Мы спешили так, как только могли. Зетсу, очевидно, не ожидал такого столкновения, но не был готов отступить: он произнёс несколько реплик, которые наверняка что-то значили, но его лицо было столь неправильным, не человечьим, что прочитать по губам его фразы я не мог.
Он выпустил из руки штырь, с которым бросился в нападение на Саске, выделив его как более слабую цель: тому явно было плохо, он едва стоял на ногах, а из единственного глаза шла кровь.
— Нужно выработать план! — крикнул Даичи.
— Формация «С»! — ответил я. — Зетсу крайне силён, с ним нельзя вступать в ближний бой кому-либо, кроме нас с тобой! Там Тонери, он помогает Саске, но Зетсу может быть слишком силён!
— Я призову Короля обезьян! — крикнул Сарутоби. — Он наверняка подскажет нам!
Своенравный король Обезьян, Энма, мог нам и помочь, и начать упрямиться, не желая подчиняться мальчишке… но это было лучше, чем ничего, верно? В тот момент я подумал, что против «сына» Кагуи лучше иметь хоть какой-то козырь, чем не иметь никакого.
Я постарался сконцентрировать всю чакру Рикудо, всю чакру Шинджу, что оставалась во мне, чтобы суметь в решающий момент активировать Тенсейган и… расправиться с Зетсу?
«Неужели Тонери выследил Зетсу?» — подумал я невпопад. Нужно было сосредоточиться на бое.
Мы приблизились вплотную, Зетсу это тоже почувствовал, а Тонери увидел и, воспользовавшись заминкой, перехватил Зетсу и вовлёк его в ближний бой с применением Мягкого кулака.
— Дотон: Грязевая волна! — воскликнул я, спрыгнув с дерева. Саске едва стоял на ногах, его нужно было отсечь от Зетсу: если тот стал атаковать его, на это были причины, тут я не сомневался.
— Метон: Дракон! — одновременно со мной воскликнул Даичи.
Юрито метнул приготовленные кунаи, разметив поле для боя, а Конохамару не стал ничего делать, дожидаясь приказов.
Дракон Даичи атаковал Зетсу, который успел разорвать контакт с Тонери, отправив его в полёт пинком в живот. Брат был в некотором отдалении от нас, метрах в двадцати, но на одном с нами и с Зетсу берегу грязевого поля шириной в десяток шагов, преградивших путь к Саске.
— Как-то вас много, детишки, — высоким голосом продекламировал Зетсу. — Неужели вы смогли меня перехитрить?
— Райтон: Разряд! — воскликнул Юрито, и чакра молнии создала на краткий миг разряд, ударивший по врагу так, что тот на секунду потерял равновесие.
Мы с Даичи, не задумываясь, тут же ринулись вперёд. Вены вздулись от концентрации в Бьякугане, ведь сейчас…
Удар! Даичи полоснул по белой стороне кунаем, оставив глубокую борозду… и корень, созданный мокутоном, отшвырнул его в сторону с неприятным хрустом костей.
Шурикен Юрито попал в лоб чёрной стороне… чтобы провалиться внутрь и вылететь сзади.
Восемь… шестнадцать… тридцать два… сто двадцать восьмой удар, и вот он разрывает дистанцию, но не всем телом?
Расенган Конохамару добил врага, или…
Или?
— ДОСТАТОЧНО! — заорал Зетсу, и воздушная волна тут же разметала нас во все стороны. Мои очки куда-то отлетели.
Он потерял человеческий облик. Белая сторона превратилась в ошметки, но ему она и не была нужна — он покинул тело, которое занимал, и теперь возвышался над землёй на несколько метров. Бесплотный, одноглазый, чудовищный.
Он оглядел нас, пользуясь передышкой — за какие-то пару минут боя мы трижды атаковали его, и бешеный темп смазался для меня так, как никогда раньше… это был новый уровень противника. Что-то древнее, чёрное, чем-то схожее с той чакрой, что я видел под холмом в убежище Кабуто, чёрной чакрой, возвышалось перед нами. В его руке появился чёрный штырь, похожий на те, какими пользовался Пейн, но не металлический, а из его собственной чакры, уменьшивший его. Это была его слабость? Что это за дзюцу?
— Детишки… вы лишь песчинка на моём пути! — крикнул он, рванувшись вперёд, к Саске. Он был в беспамятстве, лёгкая добыча для Зетсу, а, значит…
— О нет! Саске! — крикнул Юрито.
— Шуншин но дзюцу! Кучиёсе но дзюцу! — Конохамару, храбрый глупец, оказался прямо посреди грязи, прямо перед Зетсу, и…
Огромный король обезьян появился — и тут же отправил Зетсу в нокаут.
— Ты! — возвопил Энма. — Похититель биджу!
Куро Зетсу переформировался в полёте и опустился уже готовым к бою. Он ничего не ответил, но его зловещий, чудовищный рот, провал в черноте его тела, заполненный белыми острыми зубами, принял некое подобие ухмылки.
Мы вновь кинулись в атаку.
Клоны Конохамару использовали Расенган, но штырь пронзил и развоплотил их.
Даичи попытался поглотить острие, используя свой Кеккей Генкай, но не смог. Издав крик боли, он был откинут Зетсу, которому явно не понравилось.
Тонери вновь предпринял атаку, не став дожидаться нас. Он кинул кунай с взрывной печатью и четыре его проекции, использовав стиль Луны, однако ни один взрыв не нанёс урона врагу.
Дым рассеялся, Зетсу вновь попытался добраться до Саске. Мы с Конохамару напали одновременно, он — вооружённый посохом, в который превратился король обезьян, я — с клинком, усиленным чакрой дотона. Тонери поднялся и принял боевую стойку, на всякий случай преградив путь к Учихе.
Удар!
— Тенсейган! — крикнул я, активируя новое додзюцу. Враг этого не ожидал, а потому… — Серебряное копьё!
Зетсу взвыл всем своим существом, издав дикий вопль. Луч чакры пронзил его ближе к правому боку, и он резко рванулся влево, позволяя моему дзюцу разрезать его… плоть? часть? И всё это, чтобы выйти из-под действия техники. Конохамару зарядил ему по лицу, вызвав ещё один вопль, но этого было всё ещё недостаточно…
Он метнулся вперёд, к Тонери, хлеща из разорванного бока чёрной субстанцией, оставлявшей маслянистые пятна на земле, будто бы из последних сил желая добраться до бессознательного тела Учихи.
— Тенсейган: Цепь! — воскликнул Тонери, тоже активировав додзюцу, и вытянув руку в моём направлении. Я последовал его примеру, и между нашими руками возникло серебристое свечение, поле, подобное тому, что я вызвал техникой призмы там, в Рьюмьяку.
Зетсу оказался рассечён на две части, но так он мгновенно ускорился, а затем пропал, уйдя под землю — и лишь на моих глазах его штырь, брошенный штырь из чёрной чакры, выпущенный им с чудовищной силой, полетел в сторону моего брата. Я увидел его взгляд, удивлённо-недоумевающий, а потом… он исчез, испустив ярко-белое мерцание.
Чакра Зетсу пробила бревно, оказавшееся на его месте. Цепь, что мы держали, разорвало силой, и я почувствовал полное опустошение, как будто из меня вытащили часть души. Рухнув на бок, в грязь, я устало прикрыл глаза.
Зетсу ушёл, а Тонери… от Каварими ещё никто не умирал.
***
Не знаю, сколько прошло времени. Все участники сражения, вольные и невольные, будто бы затихли и перестали издавать звуки. Я лежал и тяжело дышал, осмысливая всё, что произошло. Чёрт, столько лет я вбивал себе мысль, что я шиноби, воин, который всегда готов принять смерть близкого — но сейчас я был не уверен, что смерть брата я принял бы легко.
Наконец я поднялся из грязи и сел на земле.
— Кьёджи, — мне кто-то положил на руку на плечо. Это был Юрито, без сомнений. — Я… прости, что я не смог помочь. Твой брат, он… я не чувствую его нигде поблизости.
Я молча кивнул и, оттолкнувшись от земли руками, поднялся. Чакру Куро Зетсу нужно было собрать: дитя Кагуи, он был в конечном итоге частью Шинджу. Но в отличие от Биджу, его резерв восстанавливался медленно, десятилетиями, и следующий бой мог его убить, если он не восстановит чакру. Лучше пусть она достанется мне, а уж я найду ей применение.
Поле боя было покрыто чудовищными воронками и разрывами земли, будто бы здесь сражались десятки иванин. Шёл дождь, и вода с неба заполняла воронки. Кое-где уже стояли лужи, а кое-где поверх них плавали чёрные ошметки физического воплощения Куро Зетсу. Чёрные, как самая тёмная ночь. Под удивлёнными взглядами Юрито и подошедшего к Саске Даичи (с кунаем в руке; но, в конце-то концов, не станет же он прямо сейчас убивать его? Правда ведь?) я последовательно погрузил в эту массу руки и, глубоко концентрируясь на своей системе чакры открывал тенкетсу в руках, поглощая эту чакру — вязкую, чужеродную, тягучую. Уже после первой лужицы я понял, почему Даичи закричал. Эта чакра пыталась воздействовать на разум, затуманить его, подчинить, перестроить под себя… чакра Кагуи, воплощение её Замысла по возвращению в этот мир.
Благо, у меня были глаза. Источник чакры в моём теле сейчас был менее важен, чем те фильтрующие каналы, удивительным образом сформировавшиеся в пересаженных мне глазах Тонери. Чакра Куро Зетсу прошла сквозь них, затуманив на момент зрение, и потеряла все свои свойства, сравнявшись в точности с чакрой из Рьюмьяку. Оставшись древней и могущественной — но перестав быть чужеродной и подчиняющей.
Закончив с этим, я вернулся к друзьям. Конохамару всё ещё лежал на земле, тяжело дыша после боя, а король обезьян сидел в медитативной позе и, судя по его облику в зрении Бьякугана, накапливал сен-чакру для каких-то своих целей. Саске лежал в грязи, наблюдая своим одним глазом, из уголка которого сочилась кровь, и так размазанная по его перепачканному лицу, за действиями Даичи, который успел связать его руки леской. Ещё в академии каждый из нас научился избавляться от таких «пут», но сейчас, когда он был так слаб, это вполне могло его сдержать.
— Наконец мы вернём тебя
домой, Саске, — саркастически усмехнулся Даичи, когда я приблизился.
— Попробуйте, — прошептал в ответ одними губами Учиха.
***
В полный порядок мы привели себя уже через десяток минут. Король обезьян великодушно решил сопроводить нас в дороге под дождём, поддерживая слабого после этого всего Конохамару за плечо, парень выдохся за время боя: Куро пытался выкачивать из него чакру. Саске, а в этот раз это был именно он, был плотно запакован в специальный короб для пленных, который Даичи распечатал из свитка с характерным символов Корня, и он же его нёс. Мы с Юрито двигались замыкающими, чтобы отразить, в случае чего, нападение. Собственно, Учиха, лицо которого (очень опрометчиво для человека с додзюцу) оставалось открытым, смотрел на нас своим заплывшим глазом, в котором сиял красно-чёрный шаринган.
Преодолев с десяток километров, мы в бессилии опустились на привал. Всё же двигаться маршем после такого сражения было тяжеловато.
— Кьёджи, — обратился ко мне Юрито, когда я разжёг костёр. — Тонери, твой брат… куда он делся?
Перед отходом из деревни я исследовал всё пространство, доступное мне, бьякуганом, пока Даичи паковал Саске. Тонери нигде не было (в отличие от нескольких странных бандитов с шаринганами, которые занимались в близлежащем в сторону страны Ветра городке финансовыми махинациями), и потому я, надеясь на лучшее, сделал вывод, что он воспользовался каким-то артефактом и вернулся на Луну.
Собственно, других гипотез у меня не оставалось, его отсутствие в окрестностях я мог гарантировать, а предполагать худшее я не мог и не хотел.
Озвучив свои мысли Юрито, Даичи и Энме, которые тоже внимательно слушали мой ответ, я обратил внимание на напряжённый вид короля обезьян. Он извинился перед моими друзьями и применил какое-то гендзюцу на меня.
Моё зрение и слух сузились, а двигаться я не мог. Такой подлости от призыва Сарутоби я не ожидал, но потом вспомнил, что эта макака была дружна с Третьим и за какое-то мгновение разозлился на себя так, что смог дёрнуться. Обезьян хмыкнул (всё это произошло за первые доли секунды) и вернул концентрацию.
— Прости, юный Хьюга, — сказал он без капли сожаления в голосе. — Я верно понимаю, что ты знаешь, кто ты таков на самом деле?
Я почувствовал, как могу говорить, но лишь только я попытался высказать свой гнев, тут же меня снова лишили этой возможности.
— Тише, тише. Я не намерен причинять вред тебе. Впрочем, можешь ничего не говорить. Это и так ясно для меня. Что же.
Он сделал паузу, глядя мне своим пронзительным взглядом, так похожим на человеческий, в глаза.
— Думаю, ты должен знать кое-что. Та, что была первой… Кагуя, она прибыла не одна, Хьюга. Она прибыла с братом, и брат был обманут ею. Она отвернулась от него, решив стать самой могущественной. Да… мой дед видел это. Он был одарён. Не ей, но им, за то, что спас его.
Мысли лихорадочно роились в моей голове. Что за чушь? О ком он?
— Он спрятался, спрятался от её гнева, а потом попался в ловушку. Но он хочет вернуться, хочет отомстить. Ей и её наследникам. И этот юноша, молодой Учиха… — он вздохнул. — Может быть, он попал именно туда же, где в ловушке был тот, о ком я говорю. И может быть, он вышел оттуда — и выпустил его.
Саске был в ловушке? Даичи проводил экспресс-допрос, но так ничего и не добился, посчитав, что в Корне все вызнают лучше. Я должен поговорить с ним.
Король обезьян вновь выдержал паузу.
— Будь, — он вздохнул, — бдительным, молодой Хьюга. Линия твоей судьбы на изломе. В точке бифуркации. А от твоей судьбы зависит и судьба других вокруг. И судьба клана Сарутоби среди прочих. Не подведи нас.
Вдруг краски мира, обзор и слух вернулись, как будто ничего и не было.
— За что ты извиняешься, Энка? — пристально посмотрел на него Даичи.
Вся наша беседа заняла мгновение.
