Крысы помнят

Когда Бьякуран вошёл в комнату, за окнами давно стемнело и мрачные тучи скрыли полную луну и звёзды. Он намеренно громко закрыл за собой дверь, включив светильник, но Ушио по-прежнему неподвижно лежала на заправленной кровати, уткнувшись головой в подушку. Джессо не видел её лица, но знал, что она не спит и не плачет, — чувствовал это на подсознательном уровне. Бьякуран крепче сжал в руках фотографию в круглой стеклянной рамке. — Шио-чан, посмотри, что я принёс для тебя, — мягко начал он, но поразился сам тому, как фальшиво прозвучал его голос. — Уходи, — в тот же миг последовал ответ, от которого в комнате стало вдруг неуютно и холодно. — Зачем же ты так? — наигранно удивился Бьякуран. Не торопясь, он сделал несколько шагов вперёд и тихо опустился на край кровати. — Уходи, — тем же голосом, напрочь лишённом эмоций, повторила Ушио. Джессо отложил фотографию в сторону. Улыбка сама собой покинула его губы. Он не мог объяснить, какие чувства испытывал в тот момент: злость, разочарование или сочувствие. Его рука ласковым движением прошлась по напряжённой девичьей спине от шеи до поясницы и обратно. Всё шло совсем не так. Ушио не бросилась к нему в объятия, не назвала «братом». Бьякуран не был идиотом. Уже после возвращения Кикё он понял, что ничего этого не будет. Именно поэтому несколько часов в полном одиночестве расхаживал по кабинету в поисках оправдания. Но его попросту не было. — Ты должна понять, что всё это я сделал для тебя, — вдруг произнёс Бьякуран. — Только для тебя. Ради того, чтобы ты осталась жива. Я твой брат, и я… — Ты не мой брат. Он вздрогнул, медленно переведя взгляд от окна к Ушио. Её руки зашевелились, и она, заёрзав на покрывале, села, подобрав под себя ноги. Длинные светлые пряди неряшливо свисали, закрывая половину лица, но даже сквозь них Бьякуран мог видеть злые, лишённые всякого доверия, глаза, болезненно отдающие нежным цветом фиалок. Как хотел он видеть в них любовь. — Может и так, — не отводя взгляд, сказал Джессо. — Но я брат Ушио, которая родилась в этом мире, — он кивнул головой, указав на фотографию, которая лежала теперь возле бледной девичьей руки. — Посмотри сама, ты была счастлива рядом со мной! Его голос, не выдержав напряжения, без воли повысился к концу фразы, но Бьякуран сумел сдержать себя от необдуманных действий. Он посмотрел на улыбающуюся на снимке сестру. Ей было в тот момент не больше двенадцати. Тогда всё ещё можно было исправить, но ничего не вышло. Старания не принесли никаких результатов. Прошло всего несколько секунд, но казалось — вечность. И закончилось в одно мгновение. — Ты не мой брат. Звук бьющегося стекла раздался в напряжённой тишине. — Думаешь, я простила тебя? Бьякуран поражённо смотрел на разлетевшиеся по полу осколки. — Что делать теперь будешь? С новой Ушио тоже не сложилось? Она тоже не слушается тебя? Он резко поднял голову. Фиолетовые глаза сверкнули злостью, а крепкая рука схватила Ушио за горло. — Я надеялся решить всё по-хорошему, но видимо… — его голос леденящей хрипотцой отпечатался в сознании, — ты хочешь иначе… Она поняла, что разозлила зверя, но страха уже не было. Раньше упала бы ему в ноги, умоляла не причинять боли, но теперь всё это не казалось чем-то страшным. У неё отобрали абсолютно всё: мужа, друзей и даже собственное тело. Ради чего? Чтобы заменить на очередную копию из параллельного мира. В самой малой части сознания, которая ещё не успела увязнуть в ненависти, зародилась жалость. Паршивое чувство отдавалось холодом в груди, где билось сердце, давно забывшее сострадание. Никто больше не заслуживал его, не в этом мире. Мире, где её предали. Бьякуран с силой притянул к себе дрожащее тело, крепко сжав в кулаке прядь длинных волос. Он хотел видеть её лицо, но Ушио намеренно опустила голову, несмотря на жгучую боль в затылке. Она отказывалась подчиняться. И тогда Джессо схватил её за подбородок и вынудил смотреть на него. Со злостью. С ненавистью. Как на демона. И он не стал сдерживаться. Ушио вздрогнула, когда почувствовала жёсткие холодные губы на своих. Она плотно стиснула зубы. Хотелось плюнуть в его подлую рожу, оттолкнуть как можно дальше. Так мерзко и гадко было ощущать его руки на своём теле, нагло и бесцеремонно проникшие под тонкую ткань рубашки. — Тварь! — закричала она, когда Бьякуран отстранился. — Тварь! Тварь! Тварь! — Хочешь кричать? — он с силой сжал её плечо, и оно тут же покраснело. — Кричи! Не этого. Он хотел совсем не этого. Судьба не любила его. Бьякуран не мог больше контролировать себя. Ушио не желала повиноваться: она, воспользовавшись моментом, прокусила его губу до крови, когда почувствовала грубые прикосновения между ног, а после вонзила свои длинные ногти в шею, желая расцарапать её и превратить в кровавое месиво. Её взгляд был наполнен ненавистью и злобой, никогда раньше Бьякуран не видел их столько в одном-единственном человеке. — Что тебе не хватает во мне? — вдруг, ощетинившись, словно дикий зверь, прошипел он. — Разве ты не видишь, как сильно я люблю тебя? — его глаза источали чистую ярость. — Ты думаешь только о себе! — прокричала в ответ Ушио, дёрнув ногами, силой пытаясь столкнуть с себя обезумевшего брата.- Я игрушка для тебя! Бьякуран почувствовал, как заныло его сердце от ненависти к самому себе. Что он делает? Почему разум словно пеленой заволокло? Руки не слушаются, тело дрожит от непонятных эмоций. Взять силой. Он никогда даже не думал об этом раньше. Она была ещё прекраснее без рубашки, когда осталась в одном лишь белье. Бьякуран не стал разглядывать его и сорвал так же легко, как и ненужную вещь до этого. У него ещё будет время потом. Ушио много раз думала о причине, которая не позволила ей спокойно умереть. Существовать в аду, где дьявол имеет лицо брата, а люди вокруг — лишь черти, подкидывающие дрова в огонь, было хуже смерти. Но отдавать себя во благо безумного эгоизма казалось ещё страшнее. Освободившейся рукой Ушио ударила Бьякурана по лицу, но вырваться всё равно не вышло. Он лишь вновь схватил и сильнее сжал её запястья. В его глазах горел огонь преисподней. Ничего не произойдёт. Никто не поможет. Её Цуна мёртв, а тот, что жив, даже не догадывается о кошмаре, постигшем будущее. Она закричала, почувствовав резкую боль между ног, не заметив даже, как слезы потекли по разгорячённым щекам. Бьякуран слегка приподнял голову, когда неожиданно понял, что Ушио прекратила сопротивление. Она спрятала лицо в мягкой подушке, но было ясно: плачет. Бьякуран медленно отстранился. Его прошиб озноб. Он знал, что одержал победу. Спустя столько времени. Но не чувствовал радости или удовлетворения. Противное жгучее пятно раздражения разлилось на сердце, словно дёготь. Его рука невольно потянулась к её лицу. Смотреть на эти слёзы было невыносимо. Но Ушио неожиданно резко повернулась, и он вновь почувствовал на себе тяжёлый взгляд, искажённый ненавистью. — Сдохни. Она будто прыснула ему ядом в лицо. Последняя капля терпения испарилась. Бьякуран обхватил её горло руками. Глаза застлала тёмная пелена. Пальцы сжались в слепой ярости и не дрогнули, когда последний хрип сорвался с искусанных до крови губ.