***
Эмма, войдя в лофт родителей и Крюка, была встречена разговорами семьи с зеркалами. Ну, с друзьями из Аренделла. Не могла новость о беременности Снежки уложиться в один день. Свон улыбнулась. Аренделльские друзья, насколько она знает, пока совсем не планируют детей, но, готова спорить, что Анна, узнав о братике Эммы (да, будет братик!), визжала от радости, Кристоф, что жил с малолетства с целителями-троллями, возможно, дал несколько советов по уходу за Снежкой и малышом внутри неё Дэвиду и Крюку, а Ганс и Эльза поздравляли супругов. Эмма прошла ещё дальше. Каждый из них стоит напротив зеркал, и не видят её, чем она пользуется, слушая беседу. — А он толкается? — словно ребёнок, спрашивает Анна. Снежка поглаживает свой живот и недовольно глядит в зеркало. — Он? О, и ты туда же! — бурчит Снежка. Анна переглядывается со своей семьёй, затем вопросительно глядит на Дэвида и Киллиана. — Что я такого сказала? — Возможно, это — гормоны, — предположила Эльза. — Нет! — продолжает Снежка, словно и не слышит, твёрдо заявляя. — Будет девочка! Я хочу девочку! Анна, наконец, сообразила, что не так. — А, нет. Я имела в виду, ребёнок. Он толкается? — Пока нет. — Но это будет мальчик. Мой братик, — с озорной улыбкой возвестила Эмма, подходя ближе, и обозначая себя. Аренделльская компания поприветствовала её, но ответить она не успела — попала в крепкие и любящие объятия Дэвида. — Пап, я уже не маленькая! — и обратилась к зеркалам. — Простите нас. — Ничего. Эмма, только помни, что Снежке вредно волноваться, — наставительно напомнил Кристоф. — Да… — только Эмма выпуталась из объятий Дэвида, как угодила к Киллиану, который обнял её за плечо. На сей раз она просто закатила глаза. Кристоф, не обращая внимания на то, как шерифа мутузят в объятиях отец и друган, добавил также, что Снежке нужно пить сок, есть фрукты и другие полезные продукты. Когда же Крюк дал отдышаться Свон, Эльза и Ганс поздравили Эмму со скорым появлением братика или сестрички. — Но, нам пора, — Ганс мягко опустил ладонь Эльзе на плечо. — Я обучаю Эльзу ведению документации, и моя жена оказалась очень способной ученицей. — королева послала мужу благодарный взгляд. — И поэтому мы очень заняты. — Рада за вас. Но, прежде, чем вы уйдёте… — Эмма специально выдержала паузу, после чего сообщила. — Белль тоже беременна. На мгновенье наступила тишина, а потом Анна и Эльза завизжали, обнимая друг друга и прыгая от радости. Кто бы сказал, увидев их, что это — королева и принцесса? Ганс переглянулся с Кристофом и обратился ко всем, по ту сторону зеркала. — В переводе на слова, это значит « мы рады за нашу подругу, поздравьте её от всех нас». Эмма беззлобно закатила глаза, усмехнувшись. — А то мы не поняли! А Голду что-нибудь передать? — НЕТ! — хором воскликнули все четверо. Кто знает, но что если бы эта простая просьба отменила бы их сделку, и больше они бы не смогли связаться со Сторибруком?***
В этот же день, Нил, провожая сына в школу (на всякий случай, чтобы снова к Георгу не убежал), столкнулся с одним из сбежавших незнакомцев. Так как мужчина был в костюме-тройке, Кэсседи предположил, что это — мистер Хайд. Пока он не подошёл, Хайд неловко бродил рядом со школой, не решаясь зайти. — Эдвард? Он обернулся на своё имя. — Простите, с кем имею честь? — Нил Кэсседи, — он дружелюбно протянул ему руку, на которую Хайд смотрел подозрительно и не спешил пожимать. — Откуда вы меня знаете? — Я — возлюбленный Эммы. Она рассказывала о вас, и рада, что вы её друг. Только после этих слов он пожал Нилу руку. И, честно, было приятно познакомиться с кем-то, кто никогда не видел Джеккила, и выбрал его, чтобы заговорить. Может, Эмма была права? Дело вовсе не в том, кто он такой, и не в том, что у него не было детства. В конце концов, Эмма и Нил были теми, кто мирно настроен по отношению к нему самому. — Не поймите меня неправильно… вы — учитель? А если нет, что вы делаете здесь? — А, это… я сына подвозил. — Вашего сына с Эммой? Разумеется, догадался Нил, ему кажется это странным. Ведь он не назвался мужем Свон, давая понять, что свадьбы не было. — Да, но это — долгая история. А что же вы делаете здесь? — Я ещё не совсем освоился в этом мире и городе… Я хотел бы преподавать химию, но… из-за моей истории, полагаю, мне откажут. Кэсседи рассмеялся. — Эмма рассказала и об этом, — после чего Кэсседи помрачнел. — Сочувствую, конечно, вашей утрате, но можете не переживать. Сторибрук такой городишко, где все и поголовно должны сидеть за решёткой, но только трудятся на благо общества. Добровольно. — Да, Эмма говорила что-то похожее. Скажите, мистер Кэссиди, а вы считаете, что я виновен в том, что произошло? Нил долго молчал, прежде, чем ответить. — Это было состояние аффекта. Ты хотел защитить её. Я только хочу сказать, что на твоём месте каждый бы поступил также. Но что-то мне подсказывает, тебе хочется услышать, что ты виновен. Даже если это не так. — Я сам себя не простил! — прорычал он. — Удар предназначался не ей! И, мне кажется, что если мне скажут, что я виновен… это вернёт мне Мэри… Нил вздохнул. — Ты даже не представляешь, как я тебя понимаю. Моё прошлое — беглец и вор, но с сердцем Эммы я преуспел в плане преступлений куда больше, чем всё остальное. — он опустил руку ему на плечо (мужчины осознали, что почти одного роста друг с другом). — Вот что, перед тем, как устраиваться в школу, сходи в больницу к доктору Вэйлу, подлечи нервишки, ладно? Эдвард кивнул, и чтобы как-то перевести тему, спросил. — Расскажи мне о вашем сыне. Ты сказал (и когда они перешли на «ты»?), что история долгая. Заодно, если можно, отвези меня до больницы. Кэсседи пожал плечами. — Можно, о чём разговор!