Ты мой наркотик. Слышишь, Олеж?

я сижу в большой, просторной больнице, где место бы точно хватило всем и меня тупо трясёт. трясет потому, что я невероятно переживаю за этого кудрявого пидора, который чуть не довел меня до инфаркта около часа назад. кто бы мог подумать, что я так сильно буду переживать за человека, который просто работает на моего батю и помогает мне не умереть в этом жестоком мире, помогает мне более социально идеализироваться и так далее. он делает для меня одновременно и так много, и так мало, что меня невероятно пугает, потому что я тупо никак не могу ответить ему тем же. кажется, сейчас у меня будет шанс ответить ему взаимностью: если у него всё таки будет перелома или что-то подобное, то я точно буду ухаживать за этим долбаебом, как минимум, месяца два... наверное... залипая в ебаный пол, который буквально расплывается под моими ногами в разные стороны от ужасного состояния и от того, что я так сильно переживаю за этого пидораса, я слышу скрип двери и вижу перед собой врача, которому, не так давно, доверил, возможно, самого дорого мне человека. – Роман Николаевич, зайдите, пожалуйста, в кабинет. всегда эта фраза, еще с времен реабилитационного центра, меня невероятно пугала и смущала, потому что я прекрасно понимал, что она ничего хорошего за собой несет. в основном, это извещение о том, что если я откажусь от таблеток, то умру совсем скоро от сердечного приступа или же просто извещение о том, что еще одно подобное дерьмо, типа попыток суицида, то на меня снова наденут смирительную рубашку и отправят в центр принудительного лечения. Вот такое вот дерьмо было всегда. там не было ничего плохого: мне даже нравилось там больше, чем в обычном, хотя бы потому, что тебя там могли кормить с ложечки, когда ты сидел в смирительной рубашки. в основном, мне отправляли на кормежку только девушек, что меня еще больше заводило и заставляло есть. мои подкаты всегда работали на миловидных, молодых дам из приличного общества, но к старухам я даже не лез, да и они, после дикого хамства в их адрес старались обходить меня стороной. но единственное, что меня пугало, так это постоянные кружки, на которые заставляли ходить, по типу "кружок театрального искусства" и то, что с тобой в туалет заходят мед сестры, смотря на то, как ты подтираешь жопу и следя, чтобы ты не накидался прямо в туалете. были истории, когда некоторые делали огромный заказ прямо туда: закидывали в туалет, да убегали. а нарики потом приходили и накидывались прямо там. после этих историй, за тобой глаз, да глаз в туалете. хотели еще, кстати говоря, камеры поставить, но это было что-то вроде "нарушение личного пространства", поэтому старые, злые мед.сестры просто смотрели на то, как ты подтираешь свое очко. а вот театральный кружок был действительно очень странный. они ставили какие-то номера совершенно без эмоциональные, что было очень странно. а еще их состав назывался "Кружок театрального искусства "Бывший наркоман". смешно и страшно одновременно. Я встаю с твердого стула и, зачесывая волосы назад и готовясь морально к пиздецу, захожу в кабинет. мне страшно, внутри меня все трясет, потому что я понятия не имею, что мне сейчас скажут: а если у него перелом или еще что-нибудь серьезное? за столом сидит врач, что-то постоянно подписываю, бумажку с бумажкой, а на кушетке сидит кудрявый... И всё так, как я и предполагал: его правая нога была по колено в гипсе, а левая просто перебинтованная. ладони потеют, как на первом свидании, а внутри и снаружи меня невероятно трясет. сука, ну почему так? -- Ну, что я могу вам сказать? на правой ноге перелом таранной кости, а на левой просто небольшой вывих. Вывих не особо страшно, но несколько дней, советую, просто полежать и отдохнуть. всё так, как я и предполагал, всё так, как я и думал.. Олег Вадимович, в кого вы такой упертый баран? на самом деле, я не был ни капельки не удивлен. скейтбординг всегда был очень опасный, особенно для новичков и сломать что-то, неудачно упав, было проще простого, а сломать что-нибудь себе, при падении – раз плюнуть. мне было страшно лишь за Олега. он столько испытал боли и мучений, пока ему всё это делали, столько раз разочаровался, что я даже не до конца мог представить, как ему сейчас плохо и как ему больно. но факт того, что теперь я буду ухаживать за Олегом меня слегка пугал, потому что я в прямом смысле не помню, как это делается. последний раз я ухаживал за голубем, который обитал на территории ребухи. я кормил его и он всегда сидел рядом со мной, потому что тупо, из-за поврежденного крыла, не мог улететь. но, вскоре, он просто упрыгал от меня и я забил хуй... Врач, спуская свои очки на кончик заостренного, морщинистого носа, протягивает своими шершавыми руками мне бумажку. – Это бумага с рекомендациями, что можно делать, а что нет. придете через месяц на обследования... Я беру эту бумагу и там все самое банальное: не наступать, не нагружать и много не лежать. всё как обычно, так сказать, стандартный набор. засовываю бумагу в задний карман своих брюк, я подхожу к Олегу, смотря на него веселыми, глазами человека, который почти вышел победителем в таком маленьком состязании, и беру его на руку. жаль, не на щелбаны спорили, а то я ему бы сейчас хорошенько дал бы по ебалу, чтобы больше не перечил и слушал меня. – Ладно, спасибо большое... До свидание. Кудрявый сидит на моих руках, как маленькая принцесса и не поднимает на меня свои немного обиженные глаза, потому что тупо не хочет принимать свой небольшой проигрыш. да, понимаю. не раз стоял в подобных ситуациях, но уметь надо проигрывать, точно также, как и принимать факт того, что ты проиграл и принимать насмешки в свою сторону... я выношу его из кабинета и вызываю такси. – Ничего не хочешь мне сказать? – спрашиваю я, включая в себе маленькую сучку во время месячных. я хотел услышать от него эти слова: извинения, просьба прощения или что-нибудь подобное, лишь бы он понял, что он проиграл и оказался не прав. ну действительно.. Олег говнился, не хотел, а я переживал, как скотина ебаная, думая,что же с Олегом делать и все ли с ним будет хорошо.а мне, если говорить серьезно, вообще нельзя волноваться из-за слабого сердца. из-за того же самого слабого сердца, что и у моей матери.. да, именно оно передалось мне от нее, да, именно его я испытывал на прочность, когда очередной раз колол себе в вену этот злой наркотик, который быстро овладел мной. Если бы вы знали, сколько раз у меня его прихватывало и сколько раз мне говорили врачи, что нельзя ни пить, ни курить, то уж точно бы дома держали меня на цепях. – Прости, Ром... мне стоило сразу поехать с тобой к врачу и послушать тебя, а не вести себя, как ишак ебаный. мм, Олег Вадимович, фразами моими заговорили? обожал, когда передо мной извинялись. особенно, если они были не правы или что-нибудь подобное... А Олег раскаивался так, будто реально был виноват в этом, будто реально вел себя, как истеричная сука. и мне это очень нравилось. Я закатил глаза и громко вздохнул, мило улыбнувшись и глядя на эту милую, кудрявую мордашку, которая точно также улыбалась, глядя на меня. я сделал вид, что всё просто отлично, потому что в данный момент времени это ему было просто необходимо жизненно, для полного успокоения. – Ну, ладно... Ты, кстати, с гипсом стал в два раза тяжелее. Он действительно стал просто неподъемный и моя спина завывала так, что ощущение, что я завтра вместе с ним буду лежать, как ебаный инвалид. но мне это даже понравится, потому что это было сделано все ради Олега, все ради этого милаша. Но ощущение были такие, словно на его маленькое, хрупкое, со стороны, тело, навешали огромное количество цепей, которые никак уж не хотят его отпускать и никто не торопиться их снимать. мы приехали домой и я плюхнул снова его на кровать, а он слегка завыл от боли в ногах... или в ноге. я снял с себя пальто, ботинки и скорее принялся помогать раздеться Олегу, который оказался почти, полностью беспомощный. Олег сидел на кровати, как капуста и словно ждал, когда я начну стягивать с него аккуратно штаны, кофту, и пальто.. я подошел к нему и сел перед ним на колени, на пол. он смотрел на меня сверху, мило улыбаясь и я принялся расстегивать его ремень. ширинка, я вытаскиваю ремень из штанов и расстегиваю пуговичку и, а после слегка приподнимаю его и стягиваю вниз штаны. аккуратно, так, чтобы ничего не задеть. мои руки докасаются до его половых органов и я вижу, как он моментально встает. поднимаю голову на Олега и вопросительно смотрю на него. удивление на лице и не способность объяснить ситуацию: вот, что было на лице у Олега. он растерян, ему смешно и он максимально смущен, но с своим другом в штанах он ничего сделать не может. я опускаю свой взгляд и легка мотаю головой, а его штаны я спускаю все ниже и ниже. через гипс я кое-как снимаю штаны, а вот через вывихнутую ногу очень было проблематично. я боялся даже прикасаться к ней, ведь каждое прикосновение делало Олегу больно. я не хотел делать ему больно и заставлять мучатся это милое существо, но боли тут было просто не избежать. он щурится и стонет от боли, но я лишь его слегка успокаиваю. - Тщ-щ-щ-щ, спокойней. штаны сняты и, вроде бы, все на этом должно было закончится, но я перехожу к рубашке. Олег, конечно, как самостоятельный мальчик, и сам бы мог снять ее, но нет. его очень возбуждает тот факт, что я прислоняюсь к его телу и его друг об этом прямо так и говорит, это очень хорошо видно лишь только по его лицу. пуговица за пуговицей, мои руки нежно водят по его рукам, стягивая тугую рубашку и я вижу, что Олег уже не в состоянии терпеть. он сидит передо мной абсолютно голый, прикусывая свою губу и нервно дыша, а я сижу перед ним на коленях и мой друг в штанах тоже начинает подавать признаки жизни. мы смотрим на друг друга и нервно дышим и тут, его руки хватают мое лицо и мы начинаем сосаться. облизываем друг друга так, что слюни капают на ноги Олегу, а прикусываем так, что наш поцелуй стал со вкусом крови. Я слегка привстаю, чтобы забраться на кровать, на Олега, и, как только плюхаюсь на кровать, слышу истошные крики прямо мне в ухо: – Блять, Ромка, нога... – Олег хватается за нее и чуть ли не плачет, а мне жутко стыдно и смешно, что всё так резко оборвалось, что всё так странно закончилось. – Прости, я не хотел, Олеж – я пытаюсь сдержать смех и вижу его недовольное лицо, которое так и говорит мне, что в этом дерьме нет ничего смешного... но лично я так не считал. ________________________ на часах около двух ночи, а мне тупо не спится. в голове огромное количество мыслей, которые мешают мне уснуть, а в комнате Олега работает телевизор. не спит что-ли, али уснул и забыл выключить? а если не спит, то почему? может, нога болит? Столько вопросов, которые терзают меня внутри и снаружи и так мало ответов. встаю с кровати и иду в комнату кудрявого. спину пиздец, как тянет, но на это я просто закрываю глаза, будто совсем ничего и нет, будто всё просто замечательно, потому что мне сейчас нужно заботиться не о себе, не о своем состоянии, а о нем... О человека, в котором я не вижу недостатков, кроме упрямости. слегка хромая, но при этом делая вид, что все просто прекрасно, приоткрываю дверь в комнату Олега и замечаю, что тот не спит. его зоркий взгляд падает прямо на меня, он словно сова, который следит за всем сразу и не пропускает мимо себя ни одной мышки. Я смотрю на него, он палит на меня. Искра, буря... Безумие? – Чего не спишь? – спрашиваю я и прохожу в его комнату, как в свою, ничего и никого не стесняясь и не спрашивая. Не знаю, был ли он за, или против, чтобы я заходил в его комнату, но меня совсем не волновало его мнение по этому поводу, потому что хата то, если честно, была куплена за Батины деньги. хотя в детстве, меня очень бесило, когда кто-то заходил в мою комнату без стука. помню, как сидя за уроками, моя мать делала три стука пальцами, два кулаком и только после этого приоткрывала дверь, говоря, что она пришла. Запретить входить в комнату я ей не мог, потому что моментально, когда даже заикался об этом и мой прозорливый язык выдавал это, я получал хорошенько по пиздюлятору, а иногда и вообще наказан был. сидя, кстати говоря, в комнате. – Не хочу – коротко отвечает Олег, а я сажусь на холодный пол, рядом с Олегом, пытаясь сделать вид, что я пришел сюда, лишь бы посмотреть телевизор. А ведь он у нас, на всю квартиру, был лишь один. кажется, у папы не хватило денег или он просто очередной раз не хотел, чтобы я снова проводил все свои вечера около него, ничего не делая. в детстве очень любил посидеть в комнате с родителями и посмотреть телевизор. будь там какой-нибудь дешевый сериал, боевик или что-нибудь такое: совсем не важно. мне важна была та атмосфера, которая была на этом празднике жизни и смерти. Олег замечает, что я сижу на холодном полу и, грозно, как моя мать, говорит: – Ром, ну куда ты сел? Пол, вообще-то, холодный. давай, вставай, ложись рядом со мной. так мне нравится его забота, что я уж прям не могу не сдерживать свое удивление и умиление от этого. Олег неуклюжа двигается к стенке, перемещая свой тяжеленный гипс, который до коленки был ему, а за ним уже и другу ногу, а я также нелепо, со своей больной спиной, залезаю на кровать и кутаюсь под одеяло. – Спасибо, мама Оля, что пустила – говорю я и тут же получаю подзатыльник за такие шутки, но после и милую улыбку Олежика, которая сводит меня с ума и заставляет радоваться и ликовать. и когда же последний раз я был настолько счастлив и открыт? Телевизор я смотрю не долго: Олег выключает его, как только я забываю о нем и не обращаю на него внимание. в душе снова непонимание и страх, что сейчас что-то будет. – Ром, давай просто поговорим.. – тихо произносит Олег и в полной темноте, он ложится на подушку и тоже укутывается в одеяло так, что я лежу уже почти голый. но я готов ради него мерзнуть. его интонация и то, как он произносил эти слова, меня дико напрягают но заставляют принять факт того, что подобного разговора не избежать и перед смертью не надышишься. поэтому уж лучше все обсудить сейчас, чем тянуть эту напряженную ноту все два месяца, а может даже и больше. Думаю, нам есть, что обсудить. за несколько дней проживаний вместе, у нас произошло много чего. например, я выебал его в очело. думаю, прекрасная тема для разговора. – Что ты хочешь обсудить? – спрашиваю я и наблюдая за его милым личиком. глаза, словно бесконечный космос, который так и тянет к себе, а его улыбка и внимательный взгляд заставляет понять, что этот маленький, кудрявый мальчик действительно хочет узнать многое. умный взгляд так и шепчет на уши людям, что он закончил школу хорошо и тяга к знаниям у него была всегда. а Хочется сидеть с этим человеком за одной партой, читая параграфы с одного учебника доставая друг друга Но, к сожалению, мне уже тридцатник. – Ну... Давай хотя бы обсудим наши отношения. Тебе не кажется, что всё это произошло как-то очень быстро? Эти слова в моем маленьком мире слышатся эхом, словно в пустоте. ну, да... После герыча там мало, что есть, потому что он словно гопник на улице: забрал всё, до последнего гроша, да еще и по ебалу дал. Неужели, этот человек хочет сказать, что мы поторопились, что так близко подошли к друг другу, а я уже и вовсе проникся в него полностью? по телу пробегает легкий холодок, который заставляет мое маленькое сердечко снова дернуться и застучаться еще сильнее, чем обычно. – В смысле? – непонимающими спрашиваю я, ожидая самый худший ответ. он мог сказать всё, что угодно: что мы поторопились и нужно сделать паузу, что уж лучше бы вообще не брался за меня и так далее... Я был готов к любому удару, а уж тем более по ебалу. сколько я только отхватывал от женщин пощечин, ух... Любые мои отношения начинались с "Я буду всегда верен тебе", а заканчивались красивым следом от ладони на щеке прижиганию. И всё потому, что они лишь просто не понимали меня: они не понимали, какой я на самом деле и не видели, что за маской монстра, который колится герычем и курит, как ебаный паровоз, скрывается маленький мальчик, который боится ну вот всего. Да, в той прошлой жизни я пил, курил и употреблял, не жалея себя, но с наступлением моей матери на хвост всех этих гулянок, на ебла всем этим девочкам, которых я спокойно трахал на первом свидании, все это резко закрылось. Ну, а потом я пытался вернуться, но получилось, как всегда.. Надеюсь, с Олегом такое не будет. – Ну... В самый первый день ты поцеловал меня... А потом и вообще в очко выебал. Я не понимал, на что намекает Олежик. Он хочет паузы, уехать или что? – Так, погоди... Ты хочешь паузы? это первое и последнее, что приходило в мою пустую голову. потому что я серьезно не понимал, на что намекает этот милый человечек, с гнездом на голове. Олег резко вскакивает и машет руками: – Нет, дурак, ты что? Просто это самые странные отношения, которые были у меня. с этой хуйней не поспоришь. Эти отношения действительно будут самые странные в моей жизни. прежде я никогда не испытывал такое влечение к мужчинам. наверное, потому что меня всегда окружали телки? нет, конечно, у меня было огромное количество друзей, к которым я никогда не испытывал какое-либо влечение, но такой хуйни никогда в моей жизни не было и не предполагалась. А тут, мне кажется, всё пошло из-за того, что теперь меня будет окружать только он и его прекрасная забота, которой просто нет цены... – Ну да... С этой хуйней не поспоришь... в моей голове лишь был один вопрос после этого вывода, в гробовой и неловкой тишине, которая образовалась в этой комнате: а встречаемся ли мы с ним? Ну, парень и деву... Парень и парень мы с ним, пара ли? Тишина была такая, что свист в ушах образовался сразу, поэтому хотелось заполнить эту тишину уже хоть чем-нибудь, чтобы противный писк, из-за тишины, ушел скорее и больше никогда не возвращался. Олег лежал на моей груди и мило водил пальцами так, что я сходил с ума от приятности и было ощущение, что мой друг в штанах сейчас снова решит проснуться, но я просто надеялся, что такого не произойдет. – Олеж... КА... А мы с тобой пара. Ну, то есть встречаемся? – резко произношу я на свой страх и риск, понимая всю глупость вопроса. но мне было важно знать, кто мы друг другу. потому что, извините уж меня, друзья не ебутся друг с другом в очело. Олег поднимает голову и смотрит на меня вопросительным взглядом, а потом, цокая языком, как маленькая девочка снова кладет голову на мой живот и продолжает водить своими пальцами по моему телу. – А ты предлагал мне? – Ох. Олежик мне и правда напоминал маленькую девочку, которая хочет всех этих нежностей в отношениях. мне важно было схватить, да выебать... А всех вот этих нежностей я не понимал. но с этим человеком все было совсем иначе, как с теми продажными шлюхами, с которыми я обычно мутил. и не только потому что он был мужиком, с которым все изначально должно быть иначе. еще потому что он тоже не горел желаниями всех этих приставучек по утрам и все такое. но мне так самому хотелось обнять его, поцеловать и так далее, что я просто понятия не имел, как утолить в себе желания и не схватить его за член, облизывая его губы при этом.. – аа... Я типа должен тебе еще и предложить? – Ну да... с Олегом мы проговорили до самого утра, а после не заметили, как вместе уснули в одной, маленькой кровати, в которой ели помещался сам он с гипсом, да еще и я лег тут.