***
Кровавый дракон явно управлялся девушкой-подростком, пожалуй, ровесницей Конохамару, которая оставалась на почтительном расстоянии, видимая лишь Бьякугану. Презрев боль в ноге, я бросился бежать по дуге, чтобы достать её и, ликвидировав контроль над техникой, решить все проблемы целиком. Ну, те проблемы, что преследовали меня тут, внизу — то, что над Рьюмьяку происходило что-то, что ломало обсидиановую крышу этого саркофага глубоко под землёй, могло стать проблемой позже. Наперерез бросились другие ниндзя. Один из них на бегу складывал печати, что приводило к концентрации в чакры в районе глотки — видимо, он должен был атаковать меня какой-то жидкостью, поэтому я метнул кунай со взрывной печатью наперерез. Как ни странно, он не попытался уклониться, и получил взрыв прямо в солнечное сплетение — хотя такой манёвр проходят во всех академиях известного мира, он более чем очевиден. Другие оказались более адекватны (к моему несчастию), и запустили в меня шурикены. Выхватив левой рукой свой многострадальный танто, я избавил себя от угрозы шурикенов, но… Явно догадываясь, чего я хочу, полу раненые недобитки атаковали меня все разом. Кто-то из них призвал здоровенную пантеру, которая бросилась на меня, выпустив когти, другой применил райтондзюцу и пустил молнию в мою сторону прямо по печати, третий порывом ветра порезал мою кожу, а другие атаковали метательным оружием. Они атаковали вразнобой, мешая друг другу, но в силу количества атак я не мог выстоять против такой группы. По одному каждый из них не стоил и выеденного яйца — судя по чакре, они были паршивыми бойцами с точки зрения выносливости, и их хватило бы на полчаса реального боя с затратами на нин, тай и гендзюцу, будто бы их не развивали в эту сторону. Мягкой ладонью я отправил в нокаут пантеру, клинком распорол брюхо гиппопотама, бросившемуся на меня со спины, а молнию заземлил, подняв Дотоном платформу под собой. Я не мог сказать про себя, что отношусь к шиноби ранга S, отнюдь. Оцениваясь критически, я назвал бы себя рангом B среди чунинов и джонинов, а Даичи и Юрито разместились бы на А и С-рангах соответственно. И тем не менее… бой продолжался. Кровавый дракон бросился вперёд, когда я, усилив кулак дотончакрой, сломал рёбра неудачнику, бросившемуся в близкий бой, и атаковал меня одновременно гендзюцу и ниндзюцу. Звуковая и психическая атаки от двух голов привели к секундному помутнению… но оно лишь позволило прочистить мысли. Пилюлю мне передавал Кабуто. Катасуке потом про неё спрашивал. На пилюли Орочимару пустил частичку Биджу. Рог Хачиби, который попал к нему когда-то давно. Он обмолвился когда-то раньше об этом, и именно оттуда я помнил эту чакру. Тенсейган я смог активировать только тогда, когда получил из окружения остатки эманаций Кьюби, другого Биджу. А тут во мне был концентрат, но когда это было… Так что… — Кхааа… — дракон ударил мне лапой прямо в грудь, отправив в полёт к стене. Это было очень больно, несколько рёбер явно было сломано, дышать и двигаться вообще было невозможно. И всё же… — Прекратите, прекратите этот балаган! — воскликнул уже спокойный голос Анрокузана, того самого «хорька». — Нам надо спешить. Если Ранмару-кун погиб, то мы запечатаем мощь Рикудо в тебя, Амайя-чан. Но нельзя расходовать свои силы попусту! Нам ещё нужно много сделать, а то, что от нашей сотни добрая четверть уже погибла, это очень глупо. О какой мести можно говорить? Девка, очевидно, та самая Амайя, втянула в свою руку кровяного дракона, после чего на её плече появилась видная Бьякуганом отметка, пятая по счёту. Видимо, в решающий момент она могла бы создать огромного дракона, это надо было иметь в виду. Я пытался вернуться в норму, прежде чем привлекать к себе дополнительное внимание и использовать Тенсейган. — Прости, Анро, — равнодушно сказал парень с пафосной укладкой и стильной косой на цепи, которую он держал на плече. Его лоб украшал символ Джашина, но в бой он не стремился. — Ты и сам облажался. Мы не договаривались, что Ранмару убьёт какой-то хер из пустыни. Анрокузан спустился в люльке — как раз том подъёмном механизме, который я видел раньше. Стараясь не привлекать внимания, я сел и начал концентрировать чакру в поражённых участках тела. Урода сопровождал невысокий бронзовокожий юноша с символом паука на плаще. Он отчасти напоминал Кидомару, и, судя по тому, что мои друзья были заключены в коконы с торчащими наружу головами, он был из одного с ним клана. — Между прочим, — отметил вдруг Анрокузан, — тётка с такими же, как у него, — он указал на меня пальцем, — глазами выиграла сезон в Колизее в тот год, когда меня туда привезли. Он силён, и это чудо, что вам удалось его одолеть, но мы всё равно принесём его в жертву для снятия печати. Джочи, отправь его в кокон, пока он не очухался. — А я не согласен с тем, что Амайя станет самой сильной, — сказал вдруг Джочи, положив руку на пояс. — Ладно Ранмару, он был крут, но почему она? Я сильнее её, а её дракона легко победить, если отвлечь её. Она же не её брат! — Амагири говорил, что только человек с глазами Дракона сможет стать носителем этой древней чакры Дракона! — А почему ты веришь этим Амагири, если он подставил нас с этими?! — Джочи повёл рукой в сторону паривших над печатью паучьих коконов. — Давай ты сначала его обездвижишь, — ласково обратился Анрокузан к Джочи, показывая на меня, — а потом поговорим, хорошо? Джочи гневно фыркнул, но всё равно пошёл исполнять сказанное. Когда ему оставалось до меня не более пяти шагов, я сложил печать концентрации. — Тенсейган! Покров! Как только я активировал свои глаза по-новому, всё круто изменилось. Моя чакра так ускорила своё течение, что прошла через глаза за какие-то мгновения. Мгновенно возросшая скорость обмена веществ залечила мои раны за счёт чакры, преобразованной в глазах, а покров… Покров я интуитивно использовал, припоминая какие-то смутные образы из Памяти Печати. Бирюзовая чакра образовала сплошной покров вокруг моего тела. Было страшно представить, как много чакры расходуется каждое мгновение, и сколько чакры Биджу осталось в запасе, поэтому надо было действовать быстро. Понимание возникло само, вместе с мыслеобразами из какого-то далёкого места. С Луны. Я вскочил и бросился вперёд, не давая никому осмыслить происходящее. — Серебряный луч! — я взмахнул рукой, из которой сформировался яркий и длинный клинок чакры. Джочи располовинило, а я прыгнул дальше, сокращая контакт с противниками. Анрокузан спешно убежал подальше, к Амайе. — Достаточно жертв! Ха-ха! Мы сможем уже сейчас разобраться с этой печатью! Действительно, я видел Тенсейганом всё в этом зале на всех расстояниях в мельчайших деталях одновременно, сознание будто бы разделилось на миллион отдельных параллельных потоков вычисления, и на принятие решений и обдумывание любых вопросов уходили мгновения. Вновь появился огромный кровяной дракон, но в этот раз о восьми головах. Он же атаковал меня психически, но тут у них не было шансов. Я воспарил. Правой рукой я филигранно распорол коконы моих друзей, уже вышедших из состояния сомнамбулы, а левой рассёк голову дракона. Первую из них. Меня атаковали марионетки, но достаточно было взмаха Серебряным лучом, чтобы избавиться от любой из них, а потом я спустился, и… — Тенсейган: Лунная призма! — произнёс я, выставив треугольником большие и указательные пальцы обеих ладоней. В области, которую я оградил перед своим взором этой фигурой, появилась усечённая пирамида, переливающаяся всеми цветами радуги и светящаяся белым. Туда попали джашинист, девчонка и пара неизвестных кадров, державшихся возле неё — а то, какой эффект эта техника наносила, показал пример частично попавшего внутрь дракона. Он развеялся, получив непоправимый урон. — Что ж, ты решил играть по-крупному, да, Учиха?! — крикнул мне Анрокузан. Он призвал огромного быка и, достав музыкальный инструмент странного вида, сыграл мелодию из нескольких нот. Видимо, это был ключ Хору, и он запустил процесс распечатывания Рьюмьяку. — Не хочу тратить время на разговоры с тобой, Анрокузан. Мне это не интересно, — ровным, излишне спокойным голосом произнёс я. Эмоции будто бы отсекло моим покровом, поэтому я звучал как надменный ублюдок. — Надменный ублюдок, как и все вы! — и не одному мне так показалось. — Получай! Раздави его, Було! Бык рванул ко мне, но, задев копытом призму, лишился части своей передней ноги и, издав протяжный вопль, исчез в обратном призыве. — Кинрин Тенсей Баку! — произнёс я. В моей руке сформировался обруч из ярко-белой чакры, который я метнул в противника. — Трансформ… — договорить он не успел, так как обруч отделил его голову от тела. Меня тут же атаковали сферой огня, но я только отмахнулся и, перейдя в Тай, подарил Хакке Кушо с двух рук двум последним противникам. Мои друзья ехали в люльке наверх, а вниз, прямо на грань призмы, рухнул кусок обсидиана с потолка.***
Вязь символов печати вдруг вспыхнула красным. Поверхность перестала быть твёрдой, она устремилась вверх, будто газ, который находился под давлением множество столетий — но это был не газ, а чакра. Те, кто стоял на печати внутри призмы, рухнули вниз, в бездонный безвоздушный колодец Рьюмьяку, а я воспарил над ним вверх. Поравнявшись с люлькой, поднявшейся почти до уровня галереи, я махнул друзьям. — Бегите наверх! Здесь будет жарко! — Кьёджи, ты… — Я в порядке! Всё нормально! Встретимся позже! В голову пришёл ещё один сюжет, свидетелем которого я никогда не был — но глаза будто бы это видели. То, как рогатый Отсутсуки поглощает чакру плода Жизни через свои ладони. Повинуясь мысли, я обратил свои ладони на поток чакры, поднимающийся снизу, и попытался втянуть её в себя. Глаза тут же начало ломить. Не удержавшись, я закричал бешеным криком, а вокруг меня образовался вихрь чакры, поглощаемой внутрь моего тела. — ОСТАНОВИ ЭТО. ЗАПЕЧАТАЙ ИСТОЧНИК. ОСТАВЬ СЕБЕ ЛИШЬ ЧАСТЬ, — прогремел вдруг в голове голос, ни то Тонери, ни то Хамуры. — Рьюмьяку Фуин Тенсей но Дзюцу! — крикнул я. Посреди шахты появилась огромная перегородка из сияющего белого экрана, преградившего путь чакре. Я приложил руки на этот экран и направил чакру, представляя себе замысловатый рисунок печати, которые делали Узумаки. И накладывая на него те орнаменты, что применяли испокон веков Отсутсуки и Хьюга. Мгновения спустя экран затвердел, став гладким и плоским, словно лёд. Вязь на нём вспыхнула красным на мгновение, и потухла окончательно, оставшись чёрными следами на новом покрытии пола. — Хорошая работа, Хьюга, — произнёс старческий голос. Подняв глаза, я увидел платформу из камня, парившую в воздухе, и стоящих на ней старика с отметинами на лице в плаще Акацки и десяток шиноби Ивагакуре, находившихся в трансе. Таком же, как те ниндзя из Юмегакуре, которых мы встретили прошлым вечером. — Но пора бы и тебе познакомиться с моей коллекцией кошмаров!***
— Кто ты? — спросил я. Сейчас, получив заряд древней чакры, чакры Джуби, которая высвободилась при создании всех Биджу в древности, я мог не переживать, что мне не хватит на поддержание Тенсейгана некоторое время. Можно было и узнать поближе, кто этот противник. — Могу быть откровенен, ты меня не знаешь, — усмехнулся старик. Один из шиноби камня вдруг выдохнул в мою сторону какую-то пыль, от облака которой было невозможно увильнуть, кроме как вниз. Спустившись на площадку, я бросился в сторону, подальше от облака, так как явно видел в выдохнувшем парне те же черты в чакре, что были у Дейдары. Противники тоже опустились на платформе вниз, и она рассыпалась землёй по новому покрытию печати. — Взрыв, — безэмоционально произнёс незнакомый иванин, облако пыли взорвалось. — Но! — продолжил Амагири, а это мог быть только он, — меня многие узнают благодаря этому прекрасному плащу. Наконец-то кто-то по достоинству оценил мои навыки, хоть и на старости лет. — Амагири? Йоме Амагири? — предположил я. — Генсуи! Йоме вместе с Тоби… неважно, — ухмыльнулся старик. — Ты сорвал мои планы, но теперь, когда единственная внучка и наследница Тсучикаге у меня под контролем… — он погладил плечо спящей-стоящей рядом с ним девушки, — можно быть уверенным, что Ивагакуре вернёт нам то, что они смогли похитить. — Если ты хочешь рассказать мне весь свой план, — я повёл плечами, — валяй. Не говори загадками, чтобы потешить своё самолюбие. — Ахаха! Ты как мой сын, Тензо. Он тоже был дерзким и наглым, пока его не убил джинчурики Пятихвостого! Ненавижу Биджу! Поэтому-то я, — он резко сменил тон голоса, — и присоединился к маленькой команде Акацки. Ведь избавить мир от этих чудовищ навсегда… и погрузить всех в райский сон… это то, о чём я мечтал всегда. Кошмары — это лишь одна сторона медали, да? Стиль скрытого сна: Худшие кошмары! Меня атаковали наваждения, но лишь мгновение я мучился от самых страшных кошмаров, что были со мной, но и их хватило, чтобы подкосить дух — лишь на секунду, но… Я увидел, как Райкаге отсекает голову Карин и наступает на малыша Тонери. Я увидел, как Кисаме смывает к чертям Коноху, а Итачи погружает всех, кто мне дорог, в вечное гендзюцу. Я увидел, как бесхвостый Червь возвращается ко мне лично, чтобы отомстить. Я увидел себя, принимающего наркотики из деревни Воющего Волка, волосатого и вонючего. Я увидел, как мир забывает о шиноби. — Я вижу, тебе нравятся мой стиль техник, малыш! Помню, в моей молодости один белоглазик из твоего клана взял меня в плен, но был так глуп, что уснул! Бурная же у него была ночь, он прожил в кошмарах сотню лет, и утром проснулся лишь чтобы умереть. Ниндзя Камня атаковали меня, приблизившись на пятнадцать метров, техниками Дотона. Из земли поднимались пики, что могли бы кроваво насадить меня, захлопывались полусферы, чтобы сделать меня чуть более плоским, взрывались обманные ловушки, чтобы лишить меня конечностей. Благодаря Тенсейгану я видел их уловки, а потому оставался цел. — Ты спросил меня про план… — процедил старик, наблюдая за тем, как я сражаюсь. — Ублюдок Дейдара раскрыл место хранения статуи, и Тсучикаге вернул себе Йонби. Рьюмьяку должно было позволить возместить потери баланса в нашей статуе… но теперь это не нужно, ведь Оноки выберет жизнь своей сучки-внучки, да! Я сформировал несколько обручей из чакры и метнул их в сторону Генсуи. Тот лишь взмахнул рукой, пробормотав что-то, и сгустки ночной тьмы погасили мою технику, вернув, впрочем, чакру обратно мне. Он же сдавленно охнул и даже опёрся на Куротсучи, всё ещё стоявшую рядом с ним. — Хакке Кушо! — здоровяк в плаще Ивагакуре на голое тело отлетел уже с заблокированным источником чакры — в восьмидесяти процентах случаев без квалифицированной помощи специалистов это гарантированная смерть. — Пчелиный стиль: Смертоносный рой! — вяло произнёс другой молодой воин, стоявший левее от старика. — Ты ж мой умничка, сопротивляется даже во тьме, — потрепал его по щеке старик. — Это ведь место силы и твоего прадеда тоже, красавчик! Пчёлы вылетели из его рюкзака — логично, что он их носил с собой, подобно жукам Абураме. — Хаккешо Кайтен! — атака насекомых провалилась, и это было понятно. Жалко было медоносных пчёлок, но мир шиноби жесток… Когда я остановился, меня ждал неприятный сюрприз в виде потока лавы, который обрушился прямо на меня изо рта Куротсучи. — Блядь! — выругался я, разрывая дистанцию. Несмотря на то, что покров в целом защитил тело, попавшие под удар правое плечо, руку и бок жгло. — Не нравится, маленький Хьюга с большими амбициями? — усмехнулся старик. Он явно был чем-то озабочен. — Сожалею, что не могу тебя радовать дальше, мне надо идти! Я бросился вперёд с максимальным ускорением, переходя в ближний бой. Нельзя было отпускать члена Акацки, тем более давать им преимущество. «… не дай воскресить Джуби и Шинджу…» — звенели у меня в голове наставления Хамуры. — «Это твоё предназначение!» — Восемь триграмм, сто двадцать восемь ударов! — воскликнул я. — Тридцать два! Шестьдесят четыре! Сто двадцать восемь! Старик рассыпался в труху из человеческих органов в своём плаще. Я, будучи привычным шиноби, как-то даже не ожидал такого, и меня немного замутило. — Дрянь такая! — крикнул Генсуи откуда-то сверху. — Ничего, мы ещё встретимся, Хьюга! Техника призыва! Я почувствовал полное истощение и усталость. Тенсейган деактивировался сам, покров рассеялся. Так или иначе, этот нескончаемый бой меня вымотал, и огромную прорву чакры я потратил, приобрёл и снова потратил на это всё… — Эй! Это ещё кто, и где мы вообще? — воскликнул женский властный голос. Я завалился на колени без сил, а саднившие раны добавляли болезненных ощущений. — Это джонин из Листа, Куротсучи-сама! — доложил другой голос. — Вражеского шиноби из Акацки нигде не видно. — К-кошм-мары прошли… — икнул кто-то. — Видимо, он его победил… — Пакуем его и ищем выход. Он должен знать о судьбе… На этих словах я и окончательно вырубился.