* * *
— У нас серьезные проблемы, мистер Старк. Мистер Старк даже не удивлен. Мистер Старк встает со своего места в частном самолете, пролетающем сейчас где-то над Атлантическим океаном, и направляется к выходу из него. Совсем к выходу. Новый и все еще блестящий Марк на ходу облепляет тело мужчины, создавая непробиваемую большинством оружия броню. — Закройте за мной, — говорит уже электронный голос Марка 47 вцепившейся в кресло стюардессе и выпрыгивает на высоте больше десяти тысяч метров. Скорость нового костюма способна превзойти скорость среднестатистического сверхзвукового самолета, но Тони все еще нужно около десяти минут, чтобы оказаться у мигающей красной точки на выведенной на внутренний экран костюма карте. За десять минут может многое произойти. Например, непоправимое. Старк спрашивает у Пятницы, что именно она подразумевает под «серьезными проблемами», когда океан под ним сменяется на сушу. Между ними тысячи метров, и внизу все превращается в сплошную размытую полосу, но между командами вывести на экран сначала карту, а после все жизненные показатели Паучка, Тони решает притормозить и уточнить у компьютера, что все же стряслось. Чтобы знать, какое оружие ему готовить и чем именно пичкать плохих парней при встрече. — Что-то пошло не по плану, — отвечает Пятница. О, надо же! Что-то пошло не по плану. Это универсальное объяснение всему, что случается, если поблизости находится Питер чтоб его Паркер. Жизнь Тони, например, пошла не по плану после появления в ней Питера Паркера. Совсем не по плану. В сорок семь Тони планировал быть мертвым, а не играть няньку для шестнадцатилетнего членистоногого борца за справедливость. Причину смерти он не уточнял, но всегда ставил на алкоголь или красивых девушек, в последние годы, конечно, больше склонялся к пришельцам или роботам, но нет, его угробит паучий подросток. Только из-за этого одного хочется напиться. — Достань мне видео с камер на костюме. — Это невозможно, сэр. Данные повреждены, — что на самом деле значит «костюм поврежден настолько, что изъять данные невозможно». Старк, как создатель костюма, прекрасно понимает, что за повреждения это должны быть. Тахикардия, нерегулярный сердечный ритм, измененная амплитуда дыхания и падающая сатурация — ничто из этого не говорит о том, что они с Пятницей просто чертовы паникеры или все это — банальный сбой в системе. — Тогда найди мне неповрежденные камеры. Где угодно. Даже если тебе придется пригнать туда спутник, или десять, сделай это! Голос Тони не дрожит, и сам Тони не дрожит, но он сосредоточен и напряжен больше обычного. Электронной помощнице требуется меньше минуты, чтобы взломать две CCTV и еще одну камеру на банкомате, соединить изображения и получить понятную картинку. Она выводит изображение на экран, увеличивает его без команды Старка, а еще меняет яркость, и теперь Тони тоже может видеть происходящее в каком-то вонючем закутке Бронкса в прямом эфире. Ему остаются считанные километры до места столкновения, а он все еще не может найти на картинке Питера. Пятница на каждый запрос отвечает одинаково «Объект «Питер Паркер» находится в слепой зоне, сэр». В объектив попадают два небольших фургона и две дюжины людей, которые заняты тем, что перетаскивают огромные ящики из одной машины в другую. Бандиты делают все в спешке, но без паники, и каждый из них вооружен, как минимум, автоматом. Автоматического распознавания Пятницы не нужно, чтобы Старк узнал оружие. Его прошлое, его очень дерьмовое прошлое, которое он, с началом сотрудничества с Мстителями, думал, оставил позади, запихал в самый дальний угол шкафа со скелетами и закрыл на все замки, возвращается прямо перед его глазами — на зернистой картинке в реальном времени. Но нет. Вот оно. Из-за его прошлого у Паучка, судя по показателям, развивается шоковое состояние. — Пятница, готовь все к нашему прибытию. На ящиках в свете фонарей горят наклейки с фамилией Тони, отпечатываясь на его сетчатке и сохраняясь в облачных хранилищах Пятницы, как доказательство вины мужчины до конца его дней. Тони на лету сбивает первого парня в черном костюме и с автоматом за спиной. Тот не успевает даже пискнуть, как проезжается виском по асфальту и выходит из игры в первом же тайме. У Железного человека есть эффект неожиданности, которым он пользуется и таким образом счет «Плохие парни — моргают / Тони Старк — уложил уже четырех». Когда первый понявший что к чему открывает огонь по Тони Старку из его же оружия, и к нему присоединяются его дружки, Марк выставляет одну руку для защиты головы, а другой выдает несколько залпов из репульсора, одним махом избавляясь еще и от них, как от раздражающих комаров. Дальше по улице машины начинают дико визжать сигнализациями от поднятого хая, а Пятница сообщает о попытке нарушить целостность шлема крупным предметом, которая, ясное дело, не дала никакого результата. Тони в броне разворачивается к стоящему позади него идиоту, держащему в руках огрызок от автомата, его ствол и свисающую раздробленную рукоять, и одним легким движением руки отбрасывает того на противоположный тротуар. Остальные, если не разбежались, прикрывая свой отход пулеметными очередями, запрыгивают в один из фургонов и, сжигая шины, стартуют. Железному человеку необходимо меньше трех секунд, чтобы выпустить по ним, отъехавшим на несколько десятков метров, заряд, попадающий в кузов и мгновенно его подрывающий. Машина теряет управление и врезается в один из закрытых на ночь магазинов. Тони Старк не теряет времени, он следует подсказкам Пятницы и залетает в одну из подворотней, чтобы обнаружить Паучка на крышке мусорного бака, вывернутого в неестественной позе. В закоулке темно, Марку нужно включить дополнительное освещение на костюме, чтобы Тони увидел истинную картину. Что секунду назад казалось грязью, оказывается кровью. Она повсюду — на Пауке, под Пауком, даже на тротуаре. Тони стоит в ней. Пятница мгновенно сканирует состояние Паркера и обнаруживает три огнестрельных ранения и бесчисленное количество переломов. Секунду спустя Тони получает добро на транспортировку пацана отчетом о том, что его позвоночник не поврежден, нет опасных для жизни черепно-мозговых травм, как и внутренних кровотечений. Заменять его собой, впихивать в Марка, а после ждать еще один костюм, Тони времени не находит. Он подхватывает Паучка на руки, внимательно следя за тем, чтобы ничего не доломать из того, что еще осталось целым, и стартует из этой помойки. Голова его пустая, как и на любом из заданий. Полная сосредоточенность, любому из чувств здесь не место. На новую базу Мстителей они прибывают за несколько минут, Старк сразу приземляется в медотсеке и перекладывает Паркера из своих рук на подставленную ему каталку. Штат высококвалифицированных врачей и медсестер, который был укомплектован с оглядкой на то, что так будет быстрее и лучше, чем практически покупать какую-нибудь из больниц в городе, уже готовы приступить к оказанию помощи пострадавшему. Марк отходит на несколько шагов, пропуская профессионалов, и Тони выходит из костюма, оставляя его для транспортировки в свою лабораторию. Под ногами у врачей он путаться не хочет, но не отходит от операционной следующие несколько часов. Он зависает у стекла, мало понимая, что происходит вокруг. Мельтешащий персонал сливается для него в еще одну сплошную, как часом ранее сливалась суша и океан. Его познаний в медицине недостаточно, чтобы понимать значения доносящихся до него реплик, но вышедший в конце врач и его тяжелая, теплая ладонь, уверенно ложащаяся на плечо Старку, как-то все сами объясняют. — Его регенерация началась уже в дороге, поэтому нам пришлось резать по новому, чтобы достать две застрявшие в плече и в ноге пули, костям потребуется еще некоторое время для восстановления, особенно, бедренной кости и трем ребрам. Сколько именно — неизвестно. Мистер Старк, с физиологией данного… — док, на голову выше Старка, пытается подобрать подходящее слово из-за отсутствия личных данных по Паучку, — пациента мы совсем не знакомы, можем только предполагать. Он получил от нас три пакета консервов для дополнительной поддержки, но, кажется, ему это не совсем нужно. Старк кивает. Это звучит так, будто бы Паучок будет жить, даже без помощи регенератора, перевезенного сюда дубликата из клиники доктора Чо. — Я могу с ним… — Он еще спит, мистер Старк, но его ускоренный процесс метаболизма значительно сокращает время действия анестезии. Не могу сказать, насколько, но он может проснуться в любой момент. Доктор улыбается своей докторской улыбкой. Она призвана успокаивать родственников, дарить надежду, совсем немного — исцелять, но сейчас Тони чувствует только одно — кипящую ненависть. Не к врачу, даже не к ублюдкам. К себе. Он их недооценил, он отправил туда Паучка, который, черт знает какого хрена, полез на рожон. Он свалил все на подростка, уповая на его благоразумность. Да какая к черту благоразумность в шестнадцать лет?! Ему стоит себя в шестнадцать вспомнить — расцвет мятежничества, все запреты родителей он использовал в качестве инструкций к действию, и это он не проветривал голову, еженощно паря между небоскребами. Тем временем док продолжает. Он отводит Старка на пару шагов в сторону, будто бы по старой больничной привычке не хочет заграждать коридор или уводит еще одного родственника от толпящихся любопытных ушей. Как бы то ни было, сейчас они в коридоре совсем одни, даже свет автоматически приглушился после того, как суматоха стихла. — Мистер Старк, ускоренный метаболизм так же пожирает и анальгетики. Учитывая его возраст и вес, — врач, кажется, делает ударение на слове «возраст», хочет еще раз напомнить Старку и его совести, что перед ними не взрослый мужчина, а ребенок, — мы можем дать ему только ограниченную дозу сильных опиатов. Он поджимает губы. Старк думает, что это может быть из-за неспособности помочь Питеру чем-то еще, но нет. Он все же узнает в глазах доктора прекрасно знакомый блеск, когда в руки к истинному исследователю попадается что-то доселе неизвестное. У него уже сейчас чешутся руки провести с Питером все возможные тесты и исследования, чтобы иметь возможность классифицировать членистоногого, занести в базу данных маркеры, числа, сотни строк описания неизвестного зверька. Возможно, распять на лабораторном столе, а после поместить под стекло, приколов иголками каждую из паучьих лапок. Подобные мысли день Тони Старка лучше не делают. Он находится где-то в шаге от того, чтобы вытолкать этого эскулапа за двери медицинского центра, базы, города. Тони готов поклясться, что не подпустит этого типа в белом халате больше никогда к Питеру, ибо эти мысли и желания — недопустимы, но вовремя берет себя в руки и фокусируется на главном. — Вы хотите сказать, что он может испытывать боль? — Скорее всего, так и есть. Если бы мы знали больше, то… — начинает снова и Старку кажется, что он видит, как док тянет уже свои лапки к пацану, лежащему под сотней проводков на больничной койке. — Нет! — отрезает Тони Старк. — Не раньше, чем он проснется и сам на это согласится. Это все. Мужчина заходит в палату и закрывает за собой раздвижную стеклянную дверь, показывая, что не намерен больше терпеть ни одно поползновение в сторону Паркера. Хотя с другой стороны, размышляет тот, устроившись на неудобном стуле у кровати, может док и прав — это же просто чудо, что подобное не случалось раньше, исключение из того правила, что рано или поздно, но на больничной койке любой супергерой оказывается иногда даже чаще, чем в своей собственной кровати. Физиология Человека-паука не похожа на физиологии мутантов или нелюдей, полубогов или улучшенных солдат. Питер Паркер — совершенно новое, неизвестное, но которое точно так же, как и остальные, нуждается в медицинской помощи. В переливании крови, например, и в обезболивающих тоже. А они ведь даже не знают, насколько сильно. Тони пытается выбросить подобные мысли из головы, настаивая на том, что хватит уже этого — решать за него, манипулировать ним, использовать его. Во время операции Питер получил полный набор трубок во все… отверстия его тела, в которые только были для этого приспособлены, но эндотрахиальную, например, удалили сразу после того, как убедились, что тот может дышать сам. Возможно, его горло будет жечь пару дней после, и он будет говорить с хрипотцой, но это пройдет, если еще нет. На сгибах обеих рук у него стоят венозные катетеры с капельницами по тонким проводкам, он все еще получает дополнительный кислород через назальную канюлю, а из-под одеяла выходит еще одна… ладно, Тони абсолютно точно не хочет знать, что это такое и зачем оно нужно. Он оставляет одеяло в покое и еще ближе пододвигает стул. Почему, черт возьми, он хотя бы здесь не может поставить удобные кресла? Тони сидит так несколько часов. Или несколько минут, он не совсем в курсе. Писк монитора отходит на второй план спустя некоторое время. Он упирается локтями в колена и прячет лицо в ладонях, давит на уставшие глаза, ерошит себе волосы и вдруг понимает, что забыл кое-что уладить. Например, сказать пресимпатичной тетушке Мэй, что Питер не придет сегодня к ужину. Старк смотрит на часы. Ладно, и на завтрак тоже. Очевидно, что пацан оставил телефон где-то в рюкзаке. А еще, кажется, нужно уладить с вакандцами вопрос о переносе встречи. Хэппи сейчас на подхвате у Пеппер, Пятница, как всегда, выручит. Он отдает последние распоряжения и продолжает сидеть у кровати парня, смотреть на его бледное взмокшее лицо, на образовавшиеся под трубками борозды на щеках, на дрожащие ресницы и очень быстро движущиеся под закрытыми веками глазные яблоки. Питер выглядит так, будто бы видит самый страшный в своей жизни кошмар. Свой Тони, кажется, уже увидел. Сегодня, в том переулке — изломанный и не подающий признаков жизни Паучок. Бессознательный Паучок на руках у Марка. Серьезно пострадавший Паучок из-за его — Тони — тщеславия и самонадеянности. Ему нравилось — и нравится, с чем-то, отдельно напоминающим ужас, понимает мужчина, — смотреть на Питера, который настолько захвачен восторгом от присутствия своего главного кумира, что забывает смотреть себе под ноги. На Питера, готового сделать все, что угодно, только чтобы Тони Старк им гордился. На Питера, делающего это «все, что угодно» «ради Вас, мистер Старк, я готов на все ради Вас». Это его «мистер Старк» звучит всегда настолько восхищенно, настолько преданно и с чувствами, способными сбить с ног, как летящая на всей скорости груженая фура, что Тони держит мальца рядом, по сути, ради этого — мистера Старка и безграничного восхищения. Спасение Нью-Йорка и новое поколение Мстителей — это уже вторичное, нужное и полезное, но вторичное. Тони подхватывается со стула, когда чувствует, что ему не хватает воздуха. Он бегло смотрит на монитор, говорит Пятнице сообщить ему немедленно о любых изменениях, и быстрым шагом выходит из палаты. Он все еще в деловом костюме, который надел на прием, в дорогих и начищенных до блеска туфлях, и галстук сейчас ему напоминает больше удавку за полторы тысячи долларов, а не обязательный предмет дресс-кода. В коридорах базы освещение приглушено и Тони Старк мелькает на встречающихся ему по пути камерах слежения, будто бы он бежит, а не идет. Будто бы он убегает. От собственных демонов, например, которые проголодались и вновь хотят кормиться им самим — его страхом, его тревогой, его чувством вины. — Питер Паркер официально у вас до среды. Миссис Паркер уезжает в воскресенье вечером в командировку и была бы признательна, если бы Вы, мистер Старк, смогли бы присмотреть за ее Питером. И Вы, мистер Старк, не против, — в голосе Пятницы чуть более самодовольства, чем обычно. Она отчитывается, когда Старк заходит в лабораторию и мгновенно приводит ее для него в режим готовности. Тони хочет заняться костюмом, возможно, заказать пару кресел в палаты, еще проследить за тем, как уже давно не выпускаемое «Старк Индастриз» оружие оказалось на улицах города. Он диктует Пятнице поручения, бегло просматривая сводки новостей по поводу ночного происшествия в Бронксе. Что ж, пацан, вот сегодня ты увидел, как не нужно решать все дела. Не делай так, как старик Тони. Старик. Для начала Тони наливает себе стакан, взвешивает его в руке, отставляет в сторону и берет оставшуюся бутылку, чтобы тут же приложится к горлышку. — Марк, соберись!* * *
И Марк собирается. А после разбирается. И так по кругу, примерно, раз сто, если не больше. Тони делает то, что сейчас, как правило, делают роботы — что-то варит, что-то рихтует, взяв в руки молоток, ищет баллончик с краской, который, ясное дело, не находит. Тони игнорирует симптомы, Тони пытается отвлечься любой ценой, но мысли, вольные скакуны со сверхзвуковым двигателем, догоняют мужчину, когда тот готов сказать, что, да, он снова справился со всем. Сам. Еще Тони — Пятница, он уверен, что это была Пятница, но ничего ей не говорит и не спрашивает тоже — получает от Дубины костюм Паучка. Тот выглядит тряпкой и ею же и является. Врачам не было дела до секретных кнопок, которые без труда помогли бы снять с Питера костюм. У всех врачей, кажется, такой рефлекс — чуть что, сразу хвататься за ножницы и срезать все к чертям собачьим. С прочнейшей эластичной тканью, продырявленной свинцом в нескольких местах, а после еще и распанаханной ножницами из медицинской стали, со всеми микросхемами, покрывающими практически весь костюм, с датчиками, с системой подогрева, со всеми остальными штучками-дрючками, которые туда умудрился затолкать Тони за несколько бессонных — ничем не примечательных и абсолютно привычных — ночей в лаборатории. Старк отправляет вещь в мусорный бачок одним, бесспорно трехочковым, броском, и отдает команду Пятнице достать еще один такой же. Одна секция шкафа, установленного вдоль целой стены, с тихим «пшш» раскрывается, и перед Тони оказывается сложенный в несколько раз еще один такой же костюм Человека-паука. Чувачка-паучка. Мужчина замирает над вещью, так и не дотрагиваясь до ткани вымазанными в машинном масле и не до конца вытертыми старой тряпкой после работы с механизмами Марка, пальцами. Он замирает и задается вопросом, тем самым вопросом, о котором должен был подумать до того, как звонить в обшарпанную и немного перекошенную дверь в квартиру Мэй и Питера Паркеров — «а имеет ли он право подставлять пятнадцатилетнего подростка под опасность, что явно тому не по зубам, если у него есть игрушка, а у пацана — способность с ней совладать?» — Он не прекратит делать то, что делает — ловить машины на полном ходу в худи и дешевых штанах из дисконтного одежного супермаркета. — Но в них он только и будет делать, что помогать старушкам с покупками и останавливать мелких воришек. В самодельных линзах он не бросится наперерез парням с очень большими пушками. Его совесть снова активируется. Вовремя! — Он способен на большее! — Он способен сдать экзамены, поступить в колледж и дожить до момента, когда ему не придется врать Pornhub(у). У совести лицо Пеппер. Нахмуренное, еще одно из бесконечно длинного списка «ты не можешь себя так вести, Тони!». — Он заслуживает шанса… — На жизнь, которую он, пятнадцатилетний пацан, пребывающий в постоянном восторге, что кумир его детства ожидал от него что-то, рассчитывал на него, верил в него и поэтому давал ему возможность проявить себя и доказать пятидесятилетнему одинокому алкоголику, что на него можно рассчитывать, чуть не потерял из-за этого — неспособности осознавать все риски, которая и понятна для школьника, но недопустима и непростительна для кого-то постарше. Гениальнее. Кого-то, кто Тони Старк, только недавно говорящий про ограничивающий закон для всех супергероев. Есть один такой, чтобы защитить от него самого? У нее лицо Роджерса. Идеальное, американской мечты, которой хочется врезать по зубам. Просто так, ибо бесит. Глаголит свои речи об ответственности, чести и доблести даже сейчас, в подсознании у Старка, после всего, что было. После всего, что он натворил, а после скрылся, наплевав на всех и все. На Старка, на то, что они вдвоем пытались построить. — Костюм способен защитить его! — Он даст ему ощущение ложного превосходства… подождите-ка, он уже пошел у этого на поводу. — Но если его научить им пользоваться? — Не поздновато ли для попыток кого-то чему-то учить? Битые яйца нет смысла класть в картонную коробку, чтобы не дать им разбиться. Никто из них не имеет никакого права что-то говорить Тони Старку. Учить его. Тыкать носом в его ошибки, как провинившегося котенка, и, что самое главное, делать вид, что им не все равно. Даже глубоко в подсознании Тони. Они ушли, когда были так необходимы, что ж, вернуться у них не получится. Не обратно в его только-только начавшуюся налаживаться жизнь. Не тогда, когда Тони Старк, наконец-то, начал спать по ночам. Пусть это «спать» — забываться беспокойным сном на несколько часов не без помощи огромного количества алкоголя, но спать. А теперь они приходят к нему и говорят, мол, откажись от пацана, оставь его в покое, не рушь его жизнь. Это то, что они говорили себе, уходя от него? Они так спасали и не рушили его жизнь? Пальцы Старка снова замирают над костюмом, еще раз за последние минуты, он, вообще-то, до него все еще и не дотрагивается, когда бросает быстрый и бесцельный взгляд на лабораторию, цепляется им за выглядывающие из мусорной корзины лоскуты ткани старого костюма. Ярко-красное полосует сознание мужчины таким же цветом, разрезая его острым углом листа договора о приеме на стажировку Питера Паркера, и возвращает в знакомую по бесчисленным ночным кошмарам темную пещеру Самых Больших Страхов Тони Старка. Где-то под ногами валяется расколотый напополам щит Капитана Америки, а чуть дальше можно пересечься с навсегда застывшим взглядом Наташи. Тони не нужно оглядываться, чтобы знать, кто и где лежит из его друзей навсегда поверженным. Из-за него — Тони Старка, не такого уж и гениального, и совсем не супергеройского, деньги которому никого не могут вернуть обратно. Но теперь там что-то новое. Кто-то. Чувачок-паучок. Детской непосредственности больше не заметно в испустившем дух теле, на лице маски нет, и теперь оно застывшее без лихорадочного румянца делают его еще на несколько лет младше. Будто бы он и так недостаточно юно выглядит, будто бы эта пара лет не делает его совсем ребенком. И Вдова сейчас смотрит точно на Тони. И Тор тоже. Даже Халк и Капитан открыли глаза, чтобы посмотреть на Тони. Хоукай еще нет, но у этого засранца все через «эй, подождите меня» и «а что вообще происходит?», ему нужно немного времени, чтобы и он повернул голову и уставился на Железного человека с немым укором, как и все остальные. С очень громким немым укором. «Это из-за тебя». «Только посмотри на то, что ты натворил». «Это стоило того, Тони? Жизнь этого подростка была достаточной ценой для тебя и твоего эго?». «Твоя вина. Твоя. Твоя. Твоя. Тво…». Когда это заканчивается — это не заканчивается, а как трясина засасывает Тони внутрь, используя каждое его движение против него, каждый вдох, отминусовывая их от общего числа оставшихся, — он находит себя на полу мастерской, забившимся под свой костюм и обхватившим себя руками, вцепившимся себе же до синяков пальцами в руки, дрожащим. Ему кажется, что на грудь кто-то опустил не меньше тонны, или даже две, вес ответственности за чужие смерти, который действительно лежит на нем, и он не может вдохнуть достаточно воздуха, а потому раскрывает рот, как выброшенная на сушу рыба, пытаясь продлить свою жизнь. Мужчину бьет крупная дрожь и сердце бьет в ушах набатом. Это тахикардия. Повышенная потливость вместе с тремором. И диспноэ*. А еще это цепкие холодные пальцы, впивающиеся в руки поверх его собственных, и голос, хриплый и низкий, ломающийся, выцепляющий из пучины кошмара — панической атаки, уже так давно не случавшейся с Тони. Настойчивое и не терпящее неповиновения, а еще перепуганное и срывающееся, с трудом берущееся под контроль, бесконечное «мистер Старк». Мистер Старк, мистерСтаркмистерСтаркмистерСтарк, мистер Старк.