Сестра

Дэвиду снится детство Эммы, если бы только они были вместе. У Эммы обеденный перерыв. Девушка с удовольствием вгрызается в аппетитный жирный бургер. Свон наслаждалась послевкусием последнего кусочка и уже хотела прикончить свою колу, как вдруг послышались шаги. Тяжёлые и неспешные. — Чем могу, Ваше Величество? Ей не хотелось говорить с ним. Не после того, как он обошёлся с Руби. Повезло, Белль привязала её в библиотеке наручниками так, что даже в волчьем обличьи мисс Лукас не смогла из них выбраться. И что ему нужно теперь? Он и не ожидал с её стороны вежливости. Не сейчас. Он попросту этого не заслужил. — Я пришёл поговорить с тобой, Эмма. — спокойно ответил король Георг. Спэнсор хотел сказать пару ласковых Дэвиду, но найдя пастуха «У Бабушки», планы резко переменились. Дэвид читал Книгу Сказок Генри. Или просто смотрел. Георг заметил иллюстрацию, где была изображена молодая темноволосая женщина в крестьянской одежде. Король сел напротив него. — Кто это? Дэвид заметил интерес в его глазах. — Моя мать. — Это — твоя… мама… «Красивая девушка, приятная внешность, вот в кого пошёл Джеймс», — вот что Дэвид ожидал услышать, но не это. — Дева Рут — твоя мама? Глаза Георга заблестели, будто от непролитых слёз. Дэвид, только бы не молчать, вежливо спросил: — Ты знал её? — Ты знал её? — также, как и отец, буквально в точности, спросила Эмма. Спэнсор кивнул. — Но как? Принц и крестьянка? — Видимо, у нас это семейное. До Эммы моментально дошёл смысл этих слов. — Семейное древо растёт в геометрической прогрессии… — Свон поёжилась. — У тебя же была жена. Я понимаю, брак был династическим… — Нет, не понимаешь. Потому что не можешь знать. Я и сам не знаю, но об этом совсем ничего не сказано в Книге Сказок. Я любил Рут, мы встречались. Но у неё появился Роберт. А у меня — династический брак. Поначалу я ничего не чувствовал к принцессе, а потом всё так завертелось, мы влюбились, но видимо, в наказание за связь на стороне, её прокляли бесплодием. Правда, не знаю, как об этом узнали. — Я могу спросить: Джеймс и Дэвид — твои родные дети? — Выходит, что так. У нас с твоей бабушкой Рут была бурная молодость. Я даже не знал, что ребёнок, которого принёс Румпельштильцхен — мой родной. Эмма очередному твисту уже ничуть не удивилась. — И… как у вас дела с Дэвидом? — Никак. Я не смог его полюбить, и это взаимно, но до сих пор люблю всем сердцем Джеймса. — А здесь ты зачем? — Ты не только дочь Дэвида, но и племянница Джеймса. Мне, стало быть, родная внучка. — И… что теперь? Подарки будешь дарить, которые пропустил все эти двадцать восемь лет? Сыграешь со мной в мяч? Расскажешь, как воевал с ограми? Или что там обычно делают дедушки? Прости, я не знаю, ведь считала себя столько лет сиротой! — взъелась Эмма, напоминая львицу на охоте. — Где вы все были раньше?! Или в Зачарованном Лесу нет теста ДНК? Ты не замечал, что Джеймс похож на тебя? — Замечал. Но думал, что это — приобретённое, а не врождённое. Я любил его всегда. — Но что ты хочешь от меня?! — Не знаю. Хотел взглянуть на тебя. — он не растерялся её вспышке гнева, подойдя к девушке, и легко коснулся её щеки ладонью. «Взглянул? Доволен? Проваливай!» — это хотелось сказать Свон, но промолчала. Эмма поняла, что на невозмутимого Георга её гнев не действует. — Я похожа на него? — вдруг спросила она, ухмыльнувшись. — Да. Такая же дерзкая и волевая. — рука переместилась к её золотистым кудрям. — И ты похожа на меня. — Глазами? — Верно. Горят, что бы ни случилось. И лицом. — Спасибо. — кажется, он единственный, кто так смутил Эмму. — Сторибрук — городок маленький. Я слышал, что ты была отвергнута Белоснежкой. Не переживай из-за этого, Эмма. Она и ребёнка-то хотела для галочки, потому что так должно быть в счастливой семье. А вот что ребёнка нужно воспитывать… она явно не думала об этом. И, поверь, из неё бы получилась не самая лучшая мать. В том нет твоей вины. Да, она уже это слышала. От Реджины и Нила. И сейчас даже была рада, что когда рождался Генри, рядом не было Кэсседи. Иначе была бы очень неловкая ситуация со стыдом. Как бы она сумела объяснить, что не чувствует к сыну то, что должна чувствовать каждая девушка, что стала матерью? Нет, он бы, наверно, постарался бы это понять… но… И теперь она знала, что это неприятие собственного ребёнка досталось ей от Снежки. За разговорами они сели рядом. Эмма верила его словам — он знал её мать куда больше, чем сама Свон. Но всё равно чувствовала вину. — А ты… ты бы принял меня, если бы… не знаю, если бы ты оказался в детдоме и тебе бы досталась я? Ты бы удочерил меня? — Эмма хмыкнула. — Хотя, какая разница, что ты скажешь? Я ведь уже выросла. — Но ты по-прежнему моя внучка. — А он что здесь делает? Тонкий голосок разрушил всю идиллию, что они сумели создать. На пороге стоял Генри. — Генри? А ты… снова школу прогуливаешь? — улыбнулась сыну Эмма. — Дэвид сказал, что король забрал мою Книгу Сказок! Свон ничего не сказала. Поняла уже, что Гео… дедушка просто смотрел на портрет Рут. — Я верну. — Георг переглянулся с Эммой. — А он, выходит, мой правнук? — Верно. — Свон улыбнулась им. — Генри, познакомься, король Георг, Альберт Спэнсор — твой прадедушка. Родной. У мальца сразу пропал дар речи. — Но… он же… злодей… «В нём явно гены Снежки!» — подумали оба взрослых. — А твоя прабабушка Рут так явно не считала! — ввернула Эмма, получая удовольствие от поддтрунивания над сыном. — И, нет, с Дэвидом у них всё по-прежнему.