***
Следующая неделя стала чем-то новым и интересным для двух очень странных людей: для Гэвина новинкой стали утренние пробудки, он словно учился заново жить, подмечать мелочи, просыпаясь в постели со своим действительно любимым андроидом, которого можно было ощупывать во время спящего режима. Коннор же с интересом постигал прелести человеческой повседневности, забавляясь привычками своего теперь уже точно парня. Иногда Рид всё же подозревал, что андроид не совсем отключён — его тело неконтролируемо вздрагивало, когда по оголённому боку пробегали гладкие кончики пальцев, а уголок рта слабо поднимался вверх, когда эти же пальцы впутывались непослушную синтетику волос. Чёрт возьми, как он может быть неживым? Всё же Рид определенно любил спящего андроида, а Коннор специально имитировал сон, ведь стоило Гэвину оказаться наедине с собой, он становился поразительно нежным, откидывая всю свою шипастость. Будто пытался это всё запомнить, будто становился собой. На фоне белых простыней лицо творения Киберлайф выглядело чисто и невинно. Гэвин позволил этой небольшой фантазии надёжно засесть в своём сердце. Но ведь просто прекрасно, когда молодое подтянутое тело под два метра, такое несомненно горячее, лежит рядом, а просыпаясь, глядит с улыбкой на тебя. А ещё Рид определённо влюбился в пушистые ресницы. Он смотрел на них часто и подолгу — длинные, чуть загнутые, красивого шоколадного цвета, наверное, именно поэтому у Коннора такой выразительный взгляд. Словно у куклы. Это казалось странным, но иногда на краю сознания маячил слабый страх, что андроида снова не станет в его жизни, и Рид понимал, что второго раза он уже не переживёт. Гэвин определенно очень ценил то, что андроид его простил. Осень внезапно стала более ласковой, вероятно, заканчивалась последняя неделя сырого тепла, и земля решила разом отдать всю энергию. Рид очень любил засыпать под стук капель дождя, в спальне, наоборот, всегда были отдернуты шторы, и на окне можно было наблюдать овалы–капли, обрисованные фонарным светом. Теперь вместо веществ вечерами были книги. Андроид оказался интересным собеседником и решил всё же добраться до библиотеки своего человека. Слишком много книжек было на стеллажах, чтобы не подойти и не взять какое-нибудь особенно затёртое издание. Но было и горько. Иногда Рид закрывался в себе, становясь неожиданно мрачным и задумчивым. Он мог сидеть так час: просто глядя куда-то вдаль, забавно себя обняв за колени и увалившись на мягкий подлокотник. Кроме того, по вечерам человек изредка закрывался в туалете, сидя там подолгу — Коннор слышал этот кашель даже сквозь шум воды из-под двух кранов — слышал и каждый раз вздрагивал от особенно болезненных моментов приступов. Коннор не подходил к нему после, понимая, что ничего с этим сделать не может. Он прекрасно осознавал, что груз человеческих проблем так просто не снять, как и гнетущую болезнь, но однажды, сидя на любимом диване в зале, Рид отложил чашку с золотистым мёдом, купленным на днях, и серьёзно поглядел на андроида: — Слушай, надо поехать к Бэкке. Коннор даже не ответил — скорее, просто кивнул.***
Вечер был достаточно прохладным, и поскольку Рид не любил закрывать окна, холод медленно пробрался в дом. Чуть уставший человек только что вышел из душа: волосы его были влажными, он забавно вытирал их на ходу, встряхивая головой. Из шкафа Рид выудил фен и дыхнул зачем-то на ладонь, проверяя, остался ли запах марихуаны после чистки зубов. Он не хотел, чтобы андроид заметил этот маленький проступок, придя со смены, но сегодня Риду было по-особенному тревожно. Конечно, стоило себя немного отвлечь, поэтому Гэвин взял пару книжек и начал сооружать свой маленький крепёж, позволяющий установить фен на диване, чтобы спокойно понежиться под ним ещё полчасика. Рид был просто без ума от этого. Он всегда садился напротив него в одних спортивках, включал приятный для тела режим, приваливался недалёко от подлокотника к спинке дивана и расслаблялся. Такое целебное тепло точно пробуждало новую жизнь — Гэвин мог представить, словно он снова отдыхает с родителями на Гавайах в особенно теплый день. Воздух обтекает тело, согревая каждую клеточку кожи, и от идеального градуса тепла по всему телу пробегает приятный озноб и волоски на руках встают дыбом… В доме неслышно хлопнула дверь, но Рид заметил гостя по легкому сквозняку с коридора. Он приоткрыл глаза и оглянулся на андроида: чуть вымокшего в вечернем дожде, в своём охуительном тренче и с жутко вьющимися от влаги волосами. — Как ты? — совсем тихо сказал человек. Он знал, что слуховой модуль всё равно всё воспримет. Андроид улыбался, поглядывая в сторону человека, неспешно стягивал ботинки. Когда промокшая одежда оказалась на вешалке и Коннор прошёл в зал, Рид ощутил у себя на щеке влажное прикосновение прохладных губ, затем они приятно коснулись горячего плеча, что заставило человека вздрогнуть — от андроида пахло влагой и начинающей подгнивать листвой. Рид сладко улыбнулся, щипнув отстранившегося сожителя за область бёдра. — Чудесно, — наконец ответил Коннор. И ведь все действительно стало чудесно, сколько счастья было в этих маленьких мелочах, столько жизни, человеческого, тихого и личного. Коннор скрылся в спальне, а спустя пару минут вернулся в зал и, не церемонясь, запрыгнул на большой диван за спину Рида, позволяя ему удобно устроиться у себя между ног. Андроид решил также обойтись без футболки, но был ещё прохладным после улицы — он оплёл руками талию Гэвина, придвигая его к себе почти вплотную. Довольный человек лениво поёжился и, расслабленно замычав, ловко подтащил ногой сделанный ранее обогреватель. Для полного счастья не хватало только подставить теперь уже нехудую щёку под поток тепла, что Рид и сделал в следующий момент. Коннор воспользовался этим и нежно прильнул губами к вытянутым линиям шеи, покрытой мурашками. Волосы Гэвина развевались как в какой-то рекламе, они приятно блестели, а ещё пахли персиком. Андроид с удовольствием понюхал их, а затем прикусил особенно чувствительную кожу рядом с ухом. Хорошо, что фен так шумел, иначе довольный стон Гэвина прозвучал бы уж слишком громко. — Кто-то курил, — бархатно пропел андроид на ухо Риду и, словно в наказание, прикусил мочку и влажно, с голосом, выдохнул в ухо человека. По телу пробежалась судорога, и Гэвин сильно свёл ноги. От этих незатейливых игр им обоим явно сносило крышу. Рид прижался спиной к андроиду, борясь и в то же время пропуская в себя сладкую волну возбуждения. — Бля, Коннор, что ты со мной делаешь? — выдохнул он. Коннор быстро понял, что мужские стоны определённо заводят Рида, и пользовался этим уже не первый раз. Андроид слабо ухмыльнулся, скользя одной ладонью ниже. Игры со сломанной ориентацией Гэвина его забавляли, да и те ощущения, что он испытывал сам, были настолько новыми и незнакомыми… Ладонь огладила тёплый живот и, оттянув резинку штанов, скользнула ниже. Но Коннор неожиданно для себя решил поиграть с человеком и ловко высвободил руку под с трудом сдерживаемые всхлипы Рида, снова поднимаясь выше. В той приятной полутьме, в какой человек предпочитал проводить вечера в гостиной, сложно было не начать ощупывать красные тени, очерчивающие привлекательное тело. — А что мне сделать с непослушным человеком? — пальцы змейкой обрисовали пресс, переходя на дорожку волос у паха, а затем на совсем нежный и чувственный участок кожи. Рид свёл плечи, прогибаясь в позвоночнике от низко звучащего шепота. Он предпочёл не задумываться о том, как выгнувшееся в поиске ласки тело выглядело со стороны. Это звучало слишком интимно и эротично, чтобы не повернуть голову с просьбой о пошлом и влажном поцелуе. Целовался Коннор приятно — каждый раз это было по-разному, возможно, слишком редко, чтобы понять, как он умудряется доводить тело человека до состояния желания всего и сразу. Ещё тогда, на диване, Рид думал о том, как привлекательно выглядят эти губы — совершенно аккуратные, приятного цвета спелого яблока, точно так же слабо блестящие и столь чувственные, когда их чуть посасываешь и требуешь большего. Так Рид и поступил. Коннор очерчивал языком чувствительное нёбо, а Рид очень пошло даже для себя всхлипывал и шумно выдыхал, когда андроид на секунду отстранялся, смотря в затуманенные от чувств глаза. Сидя на этом теперь, без сомнения, любимом диване, Рид понял одно. Он понял, что, черт возьми, каждый час жизни, что ему остался, будет определенно счастливым с этой хитрой пластиковой куклой, которую не назвать никем иным, кроме как любимым человеком. Человеком, понимающим с первого слова, ловящим каждое его желание, глупо и колко шутящим и порой капризным в самые странные моменты. И таким же требовательным до человеческой ласки. Возбуждение нарастало, и Рид, плюнув на все принципы, потянулся к штанам рукой, приподнялся телом и стянул их, затем охватив и крепко сжав свой член. Такие действия не могли ускользнуть от внимания Коннора — брюнет потянулся следом, обхватывая руку с горячей плотью. — Давай я помогу, — мягко проговорил андроид. Рид заерзал, неуверенно передавая инициативу. — Бля, у меня слишком много чувств и мыслей, — на одном дыхании проговорил человек и коротко ахнул, ощутив скольжение чужой руки по члену. Он стыдливо прикусил губу и оглянулся на Коннора. Наполовину выцветшая пара глаз смотрела с каким-то интересом и непередаваемым трепетом. Достаточно густые брови были чуть напряжены, а влажный от поцелуев рот приоткрыт в слабом дыхании. — Я правильно делаю? — Коннор провёл рукой по члену и огладил пальцем венки, царапнув головку. — Скажи моё имя, Гэвин. Ты так редко его говоришь. Рид зажмурился, ощущая на глазах влагу, и как-то пьяно выдохнул: — Да, Коннор. Андроид стал действовать уверенней, дразня горячую плоть, иногда делая особенно резкие движения, вызывая не то рычание, не то одобрительные стоны человека, заглушаемые шумом домашнего фена. Коннор поднёс вторую руку к открытому в частом дыхании рту и очертил двумя пальцами губы. А Рид… Машинально обхватил, начав легонько их посасывать, а затем сам резко двинулся тазом в руку чуть остановившегося Коннора. — Вот как тебе нравится, — прошептал андроид.— Гэвин Рид. Рид только ахнул, чувствуя, как ускоряются движения и тело охватывает приятное онемение вперемешку с выжигающим чувством приближающейся долгожданной разрядки. — Гэвин. Коннор дрочил Риду и пробовал на вкус его имя, повторяя его раз за разом, а Гэвин, забыв о стыде, мычал, кусая и посасывая тонкие пальцы… — Гэвин, я люблю тебя, — тихо, понизив тон. … Рид кончил от одной фразы, добившей его чувства и тело.***
На следующий день они встали непривычно рано — нужно было завершить недоделанное, как выразился перед сном Гэвин, сладко зевнув. Он быстро помылся и, выскочив из душа, вышагивал по квартире нагим, впитывал влагу с тела полотенцем. Всё еще сонный человек скрылся в спальне, пока Коннор готовил горячий шоколад. Сколько бы Гэвин ни просил перестать это делать — андроид каждый раз повторял действие вновь, загадочно отмечая, что для него это определенно очень важно. Рид надел чёрную футболку и такие же чёрные джинсы. Миновав зал с довольной улыбкой, он зашёл на кухню, где его уже ждал напиток и андроид, нагло анализирующий его настроение. Поразительно, но Коннор абсолютно точно угадывал каждую скрытую эмоцию человека. И сейчас Гэвину не удалось скрыть от него свою тревогу. Но андроид промолчал, и это было действительно важное его качество — уметь молчать, когда нужно. В этот раз повёл Рид — они запрыгнули на его мотоцикл, чёрный BMW R NINET, Гэвину подарил его еще отец, и двинулись в старый район, где уже бывали не раз. Лэйк-Шоу-Роуд, что преследовала Рида во снах и воспоминаниях, была как всегда прохладной, но всё же кое-чем отличалась от всех прочих улиц. Отличалась она сиреневым садом неподалеку от дорожной полосы, через который он так любил ходить в пути до дома Бэкки. Сирень здесь была особенная — осенняя. Будлея. Зацветала она всегда нелогично, не обращая внимания на приходящий холод и почти остывшую землю. Такие упрямые, сладко-пахнущие кусты, какими был усыпан маленький парк, где мелькали белые аккуратные скамейки. Рид не смог скрыть улыбки, когда они прошли в самую глубь парка, а затем и вовсе свернул в сторону и уселся на скамейку. Коннор последовал его примеру и присел рядом, с интересом оглядывая умирающую зелень, на фоне которой пестрели пурпурные и нежно-лиловые соцветия. Гэвин долго молчал, откинувшись на деревянную спинку и размышляя о чём-то, а затем, не отрывая взгляда от небес, заговорил: — Знаешь, я всю молодость как идиот следил за своим дыханием. Думал, вот начнётся всё это — я уловлю этот момент и смогу спасти свою оболочку, — Рид кивнул самому себе, а затем поглядел на собеседника, — вот только потом понял, что всё бесполезно. Коннор не особо изменился в лице, внимательно разглядывая Рида. Теперь это было нормально, и они часто так делали. Могли по утрам сидеть друг напротив друга и просто смотреть, слушая закипающий чайник. Возможно, кого-то это бы испугало… Но что это за чувство, когда для внутреннего покоя достаточно просто… видеть? Человеческие чувства всегда раскрываются в тишине. Рид отвернулся и всё глядел и глядел в небо, словно по-прежнему куда-то бежал. Не мог смириться. Свет даже сквозь дымные облака был сильным и немного слепил. Почему-то сейчас это казалось таким приятным и совсем ненавязчивым. Человек постарался вдохнуть. Первый глубокий вдох вышел легко, но на втором он чуть закашлялся, прикрывая рукавом рот. — Коннор. Слышал о синих розах? Андроид, как и Рид, глядящий на облака, опустил взгляд на человека и непонимающе моргнул. — Да, конечно, Гэвин. Рид не заговорил вновь и внезапно поднялся со скамейки, желая продолжить их путь — в самую гущу сиреневого сада. Пастельные, нежные тона ласкали взгляд и вызывали чувство лёгкой, мимолетной грусти, а Рид продолжал молчать, будто собираясь с чем-то. — Хочу, чтобы когда я… — он сделал неловкую паузу и нервно моргнул, явно волнуясь, — короче, когда я, блядь, помру — принеси мне одну. И не рыдай физраствором, какой я у тебя во рту ежедневно чувствую, понял? — Гэвин… — Молчи, пожалуйста. Андроид коснулся расслабленной руки, вплетая в неё пальцы — пускай, что в парке были люди — так хотелось скорее это сделать. Коннору определенно стало страшно от этих слов. Они прошли так еще сотню метров и, остановившись под очередным особенно большим кустом, Рид вдруг по-глупому ухмыльнулся, прямо по-своему так. Глаза его заблестели, и в них возник какой-то незнакомый ранее трепет и — Коннор сильнее сжал чуть повлажневшую обветренную ладонь — кожа Рида была чуть шершавой и очень теплой. — Слушай, Коннор. Я тебя правда люблю. Это какой-то дар, — он явно постарался избежать взгляда и, не давая андроиду времени на ответ, шагнул ближе и крепко поцеловал. Коннор отвечал мягко, будто боялся сломать Рида, и весь таял внутри. Как же это страшно — терять человека, как же это безумно страшно любить так сильно и терять. По гладкой щеке скатилась блестящая дорожка. Андроид кое-что понял. Гэвин Рид целовал, будто в последний раз.***
Спустя пятнадцать минут, когда они уже подходили к концу улицы, в самой дали показался белый двухэтажный домик — такой маленький, при этом покрытый блестящей черепицей. Рид, явно борясь с волнением, шагнул на скрипучие ступени и подошёл к двери. Рука поднялась к звонку, но отдернулась на момент, пока человек пытался себя успокоить. Он нажал на кнопку. Хозяйка точно была дома — на первом этаже послышался шум и какой-то скрежет, а затем топот раздался совсем у двери. Замок щёлкнул, дверь приоткрылась… На пороге стояла невысокая девушка, на вид лет двадцати пяти — с огромной копной кудрявых вьющихся в разные стороны волос. Словно зеленоглазая ведьма в неприлично коротких джинсовых шортах, клетчатой красной рубашке. Такая маленькая, худенькая и в огромных белых тапочках-единорогах. Она неверяще прищурилась, приоткрыв рот… — Гэвин, — прозвучало на выдохе. Рид очень волновался и сжал за спиной кулаки, пытаясь унять бешеный бой сердца. — Бэкка, — сказал он тихо, — привет. Девушка грустно ухмыльнулась, положив одну руку на бок. — Я Ив, дурная ты голова, — с насмешкой поправила она, — проходите. Почему-то в доме Ив пахло только что постиранным бельем — это был свежий, прохладный аромат, у Ив также были открыты все окна. Все люди шли молча, и с интересом осматривал окружение только Коннор. Напротив, Гэвин и Бэкка шли как-то потупив взгляд, будто заново к друг другу привыкали. На входе в кухню Рид притормозил. — Чёрт! — ошарашенно выдохнул он. — Мы ж не зря торт-то везли. Я сейчас. Эта выходка не могла не вызвать улыбки у девушки и андроида. Они как-то сами по себе присели за стол и, посмотрев друг на друга, снова тепло улыбнулись. — Я знаю тебя, ты точно Коннор, — начала говорить Ив. Она забавно уселась на стул сбоку и закинула ногу на ногу, мотая большой тапочкой. — Он часто о тебе говорил, а сейчас даже не представил. Наверняка волнуется. Андроид молча кивнул. — Как вас можно звать? — поинтересовался Коннор. Ему по-человечеки любопытно было узнать, чего хочет Бэкка. Ив задумалась на момент, а потом, хмыкнув, чуть наклонилась вперёд. — Думаю, Гэвин изрядно заражает всех вокруг болезнью «делай как хочешь», поэтому можешь перенять её тоже. Коннор отвёл взгляд на забавную кухню, выполненную в совершенно разных цветах, а затем он вновь прямо посмотрел на Бэкку. — Он иногда звал вас лисицей. Полагаю, люди любят что-то такое. Бэкки за столом замерла, похоже, а затем отвернулась к стене, чуть поджав губы. — Вот он какой, Гэвин, — совсем тихо сказала она, чуть прищурившись. Губы прикоснулись к костяшкам, скрывая то, что она ощущает сейчас. — Он добрый на самом деле, понимаешь? Андроид почувствовал тепло внутри, видя эмоции девушки. Бэкка, казалось, думала о Риде с какой-то непередаваемой нежностью, потому прямо сейчас будто светилась от мыслей внутри, закрыв глаза и съежившись самую малость. Коннор ощутил это и как-то живо осознал, что чувства бывают слишком разными, чтобы за раз их так испытать, вместе с тем он верил, что ощущает многое тоже, особенно к Риду. Он был слишком эмоционален и раскачивался как сосуд с водой, расплескиваясь потихоньку, и излишки этого часто доставались Коннору, который иногда сам же старался его расшатать. Андроид подумал, что для кого-то Гэвин тоже плюшевый зверь, в конце концов. — Конечно. Они зависли так, мирно и нетребовательно смотря на друг друга. Рид вошёл в кухню, неуклюже хлопнув дверью. Он чуть пыхтел и был столь же чуть-чуть недоволен. — Это просто пи… — он внезапно осознал, что горло хватает костлявая рука вежливости и осёкся: — Я не сразу нашёл этот торт, мне казалось, он в багажнике, а не упрятан в подсидельные недра. Бэкки и Коннор синхронно взглянули на него и оба… умильнулись, что ли? Она подскочила со свойственной лишь ей лёгкостью и чуть склонив голову, улыбнулась с теми самыми ямочками у щёк. Рид ощутил, что не может дышать, но лишь на секунду. — Ну что, будем пить чай?