Сломать судьбу

События этого дня, которые, казалось, заняли добрые двенадцать часов — но счёт времени я на самом деле потерял уже давно. Вновь начался проливной дождь, что, вкупе с душевными терзаниями, лишило меня возможности нормально уснуть. Катасуке, ставший моим невольным напарником, устроился на ветке большого дуба, куда я его поднял, и даже спал — судя по размеренному дыханию. Моё же состояние спать мне мешало. Я подвёл друзей, семью, селение — в очередной раз. Каждый раз, снова и снова я оказывался каким-то слабаком, который, несмотря на все навыки и умения, полученные ранее, ничего не мог поделать в ситуации. Будто бы всё складывалось против меня. В этот раз меня взяли в плен из-за моей собственной глупости. Я мог бы расправиться с этими кумонин, уже покойными учениками Кираби, я ведь, мать его, Хьюга, шиноби Листа, великий джонин, раздери его… гром, но вместо этого я позорно сдался. Пошёл на их требования. Лишился доверия друзей — может, не целиком, но того, что между нами было раньше, наверняка больше не будет. В глазах Шикамару читалась боль, когда он понял, что произошло, когда мы говорили перед этим чёртовым холмом… Внутри зажглась какая-то невиданная злость. Может, это и была цель Хокаге? Может, для этого меня и послали с моими друзьями — Шикамару и Наруто, одними из моих ближайших товарищей не считая сокомандников, — на поиски Кабуто? Ведь в этом была цель Хокаге и её советников. Я ведь всё ещё неясная для них карта: и они наверняка знают от Гая о моих «приключениях» в Лунном храме, да и помнят о том, что я лучше и больше знал об Акацки… Они пытались избавиться от меня и раньше: та миссия с аобико и появление Хидана и Какузу на дороге прямо перед нами, свадьба даймё в стране Травы, да мало ли было случаев? Ведь и Учиха, когда те стали слишком сильны — непокорны, неподвластны, самовольны, — были уничтожены управленческим решением человека, который руководствовался какими-то своими принципами. Что мешает его ученице сделать то же самое со мной? Я глухо рыкнул и ударил локтем по стволу дерева, на который опирался спиной. Воспоминание о встречах с Итачи подсказало сиюминутную мысль снять протектор и перечеркнуть его кунаем — который так вовремя был у меня в левой руке. Я выдохнул. То, что Цунаде вела свою игру — абсолютно точно. То, что после гибели (исчезновения) Орочимару от меня как от того, с кем он хотел бы связаться в Листе, стало меньше пользы — определённо. Но значили ли интриги руководства деревни, что мне стоило предать мою семью, друзей? Сама мысль об этом вызвала грусть и сожаление, подкатившие к горлу. Нет, это было бы напрасно. Но кое-что я сделать всё же мог. Я мог начать свою игру. Перестать слепо действовать под дудку Хокаге. Хотя бы привлечь брата. Никто этого не заметит, ведь начинается война. Это не будет болезненно, но будет полезно. Для меня самого. Да и, пожалуй, для Конохи. *** К утру тучи слегка отступили, и, мы, изрядно продрогнувшие с толстяком Тоно, смогли понадеяться на лучи уже не слишком горячего осеннего солнца. Катасуке не был полноценным шиноби, и даже базовым навыкам он обучен не был, а я не имел никакого желания нести его на карачках (с одной стороны), и всячески стремился оттянуть возвращение в город (с другой). Оттянуть — потому что мне нужно было принять решение. Самостоятельно. О том, что делать дальше. Искать ли встречи с Тонери, чтобы вместе с братом двигаться дальше к цели, и если так — то какая цель передо мной стоит? Или же, может, отправиться на поиски Саске в страну Горячих источников, где он, по идее, восстанавливается после пересадки глаз? А это требовало времени. Лесная тропинка, которой мы шли, петляла меж деревьев. Было видно, что ей пользовались редко, и пользовались исключительно местные бандиты из числа бывших крестьян — другой её конец, дальний от тракта к городу, заканчивался полуразрушенной избушкой в лесу. Сейчас же можно было не опасаться ничьего появления, поэтому я даже Бьякуган не использовал в полную меру. Ночёвка в лесу вызвала нарушение здоровья, а это ударило по скорости восстановления чакры — дело тонкое, и Шосен недомедика-Катасуке помочь мне не мог. — Слушай… — нарушил молчание Катасуке, — а ты же вроде как теперь нукенин? — С чего ты взял? — я покосился на него с недовольством. — Ты сотрудничал с Кабуто-сенсеем, — криво усмехнулся толстяк. Сейчас, при свете дня, он казался каким-то хитрецом, маскирующимся под неумеху. — Уверен, что в Листе таких не любят. — То, что произошло вчера, не было сотрудничеством. Меня принудили. — Не думаю, что при отсутствии других свидетелей Годайме Хокаге поверит тебе. — К чему ты клонишь? — я остановился и опустил руку в подсумок, сжав ладонь на кунае. — Я? — Катасуке наигранно рассмеялся. — Я ни к чему не клоню. Ты неудачник, Кьёджи Хьюга, раз так ничего и не понял. Тебя подставили, но даже мне известно, что тебя будут искать как предателя. Найдут и убьют! Но если ты согласишься на одно моё предложение, то я замолвлю перед Хокаге словечко за тебя. Правой рукой я сложил печать концентрации и активировал Бьякуган. «Проклятье!» — на деревьях в сторону дороги стояла, не скрываясь, группа из пятерых Анбу Конохи. Видимо, толстяк был ещё и сенсором, раз обнаружил их. Меня озарила догадка. — Тебе не удастся меня провести, Катасуке. Я не работал и никогда не поддерживал Кабуто. Меня и его ничего не связывает, а тот факт, что вчера я прошёл в его логово дальше остальных и стал свидетелем атаки ниндзя Кумо и попутно смог вытащить оттуда тебя, говорит лишь о том, что я выполнил задачу Хокаге. Мне не нужно ни слово от тебя, ни дело. Ты будешь передан Анбу, и они вытряхнут из тебя всё, что им нужно, о планах Кабуто. Главное было говорить уверенно. Анбу пришли в движение, лишь только я заговорил, и через какие-то считанные секунды оказались на поляне. — Вот так встреча, — глухо проговорил командир отряда, скрытый под маской енота. Я его определённо видел раньше среди охраны Резиденции, но кто скрывался под маской… — Признаться, мы не ожидали, что этой дорогой будут выходить не только приспешники предателей. Двое Анбу, не мешкая, закрепили на несопротивляющемся Катасуке ограничители вроде тех, что когда-то давным-давно были нацеплены на Мизуки. — Кьёджи Хьюга, — представился я, всё ещё сжимая рукой кунай в подсумке. Сложив руки на груди, командир Анбу наблюдал за тем, как Катасуке упаковывают в мешок, сковывающий движения. Рослый амбал, вероятно, какой-то член клана Оникума, судя по наручам и оголённым плечам, собирался закрепить этот «мешок» на спине. — Вы знали о том, что должно было произойти, верно? И ждали, что Кабуто и его люди будут отступать здесь после нападения Райкаге? — Я не намерен обсуждать свои приказы с тобой, парень, — жёстко ответил «енот». — Могу лишь предложить тебе последовать с нами в Лист. У Хокаге неминуемо возникнут вопросы к тебе, Хьюга. Двое Анбу сделали шаги в мою сторону, обходя меня полукругом. — Вы поведёте меня под конвоем? — Ты пойдёшь с нами, но если захочешь сопротивляться… то конвой мы тебе обеспечим. *** Дорога до Конохи прошла быстрее, чем путь в сторону логова Кабуто. В конечном итоге, несмотря на погоду и холодное отношение Анбу, мы добрались без каких-либо происшествий — и лишь на душе у меня было погано. Подумать только, ещё накануне я раздумывал уйти в какое-то «свободное плавание», и вот, Анбу ведут меня на приём к Хокаге, которая наверняка учует мою слабость и… И что-то со мной было не так. — Так, значит, ты действительно помешал Кабуто возродить Тобираму? — с хмыком спросил Какаши. Допросом процедуру общения заинтересованных лиц со мной было назвать трудно: по сути, это был доверительный разговор. Десятерых человек, сидевших полукругом ко мне. Безоружному, приклеенному особым дзюцу отдела расследований к стулу, вмурованному в пол. В подземельях горы Хокаге. То есть да, это был допрос — но формально я отчитывался перед Хокаге о проделанной работе. Меня ведь никто не пытал. Тем более, что я рассказывал и отвечал на вопросы комиссии более чем добровольно. — Да, Какаши-сан. После того, что обнаружила в архивах моя жена, Карин, я понял, что Тобирама-сан наверняка бы решил привнести в мировую политику свой собственный взгляд, что неминуемо привело бы… — Не думаешь ли ты, мальчишка, — рыкнул старший Инузука, — что именно появление Тобирамы могло бы нам всем сейчас помочь? — Да, — поддакнул человек в безликой маске Анбу. — Тобирама позволил бы Конохе одержать верх надо всеми. — То, что мы сорвали планы Якуши, — повысив голос, заговорил Данзо, — это, несомненно, плюс. То, что джонин Кьёджи Хьюга согласился на сотрудничество с врагом, и согласился дважды, — это, несомненно, недопустимо. Он должен быть наказан. Хокаге, слушавшая меня до этого благосклонно, сейчас явно стала недовольна. Чем именно — сказать было трудно. — Да, Хьюга действительно пошёл на труднообъяснимый поступок, — резюмировала она, глядя мне в глаза. — Но в итоге его действия принесли пользу для нас. Кабуто наверняка заляжет на дно. Угроза для форпоста на востоке страны ликвидирована вместе с предателем. Даруи, один из лучших бойцов Облака, скорее всего, был уничтожен вместе со своим отрядом той техникой, что применил один из возрождённых бойцов Кабуто. Поэтому Хьюга прощён. По ряду «зрителей» прошёл гул. Некоторые кивали, но отнюдь не все были согласны с решением Хокаге. Я и вовсе поймал себя на ощущении, что это какой-то театр одного актёра. — Кто-то может сказать, что ему нужно доказывать лояльность кровью. Отправить на фронт, на помощь Такигакуре или усилить группировку в стране Травы, тем более, что он знает местность. Но я считаю, что у него есть один шанс заслужить полное прощение и доказать лояльность Листу. Данзо? — Кьёджи Хьюга… — путы и клей, удерживавшие меня, спали. — Тебе предстоит устранить угрозу со стороны… Учиха Саске. Заставь его вернуться в Лист. Или... убей.