Богомол или Одиночество в вечности

      Выбранная Майком высотка находилась в центре Лондона. Лестрейд думал, что придется предъявлять полицейский значок, чтобы попасть на крышу, но выход был не заперт. А если точнее — замок вырвали с корнем. Грег внимательно осмотрел место, где он недавно был… Да, этим рукам (неужели рукам?) ничего не стоило разорвать человеческую плоть.       Воздух здесь был куда чище, чем внизу, вид на ночной город открывался потрясающий.       Искать Майка не пришлось. Едва ступив на рифленую поверхность, Грег увидел темный силуэт у самого края. «Силуэт» явно слышал его шаги, но продолжал смотреть вниз, на город, стоя к Лестрейду спиной.       Полицейский сжимал в руке пистолет и даже не скрывал его. Хоть Майк и пообещал, кто знает насколько ему можно верить. Ростом друг-любовник был выше Грега, одет в деловой костюм, идеально подогнанный по фигуре, в одной руке держал трость с круглым набалдашником, на которую опирался.       Когда между ними осталось не больше пяти шагов, Грег остановился и, так как силуэт по-прежнему не двигался, позвал:       — Майк?       Человек обернулся. Медленно и очень грациозно. Он не был писаным красавцем, но и уродом бы Грег его не назвал. Умное, чисто выбритое лицо, аккуратная стрижка. По возрасту вроде чуть старше инспектора, хотя здесь явно недостаточно света, чтобы утверждать наверняка.       — Здравствуй, я скучал.       От этой фразы, от этого голоса, Грега прошибло волной возбуждения, хотя ситуация совершенно не располагала. Майк будто не видел наведенного на него пистолета, смотря Лестрейду в лицо. Конечно, он же тоже видит своего собеседника первый раз.       — Ты очень красивый, Грег.       Красивым его никто прежде не называл. Ни родители, ни мимолетные подружки. Но Майк сказал это как-то так, что Лестрейд поверил. Красота в глазах смотрящего. Но этот смотрящий — убийца! Или нет? Он же не признался пока, только вызвал на разговор. Грег откашлялся и начал беседу:       — Это ты убивал всех тех мужчин?       — Уточни, каких «всех тех».       — Значит, убивал! С отрывом головы.       — Должно быть, я.       — Что значит «должно быть»?!       — Видишь ли, Грег… самих убийств я не помню. Мы занимаемся сексом, после оргазма со мной что-то происходит, у меня как затмение, черный провал… а потом я прихожу в себя рядом с трупом.       — Господи, — Лестрейд чуть изменил стойку, направив пистолет Майку в область солнечного сплетения, — но зачем?.. Зачем?..       — Зачем я занимаюсь сексом, зная, чем всё кончится?       — Можно и так сформулировать.       — Во-первых, ты заметил, что это происходит только один раз в году. Во-вторых… не только ради разрядки. Я постараюсь тебе объяснить. Смотри, представь, что ты нырнул под воду. Набрал много воздуха в грудь и нырнул. Не глубоко. Там светло и красиво, рыбки плавают. Ты улыбаешься. И какое-то время можешь так жить, любуясь солнечными бликами и миром вокруг тебя. Но наступает момент, когда тебе необходимо сделать вдох. Ты понимаешь, что в противном случае — умрешь. Ты можешь сопротивляться желанию вынырнуть, но твое тело, жажда жизни сильнее разума и воли. И ты вынырнешь. И вдохнешь. И тогда сможешь еще на некоторое время погрузиться под воду. До следующего вдоха.       — Так эти убийства, для тебя как вдох?       — Именно. Если я не сделаю этого — погибну. Не знаю, что я делаю с этими людьми: кровь вроде не пью, плоть не ем… Может получаю какой-то заряд энергии в процессе прерывания их жизни на пике наслаждения? Мне не у кого спросить.       — И как давно ты это делаешь?       — Ты не поверишь, если скажу.       — Почему же?       — Около четырех сотен лет.       — Мда… нужно было понять, ты или псих или…       — Или — не человек? Думаю, это ближе к истине. Когда-то, таких как я было много, но со временем, почти все кого я знал — погибли.       — Ты сказал «почти». Значит — подобные тебе все же есть?!       — Наш народ был как дерево, где я — вершина, а те — нижние ветки. Кривые к тому же. Они не опасны. Им для жизни убивать не нужно.       — А что нужно?       — Да все то же. Секс с представителями вашего вида.       — Ладно. Эти твои бредни пусть психиатры разбирают. А сейчас — вытяни руки вперед.       — Наручники на меня наденешь?       — Нет! Гирлянды из цветов!       Майк вздохнул.       Движения его Грег не уловил, только понял, что пистолет у него вышибли, а сильные ладони сжали оба запястья. Майк стоял теперь вплотную к нему, прижимая к себе.       Богомол взял оба его запястья в одну ладонь, а освободившейся рукой обнял. Грег ощутил как его пальцы коснулись спины и стали чуть массировать круговыми движениями. Это странным образом успокаивало.       — Грегори… все эти мужчины знали, на что шли. Каждому из них я открывался как тебе. И они соглашались подарить мне наслаждение даже такой ценой.       — Что?! — собственный голос прозвучал как-то пискляво-хрипло.       — Видишь ли… Я могу заниматься сексом и помимо того, особого дня. Но разрядку получить не могу. Хотя могу доставить удовольствие партнеру. Вот как тебе сейчас.       — Я вовсе не…       — Не бойся. «День икс» не сегодня. Тебе ничего не грозит. Я так долго мечтал об этом. Так часто представлял. Тебе же было хорошо, когда мы делали это по телефону?       — Пусти, я…       — Один раз, любовь моя. Сегодня. Сейчас. Один шанс.       Этот голос. Этот чертов голос, он словно гипнотизировал. Эти жесткие пальцы сквозь все слои одежды творили что-то невообразимое. От них по телу шел жар, бежали мурашки. Грег почувствовал, что у него в буквальном смысле подкашиваются ноги, и Майк осторожно укладывает его на спину, прямо на крышу и мягко касается губ.       Поцелуй был очень медленным и нежным, таким как Грег всегда мечтал. И помимо воли стал отвечать. Он чуть приоткрыл рот и позволил их языкам встретиться и надолго утонул в непривычных ощущениях. Богомол никуда не спешил, растягивая ласку.       Когда поцелуй все же закончился, инспектор позволил Майку поднять свои руки над головой и удерживать их одной рукой, в то время как другая очень осторожно гладила его грудь и живот.       «Это Богомол! — пытался мысленно кричать Лестрейд. — Монстр! Чудовище! Не смей ему поддаваться как и все те несчастные!»       Но вслух он лишь прошептал:       — Отпусти, Майк. Я не убегу. Можешь делать все что захочешь.       — Меня зовут Майкрофт, — проговорил Богомол. И отпустил.       Потом он помог Грегу выпутаться из одежды, аккуратно сложил ее в сторонке, оставив только плащ Лестрейда в качестве подстилки.       Ладони Майкрофта скользили по телу, губы шептали слова любви, язык творил нечто невообразимое. Грег и не представлял, что могут быть такие ощущения. А ведь его любовник еще не опускался ниже пояса. А уж когда опустился…       Грегу показалось, что все звезды сорвало с неба и они рухнули прямо ему в душу, осыпая золотыми искрами и даже чуть смеясь.       Он сам мог только кричать и стонать, разлетаясь на тысячи новых галактик и собираясь снова. Когда сил не осталось даже чтобы дышать, Майкрофт обнял его, крепко прижимая к себе, и, наверное, только благодаря этому Грега не разнесло на сверхновую.       Сколько времени ему понадобилось чтобы вновь осознать себя человеком на этой крыше, ощутить ее шероховатость, почувствовать прохладу держащих его рук и губы любовника у своего виска, Лестрейд не мог бы сказать.       — Господи… — прошептал он, — а ты… — он коснулся рукой, — ты даже не возбужден. Майкрофт… неужели ты можешь творить подобное, но сам… не ощущаешь ничего?       — Ощущаю. Один раз в году. Какой ценой — ты теперь знаешь.       Богомол помог ему одеться. Нет, Грегори наверняка справился бы и сам, но не так быстро. Конечности еще плохо его слушались.       — Скажи… твой первый звонок, правда был случайностью?       — Да.       — Но позже ты узнал, что я полицейский и вышел на тебя?       — Нет. Я ни о чем не подозревал, пока ты не спросил, Богомол ли я. Забавные вещи творит порой судьба, правда? Меня угораздило полюбить единственного человека на земле, что решил расследовать мои дела.       — И что же теперь делать?       — Ты хотел меня арестовать.       — И ты сдашься?       — Нет, любовь моя. Через три дня мой «день икс». Меня тогда никакие стены не удержат.       Майкрофт помог Лестрейду подняться. Взял в руки свою трость.       — Но не могу же я тебя отпустить… Я полицейский.       — Верно. И есть еще одна причина. На каждый свой «день» я находил того, кто соглашался дать мне «сделать вдох», но в этот раз… мое сердце целиком и полностью занято лишь одним тобой. Я знал, что однажды это случится. И боялся этого.       — Ты хочешь сказать…       — Да, Грег. Я приду к тебе. То есть… пришел бы, — он чуть коснулся щеки полицейского, — но я этого не сделаю.       — А что сделаешь?       — Помнишь, я говорил, что наша первая встреча станет последней? И что я люблю тебя больше жизни? Ну так вот… — Майкрофт развернулся и решительным шагом отправился к краю крыши.       — Майк, СТОЙ!!!       Никогда в жизни Грег еще так не кричал. И так быстро не двигался. Но скорость Богомола, кем бы он ни был, была поистине нечеловеческой. Лестрейд не успел сделать и трех шагов, как Майкрофт уже был на парапете.       — Прощай, любовь моя. И прости.       — НЕТ! Если ты сейчас прыгнешь  — там внизу будут отскребать два тела, ясно?!!!       Майкрофт замер. Он чуть покачивался вперед и назад, но главное — не прыгал. Медленно и осторожно развернулся. Грег видел лишь силуэт, но чувствовал, что любовник смотрит на него.       — Я люблю тебя, ты слышишь? — проговорил Лестрейд. — Люблю. Кем бы ты ни был. Чтобы ты ни сделал в прошлом. И что бы ни собирался — в будущем. Я… хочу дать тебе «сделать вдох» для дальнейшей жизни. Приходи, когда настанет твой «день икс».

***

      — Что???! — Джон вскочил, — Грег, это… это… У МЕНЯ СЛОВ НЕТ! Ты действительно так сказал????       — Да.       — Ты понимаешь, что это бред?! Что это какой-то гипноз?! Наверняка он всех жертв так обрабатывает, дает им офигенный секс, плетет о любви и разыгрывает самоубийцу!       — Может быть.       — И что ты собираешься теперь с этим делать?!       — Ничего, — Грег допил свой стакан, — привести в порядок дела, попрощаться с тобой.       — Нет. Я не брошу тебя одного.       Грег встал и обнял Джона: — Прошу, замолчи. Человеку не под силу остановить такое.       — Человеку — да. Но что он там болтал про нижние ветки дерева?! Что есть еще кто-то вроде него?!       — И он выше и круче их все равно.       — Грегори, — Джон сомкнул руки на спине друга, — у нас еще есть три дня. Мы найдем выход. А если нет… Этому Богомолу придется переступить через мой труп, прежде чем он коснется тебя.