Сломать судьбу

Наутро сын Дайме высказал полное согласие с условиями миссии и уже готовый (но явно не выспавшийся) ожидал нас сразу после лёгкого завтрака в том, что он, видимо, понимал под полевой формой шиноби. Бриджи с неумело примотанным подсумком для кунаев, просторная рубашка, скрывавшая аристократическую худобу парня, нарукавники и бандана на голове. Дополнял картину набитый битком рюкзак на спине. Мы, увидев эту картину, только похмыкали. — Вы, наверное, думаете, что я выгляжу, как клоун? — полужалобным голосом спросил он, когда мы покинули пределы столицы. — Нет, почему же, — поддержать разговор решил я, потому что чем-то симпатизировал молодому наследнику трона. В мире Памяти я выглядел примерно так же, и там моя жизнь прервалась примерно в таком же возрасте. Вроде бы. — Маскировка — главное оружие шиноби. Чем слабее ты кажешься, тем меньше от тебя ждут опасностей. — Вы так говорите, шиноби-кун, будто маскировка отчего-то действительно спасёт. — Проверено на собственном опыте — слабого внешне противника недооцениваешь. — Вы не выглядите слабыми. Я оглядел нашу компанию взглядом «со стороны». Трое шиноби в чунинских жилетах, один — широкоплечий, другой — высокий, а третий — миловидный. И невзрачный парень, ни то, ни другое, ни третье, посередине нашей «пирамидки». Давно мы не отрабатывали это академическое построение. — Возможно. Но для миссий сопровождения неброская показная сила важнее, чем маскировка. — Почему, шиноби-кун? — Давайте познакомимся, — фыркнул я. — Вы же будущий политик, правитель страны. Мы — теоретически, будущая элита деревни, наследники своих кланов. Не все, конечно. — Давайте, — он неожиданно споро согласился. — Я всю юность мечтал дружить с такими могучими воинами, как шиноби. А охранники отца не принимают меня всерьёз. Может, мне учредить свою личную гвардию и позвать туда вас? Мы переглянулись. Даичи хохотнул, припоминая мои рассуждения относительно целей Тсунаде. — Наверное, невежливо отказываться, — я пожал плечами, как бы демонстрируя, что «невежливо» — лишь словесный оборот. Иккью виду не подал. А так и не скажешь, что принц и наследник. — но мы вынуждены. Даичи, — я кивнул на друга, — будущий глава своего клана, он не может надолго покидать Лист. У меня беременная жена, — на этих словах он вытаращился на меня, и я счёл своим долгом пояснить, что шиноби взрослеют рано. — А у Юрито — невеста, моя… родственница. Юрито зарделся и отвернулся. Я внимательно осматривал Бьякуганом окрестности, неспешно замыкая нашу пирамидку. Пока опасности никто для нас не представлял. — Я даже рад, — смущённо признался Иккью после короткого молчания, — что не попытался стать шиноби. Подумать только, женат в пятнадцать! Я в свои двадцать никак не могу подчиниться отцу и начать смотрины. — Хах, — Даичи рассмеялся. — Не все такие скороспелы, как Кьёджи. Вон, наша Хокаге не замужем, хотя ей… порядка пятидесяти, да? — Бери больше, — в тон ответил ему Юрито. — Она просто выглядит хорошо. Её жених погиб на войне, вот она и не вышла ни за кого. Кьёджи вообще, можно сказать, уникальный, единственный в своём роде. — Кхм. Так вот, меня зовут Кьёджи и я из клана Хьюга. Мой сын, когда родится, станет наследником клана и в будущем войдёт в состав Совета селения. Даичи из клана Шимура и тоже наследник. А Юрито — просто хороший парень и сильный воин. — А почему Юрито не из клана? — Иккью сразу ухватился за неудобный вопрос. — И почему, Кьёджи-кун, твой сын будет наследником? Ты — глава? — Нет, у Юрито тоже есть клан. Теоретически. Один из основных кланов в стране Молний — его… родственники по отцу, — пояснил я, получив одобрительный кивок от друга. — А я — не глава клана, но имею непосредственное отношение к главе. — Понятно. Значит, мы с вами потом когда-нибудь будем встречаться по работе? — он хмыкнул. — Круто. — Иккью-сан… — Просто Иккью, мы же с вами… ну, проведём некоторое время вместе. Может, и подружимся. — Иккью, а, если не секрет, то почему ты не хотел идти на свадьбу своей родственницы? — Она странная, — он пожал плечами. — Попросила меня прийти без свиты и охраны. Её муж — тоже шиноби, один из местных промышленников. Сказала, мне будет интересно с ним поговорить. Я просто увлекаюсь идеями футуризма, — пояснил он. Я тут же подобрался. От столицы мы уже за неспешным разговором отошли на пару километров. — Индустриализация, развитие торговых путей, импорт технологий с Севера. Вы видели их фильмы? Ах, поезда, электричество, различные приспособления! А отец и слушать меня не хочет, говорит, что стране это не нужно. Мы все внимательно слушали, не перебивая. Тонкости внутренней политики страны Огня были очень важной темой. — Но как же — не нужно? Мы вот идём пешком, а могли бы не идти, а ехать, и вместо недели пути добрались бы до границы за один день. Или, например, почта. Сейчас почту страшно слать! Приходится нанимать курьеров-шиноби. Они доставляют почту между городами и провинциями, странами. А если такой шиноби потеряется? Случаи были! Вот, например, недавно, с год назад, какие-то ниндзя перепутали письмо из страны Клыка и отнесли его не в страну Мёда, а в страну Лапши! Кошмар! А ведь в письме были написаны любовные откровения наследника Клыка к старшей дочери правителя Мёда! А попали к младшему сыну правителя Лапши, который вообще не по женской части! Хорошо, что они в итоге нашли друг друга. Я скривился, парни — тоже. Заметив нашу реакцию, он поспешил уточнить, что «друг друга» нашли не двое наследников, а влюблённая парочка, которая сумела преодолеть этот конфликт. Наруто что-то тоже рассказывал, что они с Джирайей взяли курьерский контракт где-то на западе, в самурайских деспотиях, а в итоге забыли, куда должны были отнести письмо. Иккью продолжил делиться своими восторгами по поводу северного прогресса, а я вспоминал своё путешествие в Тсуки но Куни. И пусть здесь, в стране Огня, где нет никакого конгресса-Сената или премьера-заговорщика, никто не станет ставить палки в колёса реформам молодого и амбициозного правителя, но последствия их могли оказаться теми же самыми. — Иккью, — обратился я к нему, когда словесный поток бурной мысли, наконец, иссяк. — Скажи, слышал ли ты про переворот в стране Луны? — Конечно, слышал! Крутые шиноби Листа, десятеро могучих воинов, помогли молодому наследнику с триумфом вернуться в страну и свергнуть захватчиков, убивших его отца… А что? — Ну, вообще, всё было немного не так, как ты говоришь… дело в том, что нас было всего четверо — и я входил в это число. — Но как же! Как же так! Тебе ведь было тогда не больше… не больше четырнадцати! — быстро подсчитал он. — Неужели все остальные были опытными и мудрыми?! — И снова не совсем так, — парни откровенно посмеивались, вспоминая мои рассказы о путешествии. — Нас было трое ниндзя моего возраста — мы учились почти в одном классе и закончили Академию с разницей в год — а сопровождал нас единственный джонин. Тогда я вообще был генином, представь себе, — когда он выразил все свои эмоции, я продолжил, — и нам предстояло сопроводить сына и внука тогдашнего короля домой. Я описал наше тяжёлое путешествие — нападения пиратов, каких-то морских рейдеров и непогоду, то, как мы изобретательно сражались против них всех и как мы добрались до столицы-порта. — И вот, премьер-министр пришёл с моим новым другом Хикару прямо ко мне в комнату — расспросить, как живут люди в нашей стране. Он задавал вопросы, я на них отвечал. Ему с каждым словом нравилось всё меньше и меньше, а в конце он рассказал, что король Какеру решил провести реформы в стране. — И что же было дальше? — нетерпеливо спросил Иккью. — Премьер Шабадаба рассказал, что Какеру решил просто скопировать всё то, чем сильны Великие страны. Наша бюрократия. Наш способ хозяйствования. Наши особенности транспорта. Ввёл такую же шкалу налогов. Всё сделал по образу и подобию и не собирался останавливаться. Считал, что так будет для его страны лучше. Но он не учёл одного — народ не смог сразу перестроиться под новые реалии. Пахотные земли, где выращивали злаки и овощи, забрасывались ради плантаций риса. Речные паромы встали из-за насыпных мостов, по которым пошли медленные волы. Народ — и крестьяне, и сенаторы, — беднел и голодал, лишался работы и оказывался за бортом экономики, поминая своего короля недобрым словом. Иккью побледнел. Я, не отвлекаясь от постоянного осмотра окрестностей, не собирался останавливаться. — И вот, говорит Шабадаба, решил он удостовериться, что курс короля — верный. Что он приведёт к процветанию, не сейчас, так потом. И что же он услышал? Что никакого процветания его страна бы не получила. Какеру — несознательно, он же хотел как лучше — почти убил всё то, чем его страна была хороша, и пощадил все те проблемы, которые в ней были. Засилие культов, неграмотность, болезни, детскую смертность, слабость войск и зависимость от импорта с материка. Дворцовый переворот, о котором ты сказал, был абсолютно бескровным. Король отрёкся в пользу сына и уехал доживать жизнь к брату. Мы действительно одолели вражеских шиноби, нанятых чуть раньше Шабадабой из бессилия поменять ситуацию к лучшему. Ведь она достигла пика, когда недовольство элиты и народа могла сбросить только тотальная перестройка системы. — Я понимаю, — прошептал он, прикрывая бледное лицо руками. — Понимаю, Кьёджи, что ты хочешь сказать. Это… это сильный, серьёзный жизненный урок. Ведь и правда жизнь на севере не идеальна, и нельзя её просто копировать. — А ещё, — наставительно сказал я, — нельзя забывать, что в твоей стране есть шиноби. Это ни в коем случае не угроза, но среди нас всегда могут найтись те, кто решит, что власть, оставляющая нас без хлеба, должна по-хорошему смениться, иначе ей помогут. По-плохому. А любой сильный и понимающий ситуацию лидер своего селения никогда не допустит, чтобы его люди страдали от голода — образно выражаясь. Дальнейший путь в этот день мы шли молча, а на ночь остановились в небольшом поселении, за копейки сняв у местного старейшины дом на отшибе. Иккью что-то писал и обдумывал, но делиться не решался. И пусть. Может быть, этот разговор его чему-то научит, что-то подскажет.

***

С утра мы стали на зорьке. Иккью, половину ночи что-то пересчитывавший при свете лучины, был сонным и невнимательным и даже наизнанку надел свою рубаху. Выйдя во двор, он с изумлением уставился на рельефный пресс и мышцы Даичи, а потом как-то поник. — Не стоит огорчаться, Иккью, — усмехнулся Шимура. — У шиноби предрасположенность к такой мускулатуре. А я намеренно занимался её развитием. Это ведь один из способов эмоциональной разрядки, а наша жизнь полна бешеных эмоций и адреналина, сам понимаешь. — После ваших рассказов, — он поёжился, — мне что-то расхотелось видеть, как вы… работаете. Кстати, а сколько у вас протекторов? Мы уже собрались и снова шагали по тракту в сторону гарнизона Кохаку, до которого должны были добраться через сутки. — Протекторов? — непонимающе переспросил Юрито. — Один. Кьёджи всё пытается получить второй, но никак не может дойти до Хокаге с этим, — он хитро усмехнулся. Я мысленно стукнул себя по лбу — Ойка ведь не применёт напомнить об этом в очередной раз! — Но… но как же, — он даже растерялся и беспомощно развёл руками. — Вы ведь сами сказали, что сильные шиноби, и всё такое… А почему тогда протектор один? — Ну, протектор, он вот, — Даичи постучал себя по лбу. — А других у нас и нет. Нам и не надо, честно говоря. Или что ты имеешь в виду? — Но… но ведь традиция, — попытался объяснить он. — Ну как же, почему вы не слышали? Шиноби собирают протекторы своих убитых врагов, чтобы выглядеть круче, — он замялся, поняв, как это звучит. Даичи наигранно пошевелил бицепсами. — То есть, чтобы хвастаться… — Нет, этим мы не занимаемся. Протекторы снимать — грязное дело. Наоборот, их стараются оставить на телах. Мало ли, что случится? Снимешь протектор, а потом тебя обвинят в убийстве давно пропавшего сына какого-нибудь сановника, — предположил Юрито. Такие случаи были из разряда фантастики, но всё же. — Или там, чтобы получить вознаграждение за разыскиваемого ниндзя, нужно предоставить его голову — с протектором, это непременное условие. Или с другим знаком о принадлежности, однозначно идентифицирующим ниндзя. — В каком смысле? — он явно заинтересовался. — Во всех селениях шиноби имеют собственный идентификационный номер. Так повелось. Протектор подлинный только тогда, когда на его обороте набит тот же номер, что и в личном деле ниндзя. Я вспомнил, как Наруто щеголял (и щеголяет, если я всё правильно помню) в старом протекторе Ируки. И либо Ирука носил подготовленный протектор, либо Наруто — преступник, каких поискать. Что-то пахнет очередной интригой Третьего. — А откуда тогда взялось у моих знакомых и родственников увлечение коллекционированием протекторов? — удивился он. — Если дело так, как вы рассказываете. — Тех, кто нарочно собирает с тел протекторы, шиноби обычно презирают. Таких называют мародёрами. Они общаются только внутри своего круга. Часто это просто охочие до славы великих ниндзя молодые крестьяне или караванщики, которые снимают с тел или находят на местах битв чьи-то протекторы и хвастаются ими. Некоторые перекупают у них эти «трофеи», но зачем? Чем больше у тебя на счету доказано убитых врагов, тем сильнее на тебя охотятся. От этого, вообще-то, нужно спасаться всеми силами. — Я, например, как-то был вынужден поставить на место зарвавшегося «величайшего ниндзя» во время миссии, — вспомнил я про тот случай с отравлением. — В итоге его голова украсила бар, где они сидели, своими осколками и внутренностью. Иккью со страхом оглянулся на меня. Его лицо слегка позеленело. — Шиноби — воины, и отбросам среди них места нет, — я пожал плечами. — Даичи, Юрито, впереди в кустах сидит группа каких-то головорезов, в пяти километрах вперёд. Навстречу нам движется караван, он там будет чуть раньше, его сопровождают несколько генинов, вроде бы из выпуска Конохамару. Я не уверен, что они справятся. Поможем? — А я? — испуганно спросил Иккью. — А меня? Вы оставите меня здесь? — Нет, как же это — клиента, да ещё и такого дорогого, бросать одного? Ты же, Иккью, хотел посмотреть на нас в действии. Вот и посмотришь. — Нет-нет, я, кажется, передумал… Аааа! Как быстро! Отпусти, пожалуйста, отпусти! Ветер испортит причёску!

***

Даичи схватил его в охапку, и мы перешли на марш по пролеску. Через пару минут мы уже были на месте — за четыре сотни метров от засады, после чего пошли обычным темпом. Принца мутило. Головорезы, когда мы зашли уже в ловушку — он про неё не говорил, боясь спугнуть удачу того, что мы прошли мимо, — выпрыгнули на нас со всех сторон, ощетинившись топорами, клинками и даже кунаями. — Ха! Вот это дела, смотри, у них у каждого по паре протекторов, — я развесёло присвистнул. Вдруг один из них, главарь, жалобно проскулил: «Блядь, я его знаю, нам пизда». Откуда он меня мог знать — я не понял, и шла ли вообще речь обо мне — тоже, но в атаку мы бросились. Я решил воспользоваться моментом и использовать клинок. — Стиль Листа: Воздуховорот! — подпрыгнув, я закрутился вокруг своей оси, подобно подготовке к Кайтену, и врубился в толпу, держа катану на некотором расстоянии. Попутно я усиливал её, проводя через металл чакру земли. Это, конечно, не Кеккей Генкай одного из кланов Ивы, которые могли комбинировать Катон и Дотон в Котон — сталь, но тоже ничего. Остановившись на земле, я довольно оглядел полученный результат. Восьмеро из двадцати пяти бандитов получили разрезы по телу, не совместимые с жизнью. Ещё один — тот самый главарь — отделался двумя пальцами. — Футон: Вакуумные снаряды! — Даичи расплескал воздухом ещё десяток. Не так эффектно, как я, но более эффективно, стоит признать. — Тыыыыы, — замычал главарь, откуда-то меня знавший. И действительно, его лицо казалось будто бы знакомым. Но откуда? Не тот же это парень, которого мы забрали из Волка, да? Он-то вроде подался в Шугонины, но точно я не знал. Я изящным жестом убрал катану в ножны за спиной и начал складывать печати. — Катон: Великий огненный шар! — я намерено направил его на ноги врага, чтобы иметь возможность перед его смертью удовлетворить своё любопытство. Остальные враги уже погибли, и только этот оставался жив. Юрито довольно отряхнулся. — Откуда ты меня знаешь? — противник выл и стонал от ожогов по всему телу и догоравшей одежды. Кожа на открытых участках мгновенно пошла пузырями, а кое-где и лопнула. Запахло жареным мясом и кровью. Не получив ответа, я надавил ногой на руку, извивавшуюся по земле. — Откуда ты меня знаешь? — Тыыыыы убил ГоксунугииииииааааААА!!! Я убрал ногу. — Ну вот, только сегодня вспоминали эту историю, а ты тоже здесь оказался. Какая незадача. И что ж тебе не сиделось в стране Рек? Романтика большой дороги? — патетически спросил я. — Ладно, умирай уж, не буду тебя добивать, — я махнул рукой, оставляя обречённого корчиться на земле. Он содранным горлом что-то пытался провыть. Иккью вырвало нашим завтраком. Он упал на корточки, и его вырвало ещё раз. Эх, придётся вызывать Ойку. — Кучиёсе но Дзюцу! — воскликнул я. Ойка, появившись и даже никак не прокомментировав происходящее, просто плюнул водой в Иккью. — Спа… спасибо, — прохрипел он, когда мы помогли ему подняться. Руки и ноги у него дрожали. — Иккью, а у тебя случайно нет с собой того протектора, который ты пытался нам всучить во дворце? — задумчиво спросил я, глядя на недовольного черепаха.

***

Кривляния Ойки помогли вернуть нашему клиенту самообладание, и мы вскоре продолжили путь, оставив трупы «в первозданном виде» — сдача трупов за награду в этот раз в миссию не входила, да и свитков не было. Он даже смог сам, без нашей помощи, рассказать о произошедшем караванщику и вообще как-то повзрослел после этой демонстрации. — Так, получается, вся наша власть, — задумчиво сказал он мне вечером, когда мы организовали привал в стороне от тракта, — держится только на пустых словах? — Ты имеешь в виду старинные договора о союзе? Да, получается, так. Но ни одно какурезато — сейчас, по крайней мере — не станет проводить независимую внешнюю политику или пытаться перехватить управление над страной по собственному желанию. Такие дураки давно сгинули. Как Четвёртый Мизукаге, например, или Второй Казекаге. Они попытались восстать — и свои же их и убили. Вот и вся история. — Но почему? Ведь вы будто рождены править миром. — Нет, это не так. Ходят легенды, что тысячу лет назад одна великая Куноичи, ставшая известной как Заячья Богиня, попыталась подчинить себе всё человечество. Но не преуспела. Её собственные сыновья не дали ей получить такую страшную власть. С тех пор и повелось — шиноби воюют, правители правят и разводят политесы. Никому не нужна голая власть над такими территориями, ведь это ответственность. Мало, очень мало из нас просто интересуются хотя бы политикой. Ещё меньше — хотят в ней участвовать. — И всё же интриги, как ты сам говорил, для шиноби — привычное дело. — Интриги внутри своего общества, среди других шиноби. Не в масштабе целого мира. Уж поверь.

***

В гарнизоне Кохаку мы задерживаться не стали. Несмотря на то, что наш путь шёл с опережением графика, гостепреимные Кохаку так или иначе заставили бы нас остаться у себя не меньше, чем на сутки. А так — Даичи просто дошёл до поста, отметился на нём, и мы продолжили наше путешествие в привычном темпе. Иккью был неприятно удивлён тем, что вне столичного, центрального региона страны Коноха и её гарнизоны не столь хорошо справляются со внутренними угрозами. — Но ведь вы получаете за это деньги! — негодовал он. — Прекрасные воины, которых и нужно-то пара человек, чтобы разгромить всех местных бандитов! — Если уж мы заговорили о прагматичных ценностях, — встрял я, — то давай вспомним расценки на миссии государственного характера. Он тут же увял, вспомнив наш утренний разговор. Я объяснял ему, что единственный инструмент влияния гражданских на шиноби — деньги. О том, что расценки на миссии для государства выходят заниженными и шиноби порой даже несёт убытки от участия в таких операциях. И о том, какой позор для селения, когда их собственные правители пользуются чужими услугами. В пример я привёл предыдущего правителя страны Ветра, который был вынужден вернуть пост дяде после своей гибели от рук Гаары. Этот правитель решил, что Сунагакуре недостаточно эффективно тратит бюджет, прекратил их спонсировать и даже нанимать, а потом отправил своих охранников во время тех самых финалов, чтобы они убедили Гаару проиграть — мол, продемонстрировать всему миру, что он прав в своих оценках. — И, к тому же, достаточным числом шиноби для постоянного контроля этих земель Лист не обладает. Да что там, даже в самой многочисленной Иве не хвататет людей для полного контроля над их горами и плато. Разговор вообще начался после того, как в десяти километрах от гарнизона на нас из кустов выпрыгнул бандит с тесаком, потребовавший «кошелёк или жизнь». Разумеется, церемониться с ним никто не стал — Юрито одним-единственным шурикеном просто пробил ему лоб, после чего бандиту стало не до нас. Я же получил серьёзный втык от собственной совести, что расслабился в непосредственной близости от «своих». — Плюс, — продолжил Даичи, — бороться имеет смысл только против банд грабителей. Такой вот незадачливый воришка, скорее всего — младший крестьянский сын, не представляет угрозы ни для защищённого каравана, ни для охраняемой персоны. — Но всё равно! Как вообще можно позволить грабителям существовать здесь? — А если мы зачистим, скажем, в зимний сезон все банды окрестные, то летом никто не станет платить налоги. Ведь зимой именно крестьяне от безделья, голода и общей нищеты собираются в банды, чтобы поживиться за счёт проходящих богачей. — Жизнь из дворца казалась такой простой, — посетовал принц после недолгого молчания. — А тут кругом жестокость, нищета и разврат какой-то! Разврат он вспомнил после того, как в одном из селений, куда мы забрели — ещё до Кохаку — местный мужичок предложил нам за сотню рьё купить девственность его десятилетней дочурки. Мужика мы избили под гневные вопли Иккью, сбросив тем самым напряжение. Но сотню рьё он ему всё-таки оставил. Чтобы не было соблазна такие предложения делать мимоидущим. До границы страны мы дочапали ещё через два дня. Пограничный пост со страной Травы (она же страна Бамбука, но никто её так не называл — из шиноби, по крайней мере) представлял собой мощные фортификационные укрепления на скалистом берегу Великой огненной, к которым примыкал мост Каннаби — его реконструкция, ведь во время Третьей мировой команда будущего Йондайме подорвала мост, чтобы загнать войска страны Земли — как шиноби, так и простых дружинников и ополченцев, занимавшихся опустошением территорий, — в котёл. По итогам этой операции Минато стал героем селения, а Хирузен, в силу общего недовольства и провалов, ушёл в отставку, сделав пост Хокаге вакантным. Несмотря на общую защищённость и внушительность форта, находилось на нём всего семеро чунинов, один Хьюга, который вообще спал, когда мы пришли, и джонин Текуно, вообще пробегавший мимо и решивший переночевать. Граница на замке, ничего не скажешь. Но на то, чтобы осматривать грузы и не пропускать подозрительных личностей, сил этого гарнизона хватало, а большее было и не нужно — всяко шиноби смогут обойти через незаконные тропы ниже и выше по течению, а просто так через мост шли только идиоты и начинающие контрабандисты. В предыдущие свои визиты в эту страну (и пробеги мимо) времени удосужиться взглянуть на жизнь обывателей у меня, как и у других, не было. Тем больше впечатлений было получено на этот раз. Перейдя в страну Бамбука по мосту, мы коллективно решили, что жизнь в стране Огня — самая настоящая сказка. Какие-то грязные лачуги собирателей бамбука, плантации сахарного тростника, где работали полуголые дети, понукаемые мордоворотами прямо с тракта, девушки и беременные женщины, прямо в лужах принимающие ванные процедуры, общая антисанитария, какие-то мухи, комары, жара, палящее солнце, дикая влажность — а, казалось бы, от границы страны Огня мы удалились (и вообще-то на север) всего на десяток километров. Ночной привал было решено сделать в какой-то местной гостинице, которая хотя бы не выглядела как изнакурнож. Что такое «изнакурнож», пришедший мне в голову, я толком объяснить не смог, но все согласились, что слово подходящее для хибар местных крестьян. Неожиданно на стойке гостиницы нам встретился очень даже знакомый юноша. Подросший вверх, но никак не в ширь, всё в таких же чёрных очочках и с хвостом — но теперь уже без протектора, Муями собственной персоной зарегистрировал нас и даже вызвался проводить до номера, оставив стойку на внушительных размеров девушку. — Вы, наверное, меня не помните, — он как-то грустно вздохнул, — но мы с вами участвовали на одном экзамене… — Конечно, помним, — перебил его Даичи. — Твоего здоровенного крота хрен забудешь, Муями. — О, вы помните моё имя… и Могуранмару… — он внезапно всхлипнул. — Простите, я пойду. Мы проводили взглядами Муями, который, всхлипывая, будто в истерике, свернул в ближайшую дверь подсобки. Там что-то грохнулось, всхлипывания продолжились. — Вы его знаете? — недоуменно спросил Иккью, пропустивший всё в уборной, куда его сопровождал Юрито. — Он выглядит вашим ровесником. — Это разве не тот парень, который с кротом за нами гнался? — спросил Юри, небрежно поигрывая кунаем, который тут же оказался в его руке. — Да, но он какой-то странный. Ладно, потом узнаем. Мы расположились в полученном номере, где было четыре футона на полу, видимо, изображавших спальные места. Что же, не солома — и ладно. Удивительно, но нигде не было никаких насекомых, которые сопровождали всё в этой стране. Прямо магия какая-то. Ночью я вышел в уборную — она была на этаже одна — и уже на выходе снова столкнулся с Муями. Он остервенело тёр пол тряпкой, что-то шепча себе под нос. Увидев меня, он сдавленно охнул и выронил швабру. Та упала бы на ведро, не подхвати её я ногой, и произвела бы шум, который гарантировано поднял бы всю гостиницу на уши. — Ты ведь Кьёджи, да? — как-то обречённо поинтересовался он. — Я не знаю, что мне делать, Кьёджи! Ты помог мне в тот раз, накормил, а я никогда не забываю тех, кто мне помогает. Но кто же знал, что это будете вы?! Кто?! — Что случилось? Если ты хочешь чем-нибудь поделиться с нами, то тебе стоит просто сказать, верно? — Я… Мне… пойдём. Он потащил меня за собой, схватив за локоть, куда-то вниз по лестнице — с другой стороны. Мы спустились в, очевидно, технические помещения, где спали несколько Анбу с рисунками цветов на масках. — Рьюзетсу! — он дёрнул за рукав одну из Анбу. Та мгновенно отреагировала, своим танто прочертив царапину на лбу парня. — Ай, что же ты делаешь?! Это же я! — Муями? А это кто? Рьюзетсу, Рьюзетсу, Рьюзетсу. Знакомое имя. Где же я его слышал? — Это… это мой друг. Он из Листа. — Ты привёл шиноби из Листа сюда? А если он узнает о плане? — меня всегда восхищала способность шиноби хранить секреты в экстренной ситуации. Да и вообще. — Я тебе больше скажу, — он обиженно потирал лоб, — он и есть охранник нашей цели! А вот это уже серьёзно! Что за пиздец-то? Муями, бля, не простой парень-то! Я думал, он оставил деятельность шиноби, а он, оказывается, тут ловушечку нам готовит! Вот это хитрость! Но с привкусом плохого шиноби — честный слишком. Я бы, наверное, его не пощадил — тот крот и правда сниться только в кошмарах мог. — Восемь триграмм! Двойные восемь ударов! Два! Четыре! Восемь! Вот теперь вы мне всё и расскажете. Никогда не думал, что эта детская техника, показанная мне Хинатой от безделья, когда-нибудь пригодится в реальности. Трое других Анбу дрыхли — или делали вид, что дрыхли, но руки я им лесочкой-то скрутил. Муями корчился от неприятных ощущений на полу, Рьюзетсу, с которой я снял маску — миловидная зеленоволосая девушка — молча терпела боль, осевши назад на пуф. — Что за заговор? Что за цели? Давайте-давайте, иначе будет больно.