Ты мой наркотик. Слышишь, Олеж?

– Эй, Рома... – кричит какой-то странный, обросший мужик, махая рукой и стоя на другом конце двора. Блять, неужели это он...? Я узнаю этот голос из тысячи, я узнаю этот образ из тысячи, даже если он поменяется несколько тысяч раз за день... Это действительно он. Это был мой старый друг, товарищ и много кто: Саша. С этим человеком мы прошли огонь, воду, медные трубу, Питерские крыши и многое другое, что просто не передать словами. Этот человек, который еще раньше меня похоронил своих родителей, ради наркоты, который остался один в этом мире после моего уезда лечиться. Именно с ним я первый раз заюзал орехи с кефиром( это действительно дает хороший эффект, особенно новичком), первый раз покурил за школой и первый раз попробовал спиртное. На его дне рождение, кстати говоря. Раньше это был удивительный человек, от которого всегда шла энергия и от которого всегда можно было получить что-то интересное. Но он всегда пытался заглушить, остановить этот несчастный поток энергии наркотой и алкоголем. Но у него никогда не получалось. «Талант не пропьешь, не продашь. Я пробовал, Ром» – говорил он мне, показывая в своей хате картины и зачитывая свои стихи и романы, которые писал самостоятельно. Вот только жалко, что этот человек так и не завязал с наркотой. Жалко, что этот человек так и не купил себе нормальную хату, в хорошем районе. Большую, просторную, как он и хотел, где могли поместиться бы все его картины и рассказы. Я остановился и просто смотрел на него: он так изменился, но от него все также идет эта самая энергия. Он подошел ко мне и мы пожали друг другу руки так, как делали это всегда раньше, когда очередной раз встречались на какой-нибудь вписке или притоне. – Братан, здорова. – говорю я ему и осматриваю его с ног да голове. Как же мне не хватает тех самых прогулов по Петербургским крышам, распивания алкоголя и курения на них, смотря на прекрасные, белые ночи. Ну привет, старик. Ты как? Вылечили? – Когда я был там, в ребухе, он ни раз пытался пройти ко мне, поговорить и так далее. Только не пускали его ко мне, да и мне не особо разрешали выходить из палаты: «Ну мало ли что может случится!» – говорили мне мед.сестры, очередной раз запирая меня в палате. Но сам этот человек никогда не хотел тут лежать. Для него это всегда была второсортная хуйня, которую он даже видеть не мог. «Если человек не захочет – он не бросит, даже после лечения в этой самой ребухе» – говорил он мне, очередной раз ища на своей полке свой новый роман, который он написал во время отходняка, чтобы лишь просто заглушить боль и не чувствовать ее. – Здорово, братишка. Ну ты как, вылечился? – Этот человек всегда был очень открытым и всегда делился идеями с окружением. Вот только было одно «но», которое мешало всем брать его идеи и воспринимать, как творческую личность: никто не понимал его творчеств. Никто не понимал этих странных картин, рассказов,которые рассказывают про быт подъездов и таких же нариков, как я. Никто слушать его не хотел, зная, что он юзает и колется. – Ну, ебать, как видишь. Живой, пока что. А ты как? Пишешь что-нибудь? Как только меня поместили в ребуху, моя первая идея, чтобы не чувствовать этой самой ломки, был суицид. Ну, а что? Идея просто прекрасная, как мне казалось на тот момент, да еще и легко осуществимая. Но это было ровно до того момента, как меня поместили в палату с решетками.. – Да вот. Пишу, всё еще, рисую. Если хочешь, то могу как-нибудь закинуть сборник тебе. Ты же все еще здесь живешь, с отцом? Этот человек погубил своих родителей около пяти лет назад. Нет, это совсем не тот разрыв сердца, инсульт или инфаркт, что был у моей матери и у родителей остальных детей, что также связали свою жизнь с этими ужасными веществами. Это был банальный передоз, который он устроил сам своим родителям, когда они его в край подзаебали. накачал сам, да вызвал скорую, когда они уже откинулись. Хату чистили менты несколько раз, проверяли на наличие веществ и так далее, но ничего не нашли. Похороны, кстати говоря, родственники организовали. А он был единственным сыном, так что хата, в которой он живет уже и по сей день, досталась ему. Только через несколько лет, сидя у него в квартире, в углу комнаты, за очередной дозой, этот человек признался мне, что это была самая ужасная и грубая ошибка в его жизни. Оплата квартиры, газа, света: все это рухнуло на плечи маленькому, двадцатилетнему мальчику, который жить никак не может без дозы. – Нет, братан. Я переехал в совсем другой район. – я слегка призадумался, как же этот человек может передать мне свое творчество, ведь, если честно, я не горел особым желанием заходить к нему в хату, очередной раз вспоминая все те самые тяжелые моменты и его жизни, и моей жизни. – Мы можем зайти ко мне домой и... Квартира этого человека всегда была в полной разрухе. Только руины, да яркие, пестрые картины красовались на его стенах. Естественно, остатки картин. Многие он продавал через других лиц, точно так же, как и книги. Ведь из его рук мало, кто хотел покупать это прелести. – Ну, только если не сегодня. Мы спешим, прости. Я не хотел, чтобы кудрявый, сзади стоявший нас, видел весь этот ужас. Жалко мальчика. А ведь он, насколько я знаю, был из приличной семьи, где даже в углу лежащий носок было нечто ужасным. – А, ну ладно.. Тогда пока. Надеюсь, встретимся еще. – мы пожали друг другу руки и разбежались, как в море корабли. Я прекрасно понимал, что в кудрявой голове сейчас было огромное количество вопросов, ответы на которых я просто не хотел давать. Но он, если говорить честно, и не спешил мне их задавать. Мы сели в машину и только тогда, милый Олежик, глядя мне в глаза, слегка опустив на нос очки, задал мне вопрос: – Боюсь спросить, но я сделаю это: что это за человек? Мне так не хотелось отвечать на этот вопрос. Потому что в глазах Олега это был лишь обычный нарик или бомж, с которым, видимо, я случайно подружился, во время, какой-нибудь, банальной вписки и так далее. Но он даже не может подозревать, насколько этот человек удивителен и что он сделал для меня( не считая тех моментов, когда он доставал мне наркоту) – да так, старый знакомый... – коротко отвечаю я и увожу от него взгляд, смотря себе в ноги. У кудрявого был очень выразительный и милый взгляд, который сводил, периодически, меня с ума. До сих пор не понимаю, почему за этим человеком не бегают телки толпой. Но был бы я телкой, я бы обязательно дал ему...