***
Мэйбл сидела на подоконнике, держа в руках какую-то книжку неизвестного автора, не слишком интересную и заумную, но она была на одном из немногих языков, который Мэй понимала. Какая-то история про идеальную утопию, счастье и радость. Короче, Пайнс не понимала, о чем читала. Скрипнула дверь. Билл. Она не знала, где он жил все это время, но спрашивать не решалась. Они до сих пор враги. Демон прошел в комнату с подносом и поставил его на стол, раскладывая посуду и приборы. — Сегодня суп. Как твои раны? — он спросил это так, между прочим, практически по инерции, будто это обычное дело. — Нормально, — так же по привычке отвечала Мэйбл. Билл забирал книгу из ее рук и ждал, пока она послушно не поднималась и не шла есть. Покорно оставляла после себя пустую тарелку, стакан с соком и шла опять читать. Но в этот раз Сайфер, или кто там готовил, слегка пересолил. Мэйбл бегала несколько раз в ванную, чтобы напиться из крана холодной водой. На самом деле она отсчитывала дни, когда сможет вернуться обратно в свою сферу. По ее меркам это было единственное безопасное место, после Хижины. Сбежать… У нее не было ни таких сил, ни хитрости, ни желания. Нет, было желание не умереть в мучениях. Мэйбл знала, каким может быть Билл в гневе, и второго изнасилования точно не пережила бы. Если вдруг когда-нибудь подвернется возможность совершить побег хоть с небольшой вероятностью окончить его успешно, она сделает это. Убежит. Вернется к родным. Всех обнимет, поцелует, поплачет и навсегда закроется на чердаке, укрывшись четырьмя одеялами, где ее никто никогда не найдет. А когда решит спуститься вниз, то обнаружит, что Странногеддон уже закончился и все живы-здоровы, ли и вовсе никакого Апокалипсиса не было, и это был лишь дурной сон, как и всегда. Но пока это были только недосягаемые мечты. Мэй закрыла книгу и осторожно забралась на высокую кровать, которую она боялась и ненавидела, хотя это была всего лишь мебель. Устроилась совсем на краю, спрятала ручки в длинных рукавах и прикрыла глаза. Мэйбл боялась закрывать глаза. Ведь вдруг она их откроет, а рядом Билл. Или еще хуже — Пироника. Или какой-нибудь другой безбашенный демон, и самое ужасное, что Билл не захочет больше спасать ее. Кому она вообще нужна? Да никому. Пайнс сегодня спала очень беспокойно. То ли ночь была такая, то ли что-то еще… А еще ей было холодно, пока в один момент что-то теплое не окутало ее. Будто мягкое облачко заключило ее в свои объятия. Приятно и тепло. Это ощущение растеклось от головы по телу и будто проникло в самую глубину до сердца, одевало его в теплый свитер и оставляло после себя какое-то щекотливое ощущение. Очень тепло. Мэйбл сонно приоткрыла глаза. На ее щеке что-то определенно лежало. Пока она приходила в себя, то поняла, что это чья-то рука, а именно Билла. Большая и горячая рука, находящаяся прямо поперек ее лица, а хозяин конечности лежал рядом на расстоянии полуметра с абсолютно завороженным лицом. Пайнс взвизгнула и упала на пол, сразу же пятясь назад. — Что ты делаешь? — она пискнула и прижала руки к груди. Билл вскочил и подошел к ней. — Почему ты проснулась? — он смотрел на нее таким требовательным взглядом, будто ждал от нее нормального ответа. — Почему я проснулась? — переспросила Мэй, бегая испуганным взглядом по фигуре Сайфера. — Ты же все съела… — Что значит «все съела»? Что ты со мной делал? — она начала задыхаться от подступающей истерики, быстро ощупывала свое тело на предмет изменений, приложила руку к животу. Билл сверкнул глазами. — Хватит вести себя так, будто кто-то тебе что-то должен. Я уж точно не обязан отчитываться перед тобой. В его голосе прозвучал такой металл, что Мэйбл перестала всхлипывать и истерично трогать себя во всех местах. — Будешь истерить — точно с тобой что-нибудь сделаю. Сайфер долго посмотрел на нее и ушел, оставив ее сидеть в лунном свете, утирать рукавом слезы страха и теряться в глупых догадках.***
Никогда наверняка не знает, что испытывает человек рядом с тобой. Да что уж там! Иногда самого себя невозможно понять, не говоря уже о других. Приблизительно это чувствовала Мэйбл, когда находилась рядом с Биллом все эти три года. Да, в редкие моменты, еще в самом начале, он мог улыбнуться и сказать, что все хорошо, но наверняка Мэй не могла знать, что это правда. Не она здесь читает мысли. Порой, она не понимала его больше обычного, даже если очень хотела понять. Его лицо никогда ничего не выражало, за исключением злости, гнева и ярости. Может, в глубине души Пайнс хотела оправдать его действия, найти им разумное объяснение и прийти к логичному выводу, что все будет хорошо. Но найти оправдание Биллу — значит не уважать себя, которая прошла через многие мучения, чтобы сейчас быть более или менее живой. С того дня Мэйбл еще больше игнорировала Билла, вела себя более сдержанно и уверенно, хотя оба понимали, что это лишь пустое притворство и она при первой же возможности бросится в его объятия, пускай и не очень распростертые. Она боялась его до трясучки в коленях, до неконтролируемых слез, до громких криков и припадков, но все равно каждый раз при встрече с демоном поднимала голову и смотрела так, будто не она частенько здесь валяется в истериках, а кто-то другой. Вот маленькая бесчестная лгунья.***
— Твои побои прошли, — скорее констатировал, нежели спросил Билл, войдя в комнату. — Раны затянулись, я проверял. Мэйбл ненадолго подняла болезненный взгляд, говоря тем самым, что Сайфер ее уже замучил чуть ли не до смерти своими выходками, но она в жизни этого не скажет вслух, даже не подумает. Больно много чести. Он был самой привлекательной и одновременно самой ужасно-омерзительной вещью в Замке и в жизни Мэй. Как можно сочетать в себе полностью противоположные черты? — Ты вполне здорова, как я вижу, можешь возвращаться в сферу, — сказал он, но хотел обратного. В тюрьму, ты хотел сказать Пайнс неодобрительно фыркнула и слезла, оглядывая комнату в поисках «своих» вещей, которые как бы и не были ее. Под собой она оставила недоделанные рисунки, которые почти сразу привлекли внимание Билла. Пока девчушка была погружена в поисках резинки для волос, которую ей дала когда-то Пасифика, Сайфер ретировался к подоконнику и взял в руки слегка мятые листки бумаги. Он знал, нет, догадывался, что дети порой рисуют странные вещи, но кривоватая ванна, полная красной воды, с резиновой уточкой внутри, одинокий кухонный нож с деревянной рукояткой, неважно выведенная дрожащей рукой кровать, которая была в его комнате, светло-розовые ноги, растущие из ниоткуда, на которых были туфли цвета фуксии — все это вызвало слабое беспокойство в глубине его сознания. — Эй! Не трогай мои рисунки! — Мэйбл как ошпаренная кинулась на Билла, хотя знала, что это неразумно, и вцепилась в его крепкую руку. — Отдай! Сайфер было оттолкнул ее, но, видно, Пайнс несколько окрепла за последнюю неделю, раз смогла мертвой хваткой сжать тоненькими пальчиками предплечье демона так, что костяшки побелели до предела. — Здесь нет ничего твоего, — рыкнул демон, но даже это мало напугало, казалось, обезумевшую Мэйбл. Он поднял руку с рисунками над головой и сжал их с характерным для бумаги хрустом. — Отпусти мою руку, или я сожгу твои каракули к чертям собачьим. И вместо того чтобы отступить, Пайнс крепко, почти до крови укусила Билла в руку, что заставило его выругаться, ударить девчонку по лицу и кинуть злосчастные рисунки на пол. — Совсем рехнулась?! Забыла, кто я такой? На что Мэйбл утерла губы рукой, промолчала и подползла, чтобы собрать едва уцелевшие работы с пола. Сайфер уже замахнулся, чтобы ударить ее, но в последний момент почему-то передумал. То ли сжалился, то ли недостаточно разозлился, то ли еще по каким-то другим неведомым причинам не стал ее бить. Через пару минут небольшие пожитки были собраны в охапку. Мэй стояла возле двери и ждала Билла, словно зверек хозяина. В сфере она наконец-то почувствует себя хоть немного, но в безопасности. В глубине души появилось какое-то гнетущее чувство пустоты, будто что-то внутри обвалилось, словно карточный домик. Возможно, это было ее сознание, возможно, опять всякий бред мерещится, поэтому Мэйбл тряхнула головой, стараясь думать о чем-нибудь другом.***
По Замку они шли в молчании. Им не о чем было говорить, нечего обсудить, даже молчать не о чем — типичные враги. Мэйбл чуть отставала, но только потому, что не хотела смотреть в отвратительно нахальное лицо Билла, которого она побаивалась и не любила, мягко говоря (или упорно убеждала себя в этом). А демон считал, что таким, как она, место позади, не рядом. Признаться, Билл не знал, что делать с этой девчонкой дальше, но отдавать ее он точно не собирался, как свой главный козырь против семейки Пайнсов. Ради нее они сделают все, что потребуется, ровно как и сам Сайфер. В ней он видел свое спасение, свой триумф, свое отражение. Он видел, какой стала Мэйбл, и был убежден, что она абсолютно сломана. Теперь она полностью в его власти, даже если она думает иначе, сопротивляется и отрицает. Она полностью его. — Господин, — раздумья демона прервал мерзкий голос Зубов, которые появились буквально из ниоткуда. — Чего тебе? — он даже не посмотрел на приспешника. — Хозяин, у нас проблема… Зубы мялись с ноги на ногу, если их можно так назвать. Мэйбл с отвращением покосилась на демона, боясь его, поэтому инстинктивно встала чуть за Билла. Пусть он и монстр, но она видела его другую, одну из немногочисленных сторон, в то время как остальные демоны были не больше, чем просто бездушными мразями. — Какая нахрен проблема? — Сайфер ненавидел, когда недоговаривали. — Сфера… она разрушена.