Патология Гэвина Рида

      Рид долго ждал того дня, когда он, наконец, приедет в общагу брата и увидит самого дорогого в его жизни человека.       Эл встретил его на вокзале, крепко обняв, а потом они вдвоём добрались к самому общежитию и устало ввалились в комнату: аскетичную обитель, оформленную в тёплых красных тонах. Удобней всего была мини-гостиная, состоящая из небольшого столика, мягкого дивана и кресла напротив него.       Они много улыбались. Смотрели на бегущий транспорт, купили кофе слабой обжарки, который Эл пил литрами, и даже шутили о прошлом. Беззаботность хотя бы на день. Только среди этой приятной осенней легкости на момент брат стал серьезным и спросил у Гэвина: «Не было ухудшений?», и, когда Рид покачал головой, спокойно поглядев в ответ — показал, что не врёт — Элайджа наконец-то расслабленно вздохнул и потрепал его по светлым волосам.       Сегодня, седьмого октября, у них был день рождения.       Подходил вечер. Брат попросил сходить Гэвина за минералкой, таинственно ухмыляясь, когда Рид зашнуровывал обувь на пороге.       Когда он вернулся обратно, то застал Аллена, расположившегося на кресле.       — А он здесь откуда?       — Это же ваш день рождения, близняшки, я не мог не прийти сегодня, — мягко и галантно проговорил Аллен. — Мой любимый клиент, — глаза скользнули по Элайдже с безмятежным выражением лица. Тот лишь повёл плечами, откинув выбившуюся прядь волос с лица.       Ловким движением подкачанных рук Аллен выудил из рюкзака две бутылочки с минеральной, как говорила надпись, водой. Он с дежурной улыбкой протянул ее именинникам.       — Не называй нас так, — капризно буркнул Рид, подсев к брату на диван. — Что это? Какого хера я ходил за газировкой?       — То, что вы любите, уж поверьте.       Мало кто знал, но в молодости Аллен был дилером. Причём нефиговым таким — организовал в невзрачной трехэтажке притон, где едва ли не на весах раздавали дурь. По этому парню с мягким взглядом нежно-голубых глаз можно было сказать, что он скорее уж продаёт котят. А тут такое…       Гэвин открыл бутылку и принюхался, прикрыв уставшие глаза. Запаха не было, но он догадывался о содержимом.       — А что там вмешано? — Рид подозрительно выгнул бровь, шумно жмякнув пластиком. — Только не говори, что не знаешь, Эл.       — О, я думаю, нам стоит попробовать подарок, — загадочно пролепетал брат чуть севшим голосом. Точным движением пальцев он выкрутил крышку и выпил всё сразу.       Они продолжили общение, чуть приглушив свет. А поговорить хотелось о многом.

***

      Эффект вещества пришёл незаметно. Рид стал растворяться в себе, ощущать лёгкость и внутреннюю нежность, когда изредка поглядывал на говорящего об учебных мелочах Элайджу.       Темнело. Слабая синева за окном постепенно становилась глубоко-чёрной, и чем больше проходило времени, тем сильнее хотелось дотронуться до брата, быть к нему ближе, хотя они оба сидели на мягком диване почти что рядом.       — Как ты? — как бы невзначай поинтересовался Эл, заприметив слишком долгий и внимательный взгляд.       Рид молчал, ловя себя на мысли, что любуется каждым движением близнеца.       Он пытался хоть как-то распознать и описать свои чувства.       По сути ведь он жил все эти месяцы одним лживым, но в то же время отрезвляющим и держащим на плаву чувством — что вот приедет он на каникулы, увидит эту защитную, неприятную улыбку на лице.       И всё пройдёт само собой. Он прикоснётся к Элу, заснёт с ним рядом, прежде повозмущавшись для вида. Заснёт со счастливой улыбкой, видя то же выражение лица у брата.       Для иллюзорного счастья многого не надо. Особенно когда внутри сплошное несчастье.       Гэвин в конце концов пожал плечами, не моргая толком, смотря растерянно. Он ждал чего-то, сам не понимая — чего.       — Сейчас ты всё поймёшь.       Брат внезапно потянулся к шее Гэвина и провёл вдоль выступающей мышцы кончиком носа, влажно выдохнув и легко прильнув к ней губами. Рид почувствовал их обволакивающую мягкость и чуть дёрнулся, низко застонав от внезапно нахлынувшей волны чувств.       Грудь затопило эйфорической радостью МДА.       Элайджа заглянул в глаза Гэвина — чёрные с тонкой серой кромкой радужки, восхищенные. Рид прикусил губу, понимая, что Эл это заметил. Рид пытался хоть как-то сдержать эмоции, потому что брат смотрел не игриво. Он смотрел ласково. Он любил его больше всего на свете.       А ещё Эл улыбнулся так, будто спрашивал разрешения.       И Рид был уверен, что увидел этот немой вопрос, от которого едва смог сдержать подступившую дрожь, его истязало это сладкое предвкушение.       Элайджа хочет прикоснуться к нему. Поцеловать.       Элайджа сам боялся. Трепетал. Умирал внутри от съедающей все земные чувства вины, влюбленности, привязанности. Все это было так светло. Возносило куда-то вверх, будто он наконец получил то, в чём ужасно нуждался.       — У братика мурашки по груди, — Эл снова приблизился и дунул на выпирающие ключицы, и, услышав то, как болезненно выдохнул Гэвин, влажно прижался к ним губами, легко покусывая тонкую кожу, опускаясь ниже.       Она была восхитительной, её гладкость и одновременно колкая структура пробежавшего озноба била по сознанию куда сильнее, чем шоколад с марихуаной.       Элайджа плавно отпрянул и столь же болезненно выдохнул в голос и впился в собственные колени, обтянутые чёрными джинсами с низкой талией, словно у него отобрали что-то очень важное и ему физически больно. В следующую секунду он навалился снова и плавно, тягуче вцепился в губы Гэвина, оглаживая колючую щёку.       Глаза Рида повлажнели — его дорогой, любимый человек, самый-самый нужный, смысл его жизни — здесь, сейчас, наконец-то рядом по-настоящему, прикасается к нему и любит его ровно так же.       Одиночество, убивающее, задавливающее ежедневно, начало уходить на задний план, пропуская в тело истерическую эйфорию.       Это было так непривычно, столько эмоций навалилось вмиг. И Рид не верил, что может чувствовать что-то подобное: эту всемирную, поглощающую любовь — пронзительную, заставляющую вполне ощутимо хотеть умереть, раствориться в этом навсегда.       Братья забыли о ещё одном госте.       В общем-то, он и не был заинтересован во внимании к своей персоне.       Аллен сидел напротив и чувствовал то же — разрушающее, настоящее притяжение двоих. Ему не нужен был секс — ему нужны были эти братья, их чувства — чистые, концентрированные, отдающие отчаянием и безумием. Он сжал руку в кулак, отрезвляя себя подступившей болью от врезавшихся в плоть ногтей. Ещё не время. —       О чёрт, Эл, что это? — будто не своим голосом прошептал Гэвин, и, запрокинув голову, выгнулся кошкой в спине, просто увидев приоткрытые и влажные от недавнего поцелуя губы Элайджи. Он вцепился в гладкий материал дивана, снова чувствуя, что умирает от обилия абсолютно несочетаемых чувств.       — Ты же сам никогда не хотел пробовать МДА, Гэви? — ласково пропел Эл, наблюдая испуг на красивом лице и придвигаясь ближе. Затем он вовсе перебрался на колени Рида. — Скучал по мне, милый?       Рид посмотрел на чуть поднявшееся на коленях тело: Элайджа нависал над ним, в спину ему бил тусклый свет настенной лампы. Отросшие волосы, собранные в хвост, красиво переливались.       — Я не могу без тебя, я люблю тебя, братец, — практически проскулил Рид и сильно прикусил губу, осознав смысл сказанного.       — Гэвин, — Эл стал опускаться, попутно собирая в охапку ладоней чуть колючее лицо брата. Рид положил свои ладони на подтянутые ягодицы, а затем плавно скользнул ими же вдоль силуэта. — Я тоже люблю тебя, братик.       — Я хочу твою кожу, — Гэвин откинул голову на спинку дивана, позволяя соскользнуть в ласке одной из ладоней Элайджи вниз по напряженной скульптурной шее.       Эл отпрянул и снова навис над ним, послушно стягивая стёганный свитшот.       Рид жадно наблюдал за тем, как из-под материи показывается сначала живот с четкими очертаниями пресса, а затем оголяется ставшая широкой подтянутая грудь.       Как же он изменился.       Стал больше старшего брата.       Гэвин ахнул вслух, а затем замычал, снова лаская взглядом его тело.       Элайджа заприметил это и качнул тазом, выгнувшись волной; он опустил руки на плечи брата, позволяя ему тоже чуть нагнуться вперёд, коснувшись гладкой паховой области губами. Рид сделал это влажно, а затем, иступлённо дыша, лизнул шёлковую кожу живота, прежде чем Эл снова осел на его коленях. Он впился в ткань футболки на плечах брата с намерением стянуть и её.       Никогда ещё Гэвину не хотелось чувствовать кого-то так близко и долго. Эл будто врос в него, прильнув совершенно тесно и послушно откинув голову, пока Рид медленно вдыхал его аромат, щекоча кончиками губ чувствительную область шеи. Он сам испытывал что-то сродни непрерывного по времени спектра ощущений перед оргазмом — долгожданного, истязающего.       За спиной послышался тихий всхлип и звук металла — Аллен, развалившийся в кресле, недвусмысленно расстёгивал ремень собственных джинсов, запуская руку в трусы.       Эл уловил направление взгляда брата, также оглянувшись на друга. Он снова поглядел на Гэвина, огладив колючую щёку:       — Аллену тоже хорошо, надо отблагодарить его за такой подарок. Позволим понаблюдать?       У Рида пронзительно заныло в животе, и он сам, почти что плача, низко и похабно выдохнул:       — Да…       Элайджа снова накрыл его рот мокрым глубоким поцелуем, проскальзывая шершавым языком внутрь. Он коснулся его кончиком неба, и Рид уже, не сдерживаясь, застонал в голос, схватив близнеца за выпирающие тазовые кости, резко опустив на себя, будто насаживая. Сам он в этот момент подмахнул тазом, чувствуя резкое соприкосновение их плоти через материю джинсов.       Эл выгнулся в пояснице, потеревшись о него пахом. Рид снова вдохнул запах его парфюма, ощутив в легких холодный аромат морской пристани.       — У меня тоже есть для тебя подарок, братец, — не отпуская плечо брата одной рукой, Элайджа отклонился назад, запустив руку под подушку.       Он схватил в горсть четыре airpods Apple и, на секунду отпустив Рида, схватил каждый по очереди и воткнул в уши себе и близнецу.       Гэвину понравилось, как холодит пластик капелек хрящи уха, и он ещё сильнее вжал в себя брата, чувствуя озноб по всему телу.       Элайджа понятливо потерся своей щекой о жесткую щетину, а Рид резко потянулся к его уху, уже не сдерживая собственных болезненных всхлипов удовольствия; он подцепил зубами колечко-серьгу и легонько оттянул, выдохнув горячий воздух в ушную раковину и влажно очертив её языком.       Элайджа застонал куда более высоким, звонким голосом — безумно, отчаянно трясь о бёдра брата и впиваясь ногтями в оголенные плечи.       — Чёрт, — Гэвин ощутил стояк в собственных штанах и то, как это было болезненно и в то же время будоражаще сладко, — милый, дорогой, прикоснись ко мне, я люблю тебя.       Рид случайно скользнул взглядом на Аллена с сигаретой в руке на кресле, который тем временем свободной рукой медленно ласкал свой член, наблюдая за братьями. Заметив то, как Гэвин глядит на него, он сильнее сжал ствол и особенно сильно скользнул по нему рукой, огладив головку большим пальцем.       — Гэвин, — выдохнул Аллен и прищуренными в удовольствии глазами поглядел на губы Рида — он точно это понял, — продолжайте, прошу.       Рид вздрогнул, снова отвлекаясь на брата — в уши потекла музыка насыщенными, чистыми тонами.       Элайджа довольно улыбнулся, подцепив двумя пальцами подбородок парня, и вгляделся в огромные угольные зрачки. Лицо Рида пылало, он тяжело дышал, задыхаясь в страсти и собственном чистом желании.       — Блять, я люблю тебя так, что хочу умереть, — Рид сильно сжал свою челюсть, глаза его блестели от переполняющего их желания, — я скучаю по тебе каждый день.       — Я рядом, — кончики пальцев пробежались по губам, и Рид послушно приоткрыл рот, позволяя скользнуть двум внутрь. Он растворился в нахлынувшей волне чувств, напористо посасывая длинные аристократичные пальцы, пропуская в себя приливы отчаянной мелодии техно в ушах.       Музыка пробиралась в его кровь, всё тело пылало, а Элайджа захватил язык Гэвина между двумя пальцами и провёл по нему вдоль, соблазнительно застонав и резко опустившись на колени брата, потянулся к пуговицам собственной чёрной джинсы, пытаясь избавиться от стесняющей член ткани.       Гэвин прищурился, чуть расставляя ноги под братом, позволяя сделать ему то же самое с собственными джинсами. Ощущать его разгоряченную плоть вжатой в себя было просто невыносимо и запретно, но так хотелось показать Элайдже, что Рид любит его, что он хочет слиться с ним воедино, не отпускать никогда.       Рид потянулся пальцами к лицу напротив, разглядывая сведённые брови, складки на переносице и влажную испарину на белой бледной коже. Элайджа тяжело, жалобно дышал, испытывая такую же истязающую, всеохватную панику.       — Я хочу раствориться в тебе.       Рид потянулся пальцами к волосам Элайджи — он хотел огладить их, ощутить ускользающую структуру и как-то успокоить брата, но испытывал то же самое. Пальцы очертили коротко стриженные виски и, подцепив резинку, распустили шёлк по плечам Эла.       Он подставлялся поглаживаниям, а сам плавно скользнул рукой к члену Гэвина, мимолётно огладив головку кончиками двух пальцев. Ощутив, как Рид задрожал, как исступлённо замычал, из последних сил сдерживая собственный всхлип удовольствия, Эл также почувствовал убийственное желание и опустил влажную ладонь на ствол, двинув плавно вдоль.       — Тебе хорошо, братик? — звук музыки смешивался с голосом Эла, и Гэвин совершенно перестал ощущать точный его источник: всё это происходило в нём, и он бы не удивился, если бы происходящее оказалось плодом его фантазии.       Рид промолчал, но опустил ладонь на прохладно-влажную поясницу брата и придвинул его к себе ещё ближе, так, чтобы их возбужденные члены соприкоснулись. Он прикоснулся к плоти Эла, царапнув кожу паха — близнец заскулил, с правого глаза стекла прозрачная капелька — Эл плакал от нахлынувших чувств, от паники, от удовольствия, казалось — они теперь вдвоём навсегда и теперь точно будут счастливы. Рид потянулся и подцепил влагу, зависшую на скуле, огладил мягкое лицо и улыбнулся, видя, как ластится к его руке Эл, ласкающий их члены одновременно. Рид подставил ладонь к его влажным, опухшим губам, и близнец лизнул ее.       Серебряные глаза Элайджи покраснели, как в тот день, когда Рид застал его сидящим на полу, и внутри стало так больно, невыносимо.       — Я тебя никогда не оставлю, говори мне всё, я люблю тебя, — прохрипел Гэвин и вспорхнул от лица близнеца ладонью по тяжело вздымающейся груди, опустив руку наконец-то на их члены. Их пальцы соприкасались, и они ласкали себя в одном ритме, практически непрерывно смотря в глаза друг другу. В них было всё: страдание, боль, любовь и это жуткое чувство — будто их обоих неуклонно увлекает в какую-то черноту, гнетущую бездну.       Они оба понимали, что бездна — это жизнь.       И им было страшно.       — Я тоже тебя люблю, милый, — прошептал Элайджа. Ресницы его слиплись от влаги, пик удовольствия нахлынул внезапно: Гэвина била мелкая дрожь, он потянулся за поцелуем к Элайдже, снова лаская его язык, а затем лизнул его в глаз, ощущая рецепторами солёный привкус, и двигались они уже беспорядочно, упав на дно мелодии в голове.       Эл больно стиснул его плечо свободной рукой, впиваясь ногтями в кожу, наверное, даже до крови, и они оба почувствовали невероятную лёгкость и пугающее эйфорическое чувство разрядки.       Рид потянулся за платком на столе, вытирая с них сперму, и аккуратно пересадил обмякшего брата обратно на диван, позволяя облокотиться на себя и увлекая его в кольцо собственных рук.       — Я всегда буду с тобой, — поцелуй в висок.       Доверительный кивок. Эл, кажется, погрузился в пьяную дрёму, счастливо улыбаясь, потёрся о его бицепс щекой, когда Рид накинул на них, почти что нагих, одеяло.       Аллен напротив неслышно вытирал руки, похоже, за это время он успел уже не раз кончить — он смотрел также одурманенно и не собирался отводить взгляд даже тогда, когда принялся натягивать собственное бельё обратно. Ухмыльнувшись одним уголком губ, он сунул в рот новую сигарету.       Ему не нужна благодарность за такой подарок братьям.       Он и так всё получил.