держала свернутую в трубочку газету, когда зашла к нему в институт, чтобы пригласить на ужин. — Хочешь почитать? — спросила она, увидев, как Драко проводил взглядом взмах газетой. — Держи, там про Малфоев тоже статья есть. Твой отец времени не теряет. Из Румынии Поттеры уехали в Африку – изучать редких песчаных драконов. В «Пророке» – их колдо в пустыне. Гарри, уставший, но улыбающийся, остриг волосы, сменил очки на линзы. И неизменная Уизлетта рядом: «Повеселимся, Поттер!». — Драко, вам нужно съездить на семинар в США. Представите там вашу работу, университет Вашингтона очень ей заинтересовался. — Драко, ты такой молодец, я горжусь тобой. Жаль, ты уезжаешь из Германии, но пиши мне, ладно? — Драко, я думаю, что твою формулу можно усовершенствовать вооот так… — Блейз, когда ты стал таким умным? — Драко, я беременна. Бег по кругу остановился. Драко остановился. Беременна. Ребенок. У них с Тори будет ребенок. Они так и не смогли жить вместе. Так и не узнали друг друга. Они виделись за завтраком и ужином и говорили о погоде. И о предстоящем приеме. Отец говорил о политике, мама заглядывала в глаза и интересовалась, как у него дела. Дела были паршиво. Драко был лучшим в своем деле, Драко за один несчетный год стал знаменит в узких кругах по всему миру, но в Британии его не ждали ни в «Мунго», ни в министерстве. Драко был Пожирателем. Астория предлагала уехать во Францию, и Драко серьезно думал об этом. Драко думал, что если они с Асторией будут жить вдвоем, то он сойдет с ума. Ребенок, думал он, ребенок нас сблизит. Поттеры где-то в Китае – то ли изучают водяных драконов, то ли тренируют наездников, то ли сами участвуют в гонках. Поттеров не было в Лондоне несколько лет, пресса потеряла интерес. Драко рад этому. Драко несчастен, что не может видеть Гарри хотя бы на фото. — Действительно, почему бы не поехать во Францию? Дом обустраивала мама. Драко понял это сразу, только переступив порог. Дом дышал домом. Детством. Счастьем. — Миленько, — Астория прошла по гостиной, звонко цокая каблуками. Она вдруг обернулась на Драко, и он увидел в ее глазах ужас. — Как мы будем, Драко? Как мы теперь будем? Тонкая, изящная, надменно-красивая, ничего не изменилось со школы, вот только лед в глазах подтаял этим страхом, почти отчаяньем. У Астории ужасные отношения с родителями, они продали ее Малфоям, как племенную кобылу. — Почему ты не захотела остаться в Лондоне? — спросил он, осторожно обнимая жену. Тори уткнулась ему в шею. — Я подумала, может, мы смогли бы начать все заново. — А теперь что думаешь? — Что все будет так же. Им было холодно друг с другом. Всегда холодно, но они уважали друг друга. Драко знал, что у Тори были любовники в Лондоне, но она никогда не позволяла узнать наверняка. Ни ему. Ни прессе. Она была слишком хорошо воспитана, чтобы позволить эмоциям испортить хороший брак. Драко ни на мгновение не сомневался в том, что этот ребенок его, не сомневался ни секунды. Знал, что, когда малыш родится, на семейном древе появится новая ветвь. Во Франции к Малфоям относились без предубеждения, но Драко все равно предпочел открыть частную практику. Он был скорее ученым, чем бизнесменом, но созданные (официально разрешенные, конечно) яды и противоядия приносили неплохой доход. Драко был бы почти счастлив, вот только счастья не было. Была Астория. На третьем месяце беременности она начала плакать. Она кричала и бросалась вещами, а еще через месяц собрала вещи и перебралась к сестре. Дафна пришла к нему в тот же вечер. Попросила травяной чай, сидела потом, изящно держа тонкую фарфоровую чашку. — Тори никогда не хотела детей. — Она никогда не говорила. — Уверена, она много чего не говорит даже мне, — Дафна вздохнула. — Тебе не в чем себя винить. Я видела, ты окружил ее заботой, не знаю, почему она сорвалась. Раньше же все было хорошо. «Окружил заботой». Странно, но Астория чувствовала себя лучше, когда он почти не обращал на нее внимания. Когда они виделись раз в несколько месяцев. Когда он поздравлял ее с праздником только потому, что об этом напоминала Нарцисса. А теперь она начинала плакать, когда Драко приносил ей ее любимые сладости. — Пусть она пока поживет у нас, — Дафна поставила чашку на стол. — Я буду писать тебе каждый день. Если что-то случится, отправлю патронуса. — Спасибо, — сердечно поблагодарил Драко, чувствуя, как дрожь в руках отпускает. Он любил этого ребенка, и мысль, что с ним что-то случится, приводила его в ужас. За этого ребенка он любил Асторию. «Она возненавидела меня за эту любовь?»

***

— Вы слышали, говорят, в Китае ужасная война, — мадам Жаме поправила шляпку и поставила свою сумочку на аптекарский столик. — Что творится, кошмар. Драко удивленно посмотрел на соседку. — Правда? — он завернул в бумажный пакет приготовленное заранее зелье. — Я совсем потерял связь с реальностью. — Ох, куда вам, — женщина всплеснула руками. — Тори же беременна, ничего удивительного. Как она, кстати? Ее давно не видно. — Тори решила пожить у сестры, — Драко улыбнулся. — Она живет на побережье. Доктор сказал, ей сейчас полезен свежий воздух. — Ох, как он прав, как он прав. Когда я была беременна Валентином, все девять месяцев жила у моря. Было замечательно, — мадам Жаме прикрыла глаза, вспоминая. А потом снова переключилась на Китай. — Ах, говорят у них воскрес древний некромант и пытается привести в жизнь какое-то ужасное проклятье. Вы знаете, месье Малфой, сын моей подруги сейчас в Китае. Такой хороший мальчик, но с очень обостренным чувством справедливости. Влез в эту войну, просто ужас, моя подруга пьет успокоительные, не переставая. Как бы с сердцем плохо не стало, сами понимаете, возраст. — Знаете, мадам, у меня есть отличное зелье на такой случай, — Драко встал и прошел в свой кабинет. Достал нужный флакон с полки и тоже завернул в бумажный пакет. — Вот, — протянул он сверток, когда вернулся. — Передайте подруге, оно не слишком сильное, зато абсолютно не вредит нервной системе. — Спасибо вам, месье Малфой. Война. Драко вдруг почувствовал, что его затошнило. Перед глазами взметнулась стая мошек. Снова война. Ему до сих пор иногда снились кошмары. Босые шаги Темного Лорда и скольжение Нагайны вокруг его ног. Однажды змеюка заползла ему в постель, и он всю ночь не мог глаз сомкнуть. Патронус скользнул в распахнутое окно и взволнованным голосом Дафны произнес: «Началось». Роддом для Астории они подобрали давно – в старой, почти древней клинике мадам Дюбуа двадцать лет назад он сам появился на свет. — Драко! — Дафна вскинулась со скамьи и порывисто его обняла. — Все хорошо, все хорошо. Ждем. — Ты вся дрожишь, — Драко погладил девушку по спине. — Я так переволновалась! Они сели на скамью. Сердце продолжало бухать в груди, пальцы сводило от волнения. Дафна продолжала держать его за руку. — Ох, — наконец сказала она. — У меня будет племянник, с ума сойти. — У тебя же свои дети есть. — Это другое. Драко улыбнулся. Скажи ему в школе, что первая красавица факультета окажется такой эмоциональной и… теплой, он бы никогда не поверил. — Ты совсем не такая, какой была в школе, — сказал он. Дафна повернулась к нему и улыбнулась в ответ. — А ты, Драко Малфой, главный слизеринский гад, разве ты такой же, как был в школе? Почему Тори так на нее не похожа? — Наверное, я все-таки немного изменился. — Все мы изменились. — Не Тори. Дафна грустно вздохнула. — Да. Не Тори.