Сводник

- Чего? - пробормотал Наруто, взъерошивая волосы и машинально отступая на шаг. Саске отвел глаза. Встал тягучим и плавным движением — такую недостижимую, нечеловеческую грацию Наруто видел только у Курамы — и поднял голову, всматриваясь в небо. Сжал руки в кулаки, Наруто поймал взглядом капли крови из ранок от ногтей, и с едва слышимым свистом выдохнул сквозь сжатые зубы. Неподвижность и безразличие — всем своим видом.   Вот только Наруто, что бы Саске ни думал, был Хокаге. И стал он им не за красивые глаза. А за слух, зрение и интуицию в том числе.   А еще Наруто терпеть не мог когда его не замечали, поэтому сносить это, даже от Саске, он был не намерен!   - Даттебае! - громко выкрикнул Узумаки и подскочил к Учихе. - Не смей меня игнорировать, Саске-теме!   - Как скажете, Хокаге-сама, - зло усмехнулся Саске и полупрезрительно склонил голову. Это уже просто верх наглости, подумал Наруто. И ударил. Саске отклонился от кулака на голых рефлексах, зло встряхнулся и ударил в ответ.   Удар, удар, удар, поворот, уклониться, оттолкнуться от скользкой ледяной стены, взмах, блок, еще удар, еще. Черт, как больно. Саске всегда был неимоверно быстр. Сплюнуть кровь из разбитой губы, присесть, уходя от удара ногой — и все это молча, в абсолютной тишине, без техник, без чакры, голое тайдзюцу, и главное — следить за дыханием, следить за дыханием!   Они отскочили друг от друга, и бой прервался так же внезапно, как и начался. А затем Саске выпрямился, сделал пару шагов навстречу с угрожающе прищуренными глазами…  - Тееемеее… - зло протянул Наруто, пытаясь выровнять дыхание. …и толкнул Узумаки к стене, прижимаясь губами к губам. Зло, жестко, и неловко, будто Саске и забыл уже, как это, целовать кого-то.   Наруто резко выдохнул, вцепился руками в плечи навалившегося на него Саске. Как во сне, мелькнула заторможенная мысль. От Саске пахло оружием и кровью, и опасностью, и, почему-то, лимонами. Такой простой запах для такого сложного человека, подумал Наруто, осторожно разжимая судорожно сжатые ладони. Он чуть прикрыл глаза и почти расслабился, когда Саске скользнул языком по разбитой губе, а затем укусил ее, и боль отрезвила, вырвала из непонятной заторможенности. Наруто резко сжал губы и уперся руками в плечи сбрендившего Учихи, отталкивая его от себя.   - Да что на тебя нашло, теме!   Саске отошел на шаг, посмотрел злобно и жестоко, будто они все еще дрались, и Наруто почти увидел красные проблески шарингана в его глазах. Учиха обхватил его запястья и, перехватив их одной ладонью, впечатал в лед над головой Узумаки, и снова поцеловал, кусая губы и пресекая все попытки сопротивления. Вцепился свободной рукой в волосы на затылке, больно потянул, еще больше запрокидывая голову. Наруто бы смог вырваться, Хокаге он, или нет, даттебае? — но было в глазах Учихи нечто до боли знакомое, то, что заставляло сжимать запрокинутые руки в кулаки, неотрывно смотреть на Саске и целовать, целовать, отвечать ему, так же жестко и без нежностей, — какие, к чертям, нежности, они шиноби! — и то, что делает сейчас Учиха — укусы, крепко сжатая рука на запястьях, ногти, царапающие затылок, и рвущие волосы пальцы — все это не в поисках любви или дружбы, или внимания, верности, понимания, какие там еще слова используют обычные люди — нет, все это отчаянная попытка избавиться от оглушающего, въевшегося под кожу одиночества.   Это не любовь сейчас, это даже не страсть. Это просто тепло. Просто не один в этом мире. Просто рядом кто-то есть. Просто не-о-ди-но-чес-тво.   Резкий рывок вперед, и они с Саске падают на безжалостные камни, пропарывающие кожу, и нет больше одинокого ребенка у причала. Стремительно сорванный жилет и впившаяся в шею бандана, и пропадает мальчик, нелюбимый родителями. Яростный укус, кровь из прокушенной губы и расцарапанные руки, прижатые к камням, и исчезают насмешки и шепотки за спиной. Разорванная одежда, вспоротый кунаем бинт на ноге, красная, тут же слизанная кровь от глубокого пореза, и нет больше несчастливой качели у Академии. Глубокие царапины от заострившихся ногтей, боль от неаккуратного проникновения, нет брата, стоящего над трупами родителей. Укус, кровь, хлынувшая в рот, пропал безумец-учитель. Вскрик, прощай, змеиный-сеннин, стон, до свидания, неверящие болваны, мучительная дрожь, да катитесь вы все, и переплетенные пальцы. Пошли вы.   ***   Саске очнулся от жара, колыхающегося в воздухе. Где-то капала вода, и он вспомнил, что Кабуто перетащил их базу в пещеру рядом с водопадом, и Саске тренировался до изнеможения — это поэтому так болит тело? — а потом наткнулся на этого парнишку, как там его… из лабораторий Кабуто, слишком тихий, слишком темные волосы, слишком светлые глаза, он никогда ему особенно не нравился, но отдавать его на растерзание помощнику Орочимару было… почти жалко.   Сердце неожиданно сдавило какое-то странное чувство, и Саске захлебнулся воздухом, все также не открывая глаз. Ощущение казалось знакомо-незнакомым, словно из далекого прошлого, и Саске поморщился, заставляя себя лежать ровно и вдыхать горячий воздух.   Рядом кто-то шевельнулся, и рука Саске инстинктивно метнулась к изголовью кровати, за катаной. И не нашла ее там. И Саске никогда не засыпал ни с кем рядом.   Воспоминания нахлынули потоком, и от накатившего следом облегчения захотелось завыть или облегченно выдохнуть. Разумеется, он ничего подобного себе не позволил. Открыл глаза, посмотрел на темнеющее небо, уже усыпанное яркими огоньками звезд, и, предельно медленно, аккуратно, впервые в жизни молясь всем известным и неизвестным богам, повернул голову.   И наткнулся на пронзительно-синие, яркие глаза. У Наруто радужка ближе к зрачку едва уловимо меняла свой цвет, а по краям становилась почти черной. Красиво. И почему Саске раньше этого не замечал?   Он скользнул взглядом по лицу Наруто, ошеломленный мозг выхватил из общей картины разбитые и искусанные губы, расслабленный лоб и ямочку на правой щеке от легкой улыбки. - Ты так пыхтел, пока просыпался, Саске-теме, что я уж подумал, что ты решил коньки отбросить, - сорванным от криков голосом пробормотал Узумаки и ухмыльнулся — дерзко и вызывающе.   - Помечтай, усаратонкачи, - машинально огрызнулся Саске, не сумев отвести взгляд от смеющегося неба в чужих глазах.   - Ага, - легкомысленно откликнулся Узумаки и сел, скривившись. - Мог бы быть и поосторожнее, теме! У меня все болит! - Хм. Это с непривычки, добе. Потом будет проще.   И сам испугался своей фразы. Сейчас Наруто подскочит, начнет голосить и сопротивляться, а затем сделает вид, что ничего не было, и уйдет. А Саске сдохнет, потому что пережив мгновения без одиночества, больше жить с этим знакомо-незнакомым чувством он не сможет.   Наруто глянул на него через плечо, весело и чуточку изумленно фыркнул: - Помечтай, теме.   И взъерошил волосы на затылке, улыбнувшись любимой улыбкой. Любимой улыбкой Саске — эту, искреннюю, Наруто берег для самых дорогих друзей.   Саске улыбнулся ему в ответ.   - Теме, ты здоров? - тут же поинтересовался неугомонный Шестой. - Что это за жуткий оскал, и почему ты угрожаешь своему Хокаге? "Потому что мой Хокаге идиот", - хотел ответить Саске, но только максимально ехидно и неуважительно сказал:   - Прошу меня простить, Хокаге-сама.   Наруто ожидаемо надулся и начал бухтеть.   Но Саске его проигнорировал, осторожно садясь. Расцарапанную спину нещадно саднило, одежда валялась бесформенной, грязной и окровавленной кучей прямо под ними, а единственный кунай, оставленный демоном и ловко пущенный в дело, теперь обиженно впивался прямо в ногу.   Было жарко от усердно трудящегося шарика, который неимоверно ехидно сиял оранжево-красным светом, напоминая костер, если костер может быть таким мстительным и злобным. Костер-то не может, а вот старая кошёлка, то есть многоуважаемая Пятая Хокаге, вполне могла.   Иногда, Саске искренне уважал эту женщину.   Наруто неловко поднялся, непрерывно стеная и обвиняя Учиху во всех смертных грехах. Впрочем, в каких именно, Саске мог только догадываться, ведь бормотал Узумаки преимущественно себе под нос. Наклонился, скривившись от боли, подергал за жилет, на котором сидел Саске, и, конечно, не забыл прожечь Учиху укоризненным взором.   Саске хмыкнул, поднялся и оделся куда быстрее, чем кряхтящий Наруто. Одежда, разумеется, оставляла желать лучшего, но, с другой стороны, все могло быть и хуже. Наруто задумчиво обошел шарик, посмотрел на обильно тающий лед на стенах и возмущенно заметил: - Саске-теме, нам надо отсюда валить, в конце концов, эта гадина нам не поможет, так поможем себе сами, а? Чего мы стоим? - И как ты планируешь выбираться? Наруто что-то ответил, какой-нибудь очередной бредовый и самоубийственный план, который в его исполнении наверняка превратится в идеально продуманную операцию, но Саске его уже не слушал. Наруто махал руками, как всегда бурно жестикулируя, и свет от шара мягко подсвечивал его черты.   Учихе безумно захотелось вспомнить — и убедить себя, что произошедшее не было сном — вспомнить, каковы на вкус эти губы и запекшаяся кровь на них. А Саске не любил отказывать себе. Он шагнул вперед, стремительно сокращая расстояние, поймал растерянный взгляд и изумленный выдох прямо на губах. Поцеловал — нежно и осторожно, собирая оставшуюся кровь, не желая причинить боли, только не теперь. Наруто улыбнулся в поцелуй, опустил обрамленные пушистыми ресницами веки и тихо фыркнул, когда у них обоих в легких закончился воздух:   - Ты меня не слушал, теме.   - Еще бы он тебя слушал, - прогрохотал сверху рычащий голос. - Я смотрю у вас тут весело, детишки.