***
Путь прошёл штатно. Сай, как и говорили мне ребята, доводил несчастного Наруто шутками про его маленькие размеры. Нет, серьёзно, он залез на дерево, когда Узумаки пошёл справлять нужду, наблюдал за ним оттуда, а потом громко изрёк свои выводы, что шары, мол, мелковаты. Наруто орал, кричал, грозился побить наглеца, но потом всё-таки успокоился, когда смог вывести Сая (а заодно Асуму, Ямато и Даичи) из равновесия своим Ойроке. Как оказалось, и бледнолицому не чужды эмоции. По крайней мере, некоторые. Или это уже инстинкты? Кто его разберёт. Добравшись до места, мы остановились перед парадной лестницей с восемью сотнями ступеней. Она впечатляла меня в первый визит, и впечатлила же во второй. — Нихуя себе! — громко прокомментировал Наруто. Он вообще стал много браниться, отдельно выделяя все словосочетания с упоминанием половых органов, как мужских, так и женских. Зачем он это делал, ни мне, ни Даичи он пояснить не смог (а другие и не пытались понять). Юрито предположил, что таким образом парень пытается, с одной стороны, компенсировать возникающие комплексы (но как?!), а с другой — спровоцировать Сая на новые подколы, чтобы ответить на них изощрённей. Сай оказался не промах, и никак не отвечал Наруто в большинстве случаев, а вот Сакура с завидной постоянностью срывалась и била Узумаки по лицу. За поход таких инцидентов было два десятка, и это только те, когда Наруто не успел убежать. Я только молча завидовал регенерации джинчурики. Да и не я один. — Тебе эта лестница будет сниться в кошмарах, — усмехнулся я, вспоминая, что что-то такое из-за резонанса чакры Кьюби у него уже должно было быть. Судя по побледневшему лицу друга, я попал в точку. — И чего мы тогда стоим? — спросил Ямато. Вот кто действительно был страшным человеком. Голос из-под той маски был именно его (ну да, логично, кто же ещё мог быть пользователем мокутона в личной охране Хокаге), а в жизни он оказался… ну, во-первых, эти самые страшилки явно были неслабенькими такими гендзюцу, потому что, пугая Наруто, он до усрачки пугал нас всех, включая Сакуру и, внимание, Асуму! После первого раза джонин стал тактично отходить от костра по каким-то надуманным причинам. Не дожидаясь следующего вопроса, мы втроём устремились наверх. Наруто крикнул что-то вроде «эй, куда вы, не оставляйте меня с этим извращенцем!», после чего и остальные тоже побежали по лестнице. Половину ступеней спустя мы обнаружили, что все, кроме Наруто и Сая, который дышал ему в спину, отстали. Почему? — Всё в порядке? — крикнул Даичи. Наруто остановился, а обернувшийся вниз Сай влетел в него сзади (что, разумеется, спровоцировало Наруто на крики по поводу извращений некоторых, и что он не из таких). — …а! — донёс ветер ответ Ямато. Я пожал плечами, и мы продолжили подъём. У ворот нас встречал радостный Зенза. — Кьёджи-кун! — он радостно обнял меня. — Мы знаем, что вы пришли за ним! Это такая радость! — А что с ним не так? — спросил я самым беззаботным тоном. Может, Акацки уже знают и пытаются его выкрасть, а могилы — отвлекающий план? — В последние дни он будто с цепи сорвался! Буянит, отказывается подчиняться приказам настоятеля Чирику… — Понятно. — И действительно было понятно: Наруто приближался, чакра Кьюби наверняка входила в какой-нибудь там резонанс и хотела наружу. Ну, это было бы логично. Может, и Узумаки что-то чувствовал, и потому так много матерился — сбрасывал напряжение? Тогда я бы ему посоветовал сбросить напряжение по-другому… Вон, Даичи с Асумой не стали себе отказывать в таком удовольствии и отклонились от пути на деревушку с развесёлыми вдовушками. Мы чинно дождались остальных и представились настоятелю Чирику. Лысый монах был очень рад видеть Асуму, с которым тут же ушёл куда-то (как я понял, отмечать встречу), а нас представили старому нинсо Бансаю, который должен был обеспечить нам сначала кров, а потом — задание. Идя по общежитию монахов, мы вполголоса обсуждали их быт. Ямато и его подопечные шли чуть впереди, а мы — сзади, поэтому, увлёкшись разговором, не заметили, как Наруто остановился возле одной из дверей, буравя её взглядом. — Что-то случилось, Наруто? — Кьёджи, не мог бы ты посмотреть, что там? — напряжённо спросил Наруто. Наверное, мы нашли жилище Соры. — Бьякуган! — ну да, так оно и есть. — Там сидит Сора. Местный послушник. Мы как раз должны будем его забрать в Коноху на обратном пути. — Парень? — уточнил зачем-то севшим голосом Узумаки. Это что ещё за шутки? — Ну да. А что такое? — Нет, — он смутился, — ничего. Дверь открылась, на пороге возник Сора в длинной хламиде монахов. — Чё уставились?! — грубо спросил он. — Если надо чё, так постучите. А вы… — он перевёл взгляд на Узумаки. — Так это ты?! Сора вдруг резко подался вперёд, нанося ему удар в живот — в печать — кулаком забинтованной руки. Мгновенно вспыхнул красный пожар чакры, но дальнейший процесс удалось купировать: подотставший Ямато споро захватил Наруто в древесные кандалы, а я пережал тенкетсу, ткнув в бинт в районе локтевого сустава. — Это что ещё за фокусы? — Юрито отпрыгнул, приготовившись к бою. — Мы о таком не договаривались! Наруто? Держи себя в руках! — Сора, — прохрипел Узумаки, — подожди, я хочу всё объяснить! — Я не хочу ничего от тебя слышать! Ублюдок, превратил мои ночи в кошмар, — ярился Сора. — Как ты вообще посмел после этого заявиться в Храм? Не понял?***
Расслабиться всем удалось, только притащив и Наруто, и Сору в местные горячие источники. Сай молчал — и не улыбался, — когда последний выходил из раздевалки, где намерено задержался, чтобы пошутить над Наруто. Сора и Узумаки не выходили, но и не буянили. Бледнолицый молчал. Выглядело всё это подозрительно. — А что с этим Сорой-то не так? — спросил Юрито у Ямато, как самого просвещённого. — Он — псевдо-джинчурики, по словам настоятеля Чирику, — задумчиво объяснил Ямато, явно обмысливавший то, что мы увидели во время осмотра могил. Ничего напоминающего изыскания Орочимару в районе побережья там не было, ни в следах, ни в принципах разграбления. — В него очень топорно запечатана часть чакры нашего Биджу, того же, что и в Наруто. — Спохватившись, что наговорил лишнего, он обвёл нас хмурым взглядом. Не встретив на лицах непонимания, он снова задумался. Даичи что-то нахмуренно вспоминал, а потом заржал, как… наверное, как никогда раньше. Он даже погрузился в воду, булькая там смехом. Мы все заинтересованно ждали, когда же он очухается, а пока буравили его взглядами. Наконец, спустя пару минут, он поднялся и утёр пот со лба. — Я как-то читал в семейных хрониках об эксперименте Тумана. Они запечатали часть чакры своего трёххвостого в парня, который стал потом Мизукаге, а часть — в его брата, да ещё и напортачили там что-то. Короче говоря, как-то ночью весь Туман стал свидетелем того, как одна черепаха пытается снасильничать над другой. Правда, больше такого не было, а потом Ягура убил этого самого брата в войне и даже подружился с биджу. А, потом ещё эту вторую часть снова запечатали в кого-то, но такого больше не было. Короче, автор записи сделал вывод, что резонанс чакры, возникающий между носителями одного и того же биджу, провоцирует резонанс чувств и эмоций во всей их широкой гамме: ярости, злобы, гнева и, внимание, возбуждения! А поскольку при разделении чакры части демоны приобретают черты разных полов… — завершение его фразы потонуло в общем хохоте. Ну да, как же, такой повод поржать над Узумаки! Ещё больше смеха получилось, когда из раздевалки вышел ничего не понимающий Наруто. Он сделал какие-то свои выводы, покраснел, юркнул быстренько в воду и уже из неё погрозил кулаком Саю. Сора вышел следом и сделал то же самое. Отсмеявшись, Сай, который либо потерял маскировку, либо просто подражал остальным, со своей дурацкой улыбкой спросил у Наруто, что они там делали с Сорой. — Чего? Мы… эээ… выясняли отношения, — недоумённо ответил Наруто. — Чтобы он, ну, не задирался. Хохот был ему ответом. Даже Ямато смеялся вместе со всеми. Как мало надо, чтобы разозлить джинчурики, оказывается… Больше хохота (хотя куда уж) вызвало то, что Сора предложил Наруто ночевать у него в комнате. И пусть даже ничем таким — я видел Бьякуганом — они не занимались, просто боролись на руках (здоровых), а потом отжимались на скорость, перед тем, как пойти в источник, мы всё равно смеялись. С утра нас разбудил Ямато, постанывающий от смеха. Он попросил поднять Наруто и приданного к нам Сору самим, а когда мы подошли, то поняли причину его состояния. Монахи недовольно поглядывали в сторону двери Соры, из-за которой раздавались протяжные стенания в два голоса. Бьякуган, мой дорогой друг и лучший дар на всей планете, подтвердил, что там, опять же, не происходило никакого криминала или порнографии, а они оба мучились в кошмарах. Ну ладно, никакой порнографии не происходило по крайней мере в реальности. Даичи, которому надоело слушать наши хрюканья и стоны изнутри, с пинка распахнул дверь, и мы обнаружили скрючившихся парней, стенающих спинами друг к другу. — Подъём! — ноль реакции. Хм… я, вспомнив, что в суматохе свадебных торжеств забыл презентовать подарок Ойке, решил совместить приятное с полезным и призвал его сюда. — И что ты хочешь? Где мои подарки, лучше скажи? — сварливо поздоровался черепах, подарив ещё один повод для смеха. — Не знал, что ты работаешь только за дорогие подарки, — пожурил его я и достал из подсумка книгу. — Вот, дарю. Авторское, с подписью! Ойкамедо перешёл с человеческого на какой-то восторженный писк (черепахи вообще так умеют?), напоследок, без напоминаний, окатил Сору и Наруто водой — под хорошим таким напором, смывшим парней с лежанок в угол комнаты, — после чего исчез. — Н-да, — констатировал Даичи, отвернувшись от них. — И как долго эти ночные концерты будут продолжаться?***
Банзай направил нас к гробнице Наумы, одного из двенадцати, которая была обнаружена разграбленной только этим утром. Бьякуганом я убедился в том, что взломали её определённые люди, знавшие, как это делается, и оттащившие его куда-то в лес. Следы были свежими и прекрасно видными, так что мы проследовали прямо за ними — и попали в подготовленную ловушку. Ну разумеется, куда же без этого. Лес вокруг превратился в огромные, мать его, скалы. Лабиринт. Я не помнил, чтобы такое было в памяти, а потому здорово напрягся, когда на нас восьмерых — Асума продолжил утром общение со старым другом — навалились какие-то непонятные големы. Впервые за все годы знакомства я увидел в действии Расенган — и он впечатлял, если не сказать большего. Чудовищная концентрация чакры, гораздо более плотная, чем то, что создают Хьюга при Хаккешо Кайтене, просто разрывала на части големов. Я смутно представлял себе, что должно произойти для того, чтобы человек смог выстоять против такой мощи. Наконец перед нами появились и живые противники, четвёрка ниндзя во главе с таинственным беловолосым мужиком, назвавшимся Фуридо. Что-то припоминается… — Вы пришли сюда, шиноби Листа, чтобы погибнуть! — пафосно изрёк он. — Так же, как погибнут и другие ваши люди! Вы заплатите за то, что пытаетесь свергнуть правителя страны! Он и правда был такой идиот, чтобы выдать в одном предложении все свои планы — раз, свою принадлежность — два, личность — три? Или его никто не слушает? Мне не оставалось ничего другого, чем сломать историю и здесь. — О, так вы из тех, отколовшихся двенадцати? Поэтому похищаете трупы защитников? Ну и мрази. Или вы заодно с Орочимару? Казума-Фуридо посмотрел на меня, как на тупого червя. — Трепещите… — Так я не понял, вы побазарить пришли? — включился в игру Юрито. — Эй! — возмутилась молодая девушка, до того жадно облизывавшая губы. Бьякуганом я видел в ней пять маленьких цветных очагов, а не один, оттого складывалось ощущение, что она, как Какузу, похищала чужие сердца. — Фуридо говорит! Не перебивайте! — Да пошла ты нахуй! — заорал Наруто, создавая семь десятков, или около того, клонов. Лабиринт, однако, задвигался, и мы с Ямато остались вчетвером против Фуридо. Он хищно «раскрыл» свой посох, дополнившийся лезвиями по краям. — Ямато-сан, не могли бы вы мне организовать такой же? — попросил я. Под офигевающим взглядом Фуридо мне был протянут посох, который я тут же постарался укрепить чакрой Земли — уроки с Рандо были полезны и мне — после чего лабиринт снова задвигался. По эту сторону остались только мы с Юрито, как два безопасных дохляка. Ну да, по сравнению-то с широкоплечим Даичи! — Я сказал, — хищно прошипел Фуридо, — трепещите, детишки! Вам не сравниться с моей мощью! Он бросился вперёд, раскручивая свой посох-шест над головой. Как только он приблизился, я блокировал первую атаку, и перешёл в нападение. Удар, удар, удар. Блок, блок, блок. Он неприятно удивился тому, как я сражаюсь на шесте, и отпрыгнул. — Футон: Большой вакуумный взрыв! Хлопок по земле, и он подлетает вверх, а нас накрывает пыле-ветряная волна. Неприятная техника. Ещё более неприятной она была бы, не будь у меня додзюцу. — Слева! Юрито принял удар посоха на свой танто, после чего разорвал дистанцию, закинув шурикены во врага. — Дотон: Грязевая волна! — я выплюнул в противника струю грязи, не слишком большую и опасную, но неприятную — точно. Он, разумеется, не будь дурак, увернулся, но не туда, куда я рассчитывал. Шурикены Юрито остались с другой стороны. Плохо-плохо, в девяноста процентах случаев все отклоняются вправо, а не влево… — Катон: Огненный шар! Футон: Струя! Как у него получилось сформировать две техники разом — большой вопрос, но мне было некогда думать над ним, потому что огромная блядская струя сраного пламени, подхваченная в нашу сторону остаточным ветром от его предыдущего футондзюцу, была, блядь, серьёзной угрозой. А ещё мне некуда было отступать — в отличие от друга, поэтому пришлось открывать карты. — Хаккешо Кайтен! Кручение-верчение выходило у меня нормальным, и даже нестерпимый жар купировался прохладой от остального окружения. Как только жар стих — по ощущениям, через пару секунд, — я остановился. Аккуратно, а не как в первый раз. — Так ты Хьюга? Хм… Не хочу лишних проблем, — заявил он и отступил. Нет, серьёзно! Ты только что это понял? Как ты вообще собрался нападать на Лист с такими, мать их, сведениями? Или я из-за очков выгляжу не похожим на остальных членов клана? А? А? А? Дебилы, чтоб их! Где-то рядом были слышны взрывы, и мы поспешили туда. Лабиринт изменялся каждую минуту, будто невидимый оператор корректировал барьеры и проходы, пропуская нас в одну или другую сторону. Наконец мы оказались рядом с Сакурой, которая дубасила всё это время големов. Одна. Ну да, их четверо, нас — восемь, кому-то приходится развлекаться с этой хернёй… — Как дела, Сакура? — поприветствовал её я. — Помочь тебе? — Да, я начала уставать, — благодарно кивнула она. — Юрито? — Погнали. Он запустил сначала все свои, а потом и мои шурикены, после краткой концентрации, расположив их по стенам ущелья лабиринта. Големы медленно восставали и продвигались в нашу сторону. На всё ушло примерно тридцать секунд. — Райтон: Замыкание! — он сложил печать, и рай-чакра из железок сформировала общую цепь в виде круга, а потом, когда он усилил сосредоточение, поразила на мгновение замкнувшейся плоскостью всё, что было в контуре. Таким образом, големы превратились в прах. Неожиданно, весь этот лабиринт стал съёживаться, погружаясь под землю. — Ты силён, Юрито! — восхитилась Сакура. — Сломать контур всей техники! Надо же! Но я-то бьякуганом увидел, что на самом деле это у Наруто стали высасывать чакру Кьюби, которая оказалась неперевариваемой, и девицу уволок какой-то здоровяк из той же команды. Ямато, Сай и Сора обнаружились совсем рядом. Они сражались с ещё одной бабищей, которая вроде как создала плотного клона, а Даичи одиноко бродил в гендзюцу всё это время. — Ну и глупость, — с улыбкой поведал он. — Иду, смотрю, тело Наруто. Подхожу, а на нём усов нет. Ну, думаю, тупицы, усы-то и не увидели. Складываю печать, а и лабиринта-то уже нет! Мы вернулись в Храм, где Чирику с каким-то прискорбием и недоверием поведал нам, что пока суд да дело, все четыре гроба, которые охранял гарнизон, куда-то сбежали. Ага. Сами ноги добыли и ушли в неизвестном направлении. Он протянул также нам свиток с отчётом для Хокаге и повелел отправляться в Коноху. Интересно, если эти четверо были тут, то кто приделал ноги последнему гробу? Не обошлось без потерь. Сай получил закрытый перелом руки, который Сакура диагностировала после его прямой жалобы, и выявила смещение кости, что означало неминуемую операцию. Кое-как добравшись до Конохи вместе со всеми, он уполз на поклон к Данзо (я предполагал) и в госпиталь. На душе было неспокойно.