***
Больше Гэвин не говорил ни о страхе, ни о волнении, тем более не плакал даже. Навряд ли он стал что-то скрывать от любимого андроида, просто, возможно, что-то отпустило его в тот день. Коннор уже подъехал к их дому и припарковал машину. Сегодня вновь было снежно — поздняя осень в Детройте была странной: снежные дни приходили внезапно, а на следующее утро было всё так же тепло, будто и не было этого вовсе. Такими были подарки океана, который приносил внезапные циклоны. Андроид выдохнул, наблюдая клубы пара изо рта. Что ж, ещё один вечер предстояло провести в одиночестве. Но скоро Гэвин выйдет из больницы после терапии, и они снова будут вместе. Следующей осенью планировалась операция. Жизнь без Гэвина была какой-то программной пустотой. Коннор заходил в пустоту дома, зажигал пустой, блеклый свет. В комнатах было тихо, и только шорох ключей, опущенных на тумбу, разрезал мёртвую тишину. Сейчас хотелось больше всего просто сорваться и поехать в больницу, увидеть Гэвина. Останавливало лишь то, что каждый раз Рид отправлялся в клинику только с тем условием, что Коннор не будет там жить, что не появится без разрешения. Рида категорически не устраивала мысль, что андроид будет проводить дни в этих серых коридорах в ожидании не пойми чего. Не всегда, впрочем, его требование выполнялось — пару раз андроид всё же сбегал к больнице. Брал мотоцикл Гэвина, уезжал на нём и стоял у высокого здания. Такие маленькие человеческие глупости, несомненно, делали что-то с программой, определенно можно было сказать — делали счастливее. Там, где-то на третьем этаже наверняка спал сейчас Рид. Терапия была не столь болезненной, но, по отзывам Гэвина, точно не приносила ни капли удовольствия. К счастью, после неё человек долго ещё был на ногах и мог нормально работать пару месяцев. Поступив точно так же на днях, Коннор оставил мотоцикл у клиники и вызвал такси. Он сам не понимал — зачем он его оставил. Просто... Вдруг Гэвин..?***
Андроид снял куртку и подошёл к окну. Удивительно, но сквозь падающий снег виднелись яркие звёзды. Они с Ридом часто теперь говорили по телефону и глядели на них вместе. «Гэвин, ты ведь видишь то же, значит, мы рядом»,— по-своему сухо усмехнувшись, выдал Коннор при одном из разговоров. Рид на другом конце умолк, а затем хмыкнул и тепло добавил «романтичная железка». Сейчас андроид получил голосовой вызов. Звонил Рид. — Как жизнь, Коннор? — голос был необыкновенно бодр. RK это удивило, и он заулыбался, отворяя настежь окно. — Без тебя, Гэвин, в отделе скучно. Фаулер повысил Тину. — Нет-нет, — перебил Рид, — как твоя кибер-жизнь? Коннор замялся, не зная, что сказать. — Я... — андроид положил пальцы на холодный пластик подоконника, — смотрю в окно. И всё. В трубке хмыкнули. — Выходи и посмотри на это снаружи. Мы же рядом, да?— смех. Андроид почему-то сразу послушался. Прошёл по мягкому ворсу ковра до коридора и буквально впрыгнул в те кеды, что они купили вместе — так он спешил. Любовь Коннора к Риду была болезненной, рваной, безумной. Первая любовь. Действительно, как оно бывает впервые — настоящая болезнь, ведь только когда дело касалось Рида, андроид становился растерянным и неспокойным. Ошибки в голове буквально отказывали в ночной прогулке, но что-то внутри толкало вперёд, за порог дома. — С северной стороны улицы звёзды выглядят лучше, — направлял дорогой душе голос. Коннор шёл спешно, смешно задрав голову к небу и направляясь в конец улицы, где начиналась старая дорога, ведущая к маленькому парку. За ним давно не ухаживали, и о том, что это парк, говорили лишь старые скамейки и металлическая арка-вход с качелями в ста метрах. Когда ноги привели его к старому забору, на плечах уже лежал небольшой слой снега, он также путался в тёмных волосах, застревая красивыми крупинками. — Хороший мальчик. А теперь опусти глаза. Взгляд Коннора блеснул в свете единственного ярко светящего фонаря у входа. Внутри отобразилась очередная ошибка — там, в сотне шагов, виднелась знакомая фигура. То, как сорвался с места андроид, ускоряясь по направлению, он был уверен, к Риду, вызвало у того самого человека нахальную улыбку. Он забавно поднял руки, готовясь принять вжавшееся в крепкие и отчаянные объятья тело. Коннор долго молчал, повторяя про себя словно заклинание имя любимого человека, обнимая его крепко-крепко. Гэвин молчал тоже, утонув в желанной близости. — Почему ты не в больнице? — наконец смог извлечь что-то связное Коннор, когда они отстранились и направились к качелям. Напротив парка, совсем недалеко, находился ретро-бар, Рид не был там, но чем дальше они шли, тем сильнее выделялись сквозь заросли декорации неонового здания, тем громче становилась музыка. — Я сбежал, — ответил он всё же, — просто так, да, решил вот зимы тебе принести. Наслаждайся, завтра её не будет, — и выдохнул большой клуб пара в усмешке. В этом маленьком саду, освещённом редким светом, всё казалось уютным и сонным. Да, думал Коннор, это зима на одну ночь, это какое-то сумасшествие, прекрасное и в стиле Рида. Они было уже дошли до конца воображаемого сада, как сменилась мелодия — заиграло что-то тягучее, спокойное и такое кружащее. Точно медленный танец. Коннор остановился, замер на секунду, как-то по-человечески вглядываясь вдаль, будто надеялся разглядеть больше, чем позволит ему зрение. — Это старая песня, слушал её ещё в молодости, — уловил ход чужой мысли Рид. И пригляделся к завороженному мелодией андроиду. Коннор представил, как где-то там, в подвале старой постройки, в душноватой полутьме жмутся друг к другу одинокие тела в попытке найти, отыскать в другом человеке что-то важное или хотя бы придумать его на одну ночь. — Эй, — снова окликнул человек, — потанцевать не хочешь? Коннор на секунды замер, думая о чём-то, а потом внезапно боязливо и отстранённо помотал головой. — Я не человек... — сказал он тихо, глядя куда-то во мрак вечернего парка, — я не знаю, каково это — танцевать. Не понимаю, Гэвин. Рид склонил голову и по-дурному хлопнул андроида по плечу, попутно стряхивая с него накопившийся снег. — Опять глупости говоришь, — прозвучало как привычное, — никто не знает, как танцевать. Это... Твои, только твои желания. Общение без слов, твои, чёрт возьми... — он поглядел прямо в тёмные глаза, ловя в них замешательство, — чувства. Рид хотел отнять руку с тёплого плеча, но андроид словил её, легонько сжав. — Ты мёрзнешь. — Коннор, не уходи от темы, — на лице человека проступила хищная ухмылка, и андроид вздохнул так, будто совсем устал от выходок своего парня. — Но я не умею. Гэвин, почему ты такой упрямый? Гэвин, услышавший упрёк, внезапно потерял ухмылку и стал серьёзным. — Не нужно уметь. Ну давай, ты меня согреешь. Рид впервые просил так — спокойно, доверчиво, без стыда и ехидства. Коннор не мог этому противостоять и лишь коротко кивнул. Насколько безумна и странна была его идея, Рид понял только тогда, когда на его плече оказалась чужая ладонь, а сам он схватился за талию своего андроида и прижал его к себе чуть ближе. Другие их руки сплелись тёплыми пальцами, согнувшись в локтях. — А теперь, — Рид необыкновенно тепло взглянул в глаза напротив, — слушай. И Коннор стал слушать. Мелодия имела ритм, плавный и приятный. Андроид почувствовал нежность внутри песни и ощутил её к Риду. А затем пришло желание чуть качнуться и сделать шаг. Рид уловил это и постарался качнуться в такт движений своего парня. Коннор чуть сильнее сжал человеческую руку, когда у них получилось это вместе и в такт. Раз, два, три... Медленно... Только они, только вдвоём, общение двух душ в робком, плавном танце. Было приятно, тихо и откровенно. Гэвин как-то само собой оказался ещё ближе, придвинувшись почти вплотную и коснувшись щекой тёплого плеча. Он услышал мерное шуршание внутри Коннора — бой механизмов, искусственную жизнь. Услышал и как-то совсем по-детски улыбнулся и прижался ещё ближе. Его андроид. Они буквально стояли на одном месте, плавно переступая в течении музыки. — Я скучал,— бархатно проговорил Коннор. Этот вечер был прекрасным.***
Домой они ехали вместе, на мотоцикле. Рид учащенно дышал, ощущая на себе руки Коннора. Улицы тянулись болезненно долго — скорее хотелось переступить порог и прижаться к уже голому и столь дорогому телу. Было неудивительно, что домой они зашли, целуясь и наталкиваясь друг на друга. Никто не мог, да и не хотел контролировать себя — остались только они — Рид, Коннор и их волна диких ощущений. Едва они только стянули обувь, Коннор толкнул Рида на комод, вновь прижимаясь к нему совсем близко, человек явно ощутил боль в пояснице и, тихо шикнув, тоже подался навстречу. Он целовал андроида рвано, урывками, а когда укусил за кожу на шее, довольно выдохнул, услышав, как сбоит на стоне голосовой модуль. Рид стремился не уступать, но Коннор, утопающий в красноте ошибок собственной программы, сильно сжал человеческое запястье, услышав сдавленный вскрик — он взглянул на руку с явным синяком от капельницы и отстранился, глядя в глаза человека. Момент замер. Перед Коннором был Гэвин, и он дышал тяжело, губы его блестели и опухли от поцелуев, он явно из последних сил боролся со страстью. — Да ты же переломаешь меня, железка,— Гэвин хищно придвинулся прямо к чужому лицу, обвёл его ладонью, и они соприкоснулись носами,— но я хочу тебя до одури. Их движения вновь сорвались, Рид оглянулся назад и стряхнул рукой всё, что стояло на комоде раньше, и Коннору не нужно было объяснять — зачем. Он подхватил человека под бёдра и усадил на мебель, оказавшись у него между ног. Было в общем-то плевать, что в коридоре находились окна — им вообще было плевать на всё этим вечером: и на то, что они вымокли под влажным снегом, и на то, что Рида, возможно, уже не обнаружили в больнице. Чёрт возьми, Коннор таял под напором остервенелых поцелуев человека, заменяемых иногда грубыми, требовательными укусами. Рид тонул в дикой страсти от долгой разлуки, он как наркоман тянулся к близости их горячих тел. Пока Коннор пытался его раздеть, комод чуть не упал, а Рид закусил губу, видя, как андроид стянул с себя водолазку, демонстрируя столь желанное и подтянутое тело, принадлежащее только детективу. Андроид вновь прильнул к Риду, требуя его ласки. Он так сейчас нуждался в ней, но в то же время его уничтожало желание утопить Рида в своих собственных чувствах. Гэвин обхватил талию робота ногами, а андроид ощутил, что уже не мыслит трезво в череде бесконечных программных сбоев и совершенно человеческих чувств. Гэвин, Гэвин, Гэвин.... Коннор очертил острое колено, спускаясь по гладкой стороне бедра к уже вставшему члену. Рид ахнул, когда тёплая рука коснулась плоти. А Коннор как-то неуверенно завис. Рид удивлённо открыл затуманенные желанием глаза, приоткрыл и встретил озадаченность на красивом лице в полутьме. Уголок губ поплыл вверх, спрашивая «а сможешь ли, решишься?». — Я сегодня хочу трахнуть тебя, Гэвин, — скорее констатировал Коннор, точно прочитав вопрос. — Делай, делай что хочешь, — ногти впились в чужую спину, и Рид улыбнулся, смотря головокружительно дерзко. Ему хотелось. Хотелось до одури. А затем всё спуталось в одно яркое пятно, состоящее из чувств и соприкосновений чужих тел. Коннора вело от остроты мужских колен, и что Гэвин казался таким хрупким, когда был в этой откровенной позе. Он внезапно опустился на колени, на что получил болезненный всхлип человека. Комод вновь затрещал, и они вздрогнули, когда за окном проехал грузовик. Рид закусил губу от стыда вперемешку с похотью, а затем стыдливо закрыл лицо, вцепившись ногтями другой руки в дерево мебели. Рот андроида так скользко и плавно прошёлся по члену, что Рид, не сдержавшись, заскулил, ощущая, как чужие губы плотно обхватывают головку. — Коннор, — с трудом проговорил он, в голос ахнув и поглядев на красивый затылок. Он схватился за плечо андроида, сжав его и толкнувшись в рот сам. Коннор был не против. Он хотел этого и только продолжал методично отсасывать Гэвину под его болезненные всхлипы и медленно, совершенно неспешно подготавливал его к тому, чтобы спустя минуты оказаться в нём. У Рида сносило крышу от одной только мысли о том, что это будет. Когда Коннор встал, Рид... испугался и напрягся. Андроид внезапно посмотрел, словил его на этой эмоции, углядел это в том тусклом фонарном свету с окна. — Н-н-нгх, — промычал Рид, — давай, блядь, скорее. Он отвёл взгляд, вцепившись вновь в горячее тело. Так крепко, что сам удивился, что он может делать это так. Андроид обнимал, вновь целуя, оглаживая любимое тело — каждый его изгиб: выступающие рёбра, живот, движущийся в беспорядочном дыхании, горячую и нежную шею, на которой бился быстрый человеческий пульс. И Гэвин каждый раз вздрагивал от особенно чувственных прикосновений, порой андроид царапал его, потому что знал — его Гэвин любит это. Любит, чтобы на грани, любит, чтобы до безумия, чтобы до страха и стыда. Коннор вошёл плавно, но Гэвин низко вскрикнул, ёрзая на жёсткой поверхности. Он упёрся локтём в стену, и сильнее сжал ноги. — Н-н-нгх, Коннор, чёртова машина, — андроид сильнее сжал ноги Рида, а затем толкнулся ещё раз, — ты просто мстишь... ах! Всего было слишком много, сознание начинало плыть, и Гэвин болезненно закинул голову, стараясь отдаться новым ощущениям. А Коннор внезапно отпустил одну ногу и схватил его за подбородок, направив взгляд на себя. — Гэвин, ты самый красивый, — тёмные глаза блеснули жизнью и каким-то безумным восхищением, — красивый, — он повторил это тише, — я так тебя хочу. Мысли опустились, ушли на задний план, и Рид нахмурился, чувствуя какую-то неохватную волну чувств, он притянул Коннора к себе, словно нуждался в нём до смерти. Коннор послушно крыл поцелуями щёки, влажно очерчивал языком любимые губы. Когда Рид в конце концов расслабился и отдался чувствам, Коннор поменял движения — они стали более выверенными, ракурс сместился... И Рид внезапно ощутил, как по телу пробегает озноб и волна новых, приятных ощущений увлекает его. Тело выгнулось, прося новых движений: каждое из них становилось желаннее и приятнее, так что хотелось в голос просить не останавливаться. — Коннор, ах! — он сильнее стиснул ноги на талии андроида, стараясь приподняться,— чёрт! Он открыл глаза, и взгляд его соскользнул на коридорное зеркало... Рид вгляделся в него затуманенным взглядом: спина Коннора была широкой и состояла из красивых сплетений мышц под бледной кожей. В холодном свету луны он мог заметить, как его пальцы впиваются в эту прекрасную кожу и как пошло торчат его колени... — Блядь, я вижу... — Рид замычал, — как ты меня трахаешь. — Ты великолепен, видишь, — прошептал Коннор прямо на ухо. Комод постукивал о стенку, а Рид уже не боялся подмахивать в такт движений андроида — скользящие и точные, они выбивали беспорядочные стоны, а возбуждение достигало невыносимого предела, когда он вновь смотрел на эту спину и красивую, чёрт возьми, задницу Коннора. — Какой же ты охуенный, просто идеальный, Коннор, — Рид сильнее вцепился в спину, — н-ннгм, ещё! Коннор послушно ускорился, сильнее фиксируя тело человека, а затем приблизился прямо к лицу Рида, уткнувшись во вспотевший лоб своим. — Я чувствую тебя, я хочу тебя, — он говорил тихо и добавил на каком-то болезненном выдохе, — я трахаю тебя. — Да, да, — голос Рида хрипел и порой срывался. — Ещё! Коннор ускорялся, входя ещё глубже, уже не жалея человеческое тело, их тела шлёпались друг о друга с пошлыми, сводящими с ума звуками. В какой-то момент псевдокожа стала слетать с его тела, оголяя горячий пластик. Рид уже не мог себя контролировать, он опустил руку на собственный член — хватило пары точных движений, чтобы он совсем потерялся, утонул в оргазме. Было неудивительно, что Гэвин быстро ослаб, чувствуя, как совершенно замер андроид, точно перегрелся и вырубился. Всё же, несмотря на недовольное пыхтение, Коннор помог Риду слезть с комода, понимая, что под ногами навалены вещи. Никто не заметил, как разбилось какое-то стекло. Когда Гэвин опустился на пол — ноги его подкосились. Он чуть не упал, устало и глубоко дыша. Было до дрожи приятно, когда Коннор обнял его крепко, и Рид позволил себе расслабиться. — Я пошёл в душ, — заявил он, подняв голову. Коннор взглянул сверху вниз. — Гэвин, больница, — констатировал он. Рид устало вздохнул, осторожно перешагивая преграды, чтобы добраться наконец до двери душа. — Ты совсем с ума сошёл?— сказал он, чуть смеясь. — Ничего, скажу, что за хлебом вышел, — и победно скрылся в ванной комнате. Коннор улыбнулся, оглядывая беспорядок. Внутри стало тепло и счастливо. Ничего не было на свете лучше Гэвина Рида. «Он неисправим».