Сломать судьбу

Огорошенный намерениями Кабуто, я стоял, будто соляной столб, застывшим изваянием посреди зала, пока вокруг приспешники сумрачного гения — как живые, так и уже мёртвые, — развели бурную деятельность. Следы недавних событий, случившихся буквально минуты назад, быстро убрали, труп почти возродившегося Отсутсуки окончательно сожгли, насыпали песочка, а поверх него чернилами начали наносить изменённую по какой-то схеме, которую красноволосая трупокуноичи согласовала у Якуши, ритуальную фигуру Эдо Тенсей. Ну, правда, сказать, что я стоял совсем без движения, было бы ошибочно — я придирчиво оглядывал округу Бьякуганом. В частности, пятачок, на котором не осталось зелёной травы, сожжённой огненной чакрой Кьюби. Наруто уже реже выпускал свои «хвосты», а его — и мои, вообще-то, — друзья уже не так сильно были напряжены. Кризис миновал — по крайней мере, там. «Что же сказать Кабуто?» — вот такая мысль не давала мне покоя. — «Как отговорить его?» Он не должен был возродить его, ни при каких обстоятельствах. Интуиция и здравый смысл подсказывали, что такого опасного человека, шиноби, который, собственно, И СОЗДАЛ Эдо Тенсей для себя самого (!), не остановить никакими барьерами, если он будет возвращён. И хотя Орочимару как-то контролировал его во время нападения, всё указывало на то, что это был не совсем Тобирама. Не совсем его личность. — Кабуто, — наконец, решился я попытать удачу. — Ты точно уверен, что Тобираму стоит возрождать? — Да, — мимоходом бросил он, проглядывая очередной свиток. — Он создал эту технику, он и подскажет, почему Учитель всё ещё не с нами. Препятствий нет. — И тебя совсем не смущает, что даже Третий побоялся возрождать Второго сразу после его гибели? — Предатель боялся справедливого наказания, — фыркнул Кабуто, наконец, удостоив меня взглядом. Взглядом безумца, маньяка, одержимого навязчивой идеей и остановившегося в шаге от получения вожделенного. — Нам нечего бояться, всё будет под контролем. Посчитав разговор оконченным, он, сверкнув бликом линз, отвернулся. В воздухе запахло самой настоящей грозой. Я вновь активировал Бьякуган в попытке найти оптимальный путь отступления по хитросплетению коридоров. Пока один поток сознания занимался обзором местности, другой интуитивно почувствовал нечто неправильное. Что-то странное. Какой-то запах. Катасуке, толкавший мимо меня тележку с аппаратурой, тоже вдруг остановился. Он оглянулся на меня, принюхиваясь. В воздухе пахло грозой. Не метафорически. Под потолком вдруг сверкнула молния. Кто-то вторгся в логово Кабуто. Кто-то невероятно сильный, настолько, что смог использовать пространственное дзюцу и перенестись под защитные купола. — Суитон: Великая волна! — Райтон: Разряд! — Рантон: Грозовой шторм! — прогремели голос откуда-то с потолка. Меня сшибло с ног водяной волной, а в помещении вдруг стало очень тесно. Шиноби Кабуто уже вступили в бой с каким-то противником, что остался незамеченным мною… до последнего. — Бьякуган! Вот чёрт! Это были ниндзя Облака, десяток бойцов во главе с Даруи — тем самым Даруи, что был личным учеником Третьего Райкаге и правой рукой Четвёртого. Злым донельзя шиноби, вступившим в бой сразу с четырьмя призванниками Кабуто. — Вставай, бежим, — дёрнул меня за рукав из лужи Тоно. Измазанный в краске и невесть откуда взявшейся саже, пухлый исследователь с бешенным страхом в глазах пытался уползти куда-то в сторону гермоворот. — Да быстрее же, ёбаный в рот! Я резво вскочил и подхватил его, поставив на ноги, и мы бросились на выход. Путь нам внезапно преградил бросившийся наперерез светловолосый парень в плаще с протектором Кумо. На ум вдруг пришло сравнение с Юрито — видимо, он был ему каким-то кузеном. Сходство определённо было. Даже в чакроканалах. — Джукен! — потянувшись рукой к мечу за спиной, я вынудил его попытаться достать свой клинок, чтобы парировать мою атаку, что и было моей задумкой. Пока этот парень выхватывал меч, я на рефлексах кинулся вперёд, сократив дистанцию до минимальной, и с силой ударил его в солнечное сплетение. Он в последний момент попытался отшатнуться, но не сумел. Впрочем, пока он отлетал, я отметил, что парень успел заблокировать чакроток и мой удар не принёс фатальных разрушений. Если не считать переломов рёбер и травму сердечной мышцы таковыми. Иллюминация, освещавшая подземные залы, вдруг погасла вместе со всей аппаратурой, и лишь несколько факелов на стенах остались подсвечивать бой — он, что неудивительно, шёл и на этой стороне гермодвери. — Куда? — крикнул я Тоно, пытаясь найти проход между стеллажей с документами и тележек с компьютерами. Эх, столько добра пропадает… Тоно ткнул в сторону одного из факелов, и я вновь активировал Бьякуган. Мертвецы явно проигрывали подготовившимся кумонин — сразу двое пользователей фуиндзюцу, какие-то братья-близнецы, поднимали и надёжно закрывали в воздушный короб трупов одного за другим, где эти трупы, собственно, рассеивались по какой-то причине. Пепел от них, правда, дополнительно снижал видимость даже мне, поскольку нёс следы чакры. Машинально двигаясь вслед за моим товарищем по несчастью, я наконец вырвался в какой-то коридор. Стена за нами задвинулась, и Катасуке дополнительно задвинул деревянную перегородку. — Это пиздец! — тяжело дыша, поведал он. — Нам всем пиздец! — Где выход? — спросил я его. — Куда идти? — Этот холм создал ещё Орочимару, старые ходы, как этот, опасны, — ответил мне невпопад Катасуке. Утерев со лба испарину вперемешку с грязью, он повернулся лицом в глубину тоннеля, освещённого факелами. Пахло сыростью и затхлостью. — Ты знаешь, как выбраться? — повторил я. — Выбор у нас небольшой… — вздохнул он. — Назад всё ра-…. В помещении, откуда мы выбежали, случился какой-то большой взрыв. Даже через стену был слышен треск и грохот от ниндзюцу… и техники, которая гибла от рук кумонин. Некстати пришла в голову мысль о том, что Кабуто обещал убить всех, кто мне дорог, своей смертью. Вот дерьмо. Потолок натужно затрещал. — Бежим! После первых двадцати факелов (обзор Бьякугана стремительно сокращался — породы над нами становилось больше, так как тоннель шёл вниз по дуге), висевших в полусотне шагов друг от друга, мы выбежали в какой-то зал, явно ритуальный. — …! — попытался я воскликнуть, но у меня не получилось — вновь, как в том самом зале на входе... Бьякуганом никакого пятна тёмной чакры по центру видно не было, но это не означало, что ловушки нет. Тоно дёрнул меня за рукав. Его рука стала испускать слабое зелёное свечение Шосена, которым он освещал себе путь. Я кивнул и вслед за ним по кромке обошёл центр зала. Сверху посыпались камешки. Пахло омерзительно — как будто разлагавшиеся тела были развешены по всему периметру помещения. Дойдя до противоположного тоннеля, Тоно вдруг свернул в какую-то нишу, где оказалась металлическая винтовая лестница, ржавая, старая, явно времён расцвета Орочимару. Поднявшись до небольшой площадки, на которой была какая-то дверь, я почувствовал, что вновь могу говорить. — Где мы? — Это лаборатории Корня, думаю, — Тоно потёр (даже, скорее, протёр) переносицу и достал футляр с запасными очками. — Можем заглянуть. Бьякуганом заглянуть за эту дверь не получилось, а сама дверь не поддалась, и мы, не теряя времени, направились выше. — А ты съел пилюлю? — вдруг спросил Катасуке, обернувшись через плечо. — Да, съел, а что? Тот не ответил. На третьей по счёту площадке лестница кончилась очередной дверью, на этот раз — заблокированной по вполне естественным причинам. Дверной проём был заблокирован камнями и разного рода строительным мусором, в том числе — обломками стен коридоров с типичным «Орочимаровским» орнаментом, который я видел в нескольких местах убежища в стране Озёр. Активировав Бьякуган, я удивлённо обнаружил, что за этим завалом через десяток метров собственно находится свободный воздух — основная часть массивного кургана буквально перестала существовать, сменившись на воронку-карьер, оставшийся следом применения какой-то разрушительной техники (или не одной), проделавшей значительную цилиндрическую прореху в холме. Катасуке, узнав о том, что осталось от убежища Кабуто, буквально-таки осел на пол по стенке и натурально заплакал. — Дотон: Земляная волна! — воскликнул я, приводя чакрой в движение земляную массу по ту сторону лестничной шахты. Наконец, мы оказались на открытом пространстве. *** — Вот дерьмо! Следов того, куда пропали мои товарищи, я не обнаружил. Вернее, одно (по следам) было ясно — Наруто увёл всех на гору Мьёбоку, в царство жаб, призвав одну из них, видимо, спасаясь от боя. Это решало некоторые проблемы (например, объяснение того, как я оказался внутри логова Кабуто и что послужило причиной этого пиздеца), но создавало другие — например, что делать дальше, ведь статус миссии остался неясным. — Дерьмо, — флегматично согласился Катасуке. — Но Кабуто-сенсей жив, и это главное! Ведь я до сих пор не умер. Я обернулся и смерил его оценивающим взглядом. Он сидел, привалившись со счастливым видом к стволу дерева, и разглядывал облака. «В детстве Шикамару тоже любил так смотреть облака», — подумалось мне. Кроме прорехи в холме, ничего не напоминало о прошедшем бое. Уже давно стемнело, и вся живность попряталась в глубь лесочка -- и над бывшим холмом стояла тишина. Лишь порывы ветра привносили какие-то звуки. Ветер был холодный. На душе было тяжело. Я не справился с заданием. Не остановил Кабуто — и не выяснил его дальнейших шагов. Именно моё вмешательство едва не убило Наруто, а он, джинчурики — и мой друг, между прочим! — был важным и едва ли не единственным козырем Листа в войне с Акацки и Северной лигой… а шиноби листа, мои друзья, увидели, что я их будто бы предал. Ветер усиливался.