Помощница злодея

Даже игрок может оказаться игрушкой в чужих руках.

      В Благом Дворе спокойно до зубного скрипа, до странной тяжести в мышцах, почти до удовольствия. Королева под боком раздражает, длинные волосы щекочут плечо, вызывая желание пару раз провести там ногтями, а может лучше кинжалом? Когда-нибудь я этим кинжалом срежу рыжую шевелюру к чертовой матери. Может даже вместе с головой фейской лгуньи. — Себастьян. — Она приподнимается на локте, пытается заглянуть в глаза, но я упрямо смотрю лишь в потолок.       Волосы у нее рыжие, а глаза зеленые. Пытается стать похожей на ту, что держит меня в своих тисках, или всегда выглядела так? Пытается привязать, задержать, укротить, или я снова беру на себя слишком много?       Она ведет кончиком указательного пальца по контурам рун на груди, прикасается к шрамам на плечах, пытается завести руку за спину, но я уже перехватываю запястье, почти выкручивая: — Не смей их трогать. Я уже говорил. — Почему? — Потому что эта история не для тебя. — Отбрасываю ее руку, переместив куда-то за поясницу.       Королева поджимает губы, но вновь не уходит. Решила, что раз я уже пару ночей остаюсь здесь, в ее чертовой постели, значит она пробилась. Покорила еще одну вершину. Встала на утесе под именем Себастьян Моргенштерн. Но это не так. Она дальше, чем когда-либо. — Чего ты хотела? — Натягиваю очередную маску, почти получается выражение, словно извиняюсь за что-то. Ей давно пора знать, что никто не дождется от меня чертовых извинений. — Почему ты здесь? Насколько я знаю, ты ждал свою сестру уже давно, но как только она оказалась в твоих руках, ты решил скрыться здесь. — Она вновь протягивает руку, но не решается прикоснуться. — Я не скрываюсь. И ты это прекрасно знаешь. — Ты не ответил. — Не считаю нужным. — Сажусь, прижимая локти к согнутым коленям, сцепляю пальцы в замок, вновь устремив взгляд куда-то в стену.       Какого хрена я делаю здесь? Почему мне не сидится в доме, который принадлежит мне? Почему я не слежу за сестрой и почти свихнувшимся ангелочком, а вместо этого прохлаждаюсь здесь, выслушивая очередные любовные бредни, которые вероятнее ложь, чем правда. Хоть Фейри и не могут лгать.       София. Проблема в ней. Непонятная. Нерешаемая. Чертовски неосознаваемая проблема. Проблема, которой не было, пока не пришлось делать ей больно. Было бы глупо думать, что я не хотел причинять ей боль. Хотел. Хотел так много, но не позволил себе. Тогда почему?       Это желание. Оно слишком сильное. Хотел слишком сильно. Она что-то мне напоминала. Что-то, о чем я давно предпочел забыть. Что-то давно уничтоженное в Эдоме. Рыться в этом не хотелось два дня назад и пять, и даже целую неделю. Не хочется и сейчас.       Ко всему этому дерьму теперь приплелось и ее прошлое. Гребаный Круг. Почему сразу не догадался, не понял и не вспомнил? А разве было, что вспоминать?Мог бы понять, что Джослин не из воздуха приплела ее семью. Хорошо бы, конечно к ней наведаться, встряхнуть и узнать все, что нужно, но черт с ней, с предательницей, с убийцей собственного счастья и собственной семьи. Он недостойна даже мыслей, не говоря уже о разговорах.       Загвоздка только в том, что лишь она может ответить на вопросы. Я должен был сразу провести параллель с Лайтвудами. Ребенок и странная, почти прозрачная ненависть к Конклаву. Лайтвуды сдали отца и вряд ли когда-то об этом жалели. Херня их сожаление. Но эти Меззанотте остались верны Валентину. Не сдали его и не воспитали в дочери к нему отвращение. А могли бы. Даже должны. Но не сделали.       К тому же, странным был порыв прыгать за ней в канал. Мог попросту затянуть Клариссу на крышу и увести оттуда к чертовой матери. Так и должен был сделать. Но то ли ее крики так подействовали, то ли маска слишком приросла, но за каким-то чертом прыгнул вниз, прямиком в канал, хотя мог трижды сломать себе шею. Она позволила уйти моей сестре. Дала ей шанс, пока я носился с другой кучей вампиров, их магом и своим дураком, что так не вовремя решил передать информацию. Руки бы ему за это оторвать. — Я ухожу. — Игнорируя пальцы Королевы, что мазнули по коже в попытке удержать, поднимаюсь с постели. — Себастьян, ты не отвечаешь. — Я не обязан отчитываться перед тобой, твою мать! — Оборачиваюсь к ней, чувствуя клокочущую ярость, что бурлит, словно на открытом огне, паром идет сквозь уши, почти со свистом. — Я не перед кем не отчитываюсь!       Она кивает, опуская взгляд. Принимая поражение. Принимая власть. Даже с ее влиянием, с ее целым чертовым Двором и армией, она не может соперничать со мной. Потому что я сильнее, и она это чувствует.Знает, что я могу уничтожить ее, если захочу. — Когда ты вернешься? — Она напоминает мне подростка, примитивную, что держится за свои фантазии и мечты, которые кружатся вокруг меня бешеной каруселью. — Не знаю. У меня куча дел, а я просиживаю здесь штаны. — Натягиваю футболку, не поворачиваясь к ней спиной. Даже смотреть ей не дам, не говоря уже о том, чтобы позволить коснуться. — Так почему ты был здесь почти три дня? — Она обиженно поджимает губы. — Мне нужно было проветрить мысли. — Поддеваю ее руку, мазнув поцелуем по костяшкам пальцев. — Спасибо, Королева.       Она на мгновение вскидывается, готовая услышать еще одно слово. Свою принадлежность к моей жизни. Хочет услышать моя Королева, вместо привычного обращения. Не дождется.       Вон, вон из этого чертового Двора, подальше от этой гнили и фальши. Фейской гнили, а остальная тянется за мной, тащится, словно бродячая собака, готовая при удобном случае отгрызть ногу. К черту все это. Было бы намного проще, если бы Круг все еще шел за мной.       После мнимой смерти отца Круг испарился, словно роса. Они сдали его, хоть и попытались потом, через чертовых шестнадцать лет, возродить былое подобие величия. Какое величие может быть у кучки старых маразматиков, пропитавшихся устоями Конклава, его традициями и даже Уставом? Они приняли сторону тех, против кого выступали, когда были молодыми. Приняли сторону своих врагов.       Чего стоил один только Старквезер. Мало того, что предал отца, так начал, к тому же, оберегать Эрондейла, словно подбитая псина метнувшись к ногам Лайтвудов. Но как только Валентин замаячил на горизонте, как только поползли слухи о возрождении его былой мощи, Старквезер немедля послал ему огненное письмо. Обещал ему Джейса, Чашу смерти и плюсом ко всему — мою сестру. Потерянную наследницу рода Моргенштерн.       Отцу не было смысла отказываться от такого щедрого предложения. Он получил все и сразу, но зря не уничтожил предателя. Старквезера стоило утопить еще на корабле. Отец всегда думал, что лишь у его ног Ходж готов стоять на коленях. Ошибался.       Отцу стоило начать уничтожать бывших последователей сразу после бойни. Одного за другим, а в первую очередь — Джослин с ее ручным волком. Должен был держать в цепях их, вместо Итуриэля. А крылатый… К черту крылатого. Даже у них нет никакого понятия о чести. Остальные ангелы бросили его на растерзание Валентину. Оставили в руках безумца. Лилит никогда такого не позволяла. Не позволяет и сейчас.       Стоило бы взять демонов и начать уничтожать один клан вампиров за другим, если они не примут мою сторону. Всех до единого, пока не найду тех, кто напал, пока не найду тех, кто только собирается напасть. Кровососы не стоят того времени, что я трачу, планируя обойти чуть ли не каждого главу клана. Но без их численности войну не выиграть. Без них все накроется медным тазом, а Кларисса с Джейсом сорвут все планы к чертовой матери, вновь отправив меня прямиком в Эдом. Вот только вернуться обратно не получится. Не во второй раз.       Вдох, втягивая почти приторный аромат цветов, потому что коридоры вновь поменяли свое расположение, снова и снова образовывая сеть лабиринта. Выдох, выпуская углекислый газ, способный эти цветы задушить и уничтожить, если дышать почаще.       Снова вдох. Уничтожить бы этот Двор к чертовой матери.       Поворачиваю кольцо, наплевав на вероятность, что портал будет блокирован или искорежен, и перемещаюсь в дом. Никто не встречает, не спрашивает, чем я занимался, и не лезет со своими чувствами. Слава Лилит.       Поднимаюсь в кабинет Валентина, вновь на мгновение замирая на пороге. Почему эта комната все еще вызывает дрожь, если отец уже мертв? Может потому, что это дерьмо Лилит не стерла и не подправила?       Оглядываю множество карт, схем, заваленные книгами полки, разложенные листы на столе. Это все принадлежало Валентину. Сжечь бы все. Но там много важной информации, без которой не победить. Я все уничтожу собственными руками, если подпалю хоть один листок.       Опускаюсь на стул, складывая локти на столешницу. Вампиры, вампиры, вампиры…Нужен кто-то достаточно древний. К кому прислушиваются. Кровосос, способный держать остальных в узде. Как сейчас это делает Сантьяго со своими вампирами. Но он еще молод для кровососа, и, хотя известен многим своей сдержанностью и холодной расчетливостью, не имеет большого влияния. Камилла могла бы подойти, но ее тяга к нарушению всех возможных и невозможных правил не добавляет ей веса в принятии решений за всю расу. Она больше напоминает вздорную девчонку, чем мудрую бессмертную. Возможно, она знает к кому можно обратиться.       На губах сама появляется усмешка. Белькур может хорошо помочь с этим делом. Не идеальная помощница, конечно, но из нее можно вытащить достаточно сведений, чтобы придумать стоящий план.       Небольшая записка исчезает из пальцев, вновь опалив огнем кожу. Тру их друг о друга, размазывая пепел, и откидываюсь на спинку стула. — София! — Прикрываю глаза, продолжая шевелить пальцами. — Когда ты вернулся? — Она распахивает дверь, но не переступает порог. — Хреново следишь, если не заметила меня. А если бы пришел кто-то чужой? — Сигнализация даже мертвого поднимет. Твоя сестра в безопасности. — Она кривит губы, опираясь плечом на дверной косяк. — Кстати о сигнализации. Сейчас завоет. — Складываю ладони на затылке, переводя взгляд в потолок. — Ты кого-то ждешь? — Девушка пытается попасть в поле зрения, подходя к столу. — Камиллу. Хочу узнать у нее о нападении. — Не думаешь, что для начала стоило бы спросить твою сестру? — Она опирается на столешницу. — Не думаю. Она ничего не передавала своему дружку. К тому же, не из воздуха она взяла информацию, что не все вампиры на моей стороне.       София тут же бледнеет, впиваясь ногтями в дерево. Сама же мне в этом призналась, но винит. Не зря, конечно, так у меня оставалось хоть мнимое преимущество. Вампиров никто не трогал, пока считали предателями. Но теперь нефилимы могут кинуться и к ним тоже, прося помощи. — Она не передала это? — София шумно вдыхает, опуская вниз голову. — Нет. Слишком была увлечена моим геройством и тем, что ты ее спасла. — Не спасла я никого. — Девушка отмахивается от слов, делая несколько шагов назад. — Клариссу трижды чуть не убили, тебя тоже, а я всего-то чуть не утонула. Какая разница, умерла бы я в том канале или нет? Я солдат, пешка, и ты это прекрасно знаешь. Что могу я, чего не может Джейс? Ничего. Тебе не было смысла рисковать собой.       Действительно, не было. Но рискнул. Оставил Клариссу без защиты на высоте трех этажей. Прыгнул вниз, почти не задумываясь. Наверное, слишком взбесили крики сестры, и хотелось хоть на мгновение услышать тишину. Кларисса кричала, почти надрывно. Требовала спасти упавшую в канал девушку. Умоляла помочь, едва не прижимаясь к моей груди. Цеплялась за мои плечи, в безуспешных попытках найти хоть какие-то чувства в моих глазах. Клялась не бунтовать, если я выполню просьбу.       Поток мыслей прерывает вой сирены и почти не слышный за этим шумом хлопок двери. Быстрой очередью стучат по лестнице каблуки туфель. Щелкаю пальцами, заглушая раздражающий звук, и прикрываю глаза. — Здравствуй, Себастьян. — У кабинета появляется вампирша, растягивая губы в подобие обворожительной улыбки, как всегда собранная и готовая преклоняться. — Приветствую, Камилла. Ты как всегда прекрасна. — Взаимно. Неужели ты позвал меня, чтобы осыпать комплементами? — Она полностью игнорирует нахождение в комнате Софии, что сместилась к окну, почти присаживаясь на край подоконника. — Для этого в том числе. Но у меня появилась пара проблем, которые без твоей помощи решать не удастся.       Вампирше это нравится даже больше, чем похвала. Она приближается, покачивая бедрами. Приходится даже очертить взглядом их изгиб, создавая видимость истинного восхищения. — Значит, без меня никуда? — Она опускается на стул, закинув ногу на ногу, и прислоняет сцепленные запястья к столу. — Собственно, как и всегда. — Маска учтивости угрожает вот-вот соскользнуть. — Что-то произошло? — На нас напали вампиры. — Они посмели? — Камилла напряженно подбирается, осознавая, что сказала лишнего. — Так ты знаешь, кто за этим стоит? — Неужели все окажется проще, чем я думал? — Нет. Я слышала слухи, сплетни, но не думала, что кто-то отважится выступить против тебя. — Она впивается пальцами в подол платья, стремительно отстранившись подальше от меня. — И не сообщила? — Интонация почти удивленная, но Камиллу этим не проведешь. — Я думала… — Думала? — Поднимаю на нее взгляд, заглядывая прямо в глаза. — Я, кажется, говорил сообщать обо всем, что ты узнаешь. — Говорил. Но это… Я посчитала несерьезным сообщать тебе о такой мелочи… — Мелочь, значит. — Перевожу взгляд обратно на листы, дергая плечом.       Заметив жест, София выпрямляется, держит руки скрещенными на груди и улыбается. Она давно научилась считывать мои движения и понимать, что именно нужно. Ее иногда даже не нужно просить. — Они чуть не убили меня и мою сестру. Чуть не утопили ее. — Указываю ладонью за свою спину, куда сместилась София. — И пообещали вернуться, к тому же. — Я не знаю, кто за этим стоит. — Тогда назови мне того, кто знает. — Чужие руки ложатся на спинку стула, выискивая кнопку, выпускающую потайное лезвие. — Я уже говорила тебе, что вампиры не терпят большого скопления. Мы одиночки по большей части. — Одиночки. — Касаюсь пальцами подбородка, потирая кожу. Слышу тихий щелчок. Нашла, наконец. — Но они напали группой. Причем, довольно большой. — Сколько? Сколько было вампиров? — Камилла натягивает выражение отстраненности, но интонации ее выдают. — Около двух десятков. Возможно, это был целый клан. Не было времени считать. — Этого не может быть. — Правда? — Подаюсь вперед, почти наваливаясь на столешницу грудью. — Повтори, глядя прямо в глаза. — Себастьян…       Девушка за моей спиной издает тихий смешок. Молнией мелькают ее волосы, и тонкая, но достаточно длинная, чтобы проткнуть череп вампирши насквозь, игла прижимается к бледной шее. — Ты даже не представляешь, Камилла, как долго я ждала этого. — Кончик вжимается в кожу, выпуская каплю крови. — Убери от меня руки, блондинка. — Вампирша вскидывает голову, игнорируя иглу, и смотрит ей в глаза. — Иначе я их оторву. — Ты уж постарайся. — Ты не ответила мне, Камилла. — Откидываюсь на спинку стула, сцепляя пальцы в замок на животе. — Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать. Я знала о возможном нападении, но не знала, кто может его готовить. Считала это всего лишь попыткой… Выделиться. Ведь никто в здравом уме не осмелится пойти против тебя. — Она впивается ногтями в подлокотники, продолжая игнорировать нависшую над ней девушку. — Тогда назови мне того, кто знает. — Пусть она выйдет отсюда. — Камилла дергает плечом, задевая запястье Софии.       Ее рука покачивается, увеличивая царапину. Ранка припухает, продолжая выпускать тоненькие струйки крови. Облизываю губу, борясь с желанием размахать эту кровь по своим рукам. Хреновая затея использовать вампирскую кровь для таких игр. Есть риск проснуться Нежитью, что мне совсем не нужно. — Не терпишь конкуренции? — Усмехаюсь, даже не пытаясь выполнять ее просьбу. — Не терплю сумасшедших. А ее душевное равновесие не внушает доверия. — Тебе есть дело до ее душевного равновесия? — Изгибаю бровь, хотя так и подмывает перепрыгнуть через стол и воткнуть иглу, провести сквозь горло, пока она не воткнется в спинку стула. — До нее мне нет дела. Но есть до твоей победы. — Меркантильная сука. — София выплевывает слова с таким отвращением, словно попробовала на вкус ихор. — Выйди. — Что? — Она сильнее вжимает иглу в чужое горло. — Ты действительно послушаешь эту… — Выйди, я сказал! –Поднимаю на нее взгляд.       Не вижу в ее глазах ничего. Ни страха. Ни гнева. Ни отвращения. Даже ненависти, и той нет. Одна чертова пустота. Не понравилось плавать в канале? Или моя сестра опять задает ненужные вопросы? — Почему ты меня спасла? — Потому что это правильно, Кларисса. — Правильно? Ты убивала вампиром, чтобы вытащить меня оттуда, ты чуть не погибла сама… — Он посчитал тебя достойной нахождения здесь. Достойной его короны и его трона. — А ты? Чего достойна ты? — Я достойна быть его правой рукой. Достойна возможности спасти его от гибели. — А его любви? — Ее не достоин никто.       Сестра явно посчитала ее наиболее слабым звеном в цепи. Посчитала, что ее… Черт знает, что творится в голове у этой девчонки, но Кларисса решила, что это можно обратить против нас. Но это на пользу только мне. Ведь это за моей спиной она стоит. Меня пытается спасти от всего в этом мире. Хреновая затея, конечно, ведь я сам лезу в самое пекло, но это держит ее рядом. Мне на руку ее доверие. И все остальное, что она так яростно пытается скрыть. — Выйди из кабинета, София. Не заставляй меня подниматься ради этого. Я и так сделал слишком много.       Слишком — мягко сказано. Мы задержались в Венеции. Пришлось, потому что тянуть за собой преследователей по всем городам не лучшая затея. У меня есть планы, о которых не стоит знать шайке вампиров, тем более, если они намерены помешать.       Девушка подчиняется. Уходит, забирая с собой иглу, почти неслышно закрывает дверь. Даже не пытается что-то показать. Гнев или хоть какое-то подобие недовольства. Просто ничего. Пусть будет так, если уж хочет. Пока она выполняет приказы — ее дело, как она ведет себя в остальное время. — Возможно, тебе сможет помочь Маркус. — Вампирша стирает пальцами кровь, кривясь в отвращении. — Кто он такой? — Опираюсь локтями на столешницу, испытывающе сверля взглядом ее лицо. — Примерно моего возраста. Имеет большое влияние среди кланов, но не пытается контролировать. — Камилла поджимает губы, словно не хочет ничего больше говорить. — Он всегда остается по середине, не занимает ничьей позиции в межклановых войнах, не участвует в войне рас. Вряд ли он поможет, но если кто и может знать о нападении, то это он. — Где его найти? — В Праге. Он часто появляется в «Костяной люстре». — Значит, все-таки Прага. — Прикрываю глаза, почти до скрипа сжимая челюсти. Я уже давно мог его найти. — Я узнаю, когда у него следующий сбор и… — Камилла встает, оправляя платье. — Попытаюсь назначить встречу. — Не говори ничего о нападении. Скажи, что я хотел бы встретиться и обсудить мир, в котором мы живем. Остальное оставь мне. — Хорошо, Себастьян. — Она выходит из кабинета, оставив дверь распахнутой.       «Джейс. Где тебя черти носят?»       «Мы… Вышли на прогулку…»       «Прогулку? Тащи свой зад обратно. Нам пора убираться отсюда.» — Лилит… Ненавижу этот чертов мир… — Закрываю лицо ладонями, пытаясь успокоить бушующие в голове мысли.       Поднимаюсь, стаскивая с полки несколько дневников, принадлежащих отцу. Пролистываю один, практически не вчитываясь в текст. Самый старый, не тот. Джонатан Кристофер. Словно экспонаты на выставке, подопытные крысы, с помощью которых можно создать вакцину от… Черт знает, от чего отец так сильно хотел излечить этот мир.       А вот в следующем интереснее. Времена Круга. Там находится и информация о нужном мне вампире.       Тихо хлопает входная дверь. Слышатся тихие смешки, не вызывающие ничего, кроме желания открутить голову Эрондейлу. С появлением Клариссы он совершенно отбился от рук эмоционально, но присмирел, не действуя привычно-опрометчиво. Все же боится за мою сестру. Он то должен знать, что я ей не наврежу. По крайней мере, пока она не пытается мне мешать.       Стоило бы, конечно оградить их друг от друга. Мало ли, что может выкинуть Кларисса, если почувствует, что Джейс не совсем безвольная кукла. Ему нравится жить со мной, когда не приходится заниматься делами. Ему нравятся спокойные дни. Даже София ему в какой-то степени нравится, если у нее под рукой нет кинжала. Он все еще обижен за ту драку, когда она не позволила ему уйти, и даже за ту, после которой он оказался в этом доме. Сразу после нанесения печати. Прижимаю ладонь к груди, напротив сердца, ощущая легкую пульсацию. Точно в такт биения моего сердца. Видимо, и биения сердца Эрондейла тоже. Тихий смех так и не стихает, но теперь несется прямо из коридора, совсем недалеко от меня.       Убираю дневники на места, максимально тихо подбираясь в двери, и выглядываю из кабинета. К горлу подступает что-то вроде тошноты. Мерзость. Моя сестра прижимается к груди моего названного брата. Словно забыла, кому принадлежит этот парень. Словно забыла, кому принадлежит она сама. Явно не тому, в чьих объятиях сейчас находится. — Как прошла прогулка? — Прижимаюсь плечом к косяку, наблюдая, как Кларисса почти отпрыгивает от него, испугавшись внезапного вопроса.       Эрондейл тоже вздрагивает, отворачиваясь от нее, но демонстративно притягивает к себе за талию, словно боится, что стоит убрать от нее руку, и она исчезнет. Словно боится, что, убрав руку, он потеряет ее.       Губы сами кривятся, обнажая зубы. Противно. Они оба противные просто до дрожи. Я ведь сейчас могу приказать Джейсу схватить ее. Скрутить ей руки. Выбить коленные чашечки. Могу приказать взять кинжал с моими инициалами и вырезать такие же на ее коже. На любой части ее тела. Но, прежде чем это сделать, лучше дать им почувствовать иллюзию свободы. Чтобы, когда придет время, стало гораздо больнее, чем станет сейчас. — Мы видели Дикую охоту. — Джейс ловит мой взгляд, но руку с талии девушки так и не убирает. Испытывает мое терпение очень неосторожно. — И что же? — Они направлялись куда-то на север. Что-то произошло. — Это ведь не ты?.. — Кларисса вдруг вырывается из рук Эрондейла. — А что? — Преодолеваю расстояние между нами, нависая над низенькой девушкой. Ей приходится поднять голову, чтобы заглянуть мне в глаза. — Это разве что-то значит? — Это ты? — Еще пытается со мной бороться. У ангелочка такой силы не было. — Нет. Я был занят другими делами. — Улыбаюсь, поймав замешательство на ее лице. — Мои руки чисты. — Ты не лжешь? — А должен? — Еще чуть ниже, почти задевая ее губы своими.       Хватает ртом воздух, сжимая челюсти, почти до зубного скрипа, сжимая губы в полоску, словно пытается спрятать. Боится поцелуев? — Ты мне скажи. — Выдыхает наконец, совладав с чем-то внутри. — Не лгу.       Она отстраняется, делает несколько шагов назад, вновь зажимая пальцами кольцо. Она же не думает, что я до сих пор не заметил этого жеста? Поймав мой взгляд, она тут же одергивает себя, едва не прячет руку с кольцом за спину. — Тебе пора отдыхать Кларисса. Завтра мы отправляемся в Прагу. — Жестом указываю ей на дверь. — Я провожу. — Эрондейл согласно кивает, награждая мою сестру еще одним влюбленным взглядом. — Ты идешь со мной, Джейс. Нам нужно кое-что обсудить. Позови Софию. — Отворачиваюсь от них, игнорируя попытку Джейса ухватить меня за предплечье.       Возвращаюсь в кабинет, замирая у окна. Луна освещает канал, окрашивает его, превращая в подобие ангельского ихора. Кривлюсь, рассматривая тихое течение, в котором вновь на мгновение видится спина плывущего демона. Лилит действительно защищает. Ее демоны постоянно плавают кругами вокруг дома, оберегая обитателей. — Что случилось? Камилла что-то рассказала? — Достаточно, чтобы расправиться с вампирами. К тому же, я видимо нашел голову у этой гигантской кровососущей змеюки.       Джейс опускается в кресло у стены, откидываясь на спинку, и прикрывает глаза. Сажусь обратно за стол, наблюдая как София тенью скользит на мое место и садится на подоконник, прижимаясь виском к стеклу. — Итак. — Сцепляю пальцы в замок. — Вампир, Маркус, так называемый, Сделочник. Он считается одним из тех, кто не участвует в междоусобицах и бойнях. Я поискал в записях отца, там написано, что он отказал в помощи Кругу. Потребовал плату. — И где же он? — В Праге. Клуб «Костяная люстра». Камилла сообщит, когда он будет там в следующий раз.       Слышится запах гари, и на стол опускается записка. Поднимаю ее, рассматривая под лунным светом. — Завтра, около полуночи. — Читаю текст, одновременно высчитывая оставшееся время. — У нас всего сутки. — Что будем делать? — Джейс настораживается, готовый слушать. — Мы пойдем втроем. Я, Кларисса и София. — Разумно ли тащить ее к тем, кто может стоять за нападением? — София продолжает смотреть в окно. — Это будет игра для вампира. — Что делать мне? — Джейс сжимает пальцы в кулаки. — Продолжай следить за Сантьяго. — Ты издеваешься, Себастьян? Сколько еще ты будешь меня отсылать? Я должен быть здесь и прикрывать тебя и Клэри! — София. — Игнорирую его крик. — Ты станешь моей сестрой. — Она приоткрывает рот, собираясь задать вопрос, но я не даю сказать. — Применишь изменяющую заколку. — Она кивает, что-то обдумывая. — Не точной копией. Что-то такое, о чем знают все. Вроде цвета волос. В остальном, ты останешься собой. — Она еще раз кивает. — Мне нужно, чтобы Маркус принял тебя за мою сестру. Я, скажем так, обменяю тебя на сведения о напавших. — Я часть сделки? — Она распахивает глаза, уставившись на меня неверящим взглядом. — Вроде того. Ты будешь вести себя не так как Кларисса. Они считают ее предательницей. Веди себя так, словно принимаешь наше родство. Словно мы семья. Словно Моргенштерны снова обретают силы. — Перевожу взгляд на Джейса. — Настоящая Кларисса останется со мной. Ты знаешь, Джейс, что я не дам ей навредить.       У Эрондейла нет другого выхода, кроме как кивнуть мне в ответ. Конечно знает. Не понимает моих мотивов и желаний, но прекрасно осознает, что она мне нужна. — Маркус не откажется от предложенной мной сделки. Они считают Клариссу слабым звеном, способным подорвать мои планы. Но, подсунув вместо нее Софию, я переиграю их. — Хорошо. — Девушка продолжает смотреть в окно, словно находится далеко от этой комнаты. — Джейс, начни следить за Светолюбом. — Зачем? — Эрондейл хмурится. — Он действует от лица Клариссы и, к тому же, входит в клан Сантьяго. Он должен знать многое. — Очередной кивок. — Еще вопросы? — Что мне делать, когда… — София свешивает ноги с подоконника. — Когда ты заключишь сделку? — Выполнишь условие, которое он поставит. Любое условие. — Прекрасно. — Она соскакивает на пол, направляясь к выходу. — Не отыгрывай передо мной невинность, София. — Она замирает, не делая больше ни шагу. — Не в этом доме. Тебе эта маска не подходит. — Она просто недостаточно приросла. — Девушка на мгновение оборачивается через плечо, заглянув мне прямо в глаза. — Не все постигли это искусство в совершенстве. — Она хлопает дверью, слившись с тишиной дома. — Предлагаю ее зарезать. — Джейс провожает ее взглядом, теперь с каким-то странным интересом разглядывая дверную ручку. — Когда-нибудь. — Повожу плечом, вновь чувствуя чертову боль в спине.       Чертово зелье начало оказывать все меньший эффект. Видимо, херня со шрамами тоже приспосабливалась к лечению. Отстраняюсь от спинки стула, с сипением выпуская воздух сквозь стиснутые зубы. Бесит. Бесит до дрожи в пальцах. Эта боль — не моя сила. Эта слабость. Бомба, что разорвет меня на части, если оставить ее слишком надолго. Она изорвет меня к чертовой матери, если позволить ей задержаться хоть на мгновение дольше.       Веду ладонью по шее, под волосы, задевая едва заметный шрам. Сильнее вжимаю пальцы, пока не становится… Нет, не больно. В этот раз противно. Щелк. Оглушительно. — Что ты делаешь? — Джейс прижимает ладонь к шее, поглядывая на меня слишком уж настороженно. — Меня это раздражает. — Выпускаю воздух, выдыхая до неприятного натяжения где-то в легких. — Что раздражает? — Хочешь сказать, ты этого не чувствуешь? — Изгибая бровь, поймав его недоумение. — Спина? — Все в порядке. — Он хмурится, напряженно постукивая пальцами по колену. — Серьезно… — Даже тут ангелочек меня обскакал. Видимо, шрамирование не распространялось на его возвышенное тело. А мое, значит, терзать можно. — Твою же…       От поясницы и до самой шеи будто врезается сотня кинжалов одновременно. Впиваюсь ногтями в столешницу, едва не оставляя на поверхности длинные царапины. Нужно что-то сделать. Зелье не поможет. От мысли, что нужно позвать вампирш, лишь тошнит, потому что потом придется выслушивать кучу криков, от которых уши сворачиваются в трубочку. Но сделать что-то смертельно необходимо.       Покручиваю на пальце кольцо, рассматривая побелевшую под ним полоску кожи. Сделать что-то. Вариантов, казалось бы, огромное множество, но какой из них действительно поможет? Можно напиться до потери пульса, так, чтобы координации потом не хватило даже на то, чтобы подняться по лестнице. Отличный вариант, исключающий все возможные и невозможные последствия. Может даже сломаю себе шею к чертовой матери, свалившись с лестницы или выпав из окна. Усмешка откуда-то из глубин темноты в груди. Чужая, но такая нужная.Необходимая. — Иди. Следи за Сантьяго. — Себастьян, я не думаю, что это нужно. Уже две недели прошло, если не больше. — Эрондейл отлепляется от спинки дивана. — Он вообще не думает о союзе. Страдает какой-то чертовщиной, безуспешно пытаясь отучить клан от правил Камиллы. Ему не до нас. — Не спорь со мной, твою мать. — Поворачиваю голову в его сторону, заглядывая прямо в глаза. — Я тебе не Лайтвуд, который с открытым ртом готов выслушивать твои теории. Я не Изабель, которая готова волчком перед тобой вертеться, понял? — Поднимаюсь, все еще опираясь ладонями на столешницу. — Мы с тобой братья, Джейс. Семья, хоть и очень хреновая. — Он кривится, но кивает. — Но Моргенштерн здесь я. Ты прекрасно знаешь, чем должна была закончиться та битва. — Пошел ты, брат. — Джейс встает, оправляя смявшуюся рубашку. — Завтра. Что будет завтра? Ты так ничего и не рассказал. — Он скрещивает руки на груди. — Как вы выберетесь, если что-то пойдет не так? — У меня есть портал. У Софии тоже. Да и Кларисса, при желании может использовать руну. — У нее нет стило. — Эрондейл качает головой. — Ты прекрасно знаешь, что без него она не сможет использовать свои способности. — Ты все еще думаешь, что я позволю ей навредить? — Подхожу к нему, останавливаясь на расстоянии двух шагов. — Думаешь, позволю хоть пальцем тронуть мою сестру? Она неприкасаема для всех. Включая тебя. — Толкаю его в грудь кулаком, ощущая на собственном теле, как костяшки врезаются в плоть. — Думаешь, я не слышу твои мысли? — Дотрагиваюсь до его виска, постукивая указательным пальцем. – У меня нет настроения устраивать тебе взбучку, Джейс. Попридержи свои руки, если не хочешь их лишиться. Знаешь же, что меня даже наша связь не остановит. — Может ты не будешь забывать, что связь действует двусторонне. — Он вдруг подается вперед, оказываясь нос к носу со мной. Играть пытается. Пусть попробует. — Я тоже могу тебя слышать, брат. Я знаю твои желания также хорошо, как и свои. Клэри… Они не слишком то отличаются, правда? — Он насмехается. Ангельский выродок вздумал макнуть меня в собственные извращения. Совсем ума лишился, кажется. — Я тебя предупредил, Эрондейл. — Почти задеваю его губы своими, но он успевает стремительно отшатнуться. Правильный мальчик. Правильный просто до тошноты. — Ты же знаешь, я не занимаюсь этим дважды. Все должно выполняться с первого раза, но ты почему-то упорно не можешь это уяснить. Что же с тобой, мой личный ангелочек? — Пошел ты. — Джейс чуть ли не отпрыгивает. — Хотел, чтобы я пошел к Рафаэлю? Я пойду. Только прекрати использовать свои чертовы… Чертовы… — Он с рычанием бросается вон из кабинета. — Слабак! — Усмехаюсь ему вслед. — Слабое ангельское отродье…       Боль в спине, до этого стихшая до какой-то почти неощутимой тяжести, сейчас вновь когтями вспарывает старые шрамы. Словно задевать побелевшую, изрубцованную временем кожу, приятнее, чем здоровую.       Сжимаю зубы до скрипа, ожидая характерного треска челюсти или хотя бы одного из клыков. Ничего. Просто ничего.       Тело, с задержкой, но подчиняется. Выхожу в коридор, прислушиваясь к звукам из комнаты сестры. Кажется, она снова заманила Софию к себе, только так и не понятно для чего: — Ты мне ничего не рассказываешь! — А что рассказывать? — В голосе Софии явно слышится раздражение. — Он твой брат, вот ты с ним и разбирайся.       Усмехаюсь, вслушиваясь в этот разговор. Они, видимо, даже не задумываются о том, что я могу об этом узнать. — Но почему ты выбрала его? — Тон такой, словно я чудовище, монстр. Хотя не так уж это и далеко от правды. — Потому что так правильно.       Правильно, правильно, правильно… Хоть в одном клочке моей жизни есть что-то правильное? Мои поступки, желания, окружение, союзники и противники, подобие семьи и заклятые враги в одних лицах — что из этого правильно? — Ты считаешь… — Я не считаю, Кларисса. — Девушка явно теряет остатки терпения. — Я знаю, что должна быть здесь. Знаю, что должна помогать твоему брату. Знаю, что мое предназначение — защищать его, чего бы мне это не стоило. Ты не заставишь меня отступить. — И не собираюсь. Но неужели Себастьян стоит всего этого? — Он стоит всего этого мира. — Для тебя, а не для всех остальных. — Тебя настолько волнуют мои чувства? — Она делает несколько шагов к выходу. — Мне пора идти. Спокойной ночи, Кларисса.       Отшатываюсь от двери, направляясь к лестнице. Видимо, мозг окончательно расплавился, расслоился, переставая выполнять свои функции. Полнейшая дурость — подслушивать разговоры. Как будто мы — обычная семья, в которой не накопилась такая куча тайн, столько дерьма, что не разгребешь даже самой большой лопатой.       Джейс все же ушел из дома, затихнув где-то на периферии, и даже не пытается подобраться, ураганом ворваться в мысли, сметая все на своем пути. Эрондейл кажется странным, но он меньшая из моих проблем. Даже если контроль ослаб, он не посмеет идти против меня, ведь Кларисса находится через стенку. Он не подвергнет ее такой опасности.       Не разжигая огонь в камине, воспользовавшись преимуществом крови демона в каждой жиле, в каждом сосуде и вене, пробираюсь между мебелью, наугад выбирая бутылку с чем-то с таким отвратительным запахом, что хочется плеваться даже не пробуя. С размаху падаю на диван, едва не расплескав содержимое бутылки, и прикрываю глаза.       Непонятно. В последнюю неделю я не понимаю абсолютно ничего. Словно уроки отца, книги и опыт Лилит выветрились, стерлись из моей головы за ненадобностью. Исчезли в самый нужный момент, когда каждое знание важно, нужно, без него никак не вылезти из дерьма, в которое я залез. Я постоянно что-то упускаю. Что-то проходит мимо, не давая его увидеть, рассмотреть, осознать, оставляет за собой лишь черный дым, непроглядный и отравляющий. Стекло под пальцами скрипит, но не лопается. Дрова в камине трещат особенно громко. Шаги на втором этаже тоже кажутся слишком близкими.       Выдох. До чего-то натянувшегося в груди, до жжения. Вдох. Живительный, нужный, жизненно важный. Прижимаю горлышко бутылки к губам, переворачивая ее кверху дном. Глоток. Второй. Третий. Хочется швырнуть ее через всю комнату, чтобы врезалась в стену, чтобы разбилась вдребезги, чтобы осталась лишь темной лужей и кучкой осколков. А мы чем останемся в конце пути?       А кто мы? Кажется, как бы я не хотел привязать к себе Джейса с Клариссой — исход будет не самым лучшим. Хоть наизнанку вывернусь — они видят во мне монстра, чудовище, сумасшедшего. Не так уж и далеко от правды — сам знаю. Но потребность подчинить, заставить верить, заставить быть рядом, за моей спиной, на одной ступени со мной. На пороге нового мира, в котором у них будет главенствующая роль. Моей сестре давно пора понять, что я готовлю для нее лучшую участь, которую она только могла пожелать. Если, конечно, Кларисса Моргенштерн не захочет показать скверный характер и попытаться отречься от своего имени и своего предназначения. Как будто я позволю ей это сделать.       Сестре от меня не скрыться, не спрятаться, даже если очень сильно захочет. Не сделает выбор сама — заставлю. Не пройдет указанный мною путь — заставлю его проползти, даже если ей придется за это заплатить. Королева не должна страдать от рук своего короля. Но она будет, если не захочет принять корону, которая для нее создана.       Она будет править этим миром. Будет сидеть на троне по левую руку от меня. Она будет решать судьбы Примитивных, Нежити и нефилимов, что склонят колени перед нашей властью. Она будет властвовать над их жизнями. В моей власти останется их смерть. Это будет эра правления Моргенштернов. А после нас править будет наш наследник. Мы с Клариссой — последние дети Люцифера, его последователи, его подобие. Наш ребенок станет правителем мира, который мы создадим. И если — если — не смогу я, то он свергнет небеса и лишит ангелов их крыльев.       Наш ребенок завершит цикл.       Усмешка сама расползается по губам. Наверное, именно так мечтают обычные люди. Не о таких масштабах, не о таких событиях, но… К черту все эти «но»! Я создам будущее этого мира, и никто не сможет меня остановить. Непокорные будут казнены. Недовольные будут подкуплены. А остальные будут любить свою Королеву, даже если при этом будут ненавидеть меня.       Бутылка становится пустой на удивление быстро, а боль в спине куда-то исчезает, не оставляя и намека на свое присутствие. В темноте слышатся шаги по лестнице. Даже не глядя знаю, что идет София. Снова что-то ищет, чего-то хочет. Или снова решила сбежать под покровом ночи.       В ее ладони слабо вспыхивает ведьмин огонь, наполняя комнату тенями. Закрываю глаза, осторожно ставлю бутылку на пол и замираю. Зачем? Слишком скучно. Девчонка не упустит шанса подойти. Обжечься снова. Как будто ей все время мало.       Я делаю ей больно. Постоянно, ежедневно, без остановки. Но она словно не замечает. Пытается увидеть что-то, заглянуть куда-то внутрь. Знать бы что она ищет, что нужно уничтожить, показать пустое место, чтобы она наконец поняла. Поняла, что я не человек, не тот, которого она создала для себя, которого якобы видит под масками. Ей пора понять, что Эдом не создает людей. Эдом создает демонов. Эдом создал меня.       Девушка что-то ворчит, чувствую ее дыхание на своем лице, когда он, видимо, пытается что-то найти под моей головой. Пальцы скользят по шее, пока не находят пульс, держатся, совсем недолго, высчитывая удары сердца. Вновь вздыхает, слышу, как стукает коленями по полу, становясь рядом со мной.       Не удерживаю улыбки и хватаю ее за волосы, заставляя дернуться от неожиданности. Открываю глаза, глядя на нее снизу-вверх. — Что же ты делаешь? — Всего лишь решила, что ты снова под вампирским ядом. — Она отводит взгляд, пытается не смотреть. — Каков же вердикт? — Поглаживаю пальцем резинку, удерживающую ее волосы на затылке. — Всего лишь пьян. — Она перехватывает мою руку, пытаясь убрать. — Пьян. — Усмехаюсь, протягивая вторую руку, и сдергиваю резинку, освобождая короткие волосы из хвоста. Они рассыпаются по плечам, скатываются, почти закрывая ее лицо, обрамляя его по бокам. — Всего лишь пьян…       Зажимаю ее шею пальцами, продолжая удерживать одной рукой за затылок. Никакой паники в глазах. Чистое любопытство. Словно я для нее не опасен. Словно не причиню ей вреда. — Ты знаешь, какая твоя главная ошибка? — Поглаживаю большим пальцем ее нижнюю губу, захватывая подбородок. — Твоя преданность мне. Самая большая, идиотская ошибка, от которой тебе не отмыться никогда. Ты принадлежишь мне. — А должна кому-то другому? — Нет, дорогая. — Давлю на ее затылок, притягивая еще ближе. — Тебе от меня никуда не деться. Ты мой солдат. Мой боец. Мой воин. — Зарываюсь пальцами в ее волосы, дернув назад, заставляя зашипеть и приоткрыть губы. — Но, знаешь… Мой трон подразумевает Королеву рядом, знаешь ведь. Я уже говорил. — Усмехаюсь, заглядывая ей в глаза. — Трон подразумевает и советника тоже. И оба пункта у меня уже есть. Третьего не дано, понимаешь?       Кивает, заглядывает прямо в глаза, пока не впитывает безумие. Совсем, кажется, сошла с ума рядом со мной, раз не видит очевидных вещей. Она, кажется, даже смысла этих слов не поняла. Ничего, скоро поймёт, осознает, под этим весом сломается. Снова будет та девчонка, что беспрекословно исполняла приказы, что боялась каждого взгляда. Это потом она решила, что подобралась, что достаточно прижилась. Пора сорвать повязки с затянувшихся ран. Пора ей понять, что она всего лишь мой личный убийца. Мой личный живот щит.       «Ты о нас снова забыл, Себастьян? Но мы не забыли. Мы не позволим. Мы ее хотим.»       Закрываю глаза, пытаясь загнать вновь бушующие голоса куда-нибудь в глубину, скинуть их в самую глубокую, бездонную пропасть, из которой они будут выбираться целую вечность. — Себастьян? Что с тобой? — Она вдруг тянет руку к моему лицу. — Прекрати меня жалеть. — Перехватываю запястье, выворачивая в сторону. — Я не Джейс и не моя сестра. Жалей их. Не меня. — Если не я, ты загонишь себя в самое пекло! — Она почти взвизгивает, словно это поможет донести смысл слов. — В пекле я рожден, в пекле и умру. — Усмехаюсь, качая головой. — Эдом — это пекло. Мой дом. — Я не о том говорю, Себастьян. Совершенно не о том. — Она закрывает глаза, склоняет голову, почти задевая прядями волос мое лицо. — Если я тебе не нужна, почему я все еще здесь? Если ты веришь Джейсу, почему он не знает и половины твоих дел? — Она усмехается, не открывая глаз. — И если ты уверен, что твоя сестра в безопасности здесь, почему я цербером стою между вами?       Хочется засмеяться ей в лицо, но… София влезла куда не следует. Она близко, непозволительно близко, а она даже не часть семьи. Моей семьи. По сути она чужая, ей рядом со мной места нет. И не будет никогда. — Потому что я так хочу. — Все же смеюсь, поймав на ее лице недоумение. Тяну ближе к себе, почти вжимаясь кончиком носа в ее щеку. — Хочу, чтобы ты была между нами, пока она не привыкнет к этому дому. Пока не привыкнет ко мне. Пока не поймет, что от меня бежать бессмысленно.       Продолжая удерживать ее за волосы, сажусь, устраивая ее между своих колен. Она даже не пытается вырваться. В глазах никаких чувств, кроме благоговейного трепета. — Твое место подле меня, понимаешь? — Заставляю ее выпрямиться, но не даю подняться с колен. — В таком положении. На коленях. Передо мной. Перед Клариссой. — Наклоняюсь к ней, оказываясь лицо к лицу, почти непозволительно близко. — Готова ли ты так провести жизнь? Преклоняясь передо мной? Разве этого ты всегда хотела? — Усмехаюсь, когда она сжимает челюсти. — Перед тобой готова. Я бежала от Конклава. Тех, кто хотел меня поставить на колени из-за твоего отца. Я не приняла его идеи. Как и ты. — Она усмехается. — Я не уважала никого из них. Но уважаю тебя. — Ты сменила одну беду на другую. Вместо обычных тварей, выбрала их правителя. — Почти касаюсь ее губ своими. — Сменила рядового демона на Сатану. — Лучше служить Сатане, чем ползать на коленях перед его прислужником. — Она подается ближе, тянет руку к моему плечу, но не рискует прикоснуться. — Лучше ты, чем те, кто тебя ненавидит. — Странный выбор. Вряд ли верный. Безумный скорее. — Ты меня спас. Я должна тебе за это. — Она смотрит прямо в глаза, не отводя взгляд, потемневший, почти горящий каким-то желанием. Так хочет оказаться ближе, чем следует. Совсем не отдает себе отчет о действиях. Не думает о последствиях. — Спас? — Смеюсь, отстраняясь от нее. — Что ты считаешь спасением? — Хотя бы то, что ты дал мне свободу. Свободу, которой у меня не было. Я была заперта в Институте, словно принцесса из сказки. — Я тебе не прекрасный принц на коне. — Сильнее дергаю ее за волосы, почти вырывая несколько клочков. — Я не нуждалась в принце. — Она вдруг решается, обхватывает ладонями мое лицо, ей почти удается притянуть меня ближе к себе.       Отталкиваю ее, заставляя упасть на бок. Она шипит, сцарапывая локоть о покрытие пола. — Тебе бы бежать от меня. Так быстро, чтобы не оставлять следов. — Качаю головой, упираясь локтями в собственные колени. — Я не хочу от тебя бежать. — Она садится на полу, вытянув перед собой ноги, почти прикасается своей ступней к моей. — Я хочу быть рядом.       Эти слова вызывают что-то. Какую-то бурю прямо в костях, в груди, в голове. Они кажутся такими важными, нужными. Словно их только и ждал, будто полоумный. Словно я сам персонаж из сказки, которого можно освободить волшебными словами. А она только что эти слова произнесла.       Закрываю глаза, пытаясь не думать о смысле этих слов. Почему именно эти слова? Было плевать, когда она говорила что-то о любви. Было плевать, когда она говорила о преданности. Но что в ее желании быть рядом так задевает? — Себастьян? — Она встает на колени, вновь занимает прежнее положение, пытается заглянуть в глаза сквозь закрывающие лицо ладони. — Замолчи, твою мать! — Шиплю, не убирая рук. — Что, хочешь продолжать жизнь в одиночестве? — Она усмехается. — Хочешь Джейса в твоей власти, эту безвольную куклу, и комплектом к нему Клариссу, что не посмеет даже шевельнуться, если узнает, что Эрондейлу грозит опасность. Этого хочешь? — Хочу, чтобы ты исчезла из этого дома и никогда больше не попадалась мне на глаза. — Нет. — Вдруг хватает меня за запястье. — Нет, Себастьян. — Пошла к черту. — Вырываю у нее руку. — Я твой солдат, ты сам сказал. — Сглатывает, слишком уж громко, выдавая мне слово, которое так ненавидит. Озвучивая свою принадлежность. — Солдат. — Подцепляю ее подбородок. — Солдат. Не советник, не помощница и не королева. Солдат. — Если ты так хочешь.       Рык рвется из горла, вскакиваю, за шиворот тяну девушку следом за собой, пока она не оказывается со мной лицом к лицу. Чувствую, как у нее дрожат колени, что почти прижаты к моим. Так близко-близко. Этого она хотела? — Я сказал тебе прекратить. — Я разве что-то делала? — Хватит пытаться меня понять. — Шиплю, почти встряхивая ее. — Я разве еще пытаюсь?       Рывком заставляю ее сесть, вжаться в спинку дивана, и нависаю над ней, не давая шевелиться. Ей все еще не страшно. Все еще безоговорочно верит, подчиняется, не пытается бороться. Такую я привел ее в дом? Такую забрал из Эдома? Или это уже творение моих рук? Моя игрушка, механизм которой я сломал голыми руками и собрал неправильно, нарушив последовательности? — Чего ты хочешь? — Хочу, чтобы ты перестал взваливать все на себя!. — А я хочу тебя убить. Позволишь? — Изгибаю бровь, пытаясь уловить изменения в выражении лица. — Мне есть что терять? Ты хочешь отдать меня вампиру завтра. — Она закрывает глаза, отворачивая от меня лицо. — Так тебя это задело? — Усмехаюсь, отпуская ее. — Ты жертвуешь всем ради сестры. А на что ради тебя готова она? — Она самое дорогое, что у меня есть. — Наблюдаю, как она вздрагивает, узнавая фразу, впивается ногтями в сидение, словно неожиданно потеряла точку опоры. — Как жаль, что она считает иначе. — Заткнись. — Пальцы сами сжимаются в кулак, и она замечает, словно совсем потерявшая инстинкт самосохранения, продолжает давить на больное место. — А что? Убьешь меня за такие слова в адрес сестры? В адрес королевы? — Она прикрывает глаза. — Так убей. И спасай ее сам. — Так хочешь занять ее место? — Касаюсь ее волос, что завились у самого лица. — Если это поможет тебя спасти.       Изгибаю брови, пряча клокочущую в груди ярость, нарастающее желание ее убить, не давая шанса на искупление. Это будет не моя вина. Её. Ведь она сама влезла, куда не следовало. — Это меня надо спасать? — Ладно. — Она улыбается. — Ты единственный, кого я готова спасать.       Поток ругательств раздирает горло, глотку. Столик переворачивается с громким звоном, заполняя комнаты осколками стекла и запахом спирта. Мечусь по комнате словно загнанное животное, раненое. И опасное. Всем известно, что раненые звери гораздо опаснее даже самого дикого. Опаснее бешеного. — Себастьян…       С рычанием бросаюсь к двери, сбивая по пути какую-то вазу, почти разбиваю костяшки об угол, пытаясь успокоить жар в груди, что кажется, обещает обуглить меня до черноты. Прямо изнутри, пока не выберется наружу.       Не обращая внимания на очередной зов, выбегаю из дома, даже не задумываясь о том, что кажется, снес с него всю защиту к чертовой матери. Нужно бежать. Бежать, бежать, бежать. Чтобы огонь в груди задуло пронизывающим ветром, что почти больно щиплет кожу шеи и ладоней.       Поднимаю воротник пальто, устремляясь вперед по пустынной улице. Что-то в груди дергает, тянет обратно к дому, туда, где осталась девчонка. Почему снова к ней? Что она задевает своими вопросами и этим бесящим до выворачивания костей желанием помочь. Чему помогать, если ничего нет? Что она пытается взрастить, если нет даже зачатков? Если ничего и никогда не было?       Внимание привлекает что-то впереди. Женский силуэт, выделяющийся из темноты светлым цветом волос. Примитивная.Низкая слишком. Но что-то тянет, выводит кинжалом под ребрами, пулевым ранением устремляется куда-то сквозь висок.       «Используй свою власть»       Девушка двигается навстречу, аккуратно выстраивая шаги на влажных камнях, улыбается каким-то своим мыслям, не замечая ничего вокруг.       А если… Пальцы начинают подрагивать в предвкушении. Уже ощущаю кожей тепло чужого тела, жар чужой крови.       Шаг. Второй. Девушка всего в паре метров. Меньше десятка шагов.       Она наконец что-то чувствует, настороженно переводит взгляд на меня. В глазах мелькает испуг. Всего лишь человек, что с нее взять. — Я могу вам помочь? — Она неуверенно улыбается, но взгляд не отводит. — Не думаю. — Оттенок волос не тот, да и голос не такой. — Вы что-то потеряли? — Девушка словно не чувствует опасности. Словно нет инстинктов. — Если только грань собственного безумия. — Касаюсь пальцами ее лба, чувствуя сводящую запястье судорогу.       Ее взгляд стекленеет, расплывается, оставляя девушку в моей власти. Она пошатывается, прижимаясь спиной к стене, обессиленная магией. Интереснее было бы, конечно, напугать ее до полусмерти. Заставить умолять, рыдать, преклоняться. Но проще сделать так.       Прижимаю ее шею локтем, поглаживая кончиками пальцев скулу. Она тянет вверх руку, деревянным, скованным движением пытается то ли оттолкнуть, то ли повторить мой жест, но… Ее взгляд мутнеет, становится похожим на рыбий, расплывчатый зрачок белеет, сливаясь со белком.       Она подается вперед, почти прижимаясь губами к моей щеке, нашептывает на ухо, крепко впившись пальцами в воротник пальто: — Верни нефилимку домой, Себастьян Моргенштерн. Ты не ее семья, а ее уже давно ждут. Верни ее близким. — Она тянется еще ближе, прижимаясь. — Ей не место рядом с тобой. Верни ее.       В следующее мгновение примитивная исчезает, буквально испаряется, словно туманом проскальзывает прямо между пальцами. Локоть оказывается прижат к каменной кладке. Словно не было ее вовсе.       Не отступили. Ее семья никуда не делась. Я сам вляпался в чужой обман, не распознав ведьму, что это сообщение передала. Прежде чутье меня никогда не подводило, но в этот раз словно сошло с ума, словно притупленное. Прижимаюсь лбом к стене, хватая ртом воздух. Слишком много всего. Что-то сворачивается вокруг, ядовитой гадюкой обвиваясь вокруг меня и моих планов, угрожая вот-вот раздавить к чертовой матери. — Чего я не знаю? — Бью кулаком, ощущая, как лопается кожа на костяшках, как выбоины камня врезаются глубже. — Почему я ничего не контролирую?       Пора менять методы. Вырывать все с корнем, уничтожать мгновенно, без лишних попыток все подстроить под себя. Пора ломать, а не пытаться согнуть. К черту советы Софии и Джейса. Пора выпускать монстра.Пора заново стать Моргенштерном.