Сломать судьбу

Травмы, полученные Саем и Шинобу, оказались сложнее, чем мы полагали сначала. Мибу был в беспамятстве, метаясь в горячке среди кошмаров: Йоме, обследовав его, предположила, что наши товарищи стали жертвами одновременно нескольких дзюцу, в том числе Гендзюцу, которое атаковало их разумы, и Ниндзюцу, атаковавшего их тела. У Шинобу были многочисленные ушибы и ссадины, полученные при падении, но наибольшее беспокойство вызывала воспалившаяся рана на животе, которая была связана с применённым против них Футондзюцу. Сай держался лучше, лишь периодически его взгляд расфокусировался, а по телу пробегала мелкая дрожь. Что именно за кошмары его преследовали, он не сказал, но самоконцентрация Анбу позволяла ему в целом оставаться боевой единицей. Впрочем, тут и я, и Даичи, как старшие шиноби отряда, были непреклонны: ни один, ни другой в проникновении в Рьюмьяку участвовать не могли. Нам, в общем-то, и не нужно было лезть в подземные катакомбы, если бы не тот факт, что ранее кто-то украл ключ от Хору. Если ключи были взаимозаменяемы, то древняя чакра, будь она высвобождена из этого источника и попади она в руки тех же Акацки — а раз Саске был здесь, то Акацки, несомненно, имели свой интерес, — то всем нам было бы плохо в дальнейшем. Поскольку мы всё же были шиноби, мастерами скрытного проникновения (хотя, говоря по правде, мастерами скрытного проникновения мы не были — это вот Райдо-сенсей или Генма-сенпай могли таким похвастаться в полной мере, а мы были элитными шиноби для боевых столкновений с живой силой противника, как охарактеризовал бы род нашей деятельности Ирука-сенсей), то и план действий мы в кои-то веки решили подобрать соответствующий. С помощью Хенге Конохамару и его клон приняли облик убитых им же ниндзя, а я, Амаги, Даичи, Юрито и Шира сменили облик на караванщиков. Сен решила остаться снаружи, так как её техники ветра не подходили под сражения в узких коридорах, а Йоме и Куричи должны были следить за состоянием раненых. Руки мы повязали друг другу фальш-узлами, а в рюкзак клона-«здоровяка» поместили несколько полешек из запасов, найденных в башне, чтобы иметь возможность применять Каварими. План был следующим: мы заходили внутрь, в подвал третьей башни, как конвоируемые пленники, встречались с этим таинственным Анрокузаном, проникали дальше и наводили суету. Конохамару должен был, передав нас, вернуться, и очень переживал по этому поводу. Мол, Амаги справится не хуже него — но ни у кого из нас, кроме самого Конохамару, не хватило бы умений применять Хенге на клоне, а меньшее число пленников вызвало бы подозрение. Конечно, в плане были изъяны и риски: так, пароль-стук эта баба выдала очень неохотно, и он мог оказаться ложным, тревожным, а без Шинобу, который владел техниками допроса, мы не могли быть уверены в её словах ни на йоту. Но лучше идей всё равно не было: если бы Саске покинул это место, то мы могли бы и не найти его следа, а сейчас у нас есть хоть какие-то гарантии. На всякий случай Матсури была отправлена в Песок связной, чтобы сообщить о промежуточных результатах и запросить подкрепление, в том или ином виде. Действовать было решено утром: я видел Бьякуганом на протяжении всей ночи, как люди внизу, в подземельях Рорана, копошатся без устали. Правда, чакронесущий песок и прочие «фонящие» фрагменты мешали разглядеть детали, но иной пользователь Бьякугана и этого бы не увидел. Зато я видел Саске, который спал в отдельном помещении. Один. Его глаза даже отсюда выглядели немного иначе, чем в прошлую нашу встречу, но я это связывал с изменившейся структурой из-за Вечного Мангёке: после пересадки моих глаз Тонери и наоборот у нас тоже изменилась структура чакроканалов, правда, опасных воросов так и, в общем-то, не последовало. Впрочем, видимо, Тоби пересаживал глаза Учих из своей коллекции кому-то ещё, потому что среди копошившихся ниндзя были двое, обладавшие чем-то, похожим на Шаринган, но немного неестественный. Подробностей мне не было видно, но чакроузлы в глазах выдавали это Додзюцу с головой. Что ж, Шаринганы могут пригодиться в будущем новому поколению Учиха. Кадари же рано или поздно заведёт детей, может, и с Ханаби, а может, и с кем-то ещё, а какой эффект вызовет пересадка чужих Шаринганов им, никто пока не знает.

***

Сен разбудила нас в пять часов утра. В башне, несмотря на возведённую мною стену земли, усиленную («закалённую») катондзюцу Конохамару, было достаточно холодно. Йоме уже не спала, сосредоточенно положив руки на лоб Мибу, она пыталась вернуть его в сознание, пока Куричи, выглядевшая так, будто сейчас сама уснёт, прогревала Шосеном рану на теле мужчины. Куричи вообще всю нашу миссию чувствовала себя не в своей тарелке без своих друзей-кузенов и явно испытывала стресс. Это было полезно для неё, так как шиноби должен уметь работать в любой команде. Все поднялись одинаково бодрыми и сосредоточенными. Потратив минимум времени на приведение себя в порядок, мы ещё раз обговорили последовательность действий. — И всё равно, я не хочу бросать вас и возвращаться, — упрямо проговорил Конохамару. — Я могу быть полезен и там, внизу! Я осуждающе посмотрел на парня, а Юрито прикрыл глаза рукой. Шира сосредоточенно разминал кулаки — для него даже простое Хенге было тяжёлым испытанием, пусть он и освоил эту технику, и мог, по собственным словам, удерживать её несколько часов в концентрации. Пока Даичи собирался с мыслями, чтобы ответить парню, подал голос тот, кто, вообще-то, должен был отдыхать. — Они правы, Конохамару, — тихо, но решительно сказал Сай. — Ты недостаточно силён для противостояния Учихе, если он действительно там. Тебе нужно будет вернуться сюда: я один не смогу защитить всех, случись что. Амаги нужен там, чтобы отвлечь внимание от малой численности нашего отряда, а тебе не стоит рисковать понапрасну, сбивая маскировку. Слова Сая шокировали парня, он неверяще посмотрел на подручного Данзо. — Мой дед никогда бы не простил мне, если бы я струсил, — удивлённо сказал младший шиноби. — Поверь, твой клан не простит никому из нас, если ты сложишь голову из-за своей глупой гордыни, которую мы не сможем обуздать. Сарутоби задумался и посмотрел на Сая долгим взглядом, а затем кивнул. — Если вы все так считаете… я был бы слишком самонадеянным глупцом, если бы не прислушался к вам. А будущий Хокаге не может быть глупцом! Поэтому я согласен с планом, — последние слова ему дались всё-таки тяжело. Белое солнце над пустыней только-только начинало раскалять песок и сухие камни, столетиями служившие пристанью для путников, караванщиков и бандитов. Лёгкий ветерок добавлял неприятных ощущений: пригревавшее всё сильнее солнце заставляло ощущать тепло, но воздух был всё ещё холодным, а одежда погибших караванщиков, сымитированная нами, была отвратительно некачественной по сравнению с обмундированием шиноби. Ещё бы, ведь шиноби имели деньги с контрактов, и на обмундировании, на поставках всего, что обеспечивало жизнь скрытых селений, не скупились. Целые регионы мира жили за счёт торговли с шиноби, а обычный люд довольствовался крохами с этого барского пирога. Впрочем, караванщики-контрабандисты были преступниками по законам страны Ветра, а потому не мне их было жалеть. От второй башни, где мы ночевали, до третьей вела тропинка через остатки какого-то привратного квартала. Идти было от силы минут десять, а в темпе шиноби и вовсе меньше трёх минут с прыжками по остаткам стен, но мы были как бы пленниками, а потому, для поддержания маскировки (вдруг Анрокузан был сенсором? Дальше сотни метров от выхода из башни он бы всё равно ничего не учуял, а тут понял бы, что великие воины из деревни Снов ведут жалких пленников), мы еле тащились. Впрочем, никто нас у входа в башню не встретил, что было логично. Зайдя внутрь, мы прошли мимо остатков кострищ, обломков каких-то костей, угла, в котором явно ссали, и прочих атрибутов таких мест. Сама башня была больше в диаметре, чем вторая, но невыгодно отличалась отсутствием этажей выше второго, а потому ею пользовались не так часто. Зато здесь был вход в катакомбы Рорана, куда мы и направлялись. Вход представлял собой полузаваленный мусором от разрушенной лестницы коридор, что вёл под достаточно крутым углом вниз. Пользуясь моментом, клон Конохамару, находясь «в роли», подтолкнул стоявшего последним Амаги, и мы едва не кубарем покатились вниз, к стальной двери, преграждавшей коридор в темноте. «Убью паршивца», — будто бы говорил бешенный взгляд Ширы, которым он наградил «конвоира» с факелом в руках. Ему было тяжелее остальных, что уж говорить. — Ну что, где этот Анрокузан, — спросил клон у оригинала нарочито громко. — Уговор был такой, что мы приводим, а он нам платит! — Сейчас я постучу, — манерно усмехнулся оригинал, достаточно похоже копируя интонацию того типчика. Сарутоби ощупал дверь в поисках правильного места для стука, что выглядело зловеще в свете колышущегося огня факела. Клон сгрузил поленья рядом с дверью, чтобы мы могли «дотянуться» своими дзюцу до них. Удар. Ещё удар. Три коротких стука. Пинок ногой. Ещё удар. Это был именно тот условный код, который был записан в документах этого парня и именно то место, которое описала пленница. Оставалось только ждать: мы заранее условились, что через двадцать минут ожидания сбросим маскировку и войдём по-настоящему. Громко.

***

Тем не менее, ждать долго не пришлось. Уже через семь минут дверь открылась наружу с жутким скрипом и подземелья дыхнули на нас затхлостью древних могильников. Чтобы соответствовать образу, я начал тихо причитать и удостоился гневного рыка от «клона». К нам вышел какой-то тип в зелёном плаще и соломенной шляпе. Лицо его было скрыто под маской, а движения были несколько рваными. — Меня зовут Анрокузан. Мы не встречались раньше лицом к лицу, друзья мои, — проскрипела фигура. Этот человек (по понятным причинам я не мог использовать Бьякуган, чтобы увидеть все детали) явно был шиноби, потому что все его действия были лишь отвлекающим манёвром, в этом я был уверен. Он посмотрел в нашу сторону и, судя по шевелению губ под маской, пересчитал вслух. — Но почему так мало? — Они были… беспокойны, — усмехнулся «оригинал», явно нервничая. — Нам пришлось провести воспитательные процедуры. Не все их перенесли. Анрокузан поднял голову и посмотрел как будто бы поверх голов Конохамару и его клона. Видимо, размышлял о чём-то. — Что ж… А где твоя подруга, третья в вашем отряде, вас ведь было трое? — Она осталась на месте нашей ночёвки, — ответил «оригинал». — Я могу сходить за ней. — Да-а, — проскрипел встречающий. — Сходи. А ты, здоровяк, пойдёшь со мной — следить, чтобы эти жучки не разбежались, хе-хе. — А как мы с ней войдём сюда? Анрокузан задумался. На мгновение мне показалось, что он и вовсе умер, перестал чувствоваться живым, но это было лишь мимолётное наваждение. — Я оставлю этот путь открытым, — решил, наконец, Анрокузан. — Приводи её и спускайтесь вниз. Награда будет ждать вас там. Хе-хе. «Оригинал» и «клон» переглянулись и кивнули друг другу. Конохамару развернулся и ушёл наверх, а Анрокузан, развернувшись, двинулся вниз. — Пошли, сукины дети, чего расселись! — криво усмехнулся «клон».

***

Коридор закончился небольшим залом, от которого отходило несколько проходов. Часть были завалены, но два — свободны. Припоминая, как выглядели подземные помещения сверху, когда я смотрел на них Бьякуганом, я понял, что левый проход ведёт к большой шахте, ведущей вниз, к Рьюмьяку, а правый — к кельям, где обитали все те копошившиеся ниндзя. Нас повели налево, без каких-либо прелюдий. — А где награда? — недоумённо спросил клон Конохамару, когда Анрокузан даже не остановился и пошёл дальше. Встречавший нас… некто повернул голову на 180 градусов. — Награда ждёт тебя впереди. Веди их за мной, смерд. Голос его стал ровнее, он уже не скрежетал, да и движения стали более плавными. «Марионетка!» — пронзила догадка мою голову. Вероятно, кто-то контролировал эту марионетку издалека, и оттого контроль периодически ослабевал, а сейчас усилился, и усилилась связь. Мы могли бы раскрыться уже сейчас, но это было бы глупо: нужно было оценить количество противников и попасть в место, наиболее удобное для боя именно нам. Собственно, длинный коридор в сторону большой шахты таким не был, а вот узкая галерея по кромке этой шахты была уже более оправданной, там было, куда отступить для перегруппировки, в конце-то концов. Наконец коридор закончился и нас вывели на галерею. Там уже было поживее: стояло ещё пятеро «балахонов», подобных нашему проводнику, каждый — своего цвета: голубой, розовый, фиолетовый, золотой, рыжий, салатовый, белый, в крапинку; яркое освещение от газовых факелов, вмонтированных в стены кем-то давным-давно, а ещё там был, спиной к нам, человек с узнаваемым обликом. Учиха Саске в обычном сером плаще, не в униформе Акацки, без шляпы, с копной чёрных волос уходил по галерее в сторону подъёмного (правильнее, наверное, сказать спускового — он туда шёл, чтобы спуститься вниз) механизма в дальней части шахты в компании нескольких других ниндзя. Это был именно он, именно такой, как я запомнил его с прошлой встречи. — Что ж, — к нам подошёл мужчина в чёрной хламиде и шапочке на голову. Его неотступно сопровождали четверо марионеток, безжизненно взиравших на мир холодными чёрными глазами. Наш проводник отступил, его глаза мгновенно померкли, потеряв всякие признаки жизни. — Небогатый улов… я, признаться, рассчитывал на большее. Тут мне сразу стало ясно, что этот мужик — самый главный злодей в этом месте. Закомплексованный с самого детства, возможно, предмет насмешек окружающих, наверняка — нукенин из Песка или какой-нибудь другой деревни, тот самый заучка-задрот, что научился сильным техникам и решил Отомстить всем своим Обидчикам через Великий План, который, конечно же, он расскажет тем жертвам, кого он будет использовать (в данном случае — нам) для достижения своей Цели. Максимально театрально, маскимально пафосно, не боец и шиноби, но тот, кому жизненно важно самоутвердиться и найти признание. В сущности, его история меня не сильно волновала. Единственный вопрос заключался в том, зачем здесь Саске и почему он работает с этим человеком. — Вам, вероятно, интересно, почему ваш караван мне продали эти идиоты, — Анрокузан, а, я полагаю, это был именно он, хищно улыбнулся и кивнул в сторону «недоумевающего» клона Конохамару, к которому сзади медленно приближались двое других марионеток. — Ничего личного, ребята, мне просто нужны человеческие жертвы. Ваши жизни помогут мне в исполнении моего плана! Клон Конохамару развеялся. На секунду повисла глухая тишина. Анрокузан побагровел. Даичи вдруг с места бросился вдаль по галерее, в другую сторону от Саске, и мы все бросились за ним. — Стоять!!! СТОЯТЬ!!! НИКТО НЕ СБЕЖИТ, ПРЕЗРЕННЫЕ ГЛУПЦЫ! Хлопок! И Шира бежит уже без маскировки. Мы оторвались от его марионеток на десятки метров, шахта и правда была огромной, а свод её был выполнен из обсидиана, редкого в этих местах… почемуявообщеобращаюнаэтовнимание. Мы все сбросили маскировку и развернулись лицом к противнику. — Амаги! Попробуй перехватить управление! — крикнул я. Тот, бледный от неожиданного изменения ситуации, кивнул. — Кугутсу но Дзюцу! — Шира, свяжи боем одну из марионеток, но не разрушай, пусть Амаги возьмёт её под контроль. Остальные можем разбивать, — дал я указание. Парни кивнули. Контакт! — Бьякуган! — действительно, от каждой марионетки шла тончайшая нить чакры к пальцу Анрокузана, а контролировал он каждую марионетку через передатчик в области грудины куклы. Всего их — нитей чакры — было пятнадцать, а сам Анрокузан спешил к нам, доставая из свитка какой-то клинок. За ним по пятам следовала ещё одна марионетка, видимо, резервная. — Высвобождение тьмы: Поглощающий щит! — Даичи отразил поток огня из жвал зелёной марионетки, после чего одним ударом клинка снёс ему голову. Марионетка продолжила сражаться, пусть и дезориентированная. — Хакке Кушо! — уйдя от клинков рыжей куклы в прыжок, я, оттолкнувшись от спины розовой, наседавшей на Юрито, врезал рыжему прямо в область контролирующего блока. Марионетка тут же осела, а нить чакры оборвалась. — АААА! — заорал мужчина. — Вы поплатитесь! Все! Предатели! Амаги поднял рыжего и столкнул фиолетового, которого пинал Шира, с галереи вниз, пытаясь научиться контролировать куклу. Анрокузана дёрнуло. — Я к нему, — бросил я парням. Филигранный бросок кунаем — и вот сустав другой куклы надёжно заклинен, а его клинок не нанесёт никакого вреда никому из остальных. Прыжок, толчок, два шага по стене, — и вот я уже перед самим растерянным Анрокузаном, преодолев всех его марионеток. — Восемь триграмм! Шестьдесят четыре удара! — начал я. — Два! Четыре! Восемь! Анрокузан же расширил глаза, охнул и… и осел куклой. Остальные куклы тоже осели вниз. Нить чакры, что вела от его большого пальца на правой руке, прервалась, когда я заблокировал ударом канал на ключице, но… Золотая марионетка, которая оставалась «прикрывать тылы», не осела, не потеряла управление, не развалилась. Я спешно прервал дзюцу на тридцати двух ударах — тело, которое я атаковал, всё одно было мертво. Анрокузан снял маску, медленно убрал её в карман и скинул шляпу. Человеком то, что было под маской, назвать было сложно: растительность на лице, настоящий мех, придавала ему сходства с каким-то грызуном, не то крысой, не то хорьком. — Ты лишил меня контроля над моим лучшим творением, моим братом, — хищно прозвучал голос. — Ты ничуть не лучше тех дельцов Колизея, которых я убил. Шиноби Листа, а? Вам ничуть не больше интересна наша судьба, судьба тех, кем играли богачи. Думаю, вас мы принесём в жертву с особым удовольствием. По полу пошли странные концентрические волны чакры. Я подпрыгнул и забрался на бортик галереи, обуреваемый плохим предчувствием. — Тебе всё равно не скрыться! Техника ужасного паралича! — воскликнул враг. На мгновение моё тело оцепенело, и, хотя я вернул себе контроль, этого мига хватило, чтобы сорваться вниз, в шахту.

***

Я едва вернул концентрацию, деактивировав Бьякуган, и смог приземлиться, лишь сильно ушибив ногу, метрах в двадцати от стены. Внизу неярким розовым светом, завораживающе пульсируя, горела огромная печать, дышащая какой-то древней энергией времён бесконечных войн кланов, времён расцвета Рорана, времён Рикудо. Рядом с центром печати стоял, оголив торс, молодой мужчина, сверкавший красными додзюцу в каждом глазе. Подле него стояли другие люди, мужчины и женщины, и у нескольких из них были такие же красные глаза. Все они молчали, повернувшись в мою сторону, когда я рухнул вниз. И тут вдруг сверху, прямо в того, кого я считал Учихой Саске, спикировала нарисованная птица. «Это Сай! Кьёджи, вперёд, нельзя допустить, чтобы… это же ты сам обманулся…» — лихорадочно мысли заполнили мою голову, затмевая боль в ноге, когда я бежал, закинув руки за спину, к центру печати… «Саске Учиха», не ожидавший нападения сверху, лежал безжизненным телом на поверхности пола, обагряя вязь печати своей кровью. Сай, рухнувший сверху, тяжело дыша, двумя руками держал за рукоять танто, вонзённое в сердце того, кто был так похож на Учиху. Окружавшие опомнились, удар, удар, мой прыжок, и… — Хаккешо Кайтен! «Снова с больной ногой… идиот», — подумал я. Десять секунд — и группу, атаковавшая Сая, разметало по всей печати, они явно не были готовы к такому. Я почувствовал, что кто-то применяет мощную технику на моём друге, его кровь, выступившая на ранах, выглядела так, будто закипает. — Сай! Зачем ты… Он схватил меня за руку, я встретил его взгляд. Взгляд мученика, разрешившегося от бремени, но не готового принять наказание. — Присмотри… за Ино. И… Хокаге… Кьёджи, пилюля, — выдохнул он, после чего замолк. Его тело забурлило, я отпрыгнул, и откуда-то слева звонкий девичий голосок, полный ярости и боли, крикнул: — Кетсурьюган! Техника кровавого дракона! Грудь Сая проломила струя крови, покинувшей его тело вместе с сердцем, и, объединившись с такой же струёй от убитого им, влилась в багрового дракона, мерцающего в неярком свете печати. Мои противники смогли подняться, раненые, но озлобленные… Где-то сверху раздался рёв, сравнимый с рёвом биджу, и треск. Запрокинув головы, мы увидели, как по обсидиановому куполу пошли трещины. «Что за пилюля?!» — подумал я.