Сводник

Курама отшвырнул от себя очередной труп, встряхнулся – со шкуры полетели огненные брызги, и сел, раздраженно помахивая хвостами.   Интересно, придурки уже начали выяснять отношения, или надо еще подождать? Люди такие долгие! Курама не то чтобы волновался за болванов, вовсе нет, но он все же сильно сомневался, что хрупкие человеческие тела приспособлены для столь низких температур. Надежда, что идиоты найдут тепло в объятиях друг друга без помощи Лиса, не выдерживала никакой критики, и ее Курама отверг сразу же.   Все самому, вот все приходится делать самому! Курама вновь встряхнулся, освещая округу, – Наруто назвал бы это позерством и долго бы хохотал, но Наруто и не узнает, верно? – и, порычав в темноту, потрусил в сторону Колодца.   Зато теперь, когда детеныш выберется, в общий поток возмущенных воплей, обвинений и, этого Курама тоже не исключал, парочки, а то и десятка, Разенганов, не вклинится обвинение во лжи.   Девятихвостый обещал защитить деревушку? Девятихвостый сделал. Никто из жителей в ближайшие полтора часа от зубов никаких зверушек не пострадает. Погибших от разрыва сердца взваливать на свою храпящую совесть лис не собирался. Он демон, а не монашка, за слабые нервы ответственности не несет.   Кьюби уже почти забрался на горный хребет, окружавший Колодец, когда издалека, обрушив парочку убийственных лавин, раздался вопль: - КУРАМА!!! Неси сюда свою рыжую жопу, БЫСТРО!!! "Амыстро, амыстро, амыстро…" - откликнулось халтурящее горное эхо.   Детеныш, как бы силен он ни был, не мог почуять его сквозь такую толщу льда и снега, так что Курама, особо не поторопившись, двинулся к Колодцу. При малом росте оно, конечно, дольше, зато и надежнее.   В Колодце происходило нечто интересное, так что последнюю сотню метров Курама прополз на брюхе, позорно утопая в снегу, чтобы не быть замеченным, и прислушался.   Зря, конечно.   - КУУУРАААМААА!!! - провыл детеныш во всю мощь своих неслабых легких, и Кьюби в должной мере оценил, как действует на противников его личная излюбленная звуковая волна. В ушах затрещало знатно, и, когда звон, наконец, исчез, Девятихвостый понял, что часть разговора он пропустил.   - …усаратонкачи, - это ублюдок, опять обзывается, надо бы не забыть вырвать ему глотку и напомнить, что оскорблять своего Носителя имеет право только Курама.   - Теме! Я тебе говорю, он услышит! - а это детеныш. Что-то у него голос странный.   Курама поморщился, вспоминая, могут ли люди умереть от переохлаждения. Выходило, что могут. Поторопиться, что ли? - Он давно услышал, добе. Только он не придет, ты до сих пор не понял?   Нет, не будет Курама торопиться. И что это значит "не придет"? То есть, конечно, Учиха не обязан быть о Кьюби хорошего мнения, совсем даже наоборот, но неужели он мог подумать, что Девятихвостый Демон Лис опустится до такого примитивного способа убийства?   - Придет, даттебае! И когда придет, я ему по самые хвосты разенганом врежу!   Нет, все же надо подождать. - КУРАМА! Теме, даттебае, ты может мне все-таки поможешь, а?! - Не майся дурью и побереги силы.   - Да на кой они мне! Саске, мать твою, если мы отсюда не выберемся, то замерзнем насмерть! Хватит просиживать свою задницу, вставай и делай что-нибудь!   А вот теперь пора. Курама поднялся, улегся около Колодца так, чтобы его силуэт был виден на фоне темного звездного неба, и прорычал:   - А и правда, Учиха, поднимайся. Иначе отморозишь какую-нибудь весьма важную деталь… детальку, я хотел сказать, и детеныш тебя кинет.   Юный мститель, сидящий около стены, поднял голову и прожег Кураму взглядом черных глаз. На шаринган, стало быть, чакры не хватило.   - Курама! - восторженно-гневно воскликнул Наруто, и Курама, напоследок показав Учихе клыки, повернул к нему голову.   Наруто выглядел… Ну ужасно, да. Курама даже уловил некоторые изменения в тональности храпа спящей совести. Под глазами у детеныша были синяки, двигался он неловко – быстрота в отношении Наруто не определяющий фактор, он всегда похож на пропеллер – кровь на волосах смерзлась в сосульки.   Курама подумал, что, наверное, может быть, совсем чуть-чуть, стоило быть слегка поаккуратнее. А потом Узумаки открыл рот, и ощущение испарилось, свернулось и потрескалось, как кровь под жарким солнцем.   Курама мужественно проигнорировал весьма не хвалебную оду в свою честь. Покачал хвостами, подумал, что Наруто пора прекратить общаться со… всякими, кто научил его таким словам. Открыл пасть, снова закрыл, не сумев вставить ни слова в монолог разоряющегося детеныша. Подождал чуть-чуть, поглядывая на ошеломленного Саске, и, наконец, рявкнул: - А ну молчать! - не каждый вытерпит, если сравнить его с кучей свежего дерьма, оставленного Десятихвостым, после того, как тот наелся болотной жижи. Это, конечно, сомнительно, что Десятихвостый ел болотную жижу, но все же.   - Молчаааать? - протянул Наруто, нехорошо сверкнув глазами. - Я тебе, шуба ты хвостатая, сейчас покажу "молчать"! А ну спускайся и вытащи нас отсюда!   Курама подумал было и в самом деле спуститься и выписать обнаглевшему Носителю люлей, но не стал. Во-первых, надо было придерживаться намеченного плана, а во-вторых, люлей вполне могли выписать и ему. Не то чтобы Курама не верил в свои силы, он просто в способностях разозленного Наруто не сомневался.   - Потом. Сперва, детишки, вы кое-что должны сделать. - Что? - удивился Наруто, покосившись на молчащего Учиху.   - Выяснить, наконец, ваши отношения. А то ты достал, Узумаки, Учиха то, Учиха это, спать мне спокойно не даешь, сожрать ублюдка тоже не даешь, а в последнее время окончательным слюнтяем стал! - Курама перевел взгляд с ошарашенно краснеющего Наруто на невозмутимого Саске. - Ты меня бесишь, ублюдок, но я готов тебя терпеть рядом с Наруто, при условии, что он заткнется и будет периодически драться. Да хоть с тобой, мне все равно, я разбирать эту вашу макулатуру вместе с Узумаки не подписывался, сдыхать от скуки тоже не намерен.   Курама поднялся на ноги, встряхнулся, повел головой, концентрируя чакру, и выплюнул прямо в Колодец небольшой святящийся шарик.   - Это вам, чтобы от холода не сдохли. Фиговинку делала эта твоя женщина, Узумаки, и Хатаке руку приложил, так что шарик с сюрпризом. Говорите правду – тепло вам, врете – сами виноваты. Советую не затыкаться, от женщины воняло саке, и она была недовольна перспективой работать за тебя, Наруто. А теперь, когда вы все осознали, - Курама хищно ухмыльнулся. - Предлагаю тему для разговора. Например, детеныш, ты не хочешь рассказать ублюдку про свой первый сон про него?   И прежде чем люди опомнились, Курама резким толчком взмыл в воздух, с хлопком вернулся к нормальному размеру и плавными прыжками помчался к деревушке.   ***   - Я тебе снюсь, уссаратонкачи? - равнодушно спросил Саске, осматривая полыхающий шарик. Наруто, отсвечивающий красными ушами на стены, отошел подальше от Учихи и буркнул:   - Нет. Шарик ехидно мигнул, сменил цвет на синий, и испустил волну пронзительного холода. Саске отшатнулся и мрачно взглянул на Наруто.   - Кошмары не в счет, теме! - отчаянно отбрехался тот, угрожающе поглядывая на чертово изобретение.   Шарик не внял предупреждению и резко понизил градус.   Наруто показалось, что он мгновенно промерз до костей. И без того бледный Учиха побледнел еще больше, и черные провалы глаз на белом лице смотрели укоризненно.   - Ну, ладно, теме, - пробормотал Узумаки потрескавшимися губами и обхватил себя руками, в попытке найти точку опоры. - Ты и в самом деле мне снился…   Поток воздуха резко потеплел, и Наруто облегченно соврал:   - Пару раз.   Воздух похолодал.   - Ладно, ладно! Даттебае, не пару раз!   Потеплело. Саске пронзительно посмотрел на отводящего глаза Узумаки и нейтрально заметил:   - Принцип действия понятен.   - Да уж…  Наступившая тишина придавила к земле многотонным грузом. Саске смотрел прямо на него, и в антрацитовых глазах скользили хищные тени. Предстоящий разговор страшил.   Наруто, бесстрашно хамящий в морды Биджу, ни разу не усомнившийся за войну, твердо знающий куда именно ведет его путь, Узумаки Наруто, Шестой Хокаге Деревни Скрытого Листа, джинчурики Девятихвостого Демона Лиса, сын Узумаки Кушины и Намикадзе Минато и, по общему хвостатому мнению, новый Мудрец Шести Путей, впервые понял, что такое истинный страх.