Хоть на секунду,
Позволь мне овладеть тобой.
Поведай мне все свои тайны,
Позволь мне узнать тебя.
Меня будит дикий крик Клариссы. Сжимаю и разжимаю пальцы, замечая отсутствие рядом кого-либо. Веки с трудом подчиняются, распахиваю их, с не меньшим трудом фокусируя взгляд. Спина протестующе ноет, стоит пошевелиться, попытаться выпрямиться. Я все еще сижу на полу, прижавшись боком к сиденью дивана, но Себастьяна здесь уже нет. Опираясь на локти, помогаю себе встать, но новый, еще более безумный крик, заставляет вздрогнуть и в панике обернуться. Нет, никого нет. Есть другая причина. Что же ее так пугает? Зажимаю в ладони рукоять кинжала, измазанного кровью оборотня, как и моя одежда, моя кожа, но направляюсь к лестнице, быстро стряхивая с себя оцепенение и сонливость. Голос Себастьяна врезается в уши, он почти рычит, не давая мне разобрать и слова. — Я ничего не сделала! Распахиваю дверь в комнату девушки, останавливаясь на пороге. Кларисса жмется к стене, а ее брат диким зверем кружится по комнате, кричит на нее, угрожая убить всех ее родных. Выпускаю кинжал из руки, и оружие падает на пол, привлекая внимание Себастьяна. Он оборачивается лишь на мгновение, чтобы сказать: — Не вмешивайся. Кларисса смотрит на меня с мольбой. Ее губы дрожат, а в глазах такая паника, словно она убила кого-то собственными руками. Себастьян снова поворачивается к ней: — Что ты им сказала? — Я ничего не говорила… Я… Себастьян, я бы никогда… — Прекрати оправдываться! — Он замирает в метре от нее. — Они знали, где искать Джейса. Знали, что он пойдет к Сантьяго. Никто кроме нас четверых… — Это она нас сдала? — Подаю голос, сжимая пальцы в кулаки. Я посодействовала ее плану, взяв с собой. — Нет! Я ничего не говорила! — Она почти истерично кричит, словно действительно не виновата. — Джейс чуть не умер! Я… — Кольцо. — Себастьян прокручивает его в пальцах. — Считала себя настолько находчивой? — Он подходит ближе к сестре. — Считала, что я не узнаю об этой твоей уловке? — Он зажимает кольцо в пальцах, и оно гнется, становится сначала овальным, а потом и вовсе падает к его ногам. – Я слышал каждое слово. Твое, твоего дружка вампира, слышал все. — Себастьян улыбается, а девушка лишь сильнее жмется в стену. — Я могу убить тебя за это. Даже должен. Потому что ты предательница. — В его голосе презрение смешивается с какой-то едва ощутимой болью. Но вряд ли Кларисса вообще это замечает. Ступаю ближе, осторожно выстраиваю шаги, чтобы не отвлекать его внимание от сестры. Кларисса все еще упрямо мотает головой, шепчет, что не виновна. Себастьян замирает в шаге от нее. Пышет яростью, гневом, который обжигает даже меня. Замираю сбоку от него, не отрывая взгляда от Клариссы, испуганной настолько, что едва не падает к ногам брата. В ее интересах упасть на колени и склониться. В ее интересах вымаливать прощение. — Это была не я… Себастьян, кажется, окончательно теряет контроль над собой. Он замахивается, замахивается, собираясь ее ударить. Девушка съеживается, готовясь к удару, но я успеваю перехватить руку Моргенштерна, зажать в своих ладонях, не давая совершить ошибку. — Отпусти, София! — Рычит он, вырывая руку. — Не делай этого. Ты ведь не хочешь, чтобы она ненавидела тебя? — Я знаю ответ на этот вопрос. — Не смей поднимать на нее руку, если хочешь добиться нужных тебе эмоций. — Она перечит! — Конечно, она ведь твоя сестра! Вы одинаковые! Так относись к ней соответственно! — Закрываю девушку от его взгляда, вклиниваясь между ними, лопатками ощущая, как она дрожит. Себастьян отшатывается, закрывая в глаза, словно не хочет ничего и никого видеть. Выдыхает и массирует переносицу, отворачиваясь в сторону, не желая показывать свою слабость. Устал. Он всегда так делает, когда устает. — Хорошо. — Он поводит плечами, будто пытаясь отогнать что-то. Делаю шаг к нему, но он снова отшатывается. — Со мной все в порядке. Замечаю, как он кривится, как дергает плечом и сжимает пальцы в кулаки. Может его снова мучает боль в спине? Как давно он принимал лекарство? — Тебе нужно отдохнуть, Себастьян. Я закончу сама. — Жду возможности поймать его взгляд, но он разворачивается ко мне спиной. — Тебе стоить выпить, видимо. Ты будешь виски или коньяк? — Выбери сама. — Парень выходит из комнаты, зарываясь пальцами в волосы. Оборачиваюсь к девушке. Мне самой хочется ее прихлопнуть. Неужели это по ее вине, я вчера взяла на себя груз еще пятнадцати убийств, чтобы спасти две жизни? Едва не рыча, подхожу ближе, обхватываю пальцами ее подбородок, задирая вверх, осматривая ее шею на предмет синяков. Кожа чуть припухла, но это временно: — Тебе повезло, что он не вышел из себя. Тогда ни одно иратце не избавило бы тебя от шрамов. — Почему ты мне помогаешь? — Ее голос слегка дрожит. — Я помогаю не тебе. — Отхожу от нее и оборачиваюсь через плечо. — Все нуждаются в поддержке, Кларисса. Твой брат тоже. Каким бы монстром ты его не считала, он ничем не отличается от тебя. Она собирается возразить, но я уже закрываю дверь. Кольцо Клариссы я зажимаю в кулаке, кажется, сминая еще больше, хотя и не могу сравниться по силе с Себастьяном. Пальцы трясутся. Я не знаю почему. Бреду в гостиную, хватая первую попавшуюся полную бутылку и стакан. Иду в комнату Себастьяна и стучу в дверь. — Входи. В комнате темно, лишь несколько слабых лунных зайчиков просачиваются сквозь шторы. Когда глаза чуть привыкают, подхожу к кровати парня, разглядывая его очертания. Он лежит на животе, сжимая пальцы в кулаки. Его снова мучает боль. Хочется сесть рядом, провести кончиками пальцев, ладонями по следам того, что он пережил. Того, что сделало его таким. Сделало его Себастьяном Моргенштерном, которому я готова отдать свою душу. — Как давно это началось? — Это имеет значение? — Рычит он сквозь ткань подушки. — Я не задаю незначимых вопросов, Себастьян. Ты сам научил меня этому. — Почти несколько недель назад. — Он приподнимается на локтях, и я, поставив бутылку и стакан на тумбочку, беру его за предплечье, помогая сесть. Он не противится, по какой-то причине. Принимает помощь. — Почему ты не сказал мне? Неужели тебе так сложно признаться, что ты человек? Что у тебя есть слабости? — Я не человек! — Он снова злится, но тут же кривится от боли. — Я и вижу. — Наполняю стакан и протягиваю ему. — Выпей. В предыдущие разы тебе помогло. Он с отвращением смотрит на стакан в моих руках и берет бутылку. Обхватывает губами тонкое горлышко, делая большой глоток, еще несколько, пока воздух не заканчивается. Отрывается, делая несколько вдохов и выдохов. Его лицо чуть расслабляется. Он уже не так сильно сжимает челюсти, словно жар алкоголя сбивает что-то, устраняет. — Пей. — Он кивает на стакан в моей руке. — Я не хочу. — Нос чешется от резкого запаха алкоголя. — Тем более, нужно идти к магу за зельем. — Пей. Хочется спросить. Задать вопрос, почему сегодня он просит моей компании. Почему просит сегодня остаться рядом, хотя и не собирается делить со мной свою ношу. Но я не спрошу, пока он сам не захочет сказать. Послушно подношу стакан к лицу. От одного запаха меня мутит. Делаю глоток. Жидкость обжигает язык и горло, скатываясь в желудок. Жжет. — Ну и гадость. — Пей еще. Он снова припадает к бутылке, осушая четвертую часть. Делаю еще глоток. На этот раз он обжигает не так сильно, просто вызывает легкое желание выплюнуть жидкость. Еще глоток, побольше, чем предыдущий. Откидываю назад голову, пытаясь сфокусировать взгляд на косых линиях света, рисующих паутину по потолку его комнаты. — Зачем ты врешь мне, Себастьян? — Что? — Он снова отпивает, осторожно поводя плечами. — Пытаешься доказать, что ты хуже, чем есть. — Если бы я не выпил пару минут назад, то ты бы уже ответила за свои слова. — Рявкает Моргенштерн. — Ты не пьянеешь. — Опускаюсь на пол, когда колени начинают подрагивать. Складываю ноги в позу лотоса, делая еще глоток. — Это виски? Он усмехается и не отвечает. Зарывается пальцами в волосы, откидывая их со лба, и облегченно выдыхает. Делает глоток. Его лицо кажется таким расслабленным. Словно он не лежал пару часов назад внизу, истекая кровью. Словно не терял сознание от полученных ран. — У тебя волосы отросли. — Сообщаю, после того как делаю три глотка подряд. Содержимое стакана плещется на самом дне. — Тебя настолько волнуют мои волосы? — Фыркает он, осушая свою бутылку. Прикусываю кончик языка, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Упираясь ладонью в пол за своей спиной, чуть наклоняюсь назад, откидывая голову. Становится на удивление легко. Волосы щекочут шею, и я провожу по ним пальцами, убирая за ухо, едва сдерживая улыбку от приятного ощущения. Словно я не дралась пару часов назад, защищая чужие жизни. Словно на моей одежде и на моих руках нет запекшейся крови, что до сих пор не смыта. Словно вспомнив об этом, стягиваю куртку, поставив почти осушенный стакан рядом со своим коленом. Под лунным светом осматриваю свои руки, но кровь оказывается только на пальцах, нигде больше, словно в насмешку над пятнадцатью отнятыми мной жизнями. Подхватываю стакан и залпом осушаю, зажмуриваясь до боли в глазах. Зря я начала думать об этом. У меня не было другого выбора. Это был мой долг. — Хочешь сказать, что захмелела от одного стакана? — Себастьян поднимается, даже не шатнувшись. Переступает с ноги на ногу, скрещивает руки перед собой и кривится. — Я не собиралась пить с тобой, Себастьян. — Ноги подрагивают, когда я встаю с пола, сжимая пальцами стакан. — Как думаешь, у мага найдется заклинание, способное вывести из меня выпитое? — Я отправлю к магу Джейса. Не хочу оставаться наедине с сестрой. Киваю, разглядывая стакан в своей руке. Эрондейл не может удержать его. Он лишь распаляет. А если Моргенштерн не контролирует себя, это очень плохо заканчивается. Себастьян сдавленно рычит, вновь пытаясь повести плечами. — Где Эрондейл? — Прикрываю глаза, вновь запрокидывая вверх голову. — В комнате. Мечется и психует, что я не позволяю ему выйти. — Себастьян усмехается каким-то мыслям. — Если скажу, что выпущу его, он пулей метнется куда угодно, только бы убедиться, что моя сестра не крючится от боли после таких криков. Мне бы задать еще сотню вопросов. Спросить, как он себя чувствует. Исчезли ли раны, что нанесли ему волки. Мне бы узнать, что он планирует делать со своей сестрой. Выяснить, почему он так хочет, чтобы я сегодня оставалась рядом. Вряд ли я хочу знать эти ответы. Они все равно будут не теми, что требует моя полусгнившая душа. — Идем на кухню. — В ушах шумит, а взгляд фокусируется с задержкой. — Тебе нужно выпить еще. Ты не пробовал наносить руны? Он измеряет меня таким взглядом, что хочется провалиться сквозь пол от смущения. Конечно, он перепробовал все руны, но ни одна не помогала. Использовал на себе все заклинания, но не одно не имело успеха. — Прости. — Обхожу его, чуть пошатываясь, и открываю дверь. — Идем. Даже после бутылки алкоголя, он идет ровно, гордо подняв вверх голову. Но я знаю, что боль мучает его. Знаю, что он скрывает свои слабости. — Себастьян, может мне стоит осмотреть их? Может я смогу понять, как тебе помочь? — Не вздумай даже прикасаться ко мне! — Рычит он, оборачиваясь и упирая палец в мою грудь, возле ключицы, на месте белого шрама, круга, развернувшегося в разные стороны. — Не смей. — Значит тебе можно меня касаться, а мне тебя нельзя? — Делаю шаг назад, уклоняясь от его касания. — Это другое. Едва удерживаясь от желания пихнуть его плечом, спускаюсь по лестнице. Замечаю на столике еще одну бутылку. Подхватываю ее, рассматривая этикетку. Перед глазами плывет, а буквы не желают складывать в слова. Прекрасно. —Ты такое не осилишь. — Спорим? — Алкоголь в венах бурлит, толкая на необдуманные поступки. — Что ты можешь мне дать? — Хмыкает Себастьян. — У тебя нет ничего, чем ты могла бы меня заинтересовать. — Я могу помочь тебе с Клариссой. — Фраза слетает с языка прежде, чем я успеваю ее обдумать. Себастьян выпрямляет спину, поглядывая на меня со смесью недоверия и насмешки. Изгибаю брови, ожидая его вердикта. Он качает головой, усмехается, так привычно, знакомо: — А если выиграешь ты? — Ты позволишь мне осмотреть твою спину. Он хмурится, поджимая губы. Сжимает кулаки, громко хрустнув пальцами. Его взгляд блуждает по моему лицу, почти чувствую, как он ощупывает меня этим взглядом, словно пытается что-то понять. И снова усмешка: — Идет. Себастьян наполняет алкоголем чистый стакан, до самых его краев. Жидкость переливается в свете луны, становится серебряной как и все вокруг. Здесь света гораздо больше, чем в комнате Себастьяна. Здесь я могу смотреть на него, впитывать каждую его черту, даже если он заметит. Мне уже нечего от него скрывать. Беру стакан, чуть наклоняя его в сторону. По стенке скатывается капля алкоголя. Стираю ее пальцем и облизываю. Даже такая капля вызывает очередную волну тепла в теле. Отпиваю, морщась от горечи напитка. Пытаюсь даже не дышать, но давлюсь, сдавленно кашляя. Кажется, легкие сжимаются, а желудок намеревается вытолкнуть алкоголь. В груди неприятно жжет. — Я же тебе говорил. — Усмехается Себастьян, опускаясь на диван. Сажусь напротив, закидывая ноги на сидение, и покачиваю стакан, зажимая стекло пальцами. Парень откидывается на спинку, упираясь в нее затылком, и запрокидывает голову. Его ресницы чуть подрагивают, он складывает руки на животе и замирает. Поворачиваюсь к нему, осматривая сложенные на животе ладони, осматривая узоры рун на его руках. Под влиянием выпитого желание коснуться их, его самого, лишь усиливается, но я подтягиваю колени ближе к груди, пытаясь вытолкнуть из головы воспоминания вчерашней ночи, ощущение его подо мной, ощущение его пальцев, что скользили по бедрам. — Почему ты позволил мне остаться? — Отвлекаю больше себя, чем его, словно надеясь, что очередная его колкость заставит перестать вспоминать это помутнение, его странное мимолетное желание. Мимолетное для него, но не для меня. — Что? — Себастьян не открывает глаза, но ощутимо настораживается. — Обычно, когда твои шрамы болят, ты идешь пить в одиночестве. Но сегодня ты оставил меня при себе. — Сползаю ниже, укладываясь на подушках, и ставлю стакан на пол. — Почему сегодня? — Почему ты вообще захотел видеть меня рядом? — Не знаю. — Себастьян складывает ладони на затылке. — Это снова из-за Джейса? Боль выбивает тебя из колеи. Видимо, стена между вами рушится. — Закрываю глаза ладонями, почти причиняя себе боль. — Между нами ничего не рушится. Эта стена незыблема. — Диван протяжно скрипит, а мои ладони обдает теплым дыханием. — Скажи это мне в лицо. Я чувствую его руки с двух сторон от своих плеч, чувствую его холодные пальцы, что прижимаются к обнаженной коже. Одно его колено оказывается между моих ног, устанавливается между ними, словно обозначая территорию, которую я уже не смогу отвоевать назад. Ведь я уже позволила ему оказаться близко. Или это он позволил себе? В каких-то считанных сантиметрах от моего тела находится его. Мне стоит лишь согнуть руки, и я смогу коснуться его ребер, смогу провести ладонями по его животу, ниже — если очень захочется — смогу провести вверх, касаясь выступающих мышц на его руках, смогу очертить пальцами скулы, каждый миллиметр его лица. При условии, что он позволит мне эти вольности. Отрываю ладони от глаз, встречаясь с ним взглядом. Со странным, затуманенным взглядом, который мне видеть еще не приходилось. Это не опьянение. Это что-то другое. Более дикое, животное. Все же тяну одну руку, задеваю большим пальцем изгиб его нижней губы, не замечая, как задерживаю дыхание, но его выдох жжет по лицу, по моим собственным губам, и я тут же вздрагиваю, заставляю себя произнести то, что необходимо. — Между нами тоже стена, Себастьян. Слезь с меня. — Я тебя даже не коснулся. — Он фыркает на мое заявление, наблюдает, как я пытаюсь вытянуть руки вдоль туловища. — Я же знаю, что ты этого хочешь. — Не сегодня и не так. — Упираю ладони в его плечи, когда он наклоняется ближе. — Прошу тебя. — Ты ведь слышала, как Кларисса умоляет меня остановиться. Почему ты думаешь, что у тебя получится? — Усмехается мне в лицо, расслабляя руки, и наваливается на мои ладони. Сжимаю зубы, когда руки дрожат от его веса, но я упрямо напрягаю все мышцы. Пытаюсь не замечать собственные мысли, что стоит мне сейчас опустить руки, стоит ослабить эту хватку, и никто из нас не станет сопротивляться. Не станет останавливать. Но упорно сжимаю зубы, отталкивая начинающие оформляться фантазии. Себастьяну надоедает через пару секунд, и он вновь нависает надо мной, обдавая горечью алкоголя. — Упрямишься. — Цокает он, и его дыхание смещается на мою шею. Он не касается, но так и тянет выгнуться, весь позвоночник сводит судорогой, необходимостью изогнуться в дугу, оказаться ближе. — Совсем как моя сестра. — Не сравнивай меня с ней! — Шиплю, пытаясь выползти из по него, даже получается приподняться на локтях и сместиться по подушкам к подлокотнику, но он садится, хватая меня за колени, и подтягивает обратно, вновь нависая сверху. — Я не сравниваю. Я вижу общее. Отворачиваю от него лицо и тянусь за своим стаканом. Тише, тише, тише. Сжимаю губы. Пытаюсь перестать дышать, потому что его запах меня окутывает, сворачивается вокруг меня ядовитой змеей, которая почему-то не убивает. Приходится неудобно выгнуть руку, почти до боли в суставе, но я все же поднимаю стакан, зажимаю его пальцами до скрипа, возвращая убегающий по капле контроль. — Дай мне выпить. — Показываю парню стакан. — Я не хочу, чтобы ты потеряла сознание. — Он выбивает сосуд из моей руки, и стекло разбивается вдребезги, соприкоснувшись с полом. — Я ведь не маньяк. — Тут бы я поспорила. — Вырывается у меня смешок. Себастьян что-то говорит, но меня отвлекает шум за окном. Запрокидываю голову, вглядываясь сквозь стекло, но там слишком темно. Меня привлекает слабая вспышка фиолетового цвета, потустороннего, странного, который не может принадлежать миру Примитивных. — Себастьян… — Я не закончил. — Рычит он, продолжая свою тираду. — Себастьян… Шум становится громче, и я толкаю Себастьяна с себя, прижав согнутое колено к его бедру, обхватив руками плечи. Падаю следом, накрывая его собой, вставая щитом между ним и тем, что находится за пределами дома. Закрываю его голову руками, крепче стискиваю коленями бедра, хотя и не надеюсь, что смогу полностью его защитить. Он что-то возмущенно рычит, но от нарастающего гула я не слышу ни слова. Раздается взрыв. Ладони Себастьяна оказываются чуть ниже моих лопаток. Сперва не понимаю, что он делает, но потом догадываюсь, что парень закрывает важные органы. Жмусь к нему крепче, вдавливаю в пол, почти наваливаясь, прижимаюсь грудью к его груди. Осколки стекла летят внутрь, звеня и переливаясь в свете ламп. Куски падают вокруг нас, на мою спину, некоторые врезаются в кожу, и я стискиваю зубы. По плечам и запястьям бежит кровь, осколки впиваются в лопатки. Себастьян вдруг обвивает мою талию обеими руками, прижимает к себе вплотную и не дает шевелиться. Его дыхание заставляет шевелиться волосы у моего плеча, щекочет по шее и ключице, мурашками ползет вдоль позвоночника. В ушах звенит из-за взрыва, мир шатается, словно корабль во время шторма. Постепенно шум стихает, но я не спешу подниматься. Упираюсь в пол ладонями и приподнимаюсь, игнорируя попытку Себастьяна меня удержать. Он убирает от меня руки, напряженно подбирается. — Что случилось?! — Голос Клариссы пробивается сквозь звон в ушах. — Не спускайся! Стой там! — Поднимаю голову, вглядываясь в окно. — Как только я встану, иди к ней, слышишь. — Говорю, обращаясь к Себастьяну. Пытаясь не сгибать руки, чтобы не изрезаться еще больше, встаю с парня, в полусогнутом положении двигаясь к окну и пытаясь не наступать на стекло, но все равно режу ступни. Возле дома пусто, но чувствуется магия. Сильная и прекрасно контролируемая. Направленная. Когда Себастьян скрывается на лестнице, выпрямляюсь, оперевшись на подоконник, и оказываюсь как на ладони. — Ну же! Неужели закончились силы? — Кричу в темноту. Ответом мне служит тишина. Гнетущая и неестественная. Магическая тишина. Замираю, осматривая пустую улицу, надеясь увидеть чужой убегающий силуэт. Ничего нет. Кто-то прекрасно знал, что делал. Поворачиваюсь к окну спиной, наблюдая, как Себастьян спускается с лестницы, как замирает в центре комнаты. Киваю ему, смутно представляя, что делать дальше. Но ноги не держат, и я пересекаю комнату, опускаясь на сидение дивана, стряхнув ладонью насыпавшееся на него стекло: — Там никого нет. — Выдергиваю из локтя небольшой осколок и кривлюсь, когда липкая струйка крови бежит по коже вниз. Себастьян подходит к окну, а Кларисса неуверенно делает несколько шагов ко мне. — Что… Что случилось? — Лепечет она, разглядывая торчащие во мне осколки. — А то ты не знаешь! — Рычу на нее, выдергивая еще один кусок стекла. — А ты и не знаешь, ведь твои друзья не могут связаться с тобой! — София! — Предостерегает Себастьян. — Что?! — Перевожу взгляд на него. — Ты ведь чувствуешь эту магию, да? Ее мог источить только верховный маг. А у нас на примете только один. — Бейн. — Цедит парень, отворачиваясь от окна. — Пора наведаться к Асмодею. Его мальчишка явно вышел из-под контроля. Он сжимает кулаки, хрустнув сразу несколькими суставами, но берет себя в руки. — Ты сказала им, где находится дом? — Шипит, глядя на сестру. — Я… Где Джейс?.. — Клэри отступает назад, но Себастьян идет следом. — Себастьян, не трогай ее. — Кажется, осколки вырезают узоры на моих костях, стоит только пошевелиться. — Она предает нас! — Моргенштерн вмиг оказывается возле девушки, хватая ее за шею. — Отпусти свою сестру. — Цежу, отделяя каждое слово. — Свяжись с Джейсом. Пусть приведет мага. — Не указывай мне, что делать! — Не веди себя, как малолетний идиот! — Я не готова драться с ним сейчас, а тем более защищать его сестру. — Отпусти Клариссу и вызови Джейса, пока не перешел границу. Он дышит шумно, втягивая носом воздух и выдыхая словно бешеный бык. Пальцы на горле девушки сильнее сжимаются. Кларисса хватается за его руку, пытаясь не дать себе задохнуться. — Себастьян. Отпусти ее. Парень сверлит меня взглядом, но сестру отпускает. Она сразу же отбегает, оказываясь на, как ей кажется, безопасном расстоянии от брата. Садится на лестнице, прижимаясь боком к перилам, и смотрит на брата сквозь них, словно это хлипкое препятствие ее защитит, скроет. Неожиданно руку пронзает боль. Вскрикиваю, разворачивая ее к себе и пытаясь понять почему это произошло. Торчащий осколок медленно исчезает под кожей, проталкивается между слоями мышц, пока не врезается в кость. — Себастьян… — Что?! — Он открывает глаза и смотрит на меня. — Осколок… Себастьян подходит ближе, осматривая порез. Из горла снова рвется крик, когда болью стреляют сразу несколько мест на теле. Сгибаюсь пополам, будто так могу остановить боль, и впиваюсь зубами в указательный палец. — Они проникают внутрь. Взрыв был не для того, чтобы разбить окно. Это ударная волна от наложенного на стекло заклятия. Осколки стремятся к сердцу. — Себастьян касается кровоточащей ранки, обводя контур, аккуратно, нежно, не причиняя боли. — Вытащи… Вытащи их… — Сиплю, пытаясь контролировать свой голос, интонации, но выходит лишь мольба, слабость и страх. — Я не могу. Их слишком много. Нужен маг. Кларисса! — Зовет он. Девушка продолжает жаться к перилам лестницы, цепляется за них пальцами, но встает. В глазах ее истинный ужас. Она смотрит то на брата, то на меня, но не двигается с места. — Помоги ей. Я иду за магом. — Моргенштерн собирается повернуть кольцо. — Я не нуждаюсь в ее помощи! — Рычу с нажимом. — Молчи. — Рычит Себастьян и пропадает в портале. Кларисса подходит ближе. Отодвигаюсь от нее, рыча от боли. Мне не нужна помощь. Пытаюсь лечь на диван, но тело протестующе ноет. — Давай я помогу… — Кларисса берет меня за предплечье, пытаясь не задевать поврежденные участки, и медленно разворачивает. — Тебе нужно лечь на живот… Она помогает мне закинуть на сидение ноги, а я едва удерживаюсь от желания ударить ее по голове. Чувствую себя беспомощной парализованной крысой. Впиваюсь в подушку пальцами, хриплю, сдерживая истерические всхлипы. Снова. Его снова попытались убить. Он снова в порядке только потому, что оставил меня рядом. В порядке только потому, что нуждался в моем присутствии. Хлопает портал, и комната вмиг наполняется шумом голосов. Себастьян отдает приказы, Джейс возмущается мусором, маг что-то лепечет, а Клэри привлекает внимание своего парня. — Помолчите все! Голоса сразу стихают. Маг подходит ко мне, осматривая спину. Отодвигает разрезанные края майки, осматривает каждую нанесенную рану. Ощущаю на себе слабое действие магии, он едва удерживает это небольшое заклинание. Справится ли он с тем, чтобы вытащить эти осколки? Хватит ли его сил на это? У того, кто провернул этот взрыв сил было предостаточно. — Раны неглубокие, но осколки с каждой минутой проникают все глубже. — Словно в подтверждение его слов, все тело стреляет болью. — Я попробую вытащить их заклинанием. — Так поторопись, мать твою! Сжимаю пальцами и зубами подушку. Маг быстро читает заклинание, вытягивая из меня чертовы осколки. Они двигаются все сразу, и я не могу сдержать крик. Сквозь подушку он кажется звериным воем, но мне наплевать. Сжимаюсь, словно так осколки быстрее получится убрать. Болит уже не только спина и руки, болит все тело, каждая кость, каждая мышца и каждый сустав. Пульс стучит в висках оглушительной дробью, а зубы сводит от давки, но я не даю себе расслабиться. Холодные пальцы касаются моего лба, и я не сразу понимаю, что это пальцы Себастьяна. От боли мозг отключается, будто все сосредоточенно на кусках стекла. Он зарывается в мои волосы пальцами, ведет от лба к затылку, словно хочет открыть лицо. Проводит над ухом, заправляя за него выбившиеся пряди. Осколок прорывается сквозь кожу, и по моим щекам бегут слезы. Пальцы, рисующие линию от виска к подбородку, вызывают приятное покалывание, но от боли не избавляют. Себастьян поднимает мою голову вверх, заставляя оторвать лицо от подушки. Дышать неудобно, в горле неприятно тянет. — Дай бутылку. Горлышко царапает губы, когда он пытается заставить меня открыть рот, но я упрямо мычу, в попытках отвернуться. Пальцы Моргенштерна сжимаются на моем подбородке, а алкоголь бежит по губам. Некоторые капли попадают в рот, вызывая жжение. Снова пытаюсь вырваться, но Себастьян не отпускает, плотнее прижимая бутылку к моим губам. Сдаюсь и делаю несколько больших глотков. Боль малость отступает, но новый прорвавшийся осколок заставляет вцепиться в бутылку и пить дальше. — Вытаскивай, а не рассматривай ее! — Рычит Себастьян. Волна боли проходит через все тело, и я слышу, как падают на пол осколки. Майка на спине становится мокрой от крови и неприятно липнет к порезам. Магия исчезает, расплывается туманной дымкой. Из груди рвутся хрипы, когда я поднимаюсь на дрожащих руках и сажусь. — Восстанови окно и уматывай отсюда! — Шипит Себастьян на мага. Маг продолжает смотреть на меня, словно пытается понять что-то, пока я не запускаю в него бутылкой, которую зажимаю в руке. Парень уворачивается и принимается за восстановление окна. — Ты снял заклятие со стекла, прежде чем восстанавливать его? Второго такого подвига я не повторю. — Пытаюсь выпрямиться. — Не успел. — Огрызается маг. — Так сделай! — Потираю переносицу, смаргивая продолжающие выступать слезы. Ко мне подходит Джейс, протягивая стило. Киваю, скорее для галочки, чем благодарно, и вывожу иратце на плече. Тепло окутывает меня словно бабочку в коконе. Каждую рану обдает теплом, слабая пульсация проходит вдоль позвоночника, но она не лечит меня до конца. Она останавливает кровь, стягивает края ран, но не умеет бороться с магическим вмешательством. Магию излечит только магия. Повожу плечами, разгоняя по телу приятную истому. — Себастьян, вот зелье. — Джейс протягивает Моргенштерну небольшой пузырек. — Оно уже не нужно. — Отмахивается Себастьян. — У меня ничего не болит. — Все равно выпей. — Поднимаюсь с дивана, шлепая по ковру ступнями, и забираю у Джейса бутылек. — Ты ведь заставил меня пить. Теперь твоя очередь. Себастьян скрещивает руки на груди, в его глазах блестит огонек азарта. Он склоняется ко мне, смотря прямо в глаза. Скрещиваю руки, но одну, с зажатым в пальцах зельем, протягиваю к его лицу: — Ну? — Только если ты поможешь мне выплеснуть энергию. — Он ухмыляется, облизывая губы. Хорошо, что волосы распущены и не видно, как горят мои уши. Во рту пересыхает, и я тоже провожу по губам языком. Он тянет ко мне руку, но я отшатываюсь: — Буду ждать тебя в тренировочном зале. — Сую зелье ему в ладонь и отворачиваюсь от него, направляясь к магу. — Заинтриговала. — Усмехается Себастьян, и я слышу, как с хлопком из флакона выскочила пробка. — Отвратительно. — Фыркает Джейс и утягивает Клариссу наверх. Едва удерживаю смешок и догоняю мага, уже закончившего восстанавливать окно. Он быстрым шагом направляется к выходу, но я успеваю ухватить его за мантию: — Постой! — Разворачиваю его к себе. — У меня есть задание для тебя. — Я выполняю только задания Господина. — Маг пытается вырвать мантию из моей хватки. — Пусти меня. — Неужели? — Пошатываюсь от его очередного рывка, цепляясь за его плечо, чтобы удержать равновесие, и почти задеваю его щеку губами. — Что тебе нужно? — Мне нужны вещи из этого списка. — Протягиваю ему листок, запрятанный в кармане. — Где, по-твоему, я могу это найти? — Возмущается он, разглядывая аккуратные буквы, но мою руку стряхнуть по какой-то причине не пытается. — Ты хоть знаешь, каких трудов стоит достать хотя бы одну вещь из этого списка? — Поэтому я и обратилась к тебе. — Поправляю ворот его рубашки. — Ты ведь сможешь достать это для меня? — Только если ответишь на вопрос. Честно. — Ну? — Это из-за него взорвалось окно? — Маг кивает в сторону гостиной. — Имеет значение? — Ты снова подставилась. Ради него. Маг взмахивает рукой, и мою спину обдает волной жара. Чувствую, как стягивается кожа, как разглаживаются шрамы. Маг скрывается за дверьми, а я не могу удержать смех. Ему хватило сил на это заклинание, хотя он едва справился с осколками. Окончательно захлопываю дверь и поворачиваю замок. На всякий случай проверяю все руны, блокирующие вход, обновляя некоторые. — Как нехорошо забавляться над маленькими волшебниками. — Раздается за моей спиной голос Себастьяна. — Ты ущемляешь мое самолюбие. В его руке зажата бутылка виски, к которой он прикладывается через каждые пару секунд. Его взгляд жжет между лопаток. Возможно это лишь влияние алкоголя, но мне кажется, что этот взгляд не такой. Он словно скользит мне под кожу, долгий, странно рассредоточенный, мягкий. — Я ничего не сделала. — Дергаю плечом. — А ведь ты обещала ждать меня в тренировочном зале… — Напускает на себя хмурый вид Себастьян, наступая на меня. — А сама… — Я все еще собираюсь помочь тебе выплеснуть энергию. — Жестом зову его за собой. Прежде, чем пропустить меня, он встает в проходе и вытягивает вперед руку с бутылкой, прижимая горлышко к моим губам. Послушно делаю несколько глотков. В ушах начинает негромко звенеть, а ноги еще больше заплетаются. Замираю в дверном проходе рядом с ним, вжимаясь спиной в косяк, слушая его тихий смех и ощущая тепло его тела рядом с моим. Ощущая его руку, что оперлась в косяк над моей головой, ощущая его взгляд, что, кажется вычерчивает каждую линию моего лица. Моргенштерн скалится, освобождая мне путь, и идет следом. Задерживаюсь у двери в тренировочный зал, когда замок в очередной раз клинит, и чувствую холодное прикосновение на своем плече. Себастьян ведет линию тыльной стороной пальцев, второй рукой касаясь моей талии. Стон застывает на губах, когда он пробирается под майку, опуская ладонь на мой живот. Толкаю дверь, и она поддается с громким щелчком. Моргенштерн разворачивает меня к себе, несмотря на мою попытку рвануться в зал, и обхватывает мою талию одной рукой, подтягивая вверх и отрывая от пола. Взвизгиваю, цепляясь за его плечи, и обвиваю его талию ногами. Бутылка упирается мне в спину, надавливая на поясницу. Сквозь одежду чувствуется рельефность его тела, и я едва удерживаю на плаву свой рассудок. Тяну носом запах его одеколона, горьковатый запах его кожи, и лишь крепче жмусь, слово это не я сейчас нахожусь в его руках, не он может управлять мной по своему желанию. — Себастьян… Он входит в тренировочный зал, захлопывая дверь, и упирает мою спину в нее, что-то делая с замком. Бутылка давит на позвоночник. Прогибаю спину, опираясь на деревянную поверхность только лопатками, вслушиваясь в урчание Моргенштерна. Он большим пальцем скользит по моей пояснице, ведет по коже, следом рисуя линию влажным горлышком. — Себастьян… — Твои мольбы лишь добавляют азарта. — Шепчет он мне на ухо, сильнее сжимая в объятиях. Пытаюсь вырваться, но все тело будто протестует. Каждая клеточка не желает того, чтобы я отпускала его сейчас. Каждая клеточка желает быть ближе к нему. Не замечаю, как вжимаюсь бедрами ему в пах, но слышу его рычание, когда он кусает меня за ухо. Себастьян укладывает меня на маты, нависая сверху: — Ты издеваешься надо мной? — Мурчит он, словно кот. — Что? — Дыхание сбивается, и я тянусь к бутылке со спиртным, которая стоит возле моей головы, но Себастьян хлопает меня по руке: — Это не для тебя. Возмущение застревает где-то в горле. Дергаюсь, едва не скидывая парня с себя, но он вовремя удерживает меня на месте. Он скользит под мою голову, давит на затылок, заставляя приподняться: — Ты издеваешься надо мной. — Он склоняется так близко, что почти касается моего носа своим. Моргенштерн садится, продолжая придавливать меня к матам, и тянет мою майку вверх. Я почти позволяю, но, когда он поднимает ткань до талии, вырываюсь, выскальзывая из-под него, и сажусь. — Нет, Себастьян. — Ты обещала. — Усмехается он, хватая меня за лодыжки и подтягивая обратно к себе. — А обещания нельзя нарушать. По скользкому мату вновь оказываюсь придвинута к нему. Лицом к лицу. Между нами миллиметры. Между нашими губами чертовы миллиметры. Малейшее его движение, и я сойду с ума. Сойду с ума в его руках. Все тело превращается в оголенный провод. Будто я начну стрелять разрядами направо и налево в любую секунду. — Себастьян, хватит. Я не сделаю этого. — София. — Тянет Моргенштерн, ведя линию по моему лицу, от виска к челюсти. — Не играй со мной. — Я обещала помочь тебе выплеснуть энергию. Но я не говорила, что сделаю это именно так. Лицо Себастьяна чуть вытягивается. Он отстраняется, глядя мне в глаза. Думаю, там отчетливо видны искры безумия. А если присмотреться, то и желание подчиниться Господину. — Не играй со мной, Меззанотте. — Я не собиралась играть. Я хотела драться. Ну если ты хочешь играть… — Едва сдерживаю смешок, откидываясь обратно на маты. Он подается следом, снова надо мной, не собираясь отступать. — В крестики-нолики или в дартс? Думаю, стой я сейчас напротив него, моя голова уже покатилась бы по полу. Но он занят прижиманием меня к мату, поэтому моя голова еще на месте. Сжимаю зубы, пытаясь не дать себе засмеяться, но фырканье меня выдает: — Твою мать, Моргенштерн, ты бы видел свое лицо! — Все же не сдерживаю смех и пытаюсь отвернуться от парня. — Господи… — Ты пытаешься вывести меня из себя? — Он чуть сжимает мое горло, заставляя разомкнуть губы и дышать ртом. — Я пытаюсь заставить тебя контролировать потребности. — Отрываю голову от мата, выдыхая на его губы. У нас один воздух на двоих. Шея быстро устает, но я не хочу прерывать момент. Выпитый алкоголь бурлит в крови, доводя до тяги к саморазрушению. — Ты сумасшедшая. — Шипит Себастьян. — А другая бы с тобой не выжила. — Поддеваю его. — Я должен принять это за комплимент? — Он вскидывает одну бровь. — Даже не знаю. Моргенштерн наклоняется, заставляя меня опустить голову на мат. Балансируя на одной руке, второй он касается моего колена, отводя его в сторону, заставляет развести ноги перед ним. Подчиниться ему. Нет никакого желания сопротивляться, но какая-то часть меня все еще может мыслить разумно и заставляет перехватить его руку. — Неужели ты воспользуешься тем, что я пьяна? — Выдыхаю, едва удерживая себя от желания зарыться пальцами в его волосы. — Я аморальный садист. Думаешь, у меня не хватит сил сделать это? — В силах то я не сомневаюсь. — Дергаю плечом, когда парень касается его пальцами. — Но хватит ли у тебя аморальности? — У меня ее столько, что хватит совратить весь Идрис. — Разве этих престарелых фанатиков можно изменить? — Не думаю. Скорее всего придется вырезать все население. Замираю под ним, глядя ему в глаза. Б-е-з-у-м-е-н. Безумен, словно падший ангел, лишившийся крыльев. Безумен как нефилим, испытавший на себе силу проклятий верховного мага. Он безумен, как тот, кто имеет неосторожность попасть под влияние Фейри. — Уверен? — Любая смена власти требует кровопролития. — Себастьян склоняется ко мне, практически вжимается в мой лоб своим. — И мой приход будет сопровождаться реками крови. — Ты можешь меня отпустить? — Что-то изменится, если я скажу нет? — Усмехается он, склоняясь так низко, что я чувствую тепло его губ возле своих. Его рука скользит вниз по моему телу, пальцы щекочут кожу через ткань майки. Не замечаю, как выгибаю спину, подставляясь под его касания. Хватаю ртом воздух, когда его ладонь скользит на поясницу, прячется под одежду, замирая у кромки джинс. Он касается одной из рун, обводя ее контуры. Обхватываю его ногами, жму к себе ближе, почти заставляя упасть. Ближе, ближе, ближе… — Что ты пыталась мне доказать, София? — Он прижимается плотнее, вжимаясь бедрами мне в пах. Едва не стону ему в губы, пытаясь обуздать неистовую пульсацию в каждой точке, где ощущается его прикосновение. — Остановись… — Действительно хочешь? — Почему я должен это сделать? — Себастьян вдруг мягко кусает меня за нижнюю губу, почти осторожно, почти не больно. Воспользовавшись его расслабленностью, сталкиваю с себя, заставляя перекатиться на спину. Усаживаюсь на его животе, вжав ладони в область солнечного сплетения, и усмехаюсь. — Потому что я могу тебя остановить. — Правда так думаешь? — Он приподнимается, обхватив мою талию, и тянет за собой, заставляя упасть на его грудь. — Думаешь… — Его губы скользят по моему уху. – Меня пугает такое положение? — Поцелуй обжигает шею. — Может я люблю подчиняться. — Он задирает майку до самой груди, ведет ладонями по обнаженной коже, кажется, выжигая за собой следы. — Может я люблю, когда мной командуют. Стон рвется с губ, когда он давит мне на затылок. Судорожно облизываюсь, хватая воздух, хватая запах его кожи так близко от моей. — Неужели ты примешь мою власть? — Упираюсь ладонями в его плечи, борясь с давлением его ладони между лопаток. — А ты докажи, что ее достойна. — Снова эта усмешка, контуры которой хочется выцеловывать миллиметр за миллиметром, каждый раз, как только она появляется. — И как это сделать? — Его пальцы сжимаются на бедрах, глушу стон, сильнее вжимаясь в его ладони. Жар идет от самых костей, бежит огненными полосками от низа живота, кажется, от кончиков его пальцев. Меня выгибает к нему ближе, вплотную, костями к костям, только бы не оставлять зазора. Он тянет меня вниз, заставляет сползти ниже. Скольжу пальцами под его футболку, веду вверх до самой печати, ощущая пульсацию собственной кожей. — Какой власти ты хочешь? — Разворачиваю руки, зажав ткань футболки в кулаках, костяшки вжимаю ему в ребра. Тяну его на себя, заставляя сесть, оказаться со мной лицом к лицу. — Власть сексуальна, София. Власть страстна. – Его глаза — бездонные пропасти, в которые я падаю без возможности выбраться. Мне не нужна эта возможность. — Ты и сама знаешь, как хочется подчиниться. — Усмешка не покидает его губ. — Но почему этого хочешь ты? — Потому что это больно. — Я не хочу причинять тебе боль. — Не заставляй меня это делать. — Ты же знаешь, что мне все равно. — Он поцелуями рисует дорожку по шее, пользуется моим смятением, срывает стон, что я так долго перекатывала на языке. Себастьян вновь вжимает меня в мат, почти придавливает. Его ладони скользят по коже, его губы рисуют линии, что ощутимо меня плавят, почти метят. Остановись, дура. Приподнимаю бедра ему навстречу, слушая, как его дыхание сбивается всего на мгновение. Остановись, Меззанотте! Пытаюсь руками скользнуть по его спине, но Себастьян перехватывает запястья, прижимает их рядом с моей головой: — Не трогай. Никогда не трогай. – Он губами скользит ниже, по ключицам. Стена. Та, что между нами. — Себастьян… — Прекрати это! — Себастьян, отпусти меня… — А если я не сделаю этого? — Он кусает меня за плечо, снова не больно, едва заметно. — Ты в очередной раз докажешь мне, что я лишь игрушка. — В легких воздуха не остается. Пытаюсь его схватить, вдохнуть, удержать, но не получается. Себастьян ослабляет хватку на моих запястьях, еще не отпускает. Взгляд в глаза. Странный взгляд. Что же ты делаешь? Моргенштерн вздрагивает, скатываясь с меня, и садится, зарываясь пальцами в волосы: — Зачем ты сводишь все разговоры к этому?! — Потому что это правда, Себастьян. — Пытаюсь успокоиться, отогнать жар собственного тела, остыть, перестать думать о его касаниях. — Я твоя игрушка, испорченная, сломанная тобой же столько раз, что не хватит всех пальцев на руках и ногах, чтобы пересчитать. — Пытаюсь согнать с запястий ощущение его хватки, растираю их собственными пальцами, словно стараясь стереть отпечатки. — Я игрушка, которая нужна тебе только в экстренных ситуациях, как сегодня, когда твоей жизни угрожает опасность, а никто кроме твоей игрушки не готов жертвовать собой, чтобы спасти тебя. Ты же знаешь это. Но все время пытаешься заставить меня испытывать ненависть. И ладно бы ты заставлял меня ненавидеть саму себя. Ты пытаешься сделать так, чтобы я возненавидела тебя. — Сажусь, обхватывая колени, и смотрю на парня. — Но ты, мать твою, не учитываешь, как глубоко засел внутри меня. Не хочешь признать, что можешь быть дорог кому-то кроме самого себя и Лилит. Не хочешь верить, что достоин спасения. — Замолчи. — Рычит он, опуская голову. — Заставь меня замолчать. — Встаю на колени, придвигаясь к нему. — Ты не хочешь признать, что внутри тебя еще есть тот, которого ты всеми силами пытаешься уничтожить. Тот, что испытывает чувства, тот, что ненавидит вид крови и радуется восходу солнца. Позволь мне помочь. Позволь оказаться достаточно близко, чтобы я могла выпустить его. Позволь мне снять замок с клетки. Протягиваю руку, чтобы коснуться ладонью его щеки, — он ведь уже позволял мне это делать — но он отодвигается, словно от прокаженной, и рычит, угрожающе сверкая глазами. Он напоминает мне кота, которого подергали за хвост. — Тогда нам больше не о чем говорить. — Он встает, устремляясь к двери. — Нам больше вообще не стоит говорить. — Тогда Джейсу придется выступать в роли гонца. Будет бегать между нашими комнатами, словно выдрессированная собачонка, и передавать сообщения. — Вскакиваю следом за ним, едва удерживая положение тела. — Прекрасная идея, Себастьян. Просто потрясающая. — Это не твое дело! — Ты сказал, что не будешь со мной разговаривать. — Напоминаю ему. Боль пронзает плечо, и меня отбрасывает назад, впечатывая в стену. В моей руке торчит кинжал, который едва не протекает меня насквозь. Звон в ушах нарастает, становится невыносимым, и затмевает разум. Рыча от боли, вытаскиваю кинжал и бросаю в Себастьяна. Плечо стреляет новой порцией боли. В ту же секунду приходит осознание того, что кидать оружие обратно было плохой идеей. Кинжал вращается. Лезвие, окрашенное моей кровью, врезается в живот парня. Лицо Себастьяна вытягивается, он смотрит на рукоять, не пытаясь пошевелиться. Осознание того, что я напала на него, приходит в ту же секунду. Бросаюсь к Себастьяну, подхватывая его подмышки, удерживая стоя. Помогаю ему сесть, едва удерживая его вес одной рукой, потому что вторая не слушается. Шарю по своим карманам, но ни в одном нет стило. — Прости меня… Господи… Запускаю руку в карман его джинсов, не обращая внимания на протест. Прижимая раненую руку к животу, игнорируя резкий запах крови, задираю футболку на его животе. Выдергиваю кинжал, зажимая пальцами рану, и смотрю как пульсирует возле сердца печать. Не успеваю коснуться кожи стило, как рана затягивается, а липкая кровь едва не присыхает к пальцам. Мне на предплечье катится моя собственная кровь, но я не замечаю этого. — Твоя рана… Ты… — Кларисса излечила Джейса. — Себастьян садится, натягивая футболку обратно и разглядывая вспоротую ткань. Джейс вбегает в комнату через пару секунд и бросается на меня. Мы катимся по полу, цепляясь друг в друга мертвой хваткой. Бью его в бок, потом в челюсть, едва не ломая себе пальцы. Он рычит, нанося удар мне под дых, но я успеваю прижать его к полу, едва не вцепляясь в его лицо ногтями. — Хватит! — Себастьян обхватывает меня за талию, отдирая от Эрондейла, но я успеваю поцарапать ему лицо. Себастьян встряхивает меня, сжимая руками так сильно, что дышать становится тяжелее и злость стихает. — Я… Я успокоилась… — Иди в свою комнату. Оборачиваюсь к Моргенштерну и смотрю на три неровные царапины, пересекающие его щеку. Под моими ногтями остались капельки крови. — Прости. — Иди в комнату. Киваю, бегом бросаясь по лестнице вверх. Вывожу иратце на плече, немного трезвея. Закрываюсь в комнате и падаю на кровать, сжимая в руках подушку. Что я наделала? Я едва не убила Себастьяна Моргенштерна… Воздух тут же наполняется запахом жженой бумаги. Сажусь, глядя в потолок, и мне на руку опускается небольшой лист, на котором значится всего три фразы: «Я нашел то, что ты просила. Забери посылку завтра. Жду твою плату.» — Как хорошо, что я все делаю заранее. — Шепчу себе под нос, пряча записку в карман. Падаю обратно на кровать и закрываю глаза. Половина вещей из списка Лилит скоро будет у меня. Госпожа будет довольна.