Помощница злодея

Покажет образ совершенства И вдруг отнимет навсегда И, дав предчувствия блаженства, Не даст мне счастья никогда.

      Тело не желает подчиняться, не хочет отпускать ощущение его губ на моей коже, так близко от нанесенных им же ран. Не может забыть ощущение его рук, сжимающихся на талии, на коленях, выжигающих узоры больнее, чем угли. Выжигающих узоры глубже, чем он смог себе позволить.       Тело не желает забывать вкус его губ, еще один недопоцелуй, еще одна моя отдача по полной, только бы не дать ему снова пройти по лезвию клинка. После очередного предательства.       Кожу колет, тянет, каждая нанесенная им рана, каждая метка, исчезает, оставляет за собой тонкие линии шрамов, стирает ту картину, что он старательно выводил, линии, что он вырисовывал кровью и болью. Останутся лишь линии, которые не будут видны. Останутся лишь линии, которые иратце стереть не смогут.       Смех рвется из горла, но голосовые связки уже сорваны, выпускают лишь едва заметные хрипы. Вкус коньяка на языке терпкий, почти горький, почти знакомо играющий с моими мыслями, вместо чужих рук.       Сквозь треск поленьев в камине, сквозь фантомное шипение углей на моей коже, слышу тихий голос за дверьми дома, слышу шаги, принадлежащие кому-то чужому.       Скатываюсь на пол, прячусь за креслом, подвигая, подтягивая к себе кончиками пальцев отброшенный Себастьяном кинжал. Сжимаю его в ладони, почти до скрипа рукояти в пальцах.       Прислушиваюсь к тихому хлопку двери, к незнакомым шагам, остановившимся прямо за стеной, словно в попытках защититься от меня, прислушиваюсь к шагам Джейса, к его тихой ругани, когда сигнализация вдруг начинает выть, глушит его удары по деревянной поверхности, глушит мои собственные чувства. — Что ты делаешь? — Поднимаюсь, наставляю на него оружие, склоняю голову вбок, наблюдая, как его рука тянется к свету.       Прищуриваюсь, почти смежаю веки, привыкая к освещению, такому яркому, режущему глаза. — Посторонних здесь нет. — Он вскидывает голову, смотрит на меня с яростью, прямо в глаза. — Тогда почему она сработала? — Потому что я не один. — Перенял увлечения от Себастьяна? — Поддеваю, усмехаюсь, наблюдая как его лицо перекашивается от гнева. — Нет, он привел меня. — Из-за его спины выступает девушка, и я едва заставляю себя устоять на ногах.       Передо мной стоит Кларисса Моргенштерн. Собственной персоной. Все в той же одежде, что я видела ее в Зале заседаний, все с той же опаской в ярко-зеленых глазах — Что ты здесь делаешь? — Мой брат хотел, чтобы я примкнула к вам. Так почему бы и нет?       Приоткрываю рот, почти выдавливаю слова, но они застревают, не желают быть услышанными. Он хотел, действительно хотел. Но ее желание не было таким очевидным. Еще в полдень оно отсутствовало напрочь, а сейчас… Почему она передумала именно сейчас, после того, как мы забрались в Идрис, после того, как я пришла к ней прямо под носом у Конклава? — А как же твоя мать? Друзья? — Едва не хриплю нужные слова. — Это дела моей семьи. Кстати говоря, интересно знать, какая ты на самом деле. — Клэри чуть склоняет голову к плечу, и рыжие волосы рассыпаются, словно вспыхивают язычки пламени. — В Идрисе я видела двух разных девушек. «Прекрати думать об огне!» — В первый раз ты не видела меня вообще. — Как и ты не видела меня.       Прокручиваю кинжал, переставая направлять его на Джейса, и прижимаю лезвие к своей руке, но не врежу. Направляюсь к ним, мимо подобравшегося Эрондейла, готового дать отпор, если я нападу. Усмехаюсь, проходя прямо между ними, глядя в глаза Клэри, смотрящей с настороженностью, но не со страхом, почти прижимаясь спиной к спине Джейса, злого и напыщенного, едва держащегося, чтобы не размазать меня по стенке коридора. Отомстить уже наконец. — Я выполняла задание твоего брата. — Касаюсь двери, закрывая ее собственной рукой, вывожу новую руну, и сигнализация наконец затихает, погружает комнату в блаженную тишину. — Нас не представили друг другу. — Девушка вскидывает голову, глядя мне в глаза, и протягивает ладонь. — Клэри. — София. — Протягиваю руку, замечаю ее испуганный взгляд, скользящий по еще незажившим ранам, скользящий по крови, покрывающей кожу.       Едва не усмехаюсь, когда она отдергивает руку, чуть ли не встряхивает ей, словно боится, что на пальцах останется кровь. — Это был ее выбор, Клэри. — Джейс перехватывает ее ладонь, сжимает в своей. — Где Себастьян?       Девушка тут же вытягивается, словно по струнке, напрягается, почти поджимается, словно готовая выбежать отсюда в любую секунду. Усмехаюсь, глядя на попытки Эрондейла успокоить ее своим присутствием, своим касанием. Ты же связан с ним, дурачок, ты один из нас. — Я за ним не слежу. — Вы были вместе, когда я уходил. — Он сжимает челюсти, смотрит на меня в упор, почти сверху вниз, только вовсе не так, как смотрит Себастьян, когда имеет превосходство, когда хочет надавить, размазать противника. — Ты с ним связан, Джейс. — Позови его. — Боишься оставить ее со мной? — Киваю на Клэри. — Ты же знаешь, я не нападаю на тех, кто не нападает на меня. — Приведи его. — Отводит девушку себе за спину, прячет от меня. — Хорошо.       Оставляю кинжал на диване и поднимаюсь по лестнице, привычно считая ступени. Десятая… Уголек скользит по предплечью. Пятнадцатая… Холодные губы очерчивают контур. Двадцать пятая… Громкий крик, почти окончательно срывая голос. Тридцатая… Повторим.       Замираю на верху лестницы, впиваясь пальцами в бедра, удерживая на плаву собственный рассудок, тонущий в гребаных ощущениях, которые стерлись вместе со следами.       Стучу в дверь его комнаты, но открываю, не дожидаясь ответа, не дожидаясь разрешения войти. — Себастьян? — Что? — Он отворачивается от окна, через плечо смотрит на меня. — Джейс вернулся. — Я знаю. — Он не один. — Я знаю. — Они хотят поговорить. — Судя по усмешке, ответ тот же. — И это ты тоже знаешь.       Он поворачивается к окну спиной, скрещивает руки на груди, смотрит в пол, словно уже нет сил поднять взгляд. — Я говорил ему не приводить Клариссу сегодня, говорил оставить ее в Идрисе. — Почему? Мы же планировали ее переход к нам уже давно. — Планировали, но не сегодня. — Он впивается пальцами в подоконник. — Что-то случилось? — Подаюсь вперед, отлепляясь от дверного проема. — Выйди отсюда! Выйди, твою мать! — Отворачивается от меня, смотрит в сторону, сжимая челюсти до скрежета. — Что с тобой происходит? — Делаю еще шаг. — Я сниму с тебя кожу, если ты подойдешь ко мне. — Его голос словно надломленный. — Я не контролирую… Не контролирую… — Из его рта вырывается рычание. — Ты что-то разбудила, что-то выпустила, и оно рвется наружу. Оно хочет разорвать тебя на части. — Дыхание хриплое, он словно ломает себя изнутри, выворачивает наизнанку. — Почему? — Слишком… — Он едва не срывается на смех. — Слишком доступно. — Себастьян…       Он молнией пролетает через всю комнату, пугает настолько, что я делаю несколько шагов назад, оказываясь за пределами комнаты. Перед моим носом захлопывается дверь. — Себастьян… — Если ты сейчас не уйдешь, я прибью тебя к стене собственными кинжалами и оставлю висеть на ближайшую неделю! — Сдавленное рычание прямо из-за двери.       Прижимаю ладонь к деревянной поверхности, прижимаюсь лбом, закрывая глаза. Меньше получаса назад он был до умопомрачения близко. Менее получаса назад я была готова на все, только бы его губы продолжали пути по моей коже.       Сейчас я видела в нем человека, заставляющего всех опасаться за собственные жизни. Я видела чудовище.       Сползаю вниз, усаживаюсь на полу, вжимаясь спиной в дверь. Он не позволяет мне войти, но я не могу оставить его наедине с собственными демонами. Не могу оставить его наедине с тем, что ему не подвластно. Что пугает даже его. — София! — Голос Эрондейла почти заставляет скривиться.       Он едва ли не бегом поднимается по лестнице. Его пальцы сжимаются на моем предплечье, и он оттаскивает меня от дверей, почти заставляет проехать коленями по дощатому полу. — Что ты творишь, мать твою?! — Пытаюсь вырваться, но он не дает, отрывает меня от пола, перехватив за талию. — Не подходи туда! — Он рычит мне в ухо, продолжая оттаскивать к моей комнате. — Ему нужна моя помощь! — Ему нужна твоя кровь! — Он ногой открывает дверь, практически закидывая меня в комнату. — Я слышу его мысли! Вижу образы! — Его голос… Напуганный? — Ты не выживешь. Просто сдохнешь в его руках, словно щенок со свернутой шеей. — Какое тебе дело?! — Просто заткнись!       Он захлопывает дверь, когда я бросаюсь вперед, чтобы выбежать обратно. В замке поворачивается ключ. — Эрондейл! Выпусти меня! Джейс! — Бью в дверь кулаком, пока не слышу тихие шаги по лестнице. Он ушел.       Бросаюсь к окну, рывком распахиваю раму. Он не запрет меня. Не заставит сидеть в комнате, пока Себастьяна рвет на части что-то до дрожи страшное. Снова по моей вине.       Наношу руну на запястье и разбегаюсь, выпрыгивая в окно. Воздух окутывает лишь на мгновения, на доли секунд, а потом ударная волна забрасывает меня обратно в дом. Врезаюсь спиной в кровать, едва не делаю через нее кувырок из-за сильной отдачи. Боль пронзает поясницу, едва не заставляя прогнуться, взвыть.       Одна из охранных систем. Она не дает умереть, если вдруг ты случайно выпадешь. Но она не учитывает желание того, кто прыгает. Не учитывает мое желание выпасть из этого окна.       Едва не рыча, подхватываю лежащий на тумбочке кинжал и швыряю в окно. Он на мгновение пропадает. Сползаю по стене вниз, а над моей головой пролетает лезвие. Твою мать!       Мечусь по комнате, сбивая со своих мест оружие и всякую мелочь. Я должна выбраться. Должна.       Распахиваю дверцу шкафа, закрывая ее с оглушительным грохотом. Еще раз. И снова. Запереть меня решил? Пусть, но тишины Джейс Эрондейл от меня не дождется. Не дождется покорности. «Слишком доступно»       Вытаскиваю из шкафа несколько простыней, усмехаясь примитивности собственной задумки, и связываю их вместе, напрягая пальцы до боли. Высовываю один конец в окно, вывешиваясь следом, чтобы следить за спуском. Осторожно опускаю его вниз, пока край не зависает в метре над землей.       Закрепляю второй край, привязав его к кровати, и забираюсь на подоконник. Сажусь, свешивая ноги над пустотой, и наматываю ткань на руку, чтобы не соскальзывать слишком быстро, пока она не заворачивается на локте в два оборота. Переворачиваюсь на живот, свешиваю ноги и осторожно начинаю спуск.       Ноги болтаются в воздухе, не ощущая ничего, что могло бы замедлить мое падение в нужный момент, локоть почти до боли выворачивается, стоит перенести вес тела на одну руку. Шипя от боли, упираюсь в стену ступнями, давая себе отдых на пару секунд. Я должна спуститься.       Соскальзываю вниз, приземляясь на снег. Пальцы обжигает холодом, почти сводит, но я не обращаю внимания, освобождая руку. Осталось попасть обратно через дверь.       Оббегаю дом по кругу, едва не задыхаясь. Достигаю крыльца, хватаясь за перила, выуживая стило из кармана. Я должна попасть внутрь. Вывожу открывающую руну, рядом вторую, намереваясь снести все заклинания, если это позволит мне попасть внутрь. Руны лишь исчезают, не срабатывают.       Едва не рыча, бью в дверь плечом. Она остается на месте. Немного отхожу, чтобы иметь место для маневра, и бью ногой. Дверь громко скрипит, но не поддается. Чередую удары, пока она не распахивается, впуская меня внутрь. Плечо почти пульсирует от боли, а на ногу опираться особого желания нет.       Врываюсь в гостиную и замираю. Себастьян сидит на кресле, откинувшись на спинку, а на диване к Джейсу жмется Кларисса, словно боится внезапных реакций своего брата. Даже издалека вижу, как мелко дрожат ее пальцы в ладони Джейса. — Вот видишь, а ты говорил не выберется. — Себастьян усмехается, кивнув в мою сторону.       Едва не скалюсь в ответ. Он говорил, что не выйдет из комнаты, а сам сидит здесь будто ни в чем не бывало и ведет светские беседы! Поймав на себе взгляд Джейса, полный уже не испуга, а почти обжигающей ненависти, направляюсь в его сторону. — Эрондейл! — Достигаю дивана, едва не бросаясь на него. — Ты запер меня! — И что? Попросишь мага наложить на меня пару проклятий? Или он умеет только снимать их с тебя? — Джейс усмехается, растягивает губы в презрительную улыбку. — Сукин сын! — Нависаю над ним, полностью игнорируя тот факт, что под руку может попасть не он, а оба Моргенштерна, каким бы странным это не казалось. — Заткнись! — Рык Себастьяна из-за моей спины заставляет Эрондейла вздрогнуть и отвести от меня взгляд. Какого черта?! — София, будь любезна освободить пространство между нами, я вел разговор, если ты не заметила, и закрыть свой рот в кои-то веки. — Чувствую его взгляд между лопаток. — Сядь.       Оборачиваюсь к нему лицом, заглядывая в глаза. Ни намека на ту сломленность, что я видела, когда он стоял в комнате. Ни намека на внутреннюю борьбу. Ни намека на привязанность…       Киваю, опускаясь в другое кресло, и прижимаю к предплечью кончик стило, вырисовывая иратце. Ощущаю на себе чей-то взгляд и вскидываю голову, глядя в глаза Клариссе.       Изгибаю бровь, бессловно спрашивая, чего она хочет. Девушка лишь поджимает губы и отводит взгляд, уставившись на брата. — Так что же ты здесь делаешь, Кларисса? — Себастьян улыбается, но чувствуется фальшь. — Ты просил меня перейти на твою сторону. Почему бы и нет? — А как же твоя семья? Друзья? — Вы задаете одни и те же вопросы. — Она кивает в мою сторону. — Уж не думала, Себастьян, что ты найдешь себе единомышленников. — Джейс тоже среди них. — Это был не его выбор. — Кларисса вновь переводит взгляд на меня.       Лайтвуды рассказали, кто помог забрать Джейса? Рассказали ли они, что я обманула их? Обманула и Эрондейла тоже? Рассказали, что не дала Себастьяну размазать их стенам Института? — Кем бы ты там меня не считала, — Себастьян поднимается, глядя ей в глаза, — я по-прежнему твой брат. Если хочешь здесь остаться, в твоих интересах не мешать мне. Мои планы не терпят отлагательств, потому что и так отложились в связи с прошлой… — Он усмехается, словно вспоминает что-то веселое. — Заминкой. — Странно ты воспринимаешь свою смерть. — Кларисса чуть склоняет голову вбок. — Заминка. — Словно пробует слово на вкус. — Я жив. Остальное значения не имеет. — Он отмахивается от ее нападок, словно от назойливых мух, не реагирует на колкости, будто слышит от нее комплименты.       Кручу в пальцах стило, сверля взглядом мягкий ковёр. Сложно. Отношения Моргенштернов сложны просто до одури. Кларисса меняет свои планы со скоростью большей, чем у огонька, сжигающего спичку до самого конца. У Себастьяна настроение меняется быстрее, чем хлопает крыльями колибри, быстрее, чем вампир впрыскивает яд в вены жертвы.       Я с одним то Моргенштерном справлялась с трудом, а теперь еще и Кларисса, и вдобавок к ним Джейс, вырывающийся из-под контроля Себастьяна. Если Кларисса об этом узнает, если попытается разделить их, какова вероятность, что мы с Себастьяном вовремя окажемся рядом и найдем способ ей помешать? Стоило ли вообще тащить в дом девушку, способную не только лишить Себастьяна власти, но и убить его? — София. — Вздрагиваю, услышав его голос.       Ногти до боли впиваются в кожу ладони, оставляя небольшие полумесяцы, красные на фоне побледневшей кожи. — Да? — Продолжаю рассматривать свою руку, не отрывая взгляд. — Проводи Клариссу в ее комнату. — Я могу сам это сделать. — Неуверенность в голосе Джейса кажется странной. Взглянув на него, вижу лишь отстраненность, но его пальцы сильнее сжимаются на запястье Клариссы. — Хорошо, Себастьян. — Поднимаюсь с кресла, покручивая в пальцах стило. — Забери у нее все. Я не хочу, чтобы нас нашли раньше времени. — Ты мне не доверяешь? — Кларисса не спешит отрываться от своего парня. — Я никому не доверяю.       Киваю ему и жестом зову девушку за собой. Она продолжает сидеть, вцепляясь в куртку Джейса, словно он может защитить ее. Словно не понимает, что стоит Себастьяну приказать, и ангелочек, не раздумывая, вырежет у нее на коже метку Моргенштерна. Докажет, что он принадлежит ее брату. Сделает так, чтобы и она тоже принадлежала. — Идем, Кларисса. — Делаю несколько шагов к лестнице, но останавливаюсь. — Какая комната? — Ближе к тебе и дальше… — Вижу в его глазах странную озабоченность. — От нас обоих.       От обоих? Я понимаю, его нежелание оставлять Джейса рядом с ней. Но прятать ее от самого себя? «Ты что-то разбудила» — Хорошо. — Замираю на первой ступеньке, ожидая, пока Кларисса не соизволит подняться. Джейс удерживает ее, шепчет что-то на ухо, не отпуская, не давая отстраниться. — Иди. — Себастьян делает вид, что не видит этого нелепого желания защитить.       Кларисса кивает ему, поднимается, стряхивая с куртки невидимые пылинки. Начинаю подъем, касаясь перил кончиками пальцев, и слушаю ее шаги. Она идет сзади, не догоняет, чтобы пойти вровень со мной. Словно кролик, готовый в любой момент броситься обратно в норку. Броситься обратно в объятия Джейса. — Моя комната рядом с твоей. — Указываю на дверь, открывая соседнюю. — Если будет что-то нужно, говори мне. Джейса чаще всего нет дома, а в комнату Себастьяна заходить не стоит. — Пропускаю ее в комнату, оставаясь на пороге.       Прижимаюсь плечом к косяку, продолжаю наблюдать за девушкой. Она замирает в центре комнаты, оглядывает стены и мебель, чуть кривится. Ее пальцы скользят по золотому кольцу, она то подгибает пальцы, то выпрямляет, словно ей что-то мешает. Что-то, чего на руке раньше не было. — Здесь… мило. — Выдавливает наконец, оборачиваясь ко мне. — Неподходящее слово для этого дома. — Усмехаюсь и протягиваю руку. — Отдай мне стило. Оружие тоже, если оно при тебе. Телефон… — Прикусываю губу. — Тоже отдай. Я спрошу у Себастьяна, и если он разрешит, то верну его тебе. — Он ждал меня здесь, но забирает мои вещи. — Она отстегивает набедренные ножны, опуская их на кровать. — Почему? — Он уже говорил. Себастьян никому не верит. — И тебе? — Она выуживает из кармана телефон и протягивает мне. — В том числе. — Тогда почему ты живешь с ним? — Потому, что я часть его планов.       Кларисса вертит в руках стило, обводя контур рисунка. Прижимает его к груди, держит совсем недолго, но все же отдает. — Его подарила мама. Не потеряй, пожалуйста. — Хорошо. — Забираю ножны с кровати, оглядывая оружие. Несколько кинжалов и все. — Как давно ты здесь? — Это важно, Кларисса? — Поднимаю на нее взгляд, но все равно приходится смотреть сверху вниз. — Хочу понять, стоит ли мне прислушиваться к твоим советам. Если ты здесь достаточно долго, значит нашла к нему подход, и мне стоит понаблюдать. Если же нет, то ключ придется подбирать самой. — Чуть больше двух месяцев. — Усмехаюсь отразившемуся на ее лице удивлению. — С Себастьяном выжить проще, чем ты думаешь. Нужно соблюдать всего несколько правил. — Каких же? — Она опускается на край постели. — Не говори ни с кем, кто не вызывает доверие. Не выходи из дома, не сообщив ему. Не заливай кровью дом, иначе придется все это оттирать. — Отхожу к порогу и оглядываюсь на нее через плечо. — И никогда, ни при каких обстоятельствах, не называй его Джонатаном. — Почему? — Этот вопрос ты должна задавать не мне, Кларисса. — Касаюсь ручки двери, собираясь закрыть ее за собой. — Тогда, давай использовать еще одно правило. Не называй меня Клариссой. — Она откидывается на спину, упираясь взглядом в потолок. — Меня зовут Клэри. — Я подчиняюсь только приказам твоего брата. А он сказал называть тебя Клариссой. — Захлопываю дверь и направляюсь к бывшему кабинету Валентина. — Себастьян? — Зову его через дверь, но за ней не слышно ни звука. — Себастьян? — Заглядываю внутрь, но там его нет.       Спускаюсь на первый этаж, оглядывая гостиную и кухню. Пусто. Останавливаюсь у входа в тренировочный зал. Оттуда слышатся ритмичные удары по груше. Кто из парней заперся там?       Открываю дверь, заглядывая внутрь, и поскальзываюсь, едва не упав, но равновесие помогает удержать стена. На ступне кровь. И она явно не моя. — Себастьян? — Опять ты? — Он оборачивается, встряхивая разбитыми в кровь руками. — Что ты делаешь? — От неожиданности роняю вещи Клариссы, пачкая их все в той же крови. — Пытаюсь… заглушить… голоса… — Он снова начинает бить по груше, наполняя комнату громким хлюпаньем. — Остановись! — Хватаю его за руку, пытаясь оттолкнуть. — Ты себя калечишь! — Я или ты! Выбирай! — Он хватает меня за плечи, встряхивает, словно марионетку. — Прекрати! — Выдыхаю, пытаясь тут же захватить ртом воздух.       Кожу под его руками печет, почти обжигает. Едва удерживаюсь, чтобы не обхватить его за шею, не зарыться пальцами в волосы на его затылке, не прижаться к его груди. — Я могу убить тебя. — Шипит, склоняясь к моему лицу. Так близко. Так до одури близко. — Убью, не моргнув и глазом. — Его дыхание скользит по шее, по открытому плечу. — Убью и не замечу. — Он вдруг притягивает меня ближе, почти прижимает. — Сделаю так, что ты будешь умолять меня. Умолять, чтобы я прекратил. Прекратил касаться, прекратил находиться рядом. Может даже, прекратил целовать. — Он облизывает губы.       Хватаюсь за остатки разума, за инстинкт самосохранения, пытаюсь найти хоть что-то, способное остановить меня. Остановить меня от шага в пропасть, шага в объятия Себастьяна Моргенштерна. Пытаюсь остановить себя от игры на смерть, когда выхода всего два: умереть или умереть. Открытым остается только вопрос, как это произойдет. Быстро или медленно? Больно или не очень? Нет, Себастьян всегда причиняет боль. Даже если не хочет этого делать. Чуть отстраняюсь, сжимая зубы, до скрежета, до боли в челюсти, до того, что в висках пульсирует от напряжения. — Хватит причинять себе вред. — Смотрю в пол, боясь поднять взгляд, боясь увидеть в них отражение собственных желаний и сдаться. Боясь оказаться так близко, что потом вытравить его из-под кожи будет невозможно. — Хватит, хватит, хватит. — Шепчет мне на ухо, почти прислоняясь щекой к моей щеке. — Твои мысли, да? Ты боишься не того, что я могу сделать с тобой. Ты боишься того, что почувствуешь, если я окажусь ближе. — Он делает полшага вперед, прижимает меня к своей груди почти до скрипа ребер друг об друга. — Ты боишься того же. — Вскидываю голову, заглядывая в эти чертовы черные глаза, в которых так хочется утонуть. — Я боюсь, что твоей крови не хватит, чтобы наполнить мою ванну.       Он склоняется, продолжает наблюдать за реакциями, за заметной дрожью моих губ. За дрожью, которую я смогу остановить только если эти губы закусить, сжать зубами до боли, до того, чтобы по подбородку потекла кровь. И тогда он точно не остановится…       Его губы скользят по уху, по линии подбородка, играючи, почти незаметно, но все внутри сжимается, скручивается, словно стоит ему продолжить, сделать еще полшага, подпустить, и я взорвусь к чертовой матери, разметав по тренировочному залу ошметки собственного безумия. Собственного сумасшедшего желания… — Скажи, что хочешь, чтобы я тебя отпустил. — Замирает напротив моих губ, жжет по ним дыханием, словно снова касается углем.       Лишь хватаю ртом воздух, пытаясь успокоить бешеные скачки сердца, сокращение каждой мышцы, каждого участка тела, что прижат к нему, что так близко от него, что сходит с ума от этой близости.       Едва не вскрикиваю, когда он сжимает мои запястья, когда вдавливает меня в стену почти до хруста в позвоночнике, до хруста в плечах. Когда удерживает мои руки над головой, а я коленями, щиколотками, каждым участком, чувствую его ногу между своих. Чувствую прохладную ткань его брюк, почти чувствую его кожу сквозь нее. — Скажи мне отпустить. Скажи, скажи, скажи…       Дыхание вырывается с хрипами, с едва слышным сипением, быстрое, частое, словно пулеметная очередь. — С… Себастьян… — Его грудь так близко от моей. На вдохе, на чертовой глубоком и синхронном вдохе, мы соприкасаемся, едва не вжимаемся друг в друга. — Себастьян… — Скажи мне отпустить тебя, мать твою! — говорит на выдохе, снова со злостью и с тем непонятным… надломом? Столько мольбы… «Оно хочет разорвать тебя на части» — Скажи отойти! — Он едва не кричит. — Себастьян… — Прекрати подчиняться, твою мать! — Он почти отпрыгивает от меня, сжимает пальцы в кулаки, пытается отвести взгляд, уставиться в пол, хоть куда-то, только не смотреть на меня. — Хватит давать мне волю! — Ты сам научил меня этому… — Ты должна была бояться меня, а не желать, чертова дура! — Его слова звучат в сопровождении хрипов. Словно он уничтожает себя изнутри, выворачивает, заставляет произносить эти слова, хотя хочет вовсе не этого. — Ты… — Не подходи ко мне! — Отшатывается, заплетаясь в ногах, упрямо не поднимая на меня взгляд. — Оно требует тебя убить! Требует, чтобы я… Черт! — Он вжимает ладонь в висок, едва не опускается на колени, словно резко ослабевший. — Почему?       Инстинкт подсказывает: не подходи к нему, беги, спасайся, выполняй приказ. Но моя привязанность, преданность, мои чувства требуют, кричат, задыхаясь: помоги, помоги ему.       Делаю шаг, еще один, вздрагивая вовсе не от страха перед ним. А от чертова страха за него, страха перед тем, что его терзает, тем, с чем он не может справиться. Что может так напугать Себастьяна Моргенштерна, что он готов преклоняться? — Посмотри на меня… — Останавливаюсь в трех шагах. — Уходи! — Посмотри на меня. — София! — Что, мать твою? — Едва не рычу на него. — Я не оставлю тебя с этим дерьмом! Хватит делать из себя мученика, Себастьян! — Неожиданно взрываюсь, выплескивая на него накопившуюся обиду за то, что он отталкивает меня, что причиняет себе вред, что накладывает на себя слишком много. — Хватит пытаться сделать все в одиночку! Я твой гребаный солдат, твоя помощница, и именно я должна быть рядом в такие моменты! Именно я должна подставлять тебе плечо, когда ты не справляешься.       Он вдруг выпрямляется, вытягивается, словно по струнке. В глазах снова странный, яростный огонь, от которого колени дрожат. — Я справляюсь. — Себастьян… — Считаешь меня слабым? — Я… — Ты считаешь, что я слаб? — Снова вплотную, до умопомрачения близко.       Это напоминает мне цунами. Его метания напоминают мне волны, которые то накатывают, то отходят, скрываясь в пучине. В его глазах бездна, в которой пляшут демоны, шабаш которых все разрастается, становится все более близким с каждым последующим днем. С каждым последующим убийством. — Себастьян… — Прекрати. — Смотрит прямо в глаза, заставляет тонуть в этой тьме, в этом безумстве, в круговороте мелькающих образов, каждый из которых шепчет, просит, кричит: подчинись. — Прекрати эти попытки. — Попытки? — Во рту сухо, как я не пытаюсь сглотнуть, организм не хочет ничего, кроме его нахождения рядом, кроме его рук на моей коже, кроме его взгляда, скользящего по моему телу. Хотеть Себастьяна Моргенштерна — очередной мой шаг к сумасшествию. — Попытки достучаться. — Он задевает мои губы своими, но тут же отстраняется, стоит лишь податься навстречу. — Ты стучишься в пустую комнату. — Правда? — Я бы пустил тебя в свой разум, чтобы показать, как много там скрывается. — Он указательным пальцем постукивает по своему виску, скользит взглядом по моим губам. — Но мне с лихвой хватает одного посетителя. — Это опять он? — Кровь стучит в висках, пульсирует в вене на шее, неприятно натягивая кожу. — О чем ты? — Себастьян усмехается, ведет пальцами от моего запястья к плечу, скользит на ключицу и вниз, задевая грудь, по животу.       Плотно сжимаю губы, чувствуя поднимающийся от поясницы жар. Колени дрожат, едва не подгибаются от удовольствия, от ощущения его рядом. Едва не закрываю глаза, хватая ртом воздух, пытаюсь удержать себя от неистового желания притянуть его к себе, прижать, поцеловать наконец, показать ему, что мои чувства — это не просто слова. Его пальцы в последний момент соскальзывают, очерчивают контур бедра, но чертовы мурашки никуда не исчезают, а дрожь лишь усиливается. — Это его эмоции, да? — Слезы едва не выступают из глаз, едва не катятся по щекам обжигающими каплями.       Он склоняет голову к плечу, растягивает губы в усмешку, его рука вновь поднимается, чуть приподнимая край майки, по ребрам, едва не задевая грудь большим пальцем, по шее с оглушительно бьющимся пульсом. Сжимает пальцами подбородок, чуть приподнимая вверх, заставляя поднять взгляд, который я попыталась от него спрятать. — Это разве важно? — Это Джейс? — Ты хочешь, чтобы это был он? — Он скользит губами по оголенному плечу, ладонь лежит на спине, не давая отодвинуться, не давая вырваться. Хотя и желания нет. Он вновь замирает у моего уха, шепчет, задевая губами. — Хочешь? — Ты его впустил? Снова впустил, да? — Что-то изменится, если я скажу нет? — Усмешка прямо мне в губы, но не переходит границу, не дает сделать больше, не подпускает ближе намеченной им границы. — Что-то изменится, если это он?       Вырываюсь из его объятий, из его рук, отодвигаюсь на расстояние вытянутой руки, еще дальше. — Какая разница, какой Джонатан мной управляет? — Себастьян догоняет, вжимая меня в дверь, скользит костяшками пальцев по моей щеке, оставляя следы крови. — Эрондейл или тот, которого ты себе придумала, создала, который никогда не существовал? Имеет ли значение, желание это Джейса или мое? — Для меня имеет. — Пытаюсь вжаться в дверь, отстраниться, не дать ему снова завладеть моими желаниями, моими мыслями. Моим чертовым безумием. — Почему? Ты же видишь перед собой Моргенштерна. Видишь меня. — Он рисует узоры кровью по моей щеке, задевает висок и вниз по подбородку, почти доставая до губ. — Так почему бы и не… — Снова задевает губы своими, вырывая стон, наглядный пример того, как действует на меня. — Потому что я хочу тебя чувствовать. — Всхлип почти вырывается, но я сжимаю зубы, глуша его где-то в глотке. — Настоящего, а не под эмоциями Эрондейла. Себастьяна Моргенштерна, а не его мешанину с Ангелочком. Это достаточное оправдание? — Ты никогда не видела меня настоящего. — Так позволь увидеть. Что может напугать меня в тебе? Что такого ты можешь мне показать, что отвернуло бы меня от тебя? — Прижимаюсь щекой к его ладони, едва не плавясь, хотя кожа у него почти обжигающе холодная. — Что я еще не видела? — Ты видела вечернюю зарю. Видела сумерки. — Он смеется, глядя мне в глаза. — Но не видела ночь. Настоящую тьму.       Тьму? Может быть, я не видела тьму, которую видел он. Но я видела достаточно тьмы, чтобы не бояться ее. Видела достаточно, чтобы знать, какие твари могут скрываться в ночи, когда даже свет луны гаснет. Какие выползают из своих нор, когда ночь входит в свою полную силу. — Меззанотте… — Выдыхаю, подаваясь вперед. — Я — Меззанотте. — Что с того? — Себастьян изгибает бровь. — Переведи это слово. — Наблюдаю, как его лицо чуть вытягивается, в глазах, всего на мгновение, сверкает непонимание. Этого мгновения хватает, чтобы почувствовать силу, мимолетную власть над ним. — Полночь. — В глазах удовлетворение, а на губах усмешка. — Как я сразу не обратил на это внимание? — Ты меня недооцениваешь, Себастьян. Несмотря на все тренировки, несмотря на все миссии, ты все еще считаешь меня недостаточно… — Кровь бурлит в жилах, подначивая к необдуманным поступкам, призывая поддаться желаниям. Чего бы это не стоило. — Все еще считаешь меня недостойной знать. Знать о тебе больше, чем знают остальные. Знать больше, чем твоя сестра.       С последней фразой он ощутимо напрягается, вдруг отпускает, снова, снова, мать его, поднимая невидимый щит, возводя стену. Стену, которой не было всего секунду назад. Он подпустил меня ближе, всего на несколько минут, почти позволил заглянуть, почти позволил почувствовать.       Себастьян отворачивается, оставляя меня у двери, поднимает с пола вещи Клариссы, вертит в пальцах, не обращая внимания на засохшую на них кровь. — Это все, что у нее было? — Она отдала все, что я попросила с такой легкостью, словно не нуждается в этом. С задержкой она отдала только стило, потому что это подарок матери. — Зарываюсь пальцами в волосы, пытаясь хоть как-то унять дрожь в руках. — У нее есть связь, Себастьян. Она пришла шпионить. — Я не удивлен. — Он усмехается каким-то своим мыслям. — Я рассчитывал на то, что она так сделает. Остается лишь вопрос, как именно она это провернет. — У нее на пальце когда-нибудь было кольцо? — Отлепляюсь от двери, скрещивая руки на груди. — Не было. — Если его не подарил ей Джейс, то именно оно и может играть роль…       Неожиданно срабатывает сигнализация. Не произнося ни слова, я снимаю со стойки клинок и следом на Себастьяном устремляюсь в гостиную. даже сквозь шум слышу топот ног на втором этаже — Перехвати ее. — Отдает приказ Себастьян. — Не позволяй ей спуститься. — Ты не можешь идти один! — Ты меня не услышала? — Тон, не терпящий возражений.       Скрежетая зубами устремляюсь вверх по лестнице, молясь всем чертовым демонам, чтобы Себастьян не успел пострадать за это время. Нахожу Клариссу посреди коридора, озабоченно оглядывающуюся вокруг, но, по-крайней мере, не испуганную. — В комнату. Живо. — Подпихиваю ее в спину. — Что случилось? — Не знаю. — Заталкиваю ее в спальню и протягиваю кинжал. — Будь здесь. Не выходи. — Где Джейс? — Страх в ее голосе обоснован. — Не знаю. Себастьян внизу, я должна быть там. — Но… — Если хочешь, чтобы Джейс выжил, прекрати задавать вопросы.       Захлопываю дверь и едва ли не бегом устремляюсь к лестнице. Шум не прекращается. Сигнализация продолжает гудеть, почти лишая ориентации. — Себастьян! — Пытаюсь перекричать вой, хотя знаю, что попытки тщетны.       Пробегаю всю гостиную и выбегаю в коридор, где и нахожу Себастьяна. Одного. — Что… — Замечаю на стене, у самого входа, что-то шевелящееся.       Что-то перемещается, поднимаясь то выше, то ниже. Его явно раздражает вой, который он сам же и спровоцировал. Подхожу ближе, пытаясь рассмотреть странного посетителя. Это растение. Странное, но растение. Оно шевелит листьями, то подтягивает к себе тонкие усики, то вновь выпускает, словно ощупывает пространство рядом. — Себастьян… — Это прислала Королева. — Он протягивает мне небольшой лист какого-то цветка. — Ты не ошиблась. Всего два слова. Кольца Фейри