«Жизнь и смерть — это две части одного целого. Никто, из тех кто когда-то родился, не смог избежать смерти. Но смерть — это не всегда конец, а жизнь не всегда начало. Иногда это просто продолжение пути.» Из ранних мемуаров Виндингса.
Три месяца спустя. Сноудин, дом Ганса.
Сознание, как обычно, весьма неохотно возвращалось из объятий сна, но запах коричного пирога помог пробудить воспоминания гораздо быстрей и вскоре я осознал себя в своей комнате, в доме Виндингса, что после его смерти принадлежал мне, а теперь, хоть и временно, здесь жила ещё и Ториэль. И как минимум её присутствие делало это место куда более притягательным для жизни. — Моё дитя, ты уже проснулся? — из неизвестности раздался голос Ториэль, сразу же пробуждая собой воспоминания. Ах да, точно, я в Сноудине и сейчас… три месяца и четырнадцать дней с падения Фриск. После всех этих сбросов моё чувство времени ещё не вернулось и похоже в принципе не собирается возвращаться. — Ты просил разбудить тебя в шесть. — Пока не до конца, — голова словно ватная, я вчера умудрился засидеться допоздна. Но у меня ещё были сегодня дела, а потому приходится вставать в такую рань. Тори осмотрительно оставила пирог на столе у двери, даже не заходя внутрь. Не могу её винить, хотя изначально по собственной неосмотрительности и предложил ей спать у меня, пока сам бы поселился на диванчике, но для Тори эта комната была крайне неуютной, а потому на весьма жестком и неудобном, по крайне мере для меня, диванчике, пусть и способном раскладываться под габариты даже самых крупных монстров, не то что Тори, спит все же она. Почему же так произошло? Потому что моя комната была буквально забита различными устройствами, созданными Виндингсом, что весьма сильно сказалось на их внешнем виде. Пусть я и признаю, что определённый стиль у безумного ученного был, вот только вид металлических черепов, что смотрят на тебя сквозь свои стеклянные глазницы, наверное способен обеспечить бессонницей, правда у меня из-за гибридной природы сон, как у мертвеца, так что нервировать одним своим видом черепа могут лишь Ториэль, что, впрочем, как раз с успехом и делают. Избавиться от них не было вариантом от словам совсем: они были именно необходимой для поддержания моей жизни аппаратурой, без которой мне придется бывать в королевской лаборатории заметно чаще. Да и чего уж там, я уже привык к моим металлическим друзьям, производящим для меня различные препараты или же содержащим в своём механическом нутре некоторые ценные реагенты в течение долгих лет без всяких последствий для онных. — Я приготовила пирог, — Тори встретила меня на кухне и тут же критически осмотрела. — Уже уходишь? — сделала она вывод, основываясь на том, что помимо одежды я уже был почти закован в свой завсегдатай костяной покров, оставляя открытой лишь голову. — Я почти закончил свой главный проект, — пожимаю плечами в ответ. — Я просто не могу остановиться сейчас. — И детали этого проекта — это не те вещи о которых мне следует знать? — спокойным тоном осведомилась Тори, попутно заворачивая весь пирог в фольгу. Ох, и объемся я сегодня. Или поделюсь с Азгором, если пересекусь с ним по пути. Но только половину, больше обойдется и даже спорить с этим не станет, так как поймет. Тема недопустимых или откровенно мерзких вещей была нечастым гостем в этом доме, так как Тори уже давно сдалась обратить меня в свою веру какого-то извращённого трансгуманизма, где мои исследования не должны требовать жертв, однако при этом Тори даже не пыталась абстрагироваться от моих исследований, охотно обсуждая, что, кого и зачем я вскрываю, а также для чего именно это делаю и могу ли обойтись меньшими жертвами. Иногда это помогает посмотреть на ситуацию под другим углом, но чаще просто очередная попытка морального прессинга, впрочем я не против: моя жизненная позиция должна оставаться достаточно надежной и разговоры с Тори помогают мне взвешивать свои решения. — Нет, вполне можешь прийти, — удивляю Тори, так как тема моего главного эксперимента была секретом для неё до этого. — Если конечно хочешь. — Хорошо, моё дитя, — покорно «позволила» уговорить себя Тори, хотя на самом деле ей и самой было интересно, чему именно я последние три месяца уделял больше всего времени, но при этом держал в строжайшей тайне. — Только приди, пожалуйста, после обеда, — под заинтересованным взглядом Тори приходится разъяснить. — Мне ещё нужно привести её в более менее приличный вид, — только после окончания фразы замечаю, что случайно болтнул лишнего, но надеюсь Тори не обратила внимания. — «Её»? — но зря, потому что Тори давно уже привыкла тщательно разбирать каждое моё слово. — Пожалуйста, скажи мне, что ты действительно убил бедное дитя, погрязшее в жестокости, а не держишь её до сих пор на цепи. — Ты о Фриск? — Тори кивнула, а я спокойно выдохнул. Все же она не догадалась, но лучше я действительно объясню все сегодня, даже если не смогу закончить. — Нет, я же рассказывал, её душа рассыпалась на осколки, а те тут же растворились без следа, когда я извлек из неё всю решимость. Я даже попытаться изъять её душу не успел, — Тори не ненавидела Фриск, несмотря на то, что та её чуть не убила. Странный она монстр, конечно, хоть я, как, наверное, куда более мерзкое с её точки зрения, все равно получающее её милость, существо, жаловаться не смею. — Тебе что-нибудь принести к обеду, моё дитя, — спросила Тори, когда я уже собирался уходить. И в целом вопрос был дельным, хоть и не по той причине, о которой думает Тори. — Шоколад, — увидев непонимающий взгляд Тори, поясняю. — Магазин с ним откроется в девять, а за обедом мне вполне хватает чашки кофе, если запить им плитку качественного черного шоколада, — Хорошо, моё дитя, — Ториэль одним взглядом выразила одновременно неодобрение тем, что вместо нормального обеда я уже собрался пить одно лишь кофе, и одобрение того, что к кофе я любил употреблять шоколад. Шоколад в Подземелье был достаточно интересным явлением. Изначально, какао-дерево, из плодов которого его делают на поверхности, к нам занесли сами люди, когда, согласно хроникам, сквозь бурные течения Водопадья сюда и попали его плоды, сброшенные кем-то. Во влажном и теплом климате данное растение чувствовало себя в целом неплохо, если бы не одно но: Шоколадное дерево очень любило «солнечный» свет, только вот в Подземелье со столь необходимым ему излучением были проблемы. А самый освещенный район Подземелья, Сноудин, не подходил уже по температурному режиму, так как деревце было вечнозелёным и понятие зимовки отрицало всеми силами, спешно подыхая. Про выращивание же его в условиях Жаркоземья остро вставал уже вопрос влажности воздуха. И так бы успешно и сгинуло данное растеньице, не выдержав жестокости климата Подземного мира, да только кто же, из цепляющихся за любую возможность монстров, ему позволит-то? Тем более, когда какой-то безымянный ученый, хорошо хоть не Виндингс, иначе мой мозг пасует над тем, что придумал бы он, уже успел исследовать плоды какао-дерева и даже успел растереть те, получив тонизирующий порошок под названием какао. И таким образом, к многочисленной флоре Водопадья добавилось новое растение, выведенное тем самым, к сожалению, безымянным ученным, Какао-лоза или как его называют чаще Шоколадная лоза. Уже куда менее теплолюбивое растение, которое вполне себе успешно культивируют в теплицах на границе Сноудина и Водопадья и по сей день, снабжая пусть и не особо крупным, но крайне качественным товаром всё Подземелье. И товар этот легко находит своего покупателя: из его горькой мякоти выжимают сладковатое масло, что и становится столь дорогим сердцу шоколадом, остатки сушат и перемалывают в какао-порошок, столь любимый детьми, когда оный разводят в молоке, а отстающая скорлупа используется в медицине в том числе и мной. Из-за этого все производные какао-бобов стали чем-то вроде признака достатка в доме и возможность потреблять их в различной форме хотя бы раз в неделю была желанной для любого монстра. Во время моей охоты на людей я не имел возможности покупать шоколад, так как места моих патрулей были слишком удалены от мест его выращивания и продажи, да и скажу честно, я не фанат этой сладости. Причина же по которой я пристрастился к нему была банальной: алкоголь, курево и психолист. Три вещи, которые мне было запрещено иметь при себе пока рядом находится Ториэль. Нет, сама она ничего, разумеется, не запрещала, но количество изливаемых на меня нравоучений, мол я и так поддерживаю своё существование людскими смертями, так ещё и, якобы, увеличиваю количество необходимых для этого человеческих жизней, ибо порчу своё тело пагубными привычками. Это был абсолютный бред, Виндингс давно опытным путем вычислил, что мои кишки регенерируют слишком быстро, чтобы эти вещества могли мне навредить в тех дозах, что я потреблял, но Тори была слишком дотошна, а потому я предпочел пока отказаться от них, благо никакой ломки, ни физической, ни психологической, ожидаемо не было. А вот стресс был и чем-то его нужно было заедать. И шоколад пока подходил, но когда я закончу свои исследования и вернусь к работе охотника на людей, то Тори придется сдастся хотя бы в плане алкоголя, потому от количества шоколада, которым я буду заедать стресс у меня будет заворот кишок. Задумавшись, не замечаю, как уже почти прошёл Водопадье и подошёл к дому Андайн. Старый, выполненный в форме головы рыбы, дом, которому неизвестно сколько лет. Стены обшиты металлическими пластинами, внешне напоминающими чешую, окна круглые и напоминают глаза. Дверь хоть и прикрыта, но не заперта, а потому я легко захожу внутрь. — Привет, это я, — бессмысленно предупреждаю, так как, кроме меня, Альфис и, изредка, Ториель, сюда все равно никто не ходит, — как дела? — Будто сам не знаешь, панк, — мрачно выпалила Андайн, выходя из комнаты, нахождение в которой своеобразное табу для абсолютно всех, включая меня. Уж не знаю, что там, но даже когда она проходила реабилитацию, после только пришитой руки, то все равно твердо стояла на страже своей комнаты. — Стоило тебе уйти в отпуск, как стражу начали гонять словно собак по всему Подземелью. Сразу после того, как я убил Фриск и начал заниматься исследованиями, поначалу ко мне никто не лез, наверняка считая что это мой способ прийти в себя после случившегося. Но потом Азгор снова попытался привлечь меня к работе охотника, но к тому времени мой проект стал занимать слишком много времени, чтобы успевать ещё и патрулировать Подземелье, потому я попытался взять отпуск на время завершения эксперимента. Король отказался и даже более того, попытался приказать мне первым делом найти Ториэль, до того дня успешно от него скрывавшуюся с моей посильной помощью. Того, чтобы Тори его навестила он все же добился, вот только последствия этого… Этой встречи стали весьма для него удручающими: мой отпуск резко возрос до полугода с момента моего выхода с больничного, то есть месяц назад, а сам Азгор был морально раздавлен, унижен и поставлен перед фактом, что ещё раз и более Ториэль уже не Дриммур. Кажется мне, что Тори все же испытывает к нему какие-то чувства, раз до сих пор официально с ним не развелась, но меры по его перевоспитанию у неё куда более жесткие, чем ко мне. Впрочем на следующий день я снова пересекся с Азгором, выходящем из моего дома в Сноудине. Не знаю о чем он там говорил с Ториэль, да и плевать мне, но, увидев меня, он резко приободрился и вызвал меня на спарринг, оправдывая это проверкой моих навыков. Я был тогда весьма не в духе, так как в тот день едва не запорол весь проект из-за глупой ошибки в расчетах и мне нужно было куда-то выместить стресс, потому я и согласился. Азгор щедро получил по своей все ещё не одоспешенной макушке до такой степени, что ему пришлось сначала подлечиться у Ториэль, прежде чем пойти домой. Теперь раз в неделю, а иногда и чаще, он заходит за новой порцией тумаков, не сильно при этом и стараясь, так как на самом деле его цель это разговор с Тори, при котором в виду того, что он и так ранен она с ним не так жестока. — Ничего страшного, — хлопаю Анди по плечу, словно хочу приободрить. — Почувствуйте себя в моей шкуре, тем более вас много, а я вообще один на патрули ходил, — и тут же без всякой жалости добиваю рыбку. — Ты действительно шарился по всему Подземелью каждую неделю? — взгляд Анди на меня отображал одновременно неверие и восхищение. И это было странно. — Эмм…, — пытаюсь сообразить в чем именно чувствую неправильность. — Ты же не хочешь сказать, что вы просто взяли мою карту с отображением всех мест, куда могут упасть люди и патрулируете все эти места, — да не, бред, это же сотни точек, расположенных по всему Подземелью. — Ну да, а что? — совершенно не поняв а о чем я, Анди призналась в тупости то ли себя, то ли всей стражи, то ли вообще короля. — Вы серьёзно? — Андайн, по выражению единственного глаза, смотрящего на неё сквозь стекло, уже кажется понимала, что что-то здесь не так, но кивнула. — Кха-ха-ха! — мой надрывный истеричный смех разносился эхом наверное на пару километров вокруг. Они действительно просто взяли мои карты с пометками где может упасть человек и на полном серьёзе патрулировали их все. — Да что не так-то? — рыбка упорно не понимала, в чем вся соль ситуации. — Рыбка, — глава стражи вспучила глаза и уже явно хотела высказать о недопустимости подобного к ней обращения, но меня было не остановить. — Я что, по твоему, идиот? Разумеется я не шаро*бился по всему Подземелью каждую ср*нную неделю. Я бы все равно не успевал пройти и половины всех мест возможного падения людей. — И как же ты был уверен, что нигде никто не упал? — Андайн хоть и выглядела несколько удивленной, но пока ещё не поняла в — Элементарно, мой чешуйчатый друг, датчики, — видя непонимание на лице рыбки, приходится разжевывать. — Большинство мест падения людей давно обвешаны датчиками, срабатывающими при приближение души человека. — То есть я целый месяц… — Анди только месяц назад окончательно смогла ввернуть себе полный контроль над утраченной, а потом вновь обретенной конечностью и вернуться на службу. — Аргх, а сразу сказать нельзя было! — Анди была морально разбита, но ещё держалась и даже попыталась пойте в контратаку. — Если ты не забыла, — Андайн вздрогнула, кажется в её голове при последней её фразе что-то появилось, но она уже успела высказать своё недовольство, а потому мысль запоздала, — то именно такой датчик и засек приближение Фриск более трёх месяцев назад. — всё, это был чистый нокаут. Анди была морально раздавлена и выглядела даже более жалко, чем Азгор, когда впервые поговорил с Тори месяц назад. — Да, бл*ть, — моральные силы и всякие приличия окончательно покинули Анди, заставляя ту грязно выругаться впервые за весьма долгое время. — Значит я целый бл*дский месяц, шаро*билась по всему гребанному Подземелью просто так! — Это кому там нужно рот с мылом вымыть! — раздался позади голос причины этого целомудрия в словах Анди. К дому Андайн подходил Герсон, видимо собиравшийся навестить Андайн, и один вид старой черепахи говорил о том, что кому-то сейчас попадёт. Рыбка сразу рефлекторно притихла. — У неё в этот раз был повод, — встаю на защиту Анди, так как сразу после неё пропесочат меня, ибо ну кто же ещё мог её научить такому, как не один монстр. Герсон с интересом смотрит на меня, но кусок мыла в руке, который он достал из кармана, намекает, что попытка у меня одна. — Азгор дал ей кривые карты патрулей по которым она целый месяц в полных латах, как полная дура, шарилась по всему Подземелью. — Кхе-хе-хе, — старик рассмеялся, это явно хороший признак, возможно удастся уйти с целым телом и достоинством. — А кто дал королю эти кривые карты. — рассмеявшись, Герсон замолк и сосредоточился на мне. Кажется наш разговор слушали раньше, чем мы его заметили. — А вот это уже проблема Анди, — судя по взгляду, такого предательства Анди от меня не ожидала, но это были её проблемы. Своя шкура, язык и достоинство мне все же дороже. — Там на карте места с датчиками и без них помечены разными цветами. — Это правда? — старая черепаха обратил внимание на Анди и та судорожно кивнула. — Ну тогда сама виновата, что не догадалась позвонить Гансу за разъяснениями, — фух, отбрехался. — А ты сам чем в это время занимался? Месяц уже как за табаком не ходишь, совсем расслабился, поди? Или алкоголем заливаешь горе? — Герсон был в курсе про мою проблему со стрессом, как и способы её решения, хоть и не знал точных причин возникновения стресса. Поэтому справедливо считал, что раз я не ходил к нему за куревом, то либо не напрягаюсь либо заливаю стресс алкоголем. — Я с утра до ночи в королевской лаборатории сижу, — Герсон пытается что-то высмотреть в моей единственной глазнице, сокрытой линзой защитного стекла, но я говорю правду, поэтому он ничего не находит. — У меня, знаете ли, свои дела есть и помимо охоты на людей. И главное — после них не хочется закурить или напиться до беспамятства, поэтому обхожусь шоколадкой. Главная причина моего стресса была максимально проста и заключалась во мне самом. Я слишком нагружал свои мозги извечными размышлениями. Ошибка ли это Виндингса при моём создании или ещё же мой характер, это не важно, я, буквально, слишком много думал. Из-за этого я иногда зависал и из-за этого же в конце дня мой мозг награждал меня головными болями. К любого рода таблеткам и препаратам моё тело давно уже выработало иммунитет, а потому мне оставались лишь грубые методы: заливать, задымлять или заедать копящийся в течение дня стресс, иначе в конце него у меня начинались головные боли. Возможно я бы смог избавиться от этого если бы поменьше думал обо все на свете, но это слишком противоречило моему характеру. — Ладно, ты, видно, спешишь, так что отвлекать более не буду, — теперь уже окончательно отпустил меня Герсон и я спокойно зашагал прочь, так как действительно что-то подзадержался. — А ты, «рыбка», стоять, — Анди осталась с «Молотом справедливости» один на один и никто не собирался ей помогать. Буду надеется, что кусок мыла в кармане он таскает шутки ради или в целях гигиены, а не для того, чем угрожал нам. Если идти максимально прямым и коротким маршрутом легким шагом, то до королевской лаборатории можно добраться где-то за около получаса неспешного хода. Но обычно я захаживал по пути к своим знакомым, растягивая путь на целый час. Это было нечто ежедневного ритуала на удачу, а также позволяло гораздо лучше узнать о них и о самом Подземелье, о котором я, как оказывается, до этого знал далеко не так много, как думал раньше. — Хи-хи-хи, привет, дорогуша! — голос Маффет, при заходе в её магазин, был как всегда наполнен ехидством. — Сегодня ты пришел сюда так быстро, что пауки едва успели доложить о твоём приближение. — Ну, сегодня у меня много дел, — пожимаю плечами, соглашаясь с Мафи. — Слушай, а у тебя есть кофе, а то у меня в лаборатории закончилось, а купить все времени нет. — Для тебя всё что угодно, дорогуша, — Маффет положила на стол небольшой пакетик с молотым кофе. Хоть кофе и не было в списке её товаров, но помимо продажи алкоголя и выпечки Маффет, с помощью своих пауков, могла узнать или достать всё что угодно, если то вообще есть в Подземелье, чем я и бессовестно пользовался. — А ещё вот, — помимо кофе на стол лег пакет с неизвестным мне содержимым, который я точно не заказывал, — это для Ториэль, она просила собрать. Факт знакомства Ториэль с Маффет не был для меня чем-то новым, я сам их и познакомил, но то, что Мафи доверяет ей достаточно, чтобы оказывать ей услуги по поиску нужных вещей уже удивлял. Как и то, что Мафи рассказывает мне об этом так легко. И это могло значить только одно. — Ты уже знаешь, что она живет у меня, — даже не вопрос, утверждение, но Маффет все равно согласно кивает. — Хорошо, передам, — паучиха была одним из немногих монстров которого я не мог переспорить, не обидев при этом, а потому я давно уже смирился с тем, что если она о чем-то просит, то лучше не отказываться, нервы целее будут. — Но за это дай-ка мне бутылочку сидра. Спорить с Мафи о том, делать или не делать, было пустой затеей, но вот вопрос цены вопроса было уже открытой темой. И это было хорошо, так как без регулярного пути из Руин в Жаркоземье с грузом пауков за плечами мне приходилось тратить на сидр звонкую монету, запасы которых, более не пополняемых ввиду взятого отпуска, были хоть и весомы, но не бесконечны. — Хорошо, все равно его больше некуда девать, — Мафи, подозрительно быстро согласилась, это значило, что мне ещё предстояло отплатить какой-то информацией. — Ты ведь действительно убил того мерзкого человека, не так ли? Причина такого отношения лично Фриск была максимально проста. В день прихода человека умерло не только большинство монстров руин, что не успели сбежать в Сноудин, но и почти все теплолюбивые пауки. Фриск плохо видела в темноте и фонарика с собой не таскала, а потому для освещения использовала зажигалку, которой зачем-то поджигала все паучьи гнезда по пути. Кто-то из пауков сгинул в огне, кто-то в снегу, но в итоге в перетаскивании пауков из Руин больше смысла не было. — Три месяца уже прошло, а ты все ещё интересуешься, — этот вопрос был гостем на каждой нашей встрече и каждый раз я отвечал на него одинаково. — Я высушил её душонку до такой степени, что она рассыпалась в прах, а тело использую в своих собственных экспериментах и по сей день. — Хи-хи-хи, извини, дорогуша, — от моего ответа Маффет засияла, словно лампочка, — но каждый раз как ты говоришь моё сердце поёт, — ага, так и знал, что я сейчас стал для Мафи бесплатным способом повысить себе самочувствие. И если с самим способом у меня возражений нет, то вот его бесплатность я готов и оспорить. — Только если ты собираешься продолжать задавать этот вопрос каждую нашу встречу, — Мафи обратилась во слух, она явно собиралась продолжать, — то я начну требовать по рюмке сидра за каждый ответ. — Хи-хи-хи, конечно, дорогуша, — снова легко согласилась со всем Мафи, но теперь очевидно уравновешиванием сделки будет служить что-то другое. — «Спасителю подземелья» я могу хоть каждый день наливать бесплатно, — вот так и знал, что она не оставит это без внимания и рано или поздно как-нибудь да прокомментирует. Убийство почти всех жителей одного из четырёх регионов Подземелья просто не могло остаться незамеченным и после моей победы над человеком, совершившим это, я прославился на всё Подземелье. «Страж Подземелья», «Убийца людей» и многие другие прозвища, включая «Одноглазый защитник», одно упоминание которого било по самому больному, к счастью, конкретно его упоминали только дети, которым их родители были не против, чтобы я отвесил за это подзатыльник. В целом это было довольно приятно, что мой многолетний труд наконец признали, но я не привык к подобному вниманию, знаете ли. По крайне мере мне начали делать скидки в магазинах. Кроме Мафи, она, видимо, предпочла откупиться синдром. Собственно, я и не против. — Я запомню, — Мафи в ответ улыбнулась, кокетливо спрятав все шесть рук за спину и выставив вперед грудь. — Хочешь ещё что-то добавить? — Верно, дорогуша, — Мафи элегантным щелчком пальцев позвала к себе паука и тот быстро подбежал ко мне, неся в лапках какой-то сверток. Какой-то небольшой предмет был завернут в фиолетовую ткань. — Ну и что же нашли твои паучки? — стоило взять в руки и развернуть ткань, как в душе похолодело. В куске чистой ткани были завернуты мои очки. С прострелянной линзой. Те самые очки, которые куда-то пропали после того, как я потерял сознание. — Значит ты уже всё зна-ешь, — голос предательски дрогнул в конце. Мафи не была особо искушена в научном плане и о многом могла сделать неверные выводы. А ещё я был в самом центре её паучьего гнезда и тысячи пауков, возможно, уже ждали команды чтобы накинуться на меня и опутать крепчайшим паучьим шелком. — Ну да, дорогуша, — Маффет смотрела на меня с хитрым прищуром и резко посерьёзневшим лицом. — Понимаю, почему ты не рассказывал этого мне, но почему королева Ториэль об этом знает? — значит она и о Тори знает. — Виндингс, ученный меня создавший, первым делом представил меня королевской семье, — не видя смысла более этого скрывать, пытаюсь как можно быстрей разъяснить хотя бы общие моменты. — я работал телохранителем их детей. — Так тебя создали, — на лице Маффет было задумчивое выражение. Она явно согласовывала свои слова с тем, что ей было известно. — И ты даже не знаешь из кого, не так ли? — В записях Виндингса есть информация, что тело притащил старик Герсон, тогдашний глава королевской гвардии, большего мне неизвестно, — людские воспоминания в моей голове не в счет, в них даже я ещё не разобрался, чтобы с кем-то ими делиться. — Вот оно как, — Маффет оперлась о стол, поддерживая голову верхней парой рук, среднюю пару скрестила под грудью, а нижней поддерживала своё тело, упер в стол. — Тогда не мог бы ты снять свою маску? — Зачем? — несмотря на вопрос, всё равно снимаю маску и стягиваю запасные очки, которые я начал носить вместо утерянных. — Твоё лицо., — за счет шести рук Маффет легко перемахнула через стол и приблизилась ко мне почти вплотную, — это лицо убийцы, сжёгшего мой дом, — лицо Маффет отражало невиданную мной ранее злость. Что же, я никогда не был столь наивен, чтобы думать, что моё лицо не было никому неизвестным и она имеет право на месть. Прикрыв глаза, расставляю руки в стороны, показывая что готов ко всему. Но ни через минуту, ни через две ударов не следует. — Не собираешься мстить? — когда я открыл глаза, Маффет уже вернулась за стойку и разливала по рюмкам свой сидр. — Некому, — сухо ответила Мафи, не сводя глаз с рюмки, — ты не он, теперь я вижу это ясно. Значит в тот день он хоть и смог уйти безнаказанным из наших гнезд, но старая черепаха его все же нагнала. — Как мне известно, прежде чем тело человека попало к Виндингсу, — пытаясь утешить рассказываю вообще-то секретную информацию, но Мафи имеет право её знать, — его сильно покорёжило. На момент попадания к Виндингсу человек уже был мертв, больше половины его органов отказали. Согласно заключению Виндингса, смерть наступила в результате сильной интоксикации, вызванной неизвестным ядом. — Яд черной вдовы, — не знаю о чем сейчас думала Мафи, но стопку опрокинула, словно в её сидре не семьдесят, а всего пару градусов крепости. — Яд моей матери. Она погибла в тот день, но, видно, все же смогла убить человека. — Сочувствую, — Маффет смотрит на меня исподлобья, но никак не комментирует, давая ответить. — За свою жизнь я убил многих людей. Редко когда им удается кого-то убить, но Фриск… Эта с*ка чуть не прикончила Ториэль. — Она заменила тебе мать? — спросила Маффет и я уверенно кивнул в ответ, — Ну да, дорогуша, она явно заботится о тебе так, словно ты её дитя. Она смогла заменить Виндингса? — Нет, но того и не требовалось, — спокойно отвечаю, чувствуя небывалое спокойствие. Эта тема была не из тех, что я обсуждал когда-нибудь с кем либо. — Виндингс никогда обо мне по настоящему не заботился. Он хотел вырастить из меня идеального убийцу людей. — Извини, — неожиданно извинилась Мафи, — хоть я и хочу тебя приободрить, но мне сложно этому посочувствовать. — Понимаю, — пожимаю плечами и опрокидываю в себя стопку. — Моя судьба — это не тема для сочувствий. Паучий сидр крепостью в семьдесят градусов прошелся по горлу, словно вода, но все же немного ослабил напрягшиеся нервы. В это время Маффет забралась под стойку и спустя несколько секунду поставила на оную огромную бутыль с сидром, литров на пять. — Ну должна же я как-то извиниться, — судя по раскаивающейся улыбке, Мафи действительно считала себя виноватой. — За что? — упорно делаю вид, что ничего не понимаю. — Ты сделала выводы из того количества информации, что смогла получить и действовала исходя из них, при этом даже не пытаясь вытрясти из меня ответы силой, а сначала решила поговорить. Мне не за что тебя винить или ненавидеть. — Спасибо, дорогуша, — Мафи вытерла полезшие из глаз слезы той самой тканью, в которую были завернуты очки. — Правда спасибо, это многое для меня значит. — Если хочешь, загляни ко мне сегодня вечерком, — достав из кармана мой собственный пропуск, таскаемый мной на случай утери того, что принадлежал ранее Виндингсу, кладу тот на стойку. — Хоть это и запрещено, но, думаю, ничего страшного не случиться, если ты прочтешь пару папок. — С удовольствием воспользуюсь этим приглашением, но не сегодня, — Мафи уже вытерла слезы и теперь почти ничего не говорило в ней о том, что пару минут назад та плакала. — Тогда прощай, рад бы ещё поговорить, но мне действительно пора идти, — уже пол восьмого, хотя казалось бы хотел сегодня начать пораньше, а в итоге если не посмешу, то уже опоздаю. — Я никому не расскажу о твоей тайне, дорогуша, — озвучила Маффет и так очевидные вещи. Как торговец информацией, она точно знала, о чем нужно молчать. — И от тебя жду того же. — Разумеется, Мафи, даже Тори не ведает о чем я с тобой говорю и я не собираюсь этого менять. На душе было легко. Сегодня список моих лучших друзей пополнился ещё одним именем. Да, всё верно, я различал друзей и лучших друзей именно по тому, знали ли они кто я такой на самом деле или нет. В этот список не входили лишь Ториэль и Азгор, каждый по собственным причинам. Тори была куда ближе друга и, признаюсь честно, заменила мне мать, а Азгор… ну тут всё очень, очень и очень сложно. Имей я выбор, он бы не знал о моей природе, но наше первое знакомство случилось по воле Виндингса ещё до моего окончательного создания, а потому выбора у меня не было. Была лишь регулярная возможность настучать ему на рогам и я ей с удовольствием пользовался. Для полного комплекта встреченных друзей мне не хватало встретить только Альфи, но в это время она обычно мирно спала, а потому я не стал её будить, тихо пройдя к лифту и спустившись на минус седьмой этаж. Полутьму лаборатории Виндингса освещала лишь огромная колба, стоящая посередине комнаты. В ней, полностью погруженная в специальный раствор, позволяющий дышать им и облегчающий организму регенерацию, плавало тело Фриск, серьёзно мной изменённое за три прошедших месяца. В каком-то смысле оно было прекрасно. Тело убийцы и, теперь снова пульсирующая внутри, её душа были существенно изменены мной за прошедшее время, органично слившись воедино. Лицо, изрезанное мной, уже регенерировало и под действием новой души приняло вид столь знакомый, что иногда я задумывался: а не были Фриск её родственницей? Но анализ днк опровергал эту шальную мысль, они просто были очень похожи. Шесть внешних рёбер, расположенных под грудью первого размера, сокрытой под черным топом, прекрасно гармонировали с её бледной кожей, лишенной всяких следов как оставленных мной и Анди при её захватах, так и застарелых шрамов, полученных Фриск ещё на поверхности. Я свел их все, превратив её новое тело в чистый лист, впрочем не думаю, что это останется таковым надолго, если её характер не изменился. Ногти на руках и ногах были заменены на короткие когти, что были такими же, что и те, что чуть ли не каждый день, полировал я у себя, а потому я точно знал, что если как следует наточить, то ими можно будет оцарапать даже сталь. И в измененных мышцах, где сплелись волокна людей и монстров, для этого силы хватит. Волосы побледнели, приобретя тот же пепельный оттенок что и мои собственные. Это было вызвано тем, что меланоциты, клетки кожи, вырабатывающие пигмент окрашивающий волосы и кожу, теперь вырабатывали другой состав, делающий эту самую кожу сверхэластичной и куда легче проводящей магию, позволяя наращивать поверх себя костяной покров. После всех моих операций это тело куда больше походило на моё собственное, чем на тело Фриск, которой когда-то принадлежало. Да и буду честен, многие органы, что изначально я готовил для себя, теперь пульсировали в её нутре. А поврежденная во время нахождения в теле вместе с душой Фриск, была восстановлена, так же как когда-то Виндингс восстановил мою собственную душу, хоть мне и не понадобилось резать себя и я не сошёл с ума. Откуда же взялись эти осколки моей души? Они откололись, когда я пошёл в отрыв во время сбросов и когда это обнаружил, то операция по возвращению этих осколков на свои места была невозможна, так как с помощью препаратов, поставленных мне Альфис, моя душа уже устранила все повреждения во мне, из-за чего эти осколки, не желая покинуть моё тело, угнетающе воздействовали на мой разум целую неделю, пока не были извлечены. К счастью, если они и несли в себе какие-то воспоминания, то не заметил их потери. На самом деле все операции были завершены почти три недели назад, а окончательно готовой к пробуждению она стала неделю назад и теперь я пытался пробудить это тело от затянувшегося сна. Я перепробовал всё, от запаха её любимого шоколада, до вестей о судьбе её приёмных родителей, но это не помогло. Поэтому сегодня мне придется вспомнить о том, как в своё время меня пробудил Виндингс. Настало время шоковой терапии. В самом буквальном и жестоком смысле этого слова. Консоль, подключенная к системе жизнеобеспечения этой капсулы показывала полностью нормальное и стабильное состояние организма, за ночь оправившееся от моей вчерашней попытки её пробудить. Одним движением щелкаю переключателем и её тело задергалось от пускаемых по нему кратковременных электрических импульсов. Они не должны были навредить ей, но должны были создать некомфортную среду, которая бы заставила это тело очнуться ото сна. И это так и случилось. Когда я уже думал отключить бодрящий электрошок для накопление нового заряда, как милое личико скривилось. Она действительно просыпалась, как и во время прошлых моих попыток, но теперь этот процесс грозил дойти до конца, так как я не собирался прерывать воздействие. От нового заряда, куда более мощного, хоть и до сих пор безопасного, всё тело внутри капсулы задергалось. Ей было больно, это явно было видно по выражению лица, но я уже утратил надежду разбудить её более мягким способом, а от того не собирался останавливаться. Третий разряд тока не заставил себя ждать и тело новорожденного чудовища в попытках избавиться от болезненного фактора инстинктивно подалось вниз, подальше от источника электрошока. Консоль сигнализировала о почти завершенном процессе пробуждения. В голове ей вторили мои собственные воспоминания, как Виндингс, более тридцати лет назад, так же разбудил меня в этой самой треклятой капсуле. И это было хорошо, значит и она тоже сегодня проснётся, даже если мне придется подать такое же напряжение, что тогда прошло через моё тело. Но, к счастью, этого не потребовалось и когда третий разряд был отключен, алые глаза с черными белками глаз наконец открылись. Она проснулась, Чара Дриммур, когда-то умершая принцесса монстров вновь открыла свои глаза спустя двадцать с лишним лет смерти! Тут же запускаю процесс открытия капсулы. Процедура открытия началась, и с громким гулом, недавно прилаженный в целях экономии, насос начал откачивать раствор. Когда стеклянная капсула опустела, то тело неуклюже осело на пол капсулы, чьи стенки подымались вверх, лишая точки опоры. Чара попыталась опереться на пол, но тут же её тело скрутил спазм и она начала выблёвывать тот раствор, что ещё остался в легких. Так как раствором можно было дышать и закономерно нельзя бы задохнуться, то я покорно ждал, пока она закончит. И когда это случилось, Чара начала мелко дрожать, ощутив на себя порывы ветра нижних этажей королевской лаборатории. Ожидая этого я тут же накидываю на неё теплое одеяло, так как несмотря на то, что я включил обогрев зала, здесь ещё было слишком холодно, чтобы находиться в одном топе, уже упоминаемой ранее, и облегающий шортах. Оба элемента её не хитрой одежды были сделаны из синтетической ткани, в чьи свойства терморегуляция не входила. Чара покорно приняла одеяло, в которое тут же завернулась, и постаралась отползти от меня. К ней, очевидно, ещё не вернулась память и хоть я и был уверен, что это душа Чары, но вот насчет того, сохранила ли принцесса Подземелья память вопрос был открытым. — Ты помнишь меня? — Чара отрицательно замахала головой, все продолжая отползать назад, пока не уперлась в стену, о которую оперлась, пытаясь встать. — Не пытайся сейчас встать, ты ещё слишком плохо контролируешь это тело. — что же, по крайне мере она меня понимала, так как послушалась, перестав пытаться встать и сев на пол, устроившись на одеяло, и это уже было хорошо, значить как минимум знания о языке монстров в её голове ещё были. — В-д-г-с? — Чара что-то пыталась мне сказать и в этот момент до меня дошло, что моя маска значительно изменилась с той поры, когда она была жива, чтобы та могла меня по ней узнать и более того, напоминала лицо одного чокнутого ученного, поэтому я её тут же снял. — Ну же, ты не помнишь меня, партнёр? — то ли из-за характерного тона, то ли из-за вида моего лица, но под конец фразы Чара в ответ вспучила глаза схватилась за голову, очевидно, что-то вспоминая. Спустя секунду она тут же убрала руки с головы, уставившись на свои окровавленные когти, как на что-то чуждое. Верно, она умудрилась вспороть себе кожу головы в первые же пять минут своего нового существования. И тут же удивиться тому что её кровь теперь черная. Почему-то это показалось мне настолько невинно милым и одновременно смешным, что я тут же рассмеялся на весь зал. — Г-н-ст? — как мило, Чара смотрит на меня взглядом обиженного котёнка. Очевидно она ещё не успела заново научиться говорить, лишь извлекая всё новые звуки из своей глотки, но уже хотела поговорить. — Он самый, Чарочка, он самый! — Чара выглядит ещё более обиженной, ранее она очень бесилась, если я называл её так. — Хочешь узнать, что ты забыла здесь и почему твоё тело изменилось? — Чара яростно закивала, словно если не проявит такого усердия, то я сочту это за отказ. Именно так она вела себя, когда попадала в ситуации, которые не могла решить своими силами, когда ещё была жива и потому подобное поведение вызывало чувство ностальгии. — Что же, расскажу пока вкратце, у нас ещё сегодня много дел, знаешь ли…