***
— Нил? — Эмма! Отец и сын поражёно застыли, взирая на ту, кто открыл им дверь. Генри не мог поверить в то, что наконец увиделся со своей настоящей матерью. Она — необычайно красивая девушка с длинными светлыми волосами, девушка являла собой одновременно силу и нежность. — Кто это с тобой? — взгляд Эммы упал на Генри, что глупо и счастливо улыбался. — Вы — Эмма Свон? — никого не стесняясь, спросил мальчонка. — А я Генри — ваш сын. — Наш… — Эмма от удивления открывала и закрывала рот. Негодуя, Свон пересеклась взглядом с Нилом и часто задышала, не зная, что сказать. — Может, пропустишь нас? Генри устал с дороги и… Оба новоиспечёных родителя и не заметили, как их же сын проскочил мимо них прямиком на кухню, открыл холодильник и взял оттуда сок. — Нахальный малый. — себе под нос, чуть ли не с гордостью пробормотала Эмма, слабо улыбнувшись. — Что ж, входите.***
Генри, через несколько минут, был отправлен на прогулку по Бостону Нилом, который заметил, что Эмма очень сильно напряжена. — Не слишком ли смелый ход: отпускать одиннадцатилетнего пацана одного гулять по городу? — волнуясь за только что обретённого сына, спросила Эмма. — Этот пацан сам нашёл меня в Нью-Йорке. Ещё вопросы будут? — со смешком ответил Кэсседи. — Будут. Пару минут стояла тишина, после чего Эмма внезапно напала на Нила, желая ударить его как можно сильнее, между этим зло крича «Как ты мог меня бросить?!» «Знаешь, как мерзко было в кутузке?» и что-то ещё, что он не мог разобрать. Скоро у неё закончились силы, она прижалась спиной к стене и съехала на пол. Свон душили слёзы гнева. Она не могла понять: за что её все бросают, что она сделала не так? Нил опустился рядом с ней, обнимая отталкивающую его возлюбленную. — Эмма… Послушай, я до последнего не хотел тебя бросать и жалел об этом всю свою жизнь. Но мне сказали, что ты, если будешь рядом со мной, не найдёшь свою семью. Только трактовка оказалась немного неверной. — Вот как! И для этого ты сдал меня копам! — прошипела Свон, всё ещё отталкивая его от себя. — Я никому не звонил и не давал на тебя наводку. Единственное, что я сделал после этого, и ты можешь это подтвердить, я прислал тебе чистую (касательно номера) машину, подвеску, что ты носишь и по сей день, и все деньги, что были, ведь я толкнул часы барыге. Все, только чтобы хоть как-то подержать тебя даже на расстоянии. Ведь именно на них куплена эта квартира? — Красивая сказка, но ты размечтался! Да, машина и подвеска были, но никакого бабла я там, прости, не нашла! — Но это так! Хотя… видимо их спёр тот, кто мне всё рассказал. — Надо же! Ты себя оправдываешь? — съязвила Эмма, которая перестала отталкивать, просто слушая и глядя на Нила. — Нет, нисколько. Ты можешь в этом убедиться, когда увидишь мою квартиру в Нью-Йорке. Твои шикарные апартаменты явно её затмят. — Не жди, что я тебя прощу. — Я и сам себя за это не простил. Он улыбнулся, и у Эммы начался новый прилив слёз, но уже без гнева. Она сама обняла Кэсседи, крепко-крепко. — Я скучала. — Я тоже скучал, Эмма.