«Хочу ли я власти? Что за чушь, Никогда не интересовался столь… Приземлёнными вещами и начинать не собираюсь! Я заинтересован куда более возвышенным, Своими исследованиями!» Из ранних мемуаров Виндингса.
Пять минут спустя, тронный зал. Чара.
— Стой на месте, ты мерзкая, двуликая бл*дь! — размашистый удар копьём, столь же опасен, сколь предсказуем. Я видела её прямолинейные атаки уже множество раз в воспоминаниях Ганса и от лица Фриск тоже, так что уклониться не составило бы труда. Если, конечно, это чертово тело начнёт меня по нормальному слушаться! Сразу за ним, рыбка идёт в прямой таран, пытаясь зарядить древком в лоб, но ближайшая колонна становится прекрасной защитой от предсказуемых атак, и я выигрываю себе пару секунд на ответ. — Побольше уваже-эния к своей принце-эссе, — трепаться в бою, до чего я докатилась. И как же меня достала эта неумелая глотка, постоянно растягивающая звуки. Но пока она треплется в ответ я могу перевести дух. Это тело пока ещё толком не готово для сражений и пока уклоняюсь лишь за счет рефлексов этого тела. Главное не задумываться, чьи именно это рефлексы, а то внутри вскипает что-то странное. — ТЫ! НЕ! ПРИНЦЕССА! ЧАРА! — с каждым выкриком, с каждым словом, что Андайн чуть ли не выплёвывала мне в лицо, Андайн пыталась обезвредить меня, сбить с ног и приставить копьё к горлу. — ОНА! УМЕРЛА! ДВАДЦАТЬ! ЛЕТ! НАЗАД! — наверное, пытайся она меня убить, я бы уже истекала кровь, но видно, Анди не уверена даже в собственных словах, раз все ещё сдерживается. Но все же в очередной стычке, в максимально нечестной атаке магическими копьями, Андайн заставляет меня на секунду потерять равновесие и безжалостно валит на пол, покрытый травой, тут же усаживаясь сверху. И я ведь знаю, как вывернуться из этого неумелого захвата, спасибо памяти Ганса, но это чертово тело такого не умеет! — Я и сама это знаю, — горько признавать, но я действительно не та Чара, что когда-то была частью королевской семьи. Я потеряла право зваться этим именем, хоть и все ещё цепляюсь за него. — Не нужно напоминать мне об этом! — Тогда почему, бл*ть, продолжаешь звать себя этим именем? — Андайн продолжает сидеть на меня, но хоть копьё от шеи убрала, и то хлеб. Наверное братец, нужно научиться называть Ганса именно так, думал, что у Андайн не хватит духу напасть на меня, но он явно переоценил тупость Андайн, потому что именно это она и сделала. — А что мне остаё-отся, ры-ыбка? — саркастичная кличка сама слетают с губ, раньше чем я успеваю заметить. Черт, нужно абстрагироваться от воспоминаний Ганса, а то я сейчас лишь проецирую его память о ней, а не создаю собственную. Да даже эта последняя заумная мысля его авторства! — Рыбка?! — Андайн была возмущена подобным обращением. И правильно, я не Гантс, у меня пока нет права так к ней обращаться. — Изви-ини, — боже, как же отвыкла от живого общения за эти двадцать лет. — Чара не извинялась, — Анди продолжила сидеть на мне, но сверлила уже не таким оскорбленным взглядом. — Это ведь Гантс меня вырубил? — Ага, — не знаю, зачем Гантс перед отцом свалил вину за вырубание Андайн на меня, но если их обоих рядом нет, то, наверное, и смысла поддерживать эту ложь тоже. — Не знаю, зачем име-энно он сказал отцу, что это сдела-ала я. — Отец? Ты об Азгоре? — Анди снова начала строить озлобленную моську, но если память братца верна, без былого запала она условно безопасна. — Почему ты продолжаешь его так называть, тебя ведь Гантс создал. — Это сло-ожно объяснить… — Андайн была в курсе о природе брата и его исследованиях, значит, наверное, всё в порядке, если я ей расскажу? — Братец взял душу Чары Дриммур, добавил немного осколков своей собственной и вселил то что получилось в тело Фриск, которое он изменил так же, как когда был создан он сам. — Поэтому ты считаешь себя Чарой? — Андайн выглядела задумчивой, хотя по ней и было видно, что подобное для неё непривычно. — Не зна-аю, — данный вопрос был пока не полностью мной разъяснен и скрывать этого я не буду, — память и личность то её, но ведь есть и часть памяти братца. А тело и вовсе Фриск и рефлексы у него хоть и сбиты трансформацией, но ещё присутствуют. — Ладно, — Андайн встала и подала руку мне, помогая встать. Видимо больше драться со мной пока не хотят. — Я узнала, что хотела, об остальном буду трясти самого костяного придурка. — Вряд ли братец что-о-то тебе расска-ажет, — чертово горло, когда же оно наконец прекратит предательски тянуть звуки? — Почему это? — Андайн вопросительно подняла бровь, выражая непонимание. — Это не его тайна, — моя история не та вещь, которую следует кому-то знать. Даже Тори, не то что ей. — Поэтому он будет молчать. — АРГХ, — Андайн громко зарычала. Судя по памяти братца, это больше для высвобождения накопившихся эмоций, но все равно выглядит жутко. — Греб*нный ублюдок, зачем было меня вырубать? — в ответ на это заявление из меня вырвался смешок и Анди в ответ начала сверлить меня странным взглядом. — У тебя ведь есть его память, не так ли? — Не такая свежая, — его воспоминания весьма обрывочны, а самым последним более три месяца. Глазами Фриск же я смотрела с её падения в Подземелья и до самой её смерти. От руки Ганса. Как же я наслаждалась, видя отчаяние на её лице в отражении многочисленных табло, пока братец нес её к извлекателю духовных эссенций. Это даже почти компенсировало боль, причинённую мне при извлечении решимости из моей души. — Но я знаю, зачем он это сделал. Он не хотел чтобы ты влезла. Ему бы не хватило сил справиться и с тобой и с королём одновременно. — Ты так говоришь, — Андайн усмехнулась собственным мыслям. — Словно у него действительно есть шанс против короля, — ух ты, она действительно настолько слепа, когда дело касается отца. — Братец хорошо подготовился, — правда я понятия не имею как, у меня есть лишь память о его старом плане, но как он его изменил? — А Отец… — Что не так с Королём? — Андайн выглядела озабоченной, кажется, она волновалась за короля. — Отец ослаб, — почему-то даже Гантс этого не заметил, но с моей смерти из Азгора словно душу вынули. Он уже не был тем королём, что и двадцать лет назад. — Да что ты несёшь… — Андайн собирается мне возразить, но я подымаю руку, жестом прося сначала выслушать. — Не физически и не магически, духовно, — делать суждения, опираясь на чужую память сложно, но я недавно видела отца, так что могу уверенно утверждать. — Отца тяготить трон. Он все ещё заботится о Подземелье, но править больше не хочет, — Андайн начала сверлить меня ещё более странным взглядом. Я сказала что-то не то? — Ты первая, кто это заметил, после меня и королевы, — ничего себе, так это не такой уж и секрет. — Гантс никогда не пытался нормально общаться с Азгором. Не знаю, почему, но он его словно ненавидит. — Не ненавидит. Уважае-эт как личность, презирае-эт как короля, — Андайн сначала хочет что-то возмущенно ответить, наверное, что-нибудь вроде: «Да откуда тебе-то знать!» — но потом одергивает саму себя, вспоминая чья память у меня есть, — Причину не скажу, это не моя тайна, но она достаточно весомая. Гантс презирает политику Азгора, так как именно благодаря ей фактически и случился весь этот инцидент с Фриск. Не знаю, как к этому относиться: с одной стороны я была бы рада, если бы все эти монстры в руинах выжили, а у Тори не было бы того рванного шрама, оставленного кинжалом Фриск, но с другой… Я ведь была создана фактически именно благодаря всем тем смертям. — Ясно, — Анди задумчиво осматривает зал, — ну и хорошо. — Тебе не интересно? — удивительно, согласно воспоминаниям братца, у неё не шило, а целый ёжик в одном месте. — Если это секреты Ганса, то я лучше выбью их из этого костяного убл*дка, чем из тебя, — так всё дело в чувстве справедливости. Ну да, это логично, это вписывается в воспоминания братца. — Тебя как звать-то, к слову? — Чара, — видя непонимание на лице главы стражи, добавляю. — Чара Гастер. Чара Дриммур мертва, так что я решила поменять фамилию. — Так это поэтому ты зовёшь его «братцем»? — я киваю в знак согласия. — Ясно, ты явно очень впечатлена им, раз решилась на подобное. — Он вернул меня к жизни, разве этого не достаточно? — лучше все же не буду рассказывать Андайн про моё бытие духом. Это слишком личные вещи, чтобы кто-нибудь кроме братца, мамы и, возможно, отца о них знали. После моей смерти я поначалу обрадовалась возможности вновь наблюдать за так полюбившимся мне миром Подземелья, пусть и от чужого лица. Вот только эти самые чужие лица быстро сняли с моего несуществующего лица несуществующие розовые очки. Мой дух привязывался лишь к сильным душам, а владельцы таких душ не привыкли просто сидеть и ждать своей участи. Двадцать лет я наблюдала за чередой убийств людей и монстров. И теперь этот ад закончен, в первую очередь, благодаря Гансу. — Слушай, — Анди замялась, пытаясь подобрать слова. — А ты не знаешь, что сейчас твориться в его черепушке? — так и знала, что она это спросит рано или поздно. Наверное, я даже могу ответить, все же предположения, как известно, к делу «не пришьёшь.» — Гантс… Был рабом, — Анди уставилась на меня как на дуру, кажется я подобрала не то определение. — Заложником собственного разума, в котором также есть не только его воспоминания. — Это мне известно, — Андайн даже не выглядела удивленной, — он не любит об этом трепаться, но сути это не меняет. Он сильно изменился после встречи с человеком. Словно… сбросил невидимый камень с души и стал куда свободней, — вау, оказывается друзья братца куда более чуткие, чем он сам считает. Впрочем, не буду ему это говорить, они тоже имеют право на свои тайны. — Во время боя с Фриск, — если братец никому не рассказывал о сбросах, то и я не буду, так действительно будет лучше, — он поехал крышей. Все его и не его тоже воспоминания стали для него равноценны. — То есть, — Андайн пыталась выбирать выражения, но видно, что выходило у той плохо. — Он принял себя? — Ага, — равнодушно отвечаю, попутно пытаясь прислушаться к тому, что происходит в коридоре правосудия, — но я не знаю, осознает ли он это сам. — Про осознать не знаю, — Анди оскалилась, моя идея с наблюдением за их схваткой ей пришлась по нраву. — Но Гантс считает, что он просто поехал крышей.*
*
*
В это же время, коридор Правосудия. Гантс.
— Ну же, мой король, — сарказм лился из меня рекой, я был просто вечным двигателем различных издевок, а желание надрать королю задницу, если бы было осязаемым, давно бы пробило потолок. — Вы не сможете победить, не смотря на меня! У меня были причины для такой злости. С самого начала нашего боя король склонил голову и старательно отводил взгляд, избегая зрительного контакта. Это бесило почище его бл*дской недоношенной политики. Словно он не собирался всерьёз сражаться со мной. — Ты, бл*дь, вообще собираешься мне отвечать, — такое чувство, что он специально пытается довести меня, но тогда, к его сожалению, его план не удастся. Несмотря на словесные попытки довести короля я сохранял голову холодной. А ещё мой костюм был специально подобран для боя с ним и являлся крайне жароустойчивым, из-за чего даже несколько словленных огненных шаров лишь подкоптили мне одеяния. — Или у тебя язык отсох, а? Король пушистик! — Разве я не учил тебя не разговаривать в бою? — Азгор впервые заговорил с начала нашей схватки, кажется я его наконец-то достал. Причем настолько, что он сразу начал меня поучать. — А ещё ты учил твердо стоять на своём до самого конца, — у меня было что ответить на его поучения. — Так почему же ты сам не следуешь собственным советам? — в ответ Азгор лишь вновь виновато отвел взгляд. С каждой секундой моё негодование становилось лишь сильнее. Я помнил, как сражается Азгор, да что говорить, если наш последний тренировочный спарринг был меньше недели назад, но сейчас король не показывал и половины своего потенциала. Его магические атаки были до смешного прямолинейны, его удары трезубцем легко предсказуемыми, а его движения чуть ли не нарочито неуклюжи. — Ну, давайте, мой король, — если пушистик отказывается сражаться сам, то мне придется заставить его. Я хочу победить его в честной схватке и никак иначе! — Посмотрите в лицо твари, что родилась благодаря вашему же попустительству, и нанесите по нему хоть один серьёзный удар! Король в ответ лишь горько мне улыбнулся. Он до сих пор винил себя за то, что позволил моё создание. Этот неуклюжий пушистый комок доброты до сих пор корил себя, что позволил Виндингсу создать меня, существо столь чуждое этому месту. И потому всё равно продолжил играть в поддавки. Ну хорошо, в эту игру можно играть вдвоём! Скидываю жароустойчивый плащ и развеиваю костяное одеяние, намеренно оставаясь перед Азгором в одном свитере да жаропрочных штанах и сапогах. Мне не нужна даже маска и очки, так что я срываю их и бросаю в лицо Азгору. Тот даже не уклоняет и импровизированный снаряд прилетает прямо между рогов. — Ну же, — размашистый удар тесака, нацеленный в грудь, блокируется трезубцем, но от силы удара тот вырывается из рук короля, отлетая в сторону. — Давайте! — следующий удар Азгор принимает грудью, даже не пытаясь закрыться руками и только благодаря крепости лат, он остаётся жив. — Покажи что можешь, пушистик! — подсечка, что обычно бы даже не поколебала бы короля, сбивает того с ног и я тут же, наступая на нагрудник, придавливаю его огромную тушу, не давая встать. Сваленный с ног, Азгор вынужденно пересекается со мной взглядом. Его глаза наполнены жалостью ко мне, он продолжает горько улыбаться, даже не собираясь мне ответить, а ведь с его силой ему достаточно просто легко дернуться чтобы скинуть мою, легкую для него, тушку. Шальная мысль пронзает мой череп и тут же обрастает подтверждениями. — Ты… Мр*зь, ты даже не собирался побеждать, не так ли? — король пытается отвести взгляд, но мне и не нужно смотреть ему в глаза, чтобы знать о чем он думает, прошедшая схватка уже дала мне много новой информации для размышления. — Ты, бл*дь рогатая, что вздумал, самоубиться об меня? Может тогда тебе есть что сказать напоследок? — я должен был убить короля, чтобы самому стать им, таковы правила передачи власти в Подземелье, но почему-то я хотел сначала услышать, что он скажет. — Я помню день после смерти моего сына, — Азгор внезапно заговорил, зачем-то начав изливать мне душу. — Всё Подземелье было лишено надежды, люди вновь отняли у нас будущее. В минуту гнева я объявил войну, я сказал, что уничтожу любого человека, что придёт сюда. Я буду использовать их души, чтобы стать богоподобным… И освободить нас от этой страшной тюрьмы. Потом я уничтожу человечество… И позволю монстрам править поверхностью, в мире. Вскоре мой народ вновь обрёл надежду, однако моей жене было противно моё решение. Она покинула это место, никогда не появившись снова… — выложив огромный монолог, король умолк, собираясь с мыслями. — И зачем ты мне это говоришь, старый дурак? — я не понимал, к чему вел король, но тесак от его горла все же убрал. — По правде… Я не хочу силы, я не хочу ранить никого. Я просто хочу, чтобы все имели надежду… — король нёс первосортную чушь, но эта чушь слишком хорошо налагалась к манере поведения Азгора последние лет двадцать с самой смерти его детей, чтобы не быть правдой. — Ты старый тупоголовый идиот! — от этой чуши я чувствую внутри мерзкое чувство пустоты. Словно вся моя жизнь, все мои деяния, абсолютно всё было напрасным и не имело смысла. — Если ты не хотел никого убивать, приказал бы сделать это мне или Андайн! — Я… не хотел, чтобы вы пачкали свои руки кровью вместо меня, — король виновато смотрел на меня, лучше бы все ещё продолжал отводить взгляд. — Кретин, — веско заключаю, продолжая давить ногой на нагрудник, так как в дальнейшей схватке не было ни капли смысла и давать Азгору шанс продолжить я не собирался. — Это была наша работа, я бы и слова не сказал, — на самом деле ещё как сказал, но все же в щадящем режиме. — Я больше не могу это терпеть. Я просто хочу увидеть мою жену. Я просто хочу увидеть моё дитя. Пожалуйста… Гантс… Эта война шла достаточно долгое время. У тебя есть сила… Прекратить её. — королю было тяжело говорить из-за того, что я все ещё держал ногу на его груди, придавливая к земле, так что я решил прекратить напирать на него и отошел. — Пожалуйста, прекрати эту войну. — Ты просишь меня о невозможном, Азгор, — в глазах короля начало проглядываться отчаянье, так что я поспешил дополнить. — Не знаю, о чем ты трепался с Фриск, но я не просто так позволил ей прожить подольше. Люди не знают о нашем существовании, они просто считают гору Эботт, под которой мы захоронены, местом где пропадают люди. Ты всё это время вел войну фактически с самим собой. — Значит, все мои решения были напрасны, — король Азгор, «защита и поддержка монстров» выглядел разбитым и столь жалким, что у меня даже тесак на него не подымался. — Не спрашивай меня, — хоть это и был не вопрос, а утверждение, но я посчитал нужным откреститься от вопросов. — И если хочешь найти искупление в смерти, то давай без меня, а то у меня настроение что-то пропало. После всех этих речей у меня уже не поднимется рука оборвать эту жалкую жизнь. Я шел сюда, чтобы свергнуть недостойного короля, но теперь вижу, что лишь освобождаю пленника собственных решений. Смерть будет для него словно спасение от груза вины. И я все ещё слишком сильно презирал короля, чтобы дать ему уйти так просто… Да, пожалуй, так и скажу всем интересующимся! Пока общался с королем, то не обращал внимание, но сейчас массивная дверь, ведущая в тронный зал была приоткрыта. И примерно зная вес этой двери и устройство её механизма запирания я точно знал, что сама она в таком положение оставаться не могла. — Анди, рыбка моя недоглушенная, да ещё и излишне любопытная, — Чаре вряд ли было по силам придерживать такую тяжелую дверь, значит оставалась только глава гвардии, к которой я и обратился максимально фривольным образом с одновременно максимально серьёзным тоном, которым обычно отдавал ей приказы при совместной охоте на людей, — выйди-ка сюда и Чару прихвати, а то чего ей в тронном зале одной сидеть, — при упоминании знакомого имени Азгор, до этого пребывающий в своих нелегких думах, обратился в слух. Он явно в чем-то меня подозревал, так как имя «Чара» было «слегка так» табуированным и монстр так называться не мог. — Гантс, какого… — Андайн, перестав прятаться, сразу попыталась перейти в контратаку, но я не собирался сейчас слушать её, так как сегодня была ещё куча дел, и Азгор уже успел подкинуть в эту кучу ещё парочку, которые не требовали отлагательств. Чара, к слову, предусмотрительно одев назад противогаз, а в то что она его не сняла пока общалась с Анди я не верю, выглянула следом, но пока решила не присоединяться к нашей шумной компании. Кажется, из моей памяти она уже успела усвоить концепцию правильного впечатления и как его нужно оказывать. — Знаю, попытаться набить мне морду сможешь позже, — Анди осеклась, обычно я находил оправдания для своих действий и единственным способом избежать словесной дуэли было нападение на меня раньше, чем я перейду к диалогу, но вот что делать с согласием на драку, пусть и отложенным в плане сроков, рыбка не ведала. — А сейчас одолжи-ка мне свой телефон, а лучше, сама пригласи Ториэль сюда, нам всем нужно о многом поговорить. — Сам ей звони, — стушевалась Андайн, но все же решила откреститься и бросила мне свой мобильник. — Алло, Тори? — специально включаю связь, чтобы все обратились во слух. — Не буду спрашивать, почему ты звонишь с номера Андайн, — голос Ториэль отдавал сталью и одним тоном обещал «веселое» времяпрепровождение. — Но почему вы оба ещё не дома? — Да тут такое дело… — делаю вид, что стушевался. — Короче, — но Тори мне не верит. — Я тут «слегка» власть захватил, — пока не забыл, подымаю упавшую во время боя корону. Она была слишком большой, чтобы я мог носить её на голове, но вот на предплечье, одетая как браслет, смотрелась просто прекрасно. Массивная корона, отлитая из электрума, сплава золота и серебра, и инкрустированная одним большим фиолетовым бриллиантом, смотрелась просто шикарно. Как мне было известно, на все Подземелье существовало только два фиолетовых бриллианта: первый был крупнее, но немного мутным и был инкрустирован в корону, что я держал сейчас в руках, а второй, меньше, но куда более чистый, был в короне бывшей королевы Ториэль. Если поискать, то она должна лежать где-то в этом дворце. — ЧТО?! — крик Тори был слышен даже за пределами дворца. А ещё, наверное, во всем Сноудине. — Ты что, совсем черепушкой тронулся, где Азгор? — судя по виду упоминаемого, тот не очень хотел отзываться, предчувствуя чем может для него закончиться встреча с любимой женой. — Да жив он, что с ним станется-то? — поэтому мне приходиться говорить вместо него. — Ну немного помялся в процессе смены власти, да короной больше не сверкает ввиду её отсутствия, но и только. — Я иду в королевский дворец, — фраза была произнесена таким тоном, что даже Андайн вздрогнула. — Ты сидишь там и ничего не делаешь, тебе ясно? Почему даже глава королевской гвардии дрожала от тона казалось бы безобидной Тори? Ну, во первых, безобидной она все же не была и в плане огненного шарика в лицо была на уровне Азгора, проигрывая тому лишь в ближнем бою, что легко позволило бы ей вступить даже в королевскую гвардию, захоти она того, а во-вторых, сопротивляться заслуженному наказанию было несколько… Низко. Потому хоть и все присутствующие, за временным исключением Чары, и могли победить бывшую королеву Подземелья, но вступать в поединок за, вообще-то, заслуженные тумаки никто не собирался. Ну и о чувствах Ториэль забывать не стоит ибо если кто-то из нас ответит, то любые дальнейшие дружественные отношения и сам факт продолжения их существования были под вопросом. — Пока что да, — не видя смысла спорить, так как в этом и был мой план, покорно соглашаюсь. — Но если ты не придёшь в течение двух часов, то иди сразу в королевскую лабораторию, я сегодня там ещё не закончил. — Жди. Во. Дворце! — отчеканив эту фразу, Ториэль сбросила номер, и, скорее всего, устремилась сюда. — Ну и зачем ты это сделал? — возмущенно спросила Андайн, наверное, собираясь под шумок свалить, так как конкретно по её душу сейчас никто не шёл. Точнее, это так она думала. — Я двадцать лет наблюдал этот бл*дский цирк абсурда, — пожимаю плечами в ответ, показывая как же меня всё это достало. — И сейчас, когда у меня наконец-то прояснилось в башке, у меня есть реальная возможность его закончить. — Делай что хочешь, — открестилась от какой либо ответственности Андайн. — Но объясняться с королевой будешь сам. — Я и так собирался сделать это, — к слову, пока Тори не пришла, нам, наверное, все же стоит переместиться в тронный зал. Там и обстановка получше и при всей тамошней зелени Тори особо пылать магией не будет.*
*
*
Тронный зал, двадцать минут спустя. От третьего лица.
Когда Ториэль, добравшаяся до Жаркоземья так быстро с помощью системы канатных дорог, чуть ли не влетела в тронный зал, то ожидала увидеть там всё, что угодно, но увиденное её потрясло. Гантс, гибрид человека и монстра, что в своём безумии нарек себя чудовищем, сидел на троне Азгора. Так как массивный деревянный резной трон был слишком большим для столь некрупного по меркам монстров, существа, то он развалился поперёк трона, закинув ноги на одни из подлокотников и разлёгшись на другом, подперев голову рукой, держа в другой чашку с ароматным чаем. А Чара, её любимое дитя, что вернулась к жизни по воле этого чудовища, сейчас сидела у него на коленях и мирно жевала шоколадку. Ту самую, которую она принесла в лабораторию Чудовища. И запивала её чаем. Из кружки Ганса. В другой бы ситуации Тори весьма удивилась бы такому зрелищу, но сейчас она была весьма не в духе, а потому лишь мысленно сделала заметку, поговорить о мании величия у Ганса, тут же перейдя к делу.Всё то же место, всё то же время. Гантс.
— Ты о чем-то хотела поговорить? — так и знал, что не зря подговорил Чару подсесть мне на колени, эффект от этого был куда больше, чем от простого моего нахождения на этой табуретке-переростке. К слову, как оказалось, только выглядящем удобным, а на самом деле обивка имела чисто косметический характер и я уже успел отсидеть себя пятую точку об эту треклятую древесину. — Да, Гантс, — Тори вновь начала обращаться ко мне по имени, это паршивый признак. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Конечно, но сначала думаю, нужно представить всем присутствующим новое лицо, — Азгор, до этого стоящий позади трона с грустным лицом, обратился во слух. Он уже явно начал догадываться о личности Чары, но пока то ли не мог поверить в это, то ли просто подсознательно открещивался от самой вероятности того, что один из его детей все же вернулся к нему. — Позвольте представить вам всем новое чудовище, что сегодня утром только открыла свои глаза. Прошу любить и жаловать — Чара Гастер! — во время моей речи, Чара спрыгнула с моих коленей на землю и театрально низко поклонилась Тори, элегантно приложив одну руку к груди, а вторую отвела в сторону. — Чара?! — Азгор, получив прямое подтверждение своим мыслям, от которых яростно открещивался до этого момента, выглядел ошеломленным. Он не мог даже надеяться, что когда-нибудь его приемная дочь снова оживёт. Тори же просто чуть ли не подлетела к Чаре и стиснула её в медвежьих объятьях. Не знаю, о чем она думала в этот момент и почему не сделала это ещё в королевской лаборатории, но сейчас она обнимала своё дитя и плакала от счастья. Азгор вскоре также присоединился к объятиям и, что удивительно, Ториэль, не желавшая ранее даже того, чтобы тот к ней прикасался, была не против. Чара же была весьма смущена подобным к ней отношением, так как уже начала абстрагироваться от той себя, которой была, когда была человеком. — Чувствую себя лишней, — пробормотала под нос Андайн, но из-за того, что она также, как и Азгор до этого, стояла сзади трона на котором сидел я, то легко её услышал. — Я тоже, рыбка, — Анди, если и хотела возмутиться подобным обращением, то сдержала это в себе, вместо этого молча отобрала у меня кружку с недопитой Чарой чаем и одним глотком допила, после чего направилась прочь из дворца. Я не собирался её удерживать, на этом празднике жизни она была лишней, как, впрочем, и я. — Но я за них рад, — на душе было одновременно радостно от того, что семья дорогих мне существ вновь воссоединилась и грустно от того, что в этой семье я был лишним. Для конкретно этой семьи монстров этот день стал счастливым концом, спустя двадцать лет раздрая. И пусть у нас ещё были дела, которые нужно было сделать, но ближайшие минут десять я не собирался вмешиваться в их семейную идиллию. У меня не было такого права. — Гантс… — Тори явно пыталась подобрать слова, но выходило у той не очень, — Моё дитя, ты не собираешься присоединяться? — Это… — забавно, я только подумал, что обо мне забыли, но это оказалось не так. Что же, Азгор, извини, но отцом я тебя все же звать не буду. Максимум козликом. — Весьма интересное предложение, пожалуй я соглашусь, — да уж, чудны и сумбурны переплетения нитей судьбы, но от этого они не становятся менее приятны.